Глава 9 (Глава 10)

Кровавый сон общества Галлеи продолжался, безумные так и продолжали проливать кровь и есть мясо живых, но спящих во лжи людей. Жёлтые много этажные небоскрёбы с нано-греческим стилем построя и бирюзовыми каркасными обделками между оконными проёмами отвлекали внимание глаз от поедавших мясо людей людей на дороге. Все больше это кровавая сцена заполоняла планету и все меньше места оставалось для нормальной человеческой жизни. Потому что всегда так и бывает, когда в жизни все спокойно – человек жаждет приключений, а когда наступает этот самый пик для подвигов он жаждет именно покоя и развязки этой цепочки обстоятельств, именуемой приключением. Почему? Да потому что человек всегда жаждет этого противоположного чего-то в результате, редко кто ценит имеющуюся стабильность его жизни, но тут есть самый эффективный способ найти в жизни приключение – начни ценить покой и эта прекрасная жизнь обязательно с милой улыбкой, следка отправив эмоциональный подкол, в качестве весточки, пошлёт тебе гору приключений, чтобы тебе просто не было скучно. Так не было скучно в этот день и Генри, который в своё время все же смог найти в себе силы пойти против воли «Судьбы» и не ставить опыты на земных людях, вопреки всем обстоятельствам, после чего его и арестовали, кстати, обвинив в том, от чего он фактически отказался – в том, что ставил опыты на жителях его планеты и мол этим сделал свои исследования запрещёнными. Но он скорее бы умер, чем пошёл бы на подобное просто из-за собственной человечности. Потому что это очень значимый вопрос – человечность не просто качество души или характера, а природное свойство, не всегда есть возможности и способность отказаться, да и результат такого отказа не предвидеть, потому что потерять легко, а то что будет обретено в результате будет ли являться равноценным этому? А ответ прост – не всегда, так как в реальной жизни лишь два варианта опыта потри морального человеческого облика – абсолютно добрый все любящий человек, сродни Ангельской идеалистической доброте, как себя ведут святые и противоположность – облик безумно агрессивной ведьмы или колдуна, сжигаемого на костре, что является олицетворением зла, не говоря уже о революционере, который есть реальное осуществление Дьявола, это все зло. Все это в идеальном проявлении потеря человечности из-за того, что так или иначе при полном осуществлении идеала упирается в одно – противоборство и убийство, однако убийство без причины ради эфемерного идеала любого проявления уже противоречит человечности, потому что если человечность – это идея конкретно существующих людей, являющаяся ими, то остальное – это ответвление идеи в попытке развития разнообразия, однако это должно так или иначе подкрепляться идеей, иначе без неё это не имеет смысла. То есть добро и зло должны в основе иметь человечность, так как в противном случае становятся не идеалами, а как минимум, ошибкой осуществлённого уродства, переходящего крайности, да и цена слишком высока. Несомненно, так интереснее – добрый человек, злой человек пиф паф и победитель, но есть ли в этом смысл? Без доброго злой не поймёт половины информации и Генри знал это. Вопрос, кому нужны все эти барьеры для пресечения развития человека, конечно, мучал Генри, однако он уже приступил к работе по поиску формулы вакцины от безумных и исследования продвигались неплохо, не говоря уже о том, что люди Мей Линя пленили троих безумных для проверки результатов лабораторного синтеза вещества. Размышляя таким образом, Генри продолжал химичить в лаборатории, он постоянно бродил от одного прибора синтеза к другому – фильтрации и прочих вариантов обработки, вплоть до биологического расслоения, словно из угла в угол, учитывая, что этот кабинет был небольшим, но сверкал чистотой, так как у Генри вещи всегда лежали в порядке и по полочкам. У окна стоял стол, а на нём, что даже немного казалось ему странным, так как люди Мей Линя настояли на том, чтобы эти вещи оставались в этом помещении на этом месте, лежал китайский веер и несколько пар медицинских крошечных перчаток, которые генри на его ручищи даже не налазили. Генри к эти предметам и не прикасался, но постоянно поглядывал на них, словно разгадывая какую-то загадку, выходя из кабинета, на последок проверяя, взял ли пузырёк с вариантом синтезированного вещества вакцины. Естественно, он не поддался порыву иронии ещё повесить на это ярлычок «ВВОДИТЬ ВНУТРИВЕННО!», хотя следовало бы, а то выпьют ненароком по привычке, а тут эффект непредсказуем. Может все же сделать ярлычки на бутылочки?
