Райское наслаждение острова Баунти

Наверное, друг, и ты слышал, что навигация при некоторых явлениях природы, каковыми в нашем случае явились шторм с грозой, отказывает. Да в этом все подобные истории едины. Стрелка компаса начинает метаться, указывая на все четыре стороны света попеременно, бортовая электроника подвисает. Радар показывает на экране то отсутствие, то наличие впереди препятствия, и даже собственные глаза сквозь ветер, блеск молний и солёные брызги в лицо, не желают тебе открывать реальное положение дел; слипаются, ослеплённые молниями и морской солью, и сам ты себя ощущаешь муравьём на палубе на своих тонких дрожащих от напряжения ножках, боящимся быть смытым очередным девятым валом, а то и не дожидаясь его, следующей волной, которая идёт одна за другой, не давая перевести дух. Поэтому сказать, что были мы в Саргасовом море, а вынесло нас к берегу, которого и вовсе на современной карте не найти, это почти ничего и не сказать! Ибо и я до сих пор не верю, что живы ещё племена, поклоняющиеся драконам и поставляющие им жертвы даже не по одиночке, а целыми группами людей! По правде говоря, я, понимая, что у страха глаза велики, не совсем уверен в интерпретации мной истинного положения вещей. Нам следовало бы задержаться на этой неведомой земле для разведки, более основательного отдыха и подкрепления сил, но кто знает, была бы тогда возможность мне сейчас рассказывать тебе эту историю, человеку 21 века, прогрессивного и снабжённого всеми электронными средствами связи, на которые человек полагается крепче, чем на свои собственные глаза. Всё же бывает, что и в самом деле, что глазами не увидеть, вдруг демонстрирует нам съёмка с камер наблюдения, и будоражат воображение неведомые существа, похожие то на гномов, то на вытянутых тонких паукообразных существ с человеческими формами, но искажёнными пропорциями, призраков, роботов, выглядящих наподобие космонавтов в скафандрах. Ведь это не всё подделки. Неужели кому-то совершенно нечем в жизни иным заниматься, как только искажать восприятие действительности в умах человечества своими художественными упражнениями в жанре хоррора. Страх живёт в людях на генном уровне. Мы все заражены одними архетипами верований с языческих времён, когда предки современного человечества поклонялись духам природы, спустившимся с небес богам, выходцам с параллельных миров – измерений и прочей авантюристской шушере, плавающей в космосе, бродящей по параллельным мирам и измерениям, как рыба в океане течений времени. Но прости меня за философское отступление, я в самом деле чуть отвлёкся, а ты ведь жаждешь получить новую историю в копилку чудесных прочих происшествий.
Вышли мы на берег, не сумев определить в какой части света находимся. Никакой земли в той части моря, где мы оказались быть по корабельным картам не должно, но мы ей очень обрадовались, ведь она была. Мы были счастливы возможности помыться, привести себя в порядок, отдохнуть, почувствовав твёрдую почву под ногами, а может и запастись какими-нибудь экзотическими фруктами, будь то финики, кокосы, бананы или апельсины. Поэтому, сойдя на берег, захватили с собой корзины. Шторм стих, и мы намерены были, раз уж нам попался оказией на пути неведомый остров, провести на нём сутки или двое, погостить, так сказать, устроив себе каникулы на земле райской, исследовать которую так же было нам интересно, не смотря на весь наш усталый и потрёпанный вид, в борьбе с ураганным ветром и морским штормом, под раскаты грома, в чёрных тучах, в блеске молний, освещающих гигантские идущие стеной волны и образующиеся водовороты… и вдруг, словно по мановению волшебной палочки, быть перенесёнными в страну под голубыми спокойными небесами, так тучи на небе разошлись, приоткрыв светозарный лик «звезды, по имени Солнце», так море вдруг угомонилось, приняв вид величественного края мудрости и гармонии, так леденящий душу холод сменился солнечным знойным полднем, этакой райской фиестой, и мы почувствовали себя на вершине счастья и великолепий жизни, словно приехали на черноморский курорт, или «солнечную Италию», попав на пустынные пляжи острова Сардинии, или оказались ещё