Надежда умирающего

Глава 1. Метрополь.

Осенняя утренняя дымка начинала стелиться по стылой, слегка промерзшей земле. Холодный ветер уныло шелестел и завывал в городе. Тихо. Склеп полумиллионного города. Ржавые останки покореженных машин и разбитые витрины магазинов нагоняли уныние и тоску. Тоску по недалекому, но уже безвозвратно потерянному, светлому прошлому.
Шесть фигур в костюмах химической защиты последних довоенных лет мчались в боевой машине десанта, подпрыгивая на ухабах дороги.
— Ещё раз напоминаю: вход, осмотр аптек, выход, погрузка – и на базу. На рожон не лезть. Все делаем тихо и аккуратно. Уяснили?
Короткие рубленные фразу исходили от молодого, но крепкого юноши в армейской маскировке на костюме повышенной химической защиты. Глыба, командир группы армейских сталкеров отдельной бригады химзащиты вооруженных сил несуществующего государства, повидавший и перенесший в свои 25 лет смерть, предательство, отчаяние и голод.
Последняя мировая война перечеркнула всю жизнь на Земле, стирая в пыль все достижения и открытия цивилизации. Война, которая унесла в могилы миллиарды людей и ни привела ни к чему. Некому было бить фанфары и воздавать торжественные хвальбы политикам, некому было лить слезы. Безмолвие. Радиоактивная пустошь.
— Повторяю, особое внимание воздух! – продолжал Глыба.
— Внимание, работаем!
Бесшумно распахнулись двери десантного отсека бмд и люди, похожие в армейской химзе как две капли воды, высыпали к стенам автостоянки. Большая и удобная, в прежние годы радующая посетителей, она изрядно фонила и представляла собой склеп автомобилей, владельцев и всей прежней жизни.
— Дон, Гривна! Контроль воздуха. Гранат, Кеша – со мной. Валет – на тебе транспорт. Работаем!
Заняв обозначенные позиции у заднего входа в торговый центр, группа начала продвижение внутрь торгового центра «Метрополь».
— Жуть какая! Аж мурашки по коже! Сколько ж добра бесхозного…– Гранат радостно оскалился и комментировал происходящее по внутреннему каналу связи группы.
Гробовое величие торгового центра завораживало. Люди как будто вчера вышли отсюда на минутку и вот-вот вернутся. Все мелочи и детали были на своих местах. В декоративном фонтане плавали игрушки. Тишина и пустота.
Аккуратно и тихо сталкеры начали продвижение вглубь центра.
— Командир! Аптека! – радостно рапортовал Кеша.
— Наконец то! – никак не унимался Гранат.
— Тише парни, спокойно. Делаем дело и спокойно возвращаемся.
— Спокойно! — уже самому себе вслух выговорил Глыба.
— Олежек! Банкуем! Антибиотики, бинты, антидепрессанты – да тут на год базе хватит! – радостно кричал Кеша, начав копошиться в медикаментах.
Глыба был доволен собой и группой. Удачный выход должен получился. Наконец долгожданная удача. Скудные трофеи последних выходов в город поставили под угрозу выживание всех военнослужащих и беженцев воинской части.
Но вот на сердце было глухо. Уныло и тоскливо как-то.
Почти уже набиты бесценным грузом рюкзаки. Недолго тут осталось. Внимательность и сосредоточенность на деталях позволили Глыбе в свои 25 принять командование группой. Он отвечал за них. За их жизни. Постоянный стресс и груз ответственности за жизни людей наложил отпечаток на поведение и мышление Олега, старя его с одной стороны и делая мудрее с другой.
Тик-так. Тик-так. Отчетливо забился внутренний хронометр командира. Что-то неосязаемое, но от этого не менее опасное, повисло в воздухе. Нехорошее предчувствие росло.
— Внимание, предельная концентрация! Начинаем отход!
Чувство тревоги нарастало.
Сталкеры, как единый и хорошо отлаженный механизм, прекратили сбор и начали плавный отход.
— Командир, дурно как-то. – некстати весело хихикнул Кеша.
— Кеша, хорош морозить! – рыкнул для порядка Глыба.
— Ребят, я хочу остаться. – констатировал вдруг Гранат, и замерев остановился.
— Все как тогда, я помню. Я хочу остаться. Остаться – жалобно запричитал вдруг тихий и многословный Гранат.
— Остаться. – тупо вторил ему Кеша.
Мысли налились тяжестью, стали вязкими и густыми как кисель. Остаться! Остаться! – било барабанной дробью в мозгу.
Нарастающая слабость в ногах тормозила движения. Олег боролся из последних сил.
— Остаться – механически вторила ему группа.
Дон, Гривна, Гранат, Кеша, Валет – все начали валиться кулями на землю.
— Все в сборе – с вялым разочарованием констатировал про себя Глыба. Мир качнулся и потух.