Тем не менее, атмосфера этой травли в борьбе за бессмертие стала покидать общество Галлеи. Во-первых, из-за противостояния революционеров, а во-вторых из-за нашествия феномена безумных. Генри невольно вспомнил Валентину – что с ней, интересно стало? Внезапно один из людей покойного Мей Линя, которого уже кремировали по его последнему завещанию, зашёл в кабинет к Генри и сказал:
— У вас такое лицо, как будто вы морально простились с кем-то хорошо знакомым и не последним по важности для вас. У вас кто-то заболел из родных?
Генри задумался и ответил:
— Нет, просто вспомнил одну старую знакомую. А в чём, собственно, вопрос?
Беседовавшего с Генри заядлого вояку все же мучил страх жизни, что было нормальным для человека его профессии, который имел дело с пытками инакомыслящих и частым садизмом над себеподобным. Жизни всегда боится тот, кто постиг её мучения и это практически закон этой жизни, тут остаётся лишь идти или по воле страха какое-то время, пока не останется лишь один вариант — проламывать тугую стену, идя ему навстречу или в случае выживания тут человека жизнь просто проносит сквозь эти страхи не оставляя выбора. И не хотелось ему это испытать, а потому он как можно более сглажено пояснил:
— Судья Данияр Фудель Демьянович остался в живых и его везут обратно его товарищи. Они должны приземлиться в нашем космопорте на днях, я надеюсь вы их просветите о ваших исследованиях? Они согласны сотрудничать с нами в области исследования удаления определённых наборов генов из цепочки ДНК, что завершающий этап достижения бессмертного состояния организма. Думаю, вас обрадовала новость?
Генри поморщился:
— Так-то оно так, да на ком испытывать?
«Испытаете сначала на безумных, а потом стоит и мне самому это проглотить, — подумал сначала он, а потом сказал Генри вслух, — я рассчитываю, что результат даст в итоге что-нибудь интересное. Посмотрим, что из этого получится на этот раз! Мне бы очень хотелось увеличить мой жизненный срок в продолжительности при ограничении старения организма. Надоело быть кормом для бессмертных, а точнее их остатков, надеюсь бесы из истребят до конца! Кстати, а чего это они лишь сейчас так активно зашевелились, вы не в курсе?»
Генри подумал и объяснил:
— Мне тоже было интересно. Я проводил лабиринтообразный анализ психических процессов, но смог установить лишь то, что имеет место быть конфликт с какими-то земными людьми, однако с единственным инициатором. Не знаю, что там у них случилось, но думаю это ерунда.
Мужчина поморщился:
— Конфликт Земли с нами – это уже библейское предзнаменование несчастья, хотя, учитывая то, что происходит, не мудрено. Вы правы. Ну что ж, работайте. Не буду больше отвлекать сегодня.