где-то, открыв затерянный рай близ экватора. Даже крикливые чайки не нарушали благовест зелёного миража посреди бури. Цветущий утопающий в зелени остров приветствовал нас разве что треньканьем невидимых пичужек в своей буйной растительности, напоминающей джунгли. И да, мы успели произвести всё необходимое, из самого жизненно важного, обсушились, искупались и вымолись, постирали бельё, побрились, нашли ручей и пополнили из него запас питьевой воды. Многие уснули после натруженного дня, потребовавшего от них напряжения всех сил физических, и душевных. И успели ведь, сколько-нибудь, и выспаться коротким полуденным сном. И закусить, вообразив себя единственными хозяевами рая, как ни тут-то было, пожалуй, это внесло толику разочарования, обнаружили, что мы не одни на острове, заселённом уже туземцами, имеющими бронзовый оттенок кожи, что не удивительно, ведь климат, похоже был тропическим. Под жарким солнца проживая ни одно столетие, поколениями, самое естественное было обладать именно таким цветом кожи. Боюсь мы их удивили своей белой кожей куда больше! Поначалу испугавшись, и настороженно напрягшись, мы отпустили свои страхи восвояси, так как племя показалось нам дружелюбным. Они сразу продемонстрировали нам свои мирные намерения, упав перед нами на колени и троекратно наклонив голову до земли, так что на траве остались примятые ложбинки от их лбов. Сначала нас увидел один и пропал в зарослях джунглей, мы было, колебались, повернуть ли на корабль, где оставались ещё в полудрёме наши ребята, или последовать за туземцем. Но пока мы раздумывали, как правильно поступить, туземец возвратился со своими товарищами, и они, вновь упав на колени, проделали уже знакомое нам приветствие. Один из нас даже захотел проделать что-то подобное, но мы его остановили, признав, что, если нас принимают за каких-нибудь белых богов, ни к чему сразу разочаровывать местных жителей; и лучше тогда держаться по – царственному. Мы приосанились в надежде, что так больше гарантий остаться целыми и невредимыми, а то ведь известно, некоторые племена являлись людоедами. Вдруг это затерянное забытое Богом племя из их числа. Мы опять совещались, что можем из своих запасов, в виде дружественного жеста передать дикарям, и может быть, даже совершить какой-нибудь взаимовыгодный обмен, как раньше проделывали заезжие купцы со своими товарами, скажем, меняя бусы на пряности и фрукты, на золото и алмазы, с той лишь разницей, что совершенно не представляли ни потребностей дикарей, ни того, что было у них в наличии из ценных для нас ресурсов, которые могли быть обменены. В конце концов, всё равно решение должно было быть общее, и мы разделились: часть последовала на корабль, предупредить о готовности, если что, быстро сняться с якоря, и поведать новость о местных жителях, а мы последовали за группой аборигенов в их расположение, где вовсю шли приготовления к какому-то празднику, как нам тогда показалось. Да грешным делом подумалось, не встречей ли нас белых богов, озадачены сейчас аборигены, как оказалось были и без нас дела поважнее. Не в нашу часть устраивались приготовления, заключавшиеся в собирании цветов, плетении из лиан венков и украшении ими одежд и жилищ группы людей, чествование которых сопровождалось принятыми знаками и жестами уважения и почтения. Группе мужчин, среди которых была одна женщина, надевали на шею ожерелье из гирлянд цветов белого цвета, подкрашивали — сурмили брови и наносили татуаж на лицо и открытые участки тела. Других омывали и натирали благовониями и маслами! Подавали из чаш — пиал напиток, но ничего не давали есть. Люди после принятия напитка, казались зачарованными, отключёнными от происходящего. Но на всём этом странном фоне общего разворачивающегося, как в театре, действа, не было радужного веселья, и поразило нас вовсе не представление своими грандиозными приготовлениями к неизвестной нам миссии группы людей, даже не то, что нам, как будто бы, были рады! А то, что среди темнокожих бронзовых тел попадались тела белых людей, пользующихся, казалось, здесь особым уважением! Каково же было наше удивление, когда белокожий абориген заговорил с нами на английском