***

Танцы с бубном и замогильное завывание… Свистопляска стремительно меняющихся образов в голове. Галлюцинации.
Глаза, склеившиеся от засохшей, отдававшей солоноватой ржавчиной, крови никак не хотели раскрыться.
— Встань! Ты должен идти! – зычный приказ зазвучал в голове Олега, громогласно раскатываясь и гремя.
— Ты! Должен! Идти! – продолжал чеканить внутренний зов.
Глыба заорал от нестерпимой головной боли. Вялый ручеек крови побежал из носа. Давление на мозг возросло.
Внезапно нахлынувшее режущее чувство боли уступило место мягкому, обволакивающему спокойствию.
— Я… не должен… идти… никуда идти… — с радостной придурковатой улыбкой на лице заутешал себя Олег.
Чувство мягкости, спокойствия и уюта как морской прилив стремительно вплывало в сознание.
Слизь. Повсюду на подземном паркинге следы слизи. Лоснящиеся, переливающиеся всеми цветами радуги.
— Ребята… — придя на секунду в себя и уже теряя ускользающую нить сознания он начал заваливать на бок.
Победный клич разъяренного многосуставчатого паукообразного чудовища, выползшего на долгожданную трапезу из тьмы паркинга, сменился на боевой утробный рев, встретив соперника…

***

— Дядь Саш, как думаешь, а у ребят получится? – поджав коленки под себя и глядя в пол перед собой, худая как игла девушка спросила у мужчины.
— Конечно, получится! Алька, не переживай ты так. Всё будет хорошо, как раньше! – весело подмигнув, успокаивал юную девушку бывший замком бригады химической защиты отдельного назначения ВС РФ Василий Иванович Ковалев. Улыбка не сползала с его мужественного лица. Морщины разглаживались в уголках его глаз, когда он смотрел на нее.
Он вспоминал погибших: семью, друзей и одноклассников. Вспоминал дочку.
Годы, проведенные с выжившими после ядерного армагеддона на территории воинской части, не убили волю к жизни Коваля, а лишь закалили ее, делая сильнее и добавляя сил в ежедневной борьбе за существование.
Волею судеб бывший замком возглавил остатки воинской части после смерти командира от облучения радиацией. Замком стал комбригом.
— Товарищ комбриг!
— Чего тебе, Степанов – нехотя возвращался в себя из теплого, временами такого близкого прошлого, Василий Иванович.
— Ещё пятеро инфицировано за прошедшие сутки! – четко отрапортовал Степанов.
Скверно, начал размышлять Василий Иванович. Если так и дальше дело пойдет, через три дня здоровых среди выживших не останется совсем.
Все началось месяц назад. Тридцать один день. Неизвестно кто вырезал блокпост охраны внешнего периметра. Датчики не сработали. Мгновенно прибывшая группа быстрого реагирования никого не обнаружила, только лужи крови. Повсюду.
Об инциденте было принято решение не распространяться во избежание паники. И все начало уже забываться, как вдруг пятнадцать дней назад они вернулись. Все шестеро. С блокпоста. Молчаливые. Дерганные. Ничего не могли сказать и объяснить. Только издавали нечленораздельные звуки и дергались. Их решили обследовать и заперли в медицинском изоляторе, приставив охрану.
Ночью, на рассвете, в самые сладкие для сна часы и минуты, вернувшиеся вдруг забеспокоились и подняли шум. Прибывший на шум медперсонал был убит, а трупы солдат из оцепления валялись тряпичными куклами с разорванными глотками.
Всех инфицированных выловили и сожгли. От греха подальше.
Однако, спустя всего три дня, у трети личного состава появился кашель и боязнь света. Всех, имеющих даже незначительные признаки слабости, изолировали.
Шли часы, изолированные себя никак не проявляли…

***

Солнце. Ласковое и теплое прежде, в нынешние времена было способно ослепить и выжечь глаза.
Я умер. Пустота. Голова раскалывается. Раньше я всегда думал, что в раю тихо, светло и тепло. Я ошибался.
Сознание вновь покинуло Глыбу.

***

Еще через три дня уже две трети личного состава части имело начальные признаки заражения. Положение становилось катастрофическим. И лишь случайное открытие Михалыча, пожилого начальника медицинской части, позволило оттянуть кровавую развязку.
Антибиотики. Непонятно как, но именно это лекарство временно приостанавливало необратимый процесс превращения человека во что-то противоестественное.
Спустя неделю активного использования драгоценнейших запасов медикаментов многие почувствовали себя уже лучше. Но теперь время играло против людей. Впрочем, как и всегда.
Выжившие были вынуждены дни и ночи напролет снаряжать экспедиции сталкеров для поисков все новых и новых антибиотиков.