Генри кивнул и продолжил тестировать полученное вещество на живых людях…
При прибытии на базу Представительства Галактического Альянса Варвара вспомнила отдалённым участком рассудка те тяжёлые мысли, касательно встречи с правительством. Тихонько покинув космический транспорт она и свора с каменными лицами, сторожившими ограждение возможности её побега, они вышли на открытое пространство, лицезрея вечернее время суток, мрачный отвевающий неразберихой и бесконечной травлей закат и огромное количество конусообразных остроконечных, похожих на наконечник готического копья высотных зданий из белого металла или в основе обычного строительного материала с однотипным, но подешевле, покрытием. Так можно было приблизительно отличить, какие здания относятся к правительственным структурам, а какие относятся к предпринимательским и жилым объектам. Варвара шла, подгоняемая стаей человеческих мужчин, которые её все жутко раздражали, и она искренне их презирала. Но сдерживала эти нахлынувшие в их отношении чувства, просто понимая, что с тупых бабуинов взять нечего. Со стороны её расы это было нормальная реакция на людей, даже при том, что здесь имелся относительно один и тот же генетический предок, как в случае кошек, собак и мышей и они обзывались с осознанием этого момента обычно. Тем не менее путь до нужного корпуса был неблизкий и можно было повнимательнее изучить обстановку местности и обдумать дальнейшие действия. Варвара прикинула, что сейчас она играет роль привезённой на допрос купленной рабыни, бывшей аристократки с Галлеи замешанной в каких-то тёмных делишках. Что ответить? Как выкручиваться? Она не знала и просто рассчитывала если что наиграть потерю памяти, но что её делать, когда посмотрят её психически записи, оставшиеся после перекодирования? Она принялась заранее планировать или побег, или объяснение, почему в результате привезли её и где Валентина. Так или иначе Варвара испытывала некоторое разочарование в данных обстоятельствах – она в любом случае остаётся в живых, но, когда гравитационная воронка начнут пересекать точки звёздных скоплений там не до смеха будет, потому что орбиты начнут распадаться в коллапсе. Наблюдать коллапс издалека даже красиво – она видела записи путешественников, но вот пережить его, наверное, не так прекрасно, лицезрея вечную ночь воочию в реальной жизни. Так же её мучало разочарование в принципе в сердце своих сородичей и их нравов как таковое, потому что из живых они все были словно автоматические – все делали на автомате, даже играли по правилам, на автомате. И все у них в цивилизации то по программе психики, то на автомате, то по правилам шаг влево, шаг вправо и расстрел, а то и перекодируют башку. Естественно, у Варвары сжималось сердце от осознания сути текущего состояния собственного общества – просто обёртка без конфеты, а шляется сама конфета риторический вопрос. Иногда даже пробирал страх перед таким существованием. И вот нужное здание – все зашли внутрь, Варвара подумала:
«Стоит ли мне заглотить все беспокойства, или все-таки показать нервозность, когда увижу этих людей? – продолжила она на ходу планировать линию поведения – чую. Должно произойти что-то интересное. Посмотрим, что будет на этот раз! Если все пройдёт спокойно и без происшествий, то люди вырастут в моих глазах. Интересно, им самим не наело вести себя по подобию бабуинов?!»
Варвара с пятерыми сопровождающими зашла в помещение, где сидело за овальным столом из дорогого дерева, очень дорогого в классическом стиле дворцовой обстановки, семь живых разумных существ. Каждый представитель отдельной расы или человеческого народа. Один из них, был той же расы, что и сама Варвара, но он даже не поинтересовался ей, потому что она же сейчас под голографической проекцией Валентины. Лица у всех сидящих за этим столом были недовольные, словно они объелись чего-то кислого или солёного. Глаза автоматические, словно по программе даже смотрят, а о чём они думают для Варвары вообще было загадкой. Тем не менее она почувствовала слабость и некую опасность. Один из сопровождавших её начал разговор с приветствия и бытовых обсуждений, а когда начал приходить к сути, попросил её и остальных выйти из помещения, держа в руках ту самую флеш-карту с психическими записями. Варваре стало не по себе – сейчас просмотрят, сейчас поймут, что с ней все нечисто. Тем