языке. В знании английского мы не преуспели, но всё же приходилось общаться, когда приставали к берегам англоговорящих государств, где словами, а где жестами, дополняя язык. Вот и сейчас то, что рассказываю тебе на русском, тогда крутилось на двух наречиях, и вызывало недопонимание, требовало догадок. И теперь уже трудно сказать, что мы поняли тогда правильно, а что лишь плод наших фантазий, правильно ли мы вообще поняли происходящее, что решили бежать с острова, покуда такое представлялось возможным в изложении их шамана или жреца, пользующегося знаками отличия в одежде, и так же особо почитаемым по говорящим жестам, обращённым в его сторону. Боясь зависнуть на острове навсегда в случае дальнейшей задержки, по его словам, следовало поторопиться с отплытием. Чуть больше обычного задержавшиеся, уже не находили дороги назад, вынуждены были возвращаться на остров. Другой земли близко тут не было. Но надо было всё же иметь ввиду, что мы не просто поторопились сбежать, покинув неведомый остров с дикими обычаями, а сначала расспросили подноготную происходящего у нас на глазах, то что хочу рассказать и тебе, чтобы ты не посчитал нас заочковавшими трусами, убегающими при первых признаках неприятностей. Отнюдь, нам стоило сил уяснить, уговорить себя, что настолько дикие обычаи не могут присутствовать ни на одном известном нам месте нашей земли, и пойми, мы уверовали, что штормом нас забросило вовсе не в наше измерение, что наверняка ночью показали бы звёзды, изменившие своё расположение; карту неба продемонстрировал нам в своём шалаше – жилище главный жрец, который и дал нам знать о выборе путей, о том, что мы могли стать потерянными во вселенной времени. Мы могли бы остаться, на сутки, двое, но вот только тогда нам уже могла бы не представиться возможность вернуться на свою землю, а вот пропасть без вести, не вернувшись ни на остров, ни на родное жизненное пространство, было бы много шансов. Примерно так и сказал шаман. У нас не было причин ему не верить, навряд ли у него были причины нам врать! Нам рассказали, что изредка, раз в году, иногда и почаще, такое случается, и люди пребывают после очередного явления в природе, на кораблях или в шлюпках их прибивает течением к этому острову. И некоторые остаются на нём навсегда. Если бы мы захотели остаться, нам, по словам шамана, выделили жильё и женщину племени. И тогда мы стали бы одними из них, но должны были бы подчиниться сложившейся традиции отношений с их божествами, раз в год требующими свою жертву в виде группы людей, которых мы уже видели, которых приготавливают к процедуре безболезненного возможного для них ухода из жизни. Перспектива уйти от забот по добыванию хлеба насущного могла бы кое кого из команды заинтересовать, но то, что мы услышали дальше, не укладывалось в голове, и чувство протеста, не позволило бы нам присоединиться к островитянам ни за что на свете. И может стать в следующий раз той самой почитаемой группой людей, обречённой на последнее пиршество и страшную гибель…
Дело в том, что эту группу людей живописного облика, тщательно приготовленных к некой мистерии, ожидала процедура дарения неким таинственным существам. Выяснили мы это не сразу, а пока счастливые от обшего карнавального настроения, оказалось, кажущегося, обманчивого внешним антуражем, где люди били в подобные там-тамам, барабаны, обтянутые выделанной шкурой животного, звучали ещё какие-то свиристелки, и мы вдохновлялись атмосферой, далёкой от будничной, а следовательно для нас представляющейся праздничной и соответственно радостной. Мы так же, как и те, кто оказывается пытался подарить последний праздник уходящим, радовались! Мы-то, как раз, радовались искренно, не зная о всех тонкостях представляемой мистерии. Всё сопровождалось приподнятым настроением остальных аборигенов, чуть ли не приплясывающих в процессе. Совсем не так выглядела группа обречённых, остающихся к происходящему, индифферентной. Это после всех омовений, притирок, и распития напитка, поданного в чаше жрецом. И всё оказалось совсем не так радужно, как нам показалось вначале. Очарованные питиём и музыкой, мужчины и женщина шли вкусить райское