не менее зал она покинула – здесь коридор, хоть и четверо их. Есть возможность сбежать? Есть. А значит надо воспользоваться моментом! Сквозь отчаяние, разочарование и заведомо ожидание неудачи в осуществлении этого решения Варвара стремительным ударом под дых одному из сопровождавших сиганула быстро мимо троих в запомнившемся направлении к выходу. Она не оглядываясь добежала до выхода очень быстро, но вдруг остановилась. Она оглянулась и обнаружила – что за ней даже никто не бежит. Ни топота, ни преследования, ни недовольства — все, как и спланировано? Варвара никак не ожидала такого поворота событий. Эта неожиданность роковая или благотворная? Нет – это спланировано, Варвара осознала, все это было кем-то спланировано. Кто же ведёт эту кровавую игру? Так или иначе она не хотела ни лезть в это ни в этом разбираться, коль не ясны обстоятельства. Прокрутив в голове очередной ряд принятых решений Варвара покинула здание и мимо кучи высоток покинула даже район, решив пока что остаться на этой планете и так или иначе ища выход из этого положения. Лучше потеряться, лучше пропасть без вести и даже если придётся покинуть город они не должны обнаружить подмену. И не зная уже что делать она отправилась найти хотя бы какое-то жилье, тем не менее ещё предстояло найти способ снять этот ошейник. Стоп, у неё раскрылись широко глаза от понимания… Ошейник то с бомбой. Отчаявшаяся Варвара рухнула на колени и взрыв отсёк её голову, оставив на твердыне незнакомой планеты бездыханный труп…
Прибыв на место отдыха в столичный город планеты Галлея, где было относительно безопасно Валентина сняла голограммную имитацию внешности и голоса Варвары, осмелев, но испытывая глубокое отчаяние, печать и разочарование. Валентина не знала о том, как нелепо погибла Варвара, но даже при незнании эта глубокая печаль её не отпускала. В жизни всегда так – когда умираешь там, где не знает никто лишь тот, кто с тобой связан будет испытывать печаль по тебе и это неизбежно. Вот почему даже самые незнакомые и безразличные нам люди могут стать нашими спасителями совершенно нелепейшим образом, просто чтобы мы не исчезли и не были забыты после нашей смерти, которая всегда внезапно приходит и убивает нас в облике того, его мы боимся или того, что мы любим, а то и просто жизнь убьёт незаметно. Суть даже не в том, как нам явится смерть, а в том, что жизнь и смерть – это одно и тоже и это необходимо понимать. Если смерть является, она является лишь чтобы запомнить человека тоже, так как умирая была забыта всеми, кроме своего друга и постигла страх исчезновения и в этим она уподобилась черте проявления этого мира – он ещё более совершенно запоминает наше существование, но не важно кто кого помнит – это все оно другое только подкрепляет, но нельзя это использовать в качестве рычага самовластия и этим спекулировать, потому что любой может совершить ошибку, даже этот мир их совершает. Не логичней ли помогать друг другу и этой жизни не совершать эти ошибки, вместо того, чтобы обеспечивать их повторение и загаживать развитие мира и его стремление к осуществлению в себе идеи? Воспринять люди могут ишь идеал, который есть отражение идеи в действительности, но сама идея непостижима ввиду ограничения нашего восприятия, тем не менее процесс познания все равно осуществляется и так оно и будет для развития чего-либо и нас самих и незачем в этом случае отрывать от другого человека мясо, достаточно понять, как надо мыслить и все будет проще. Даже если в этом состоянии мысли человека искалечат до инвалидизации он все равно будет находить силы жить, существовать и даже развиваться, преодолевая в естественном существовании эту инвалидизацию, потому что нет другого выхода. Тем не менее система зафиксировала присутствие Валентины на планете и начала проецировать на неё уничтожение психического плана. Валентина уже ко всему была готова, а потому сквозь все страхи, словно уже по проложенной кем-то дороге она спокойно шла и наблюдала за знакомыми улицами и парадом солдат, идущих истреблять безумных, поедающих человеческую плоть, которых становилось при этом все больше и всем было это уже безразлично, потому что это лишь следствие того, что делали их правители до того, как были убиты бессмертными как таковые. Осталось лишь это проклятие, эта кара от мира и жизни за то, что все это время они ели живых людей, доводя до исчезновения следы их существования и поглощая их жизненный опыт, как они думали. Но в жизни все не так просто, процесс уничтожения, сквозь который шла Валентина кто-то концентрировал на ней, а значит имел место быть как минимум технический гипноз, и кто-то осуществлял эту концентрацию. Однако Валентина, направляясь чётко домой, проходя светло-жёлтые многоэтажные строения с голубыми пристроями, наслаждаясь видом ровных дорог, по которым проезжали медленные классические и современные быстрые виды ездового и гравитационно-лётного транспорта, осуществлявших огромные радиационные выбросы в атмосферу. А тут очередная схема уничтожения её разума ей открылась – мол если выравнивается её рассудок до безмыслия — она становится животным и только трахается, рожает и молчит. Девушка получила очень сильный удар по психике из-за невозможности в подобном состоянии выживания, которое будто бы её унижало, но в реальности это было убийство, а не унижение. Хотя, учитывая, что цель её убить давно фигурировала, она не переставая ощущать отчаяние все ещё шла домой. Шла тяжело, ощущала смерть, ощущала страх потерять сознание и разум, но все равно продолжала идти сквозь всю эту агонию, потому что эти ощущения были столь сильными, словно она уже раз – потеряла не теряя, ощутила боль и отдачу от сопротивления и все равно не сдалась и шла дальше. Так же она чувствовала, как группа молодых мужчин наслаждается её болью, испытывая даже «стояк», оргазм и удовольствие – их это заводило. И не волновало их ничего в них ничего, кроме жажды этого не осталось, так как они уже были наркоманами, а страдания психически у того, кого они мучали было их наркотиком и удовольствием, которое даже для жизни не требовалось – просто издеваться надо, впитывать в себя мясо и в себе над ним дальше издеваться, уничтожая. Тем не менее – они боялись смерти, боялись возмездия и боялись испытать те же мучения, которые причиняли людям. Но разве так может продолжаться долго? Так оно и случилось – даже быстрее, чем предполагала Валентина. Не успела она опомниться от морального шока, как ударилась головой о входную дверь в свой дом, что её очень отрезвило. Тем не менее, Валентина совершила лишь одну ошибку – эти эмоции относились не к тем людям, которых она, возможно должна была подразумевать, а это было эмоциональным субститутом, который служил блоком на восприятие истинного характера душевного союзника, просто барьер из мяса самого убийцы. И этот барьер и разрушался в результате, убивая убивеца. Валентина собралась с мыслями, перестав слушать свои эмоции и поднялась в квартиру. Открывая дверь, сработала программа убийства и шея вот-вот неловко повернулась и сломалась бы чисто рефлекторно, потому пришлось ей пригнуться, чтоб не сломать в реальности себе шею. Она зашла в квартиру, взяла со стола пузырёк со снотворным.
— Ну, хватит, — сказала она. – Надеюсь на этом я остановлюсь. Главное, я смогла пересечь порог дверного проёма и не умерла по программе. Может быть выпить? – она взяла бутыль и выпила два глотка, что не являлось смертельной дозой, но помогало отключить мозги моментально – Зачем только я так много выпила!
Валентину начало шатать, она легла на диванчик, закрыла глаза и в муках, сквозь эту психическую агонию она заснула в красоте своей выдержки и преодоления посланной ей смерти…
Анна, после того, что она видела в этой больнице была очень сильно напугана этой жизнью, не говоря уже о глубочайшем разочаровании в самой воспринятой ею сути этого мира и она не ожидала, что если она увидит эту суть, то жизнь будет над ней так издеваться. Пока её уничтожали, били радиацией, электричеством через гравитационные проёмы в пространстве, которые иногда даже на коже проявлялись увечьями в достаточно далёком прошлом – три года назад – она смотрела на эти обстоятельства глобальнее – её убивают не живые существа, не люди и не нелюди и даже не машина, которая была сетью проекционных устройств и трансляторов с коллайдерными системами, как источниками сужения горизонта событий в психике человека, нет. Её убивал этот мир, реальность, спровоцировав эти обстоятельства нелепейшим образом, просто случайно и ей даже была ясна цель и почему ей раскрылась суть этой жизни, а потому она даже не сомневалась – этот мир разумен и сам по себе, без чего-либо живого. Тогда она и постигла это