удовольствие, чтобы потом окончательно исчезнуть из числа живых людей, быть проглоченными монстрами наподобие змей или ящериц, узкотелыми, подобными, рептилиям, обладающим разумом, но жестоким по отношению к людям, над которыми надстояли в пищевой цепочке природы. Людей должны были прежде сытно накормить кулинарным для аборигенов изыском, приготовленным рептилиями, а именно ожидался вынос жрецами большой тарелки сладости, эквивалента нашего торта, но только очень большого размера, равного пяти квадратным метрам. Прорубая ходы деревянной лопаткой – ложкой с короткой ручкой, наподобие сапёрной лопатки, всё племя вгрызалось в угощение наравне с одурманенными людьми и насытившись оставляло их там опоённых в сладком месиве в центре торта, торопясь вовремя уйти, спешно покидая его, в ином случае его так же могли проглотить жадные змееголовые, ящерообразные телами боги. Племя же залегало на дно, прячась в расщелинах камней и за стеною своих укреплений лагеря. На время пиршества Богов, люди уходили подальше в глубь к возвышающимся горным ущельям, имеющимся пещеркам в них. Торт же выеденный частично начинал жить своей жизнью, где в него вгрызались теперь червями – паразитами змееподобные ящерки, превышающие по всем параметрам оставленных им жертв. Вгрызаясь в мякоть сладкого лакомства, особым деликатесом заглатывая оставленных людей, после чего торт то ли возносился, то ли уносился этими неведомыми монстрами до следующего годового, или несколько большего промежутка времени. Со временем был вообще полный трындец. Выяснить что-либо об их летоисчислении нам не получилось. Так же понять, какое время суток сейчас на острове и сколько часов в сутках, кстати. Расхождения в понимании происходящего, а точнее подготовки к данности ритуала, если и были, то суть его угадывалась однозначно. Вступив в борьбу со столь варварским способом ухода из жизни, попытавшись освободить жертвы, мы сами могли легко оказаться на их месте. Поучаствовать в действии с ложками – лопатками нам, кстати, так же любезно предложил жрец. Для этого требовалось принять душ и натереться их благовонным маслом. Только что не предложили посыпать себя перчиком или корицей, чесночком и укропчиком! Мы снялись досрочно с якоря и уехали, больше всего сопереживая бронзовой красавице, которую было бы выкрасть хорошо. Но представлялось, что нам бы не позволили это сделать. А вот намекнуть, что если мы задержимся, то недоброжелатели попытаются и нас принести в жертву, намекнули. Кое-кто уже успел на дармовщинку хлебнуть предложенного зелья, и выглядел в аккурат, как опоённые жертвы, зачарованным и не в себе, словно общался уже с усопшим осчастливленным родственником, и приникал к молочным рекам кисельных берегов неземного блаженства. Их пришлось тащить чуть ли не силком на корабль. Мы снялись, и отплыли. Ибо шаман или жрец, уж не знаю, как правильно у них называлась профессия подобная этой, так вот – этот предсказатель сообщил нам, что ни на каких своих картах острова мы не найдём, в нашем мире его нет, а уходить надо с него, либо отплыв заранее от берегов перед магнитными бурями, периодически здесь возникающими, либо в течении двух- трёх часов, иногда немногим больше, отстоящих от времени прибытия, и плыть строго на юг, пока не разыграется последующая с некоторым временным перерывом всё та же пресловутая гроза. Стоит ли говорить, что мы поспешили воспользоваться советами, тем более, предсказанные часы были близки к завершению, и мы не успев узнать больше и насладиться пребыванием на острове, отплыли от него, прихватив наших захмелевших товарищей, как только услышали это страшное предзнаменование. Да, мы не стали рисковать жизнями, да, не герои, но свои обычаи у каждого, поди и в нашем мире есть такие, которые покажутся нам дикими и варварскими, а те народности, что их придерживаются, испокон веков пользуют их и всё же, выживают в своих диковатых, и странных традициях. И кто мы были такие, чтобы менять суть и порядок вещей у людей их придерживающихся, в данном случае, поклоняющихся другому роду и племени – ящероподобных мутантов некой древней расы или цивилизации, как-то сосуществующей с ними параллельно.
Как и предсказал колдун, гроза не заставила себя ждать, и выдержав второй неприятный переход через бушующее море, мы обнаружили себя теперь у линии экватора своей земли. И следовали уже координатам и навигационным приборам корабля, когда вынырнули из грозовых туч. Навигационные приборы заработали, как ни в чём не бывало, а нам осталось вспоминать об оставленном острове, как о страшном сне! Когда пытались рассказать кому-то то из морских людей, много ходивших, испытавших, и слышавших подобные этой истории, те удивлялись, и говорили, что пропадают конечно, и люди, и корабли в районе не только Бермудского Треугольника, но, чтобы таких законов и такого острова никто из них не знал, и припомнить рассказов бывалых о нём не мог. Так что одному Богу известно, в какую – такую реальность попали мы тогда, и как нам посчастливилось не только покинуть её, но и живыми при этом остаться!
Вот вам и летающий торт Джанни Радари и райский остров! На деле прекрасные сказочки оказываются при ближайшем рассмотрении совсем не такими прекрасными! Некоторая недоговорённость делает их таковыми, но если пытаться рассказать немного больше, открывается страшная правда, которую мы и так знаем: бесплатный сыр только в мышеловке! Никто не будет действовать во вред себе. И для спасения собственной шкуры всегда подставит кого-то другого. Такова природа человека. А спорить с ней способна только любовь! Именно поэтому, у молодого моряка Бориса жена имеет бронзовый цвет кожи, способная к языкам легко говорит на английском и с трудом на русском, изучая его вместе с мужем в качестве репетитора. О том, что она находиться в трюме, мы узнали, когда уже вышли из зоны бедствия! И как он сумел обмануть бдительный надзор и увести её, предназначенную стать обедом ящероголовым, даже мы с трудом соображаем! Но она-то и явилась главным кладом за отданные аборигенам сладкие шоколадные батончики – за пару коробок «Баунти» Борис договорился с шаманом и обменял на них женщину для себя, которая узнала, таким образом, свою настоящую цену. Хотя любви и не названа цена, но всё чего – нибудь стоит! Команда совсем не была против такого обмена, хотя узнала об этом позже, и немного опасалась погони туземцев или, может, приметы – женщина на корабле к несчастью. Но к счастью, на этот раз всё обошлось! Русские на еврейский манер сработали, на человеческой жадности. Зачем ему были нужны эти шоколадки, если подумать, ведь целый пятиметровый торт был в его распоряжении, так нет же, торта показалось недостаточно, нужны были ещё и шоколадки! Которые можно кушать одному! Никому не сообщая, по вечерам, хоть каждый день, а не раз в году, или сколько там лет должно проходить, пока рептилии не удосужатся вновь прикормить своё стало человеческое кулинарными шедеврами… пока следующая жертва не будет готова для подношения кровавым монстрам, пекущимся о своём стаде, продавшемся с молодняком и самками за сливочно-молочные десерты… Наверное, мы могли рассказать им рецепты тортов, но всё это требовало бы более длительного времени пребывания нашего на острове. Вот такие чудеса можно ещё встретить в мире, где кажется изучена каждая пять земли. А тот остров мы, не сговариваясь, стали называть Райским Наслаждением или просто Баунти.