состояние абсолютной беспомощности человека, когда ты можешь все по логике обстоятельств, но при этом не можешь, ты все понимаешь, все осознаешь, разум очень глубоко и болезненно на все это реагирует, но сделать с этим ничего вообще ты не можешь и даже молитва не помогает, потому что тело молиться не может, а если может – молишься, не ты, ты кем-то одержим, не говоря уже о том, что мир это считает проявлением страха и начинает ещё сильнее бить по психике и нервам за это, просто потому что он осознает себя средой обитания живого и презирает человеческое поклонение и страх. Это все равно, что молить убийцу о пощаде во время борьбы за жизнь – бесполезное занятие. А потому она записывала, что переживала, чтобы зафиксировать это событие в реальности и просто этим она его и остановила, о чём мир её, собственно и просил, как существо: «Останови меня». Как только она это сделала, мир и начал защищать её жизнь, но те, кто убивал её по его же воле не смогли остановиться в издевательстве и это длилось по сей день, но имело динамику на убывание и смягчение этого ужаса, который обретал облик в истине, как холодный кошмар. И все это случилось в самом начале, она просто вкратце вспомнила первый случай своей казни. Она постоянно вспоминала об этом, потому что это обстоятельства выживания и раскрытия истинной правды о скрытой опасности. Тем не менее страх к этой жизни у неё был по сей день, не взирая на остаточную апатию, после адаптации к психической боли и прочим ужасам. Хотя Анна знала одно, если бы она не увидела в реальной жизни в людях человечность она бы однозначно умерла, но увидев в них это ей стало легче, она поняла, что как минимум е, кто живёт с ней на одной планете ни в чём не виноваты и это просто обман, иллюзии, но не реальные обстоятельства. Так она и поняла после многое и о колдовстве, и о вере человека и о религии, а также о том, что из неё сделали люди в результате. Они сделали рычаг порабощения и поклонения, сначала миру, а затем, вызвав его гнев этим поклонением, испугались и стали порабощать этим друг друга, а Анна знала, что надо было просто это использовать как средство общения с той частью мира, как такового, которую мы не можем увидеть, но при этом не отделяя существование материальных объектов, как результатов общения всего этого в себе и друг с другом. Тем не менее люди и прочие в процессе её казни в течение этих трёх лет превзошли все мыслимые и немыслимые пределы садизма, вызвав все душевно-биологические и психические индивидуальные структуры из человека, оставив только физиологический мозг и начиная с пустоты и коллективной составляющей мышления человека структуры в едином проявлении, как Анна давно и практиковала жизнь в этом состоянии, осознав, что ввиду существования системы иное невозможно, потому что человека разрывает душевно на мясо во имя их удовольствия. Поэтому тут она сформировала прямо в теле стабильную личность, подкрепила её существование всей мировой ретроспективой и была уже спокойна при любых мучениях, а сам этот опыт являлся уже стальной дорогой к самосохранению в подобных условиях при любом направлении движения. Сквозь привычный страх она соблюдала спокойное безразличие, даже апатию, чтобы в любой психической тяжёлой ситуации и обстоятельствах сохранять холодный рассудок, даже случайно совершая глупость. Тем не менее она доказала, что развитие по одиночке невозможно. Даже развиваясь в одиночку, человек создаёт в мире коллективный результат, и он в этом случае непререкаем. Потому за свободу остальных людей она была спокойна, особенно учитывая все соделанное своей фактически кровью ранее. При этом, хоть было уместнее на Земле вообще издавать указ о чрезвычайном положении уже просто на основании появления шизофрении у людей, как болезни, Анна понимала, что это просто сокрытие правды правительством для избегания массовой паники и суицида в обществе, и не потому, что люди такие слабые, а потому что людей психически начнёт доводить сама эта система и не все выживут в этой борьбе. Самокрах — лишь иллюзия, его не существует, потому что ложь и мечта сопоставимы, а значит – это запись в системе убийства человека человеком, который раскрыл чужую ложь и испытал перед смертью стресс от этого, но это не было самокрахом – крах наступил из-за того, что человека убили ножом в солнечное сплетение и смерть была мгновенной. И этот человек первым понял суть о том, чем обернётся эта система для человечества, и Аня знала о нём и понимала его чувства, как и все остальные, кто на Земле узнавал об этом. Но Увы! Было уже поздно, угроза этого магнитного поля неравного боя все росла и росла. Она пришла, куда шла в процессе размышлений – в церковь, накинув на голову, как обычно капюшон, следуя тупому шовинистическому обычаю. Но вопрос в том, зачем она в этот раз сюда пришла? От отчаяния? От любопытства или от скуки? Вообще – просто так, она так считала в этот момент, потому что не было особой причины. Она скорее хотела проверить — действует ли в церквях система и что вообще обитает там и немного успокоилась – в церкви действительно веяло лишь добром и любовью, без унижения человеческого достоинства, потому что туда приходили бедные люди, которые нуждались в помощь этого мира, а молились людям на «Небесах». Анна как обычно поставила свечки всем, кому благодарна и кого понимает, сказала мысленно спасибо и пошла из церкви на улицу. По пути домой она испытала жуткий коллапс, при этом почувствовав сильное головокружение и боль в голове, пришлось ей встать на колени, ближе к скамейке, до которой она не успела добраться, а через минуту и этого оказалось мало. Она прилегла на скамейку, согнув одну руку в локте (рука доходила до самого края скамейки), а другой обхватив голову. Через минуту ей снова стало тесно – она продолжила путь, встав со скамейки, хотя легче ей и не стало, тело немного отдохнуло. Пришлось ей так до дома и идти, периодически указывая себе направление одной рукой вперёд, а одной ногой опираясь на землю так упорно, как столб, вкопанный в землю не встанет. При этом она немного ощущала иронию и смотрела на эти обстоятельства с юмором, потому что уже после отчаяния в процессе выживания и смирения со смертью рано или поздно остаётся только это – эпично смеяться над проблемами и их решать, бороться с ними и преодолевать неизбежное любыми силами и возможностями, а мир, как то, что и заменяет человеку Бога и в принципе им является, но ненавидит поклонение, так или иначе в этой борьбе человеку помогает и движется вместе с ним сквозь всю агонию, не на секунду не оставляя. Просто потому что это функция среды обитания – защищать то, что в ней обитает. И ощущение беспомощности – просто плацебо, нужно смириться в этом случае с неизбежным поражением и просто воевать со смертью играючи, как в покере. Потому что даже умирая нужно умирать так, чтобы как минимум умирать было интересно и полезно. Просто если все равно не выживешь, смысл сдаваться обстоятельствам и продолжать утопически печальную эпопею? Нужно до конца прямо воевать, чтобы упасть без чувств – вот как умирать надо в безысходности. Тем не менее Аня почувствовала себя легче, когда перешла порог собственного дома и она уже точно знала – как бы не было плохо и дальше, она переживёт, просто потому что конец этого садизма уже не за горами. Однако у неё останется эта боль, просто потому что эти мучения она забыть уже не сможет, а шрам всегда у человека будет болеть, после тяжёлого выживания. И она спокойно продолжила свою жизнь и впредь…
А на родной планете покойной Варвары лидер расы местного столичного населённого центра почувствовал эту гипнотическую отдачу в очередной раз, уже три года этим мучимый. И гипнотическая отдача, психически коллапс и уже невыносимые муки дали о себе знать – он взял бластер, осознав, что скоро катастрофа и они не успеют эвакуировать население, приложил к виску и просто застрелился…
Бьянка уже давно добралась домой, после того самого кошмара. С этого момента она наслаждалась всем, чем только можно – каждый глоток воздуха, каждый шаг в этой свободе заставлял её чувствовать себя живой и ощущать собственную живость, осознавая себя настоящей, существующей. Она оделась, собралась и отправилась по магазинам, забыв о всех страданиях и несчастьях, потому что больше не хотела ни участвовать в этом, не гадить себе жизнь этими воспоминаниями. Она выбрала оптимизм, выбрала брать в дальнейшем от жизни все, потребляя её блага и была этим довольна, потому что именно она случайная жертва этой истории, которую чуть не убило просто так, и она понимала это. А раз есть шанс жить, как прежде, она поторопилась этот шанс использовать и больше не вспоминать о существовании того, где она оказалась.