P.S.: Я считал бы свой рассказ окончательно завершённым, если бы не одно но, о котором узнал недавно при встрече с капитаном судна, с котором мы вместе пережили то невероятное происшествие. Отплывая от острова и занятые естественными делами, мы не смотрели в его сторону в отличие от капитана, не отрывавшего долго глаза от бинокля. Вскоре нам стало вовсе не до острова, так как мы повторно вступили в грозовую полосу. И вот молчавший столько лет капитан, при встрече со мною рассказал мне, что за торт рептилии приготовили аборигенам… это был приличный кусок дёрна, покрытый сверху обычной растительностью, примерно именно такой величины, размером пять на пять метров – жилая комната по человеческим меркам. И в этот дёрн вгрызались лопатками, жадно поглощая землю, словно сами были земляными червями или кротами всё племя, наравне с шаманом, у которого в запасе лежали две коробки с настоящим шоколадом… я не хочу комментировать произошедшее… мне с лихвой хватало моей части знаний, приобретённых с того раза. Тот же факт, что в нашей команде при поспешном отплытии мы позже не досчитались троих, оставшихся на острове, говорит ещё и о том, что каждый выбирает для себя свою жизнь и в итоге смерть. Все были предупреждены и оповещены. Борис сумел умыкнуть себе жену. Трое остались поглощать лакомство, в итоге таковым, как оказалось, даже не являющимся. Мы вышли из поля зрения и возможного гипноза змееголовых, а всё племя оставалось под очарованием им, подвергалось воздействию его, и в полной уверенности, что угощение заслуживает таковым называться…
На вопрос, почему он столько лет молчал, капитан ответил после затянувшейся паузы: «Лучше бы ты спросил, почему я всё же рассказал тебе это?» — «И почему же?» — «Я вышел в отставку, друг, и знание о том, что знали вы и что видел я разнились, как видишь. Моё оказалось слишком тяжёлым, чтобы я хранил его один.» — «А тогда оно казалось слишком тяжёлым, чтобы его знали все?» — «Именно, так, мой друг! Я не уверен, что оно тебе пригодиться, но кто знает, может некоторые выводы из вынесенного урока сумеет использовать кто-то другой, ведь ты наверняка захочешь рассказать эту историю своим друзьям!» — «Не всё то золото, что блестит, капитан?» — «И не всё торт, чем нас прельщают, матрос!» — «Но как же мы не заметили сразу отсутствие троих?» — «Если часть экипажа была под воздействием очарованного зелья, а второй — досталось в спешке таскать на себе бесчувственные тела, то не досчитаться тех, кто сам за себя решил, где он и с кем, было не сложно, не так ли?.. мы все спешили убраться оттуда поскорее… но оказалось не все, и это был их выбор!» — «Но, капитан, с вас, наверняка, спросили за этих людей?» — «Мне пришлось стоять перед комиссией и рассказывать об этом острове! Поскольку, дело отнесли к категории «Совершенно секретно!», то шума поднимать не стали, а допросить свидетелей происшествия было возможно без привлечения к суду, ребята сами охотно рассказывали о том случае встречным – поперечным, и подписку о разглашении никто не давал… иногда легче сделать вид, что ничего особенного не произошло, чем всех трясти, и вызывать в суд…»
Мы помолчали! «А жену Бориса расспрашивали?» — задал вопрос я. — «Нет». – «Как? Это же первый свидетель!» — «У экипажа хватило чести не вмешивать семью Бориса в следствие. Я так же ничего не сказал о женщине, попавшей на корабль с Баунти. А ты? Говорил о ней?» — «Это ничего, это, можно подумать, для пущей важности! Мало ли какие байки рассказывают матросы после плавания по морям и океанам, никто не знает, что в них правда, что вымысел!» — «А как быть с реальностью?» — задал мне вопрос капитан. – «А что с ней не так?» — спросил я. – «Да так, приходишь в магазин и думаешь, торт ты покупаешь, к примеру, или вовсе не то, что видишь?..»
Иногда я думаю, что он мне зря рассказал свою часть истории, потому что я на всю жизнь разлюбил торты, да и вообще к сладостям теперь отношусь с некоторым предубеждением…