***

Понимая, что у Коваля на душе, Аля прижалась к бушлату дяди Саши. Так ласково она всегда называла его.
— Они ведь вернуться? Правда? – она вновь несмело повторила свой вопрос, ни к кому не обращаясь уже в частности.
— Вернутся…. Тихо ответил ей Коваль.
— Всегда возвращались … — едва различимым шепотом самому себе прошептал комбриг.

***

У мертвецов не раскалывается голова. Им не бывает холодно. И у них нет слабости. Слабо ворочавшиеся мысли пытались разложиться по полочкам и привести в чувство Глыбу.
Где я? Что со мной? Собрав всю волю в кулак Олег подтянулся и сел.
Бмд. Десантный отсек. Голова пробита. Из носа медленно текла кровь. Где ребята? Что здесь произошло?
Воспоминания медленно, словно нехотя, начали вползать в его голову. Вспомнив все, Олег мгновенно ударил кулаком по кнопке выхода из отсека и рывком подтянулся к выходу. На негнущихся ногах, прихрамывая на право колено, он вышел из боевой машины десанта.
Ребят нигде не было видно. Пусто. Как он здесь оказался? Где остальные? Впрочем, глядя на себя, иллюзий по поводу остальных он уже не питал.
— Ыааааааааааа – яростный рев заклокотал в груди Олега.
Схватив из-за голени граненый клинок в левую руку, ковыляя и опираясь правой рукой на штурмовую винтовку, Глыба двинулся по направлению к заднему входу
в торговый центр.
Уйти, не узнав судьбу своих товарищей, уже ставших ему друзьями и братьями, было выше его понимания и инстинкта самосохранения. Он возвращался.

Глава 2. Спаситель.

Он должен узнать, что с ними случилось. И похоронить их, в случае необходимости. Он. Должен. Слова чеканились в его мозгу, как строй солдат на параде.
Острая, резкая боль миллиардами раскаленных тончайших игл пронзила мозг Глыбы. Он упал как подкошенный.
Поднявшись, он увидел перед собой новый, доселе невиданный вид мутантов.
Перечеркивая всю теорию эволюции Дарвина, Олега рассматривал огромный, не менее двух метров роста, с круглыми, цвета абсолютного мрака, черными глазами и длинными, как у гориллы, руками мутант.
Упругая черная лоснящаяся кожа сплошь покрывало тело мутанта.
Стоял он на двух ногах и внимательно изучая рассматривал Глыбу.
Медленно, без резких движений, Олег потянулся к клинку.
— Ты…. Избранный… Великая миссия… Двух миров… Друг ….
Образы замелькали в его голове один за другим с сумасшедшей скоростью.
— Ааааа! Уйди! Пшел вон из моей головы! – в отчаянном приступе зашелся Глыба.
Свистопляска в голове прекратилась. Все еще не до конца придя в себя Олег вскинул клинок в левую руку и двинулся на мутанта.
— Куклу. Из меня. Сделать. Захотел. Ублюдок. – яростно зарычал он.
— Я. Друг. – образы беззвучно возникали в его голове.
— Спас. Я тебя спас.
Замерев в неуверенности с ножом наперевес, Глыба взглянул на чернокожего мутанта.
— Ты меня спас? – внимательно посмотрев на него, сквозь зубы процедил он.
— Где остальные? Что там произошло черт возьми? – наболевшие вопросы хлынули потоком.
Образы стали стремительно меняться в его голове. Вот они с ребятами входят в торговый центр «Метрополь». Дон, Гривна, Гранат, Кеша, Валет. Вот они, ребята, такие живые и энергичные.
Аптека. Они заканчивают сбор медикаментов. Стоп. Странная музыка в голове. Нет сил ей противиться. Вернее, не музыка даже, а Зов. Ласково, но настойчиво, он приглашал всех к себе.
Подземный паркинг. Кости. Запах тухлятины и разложившихся тел людей и мутантов. Слизь. Две белесые бусинки глаз безобразного паукообразного мутанта.
Белоснежная пустота.
— Их больше нет – бесстрастно констатировал голос в пустоте.
— Ыаааа… За что … – слезы обиды и разочарования хлынули из глаз Олега.
Почему они! Почему не я? Мысли с бешеной скоростью проносились в его голове.
— Что ты такое? Откуда ты? Зачем ты здесь? Зачем… меня спас? – вернув нож за голень, продолжая стоять и прямо смотреть на мутанта, медленно при этом раскачиваясь словно сомнамбула, Олег спросил у своего спасителя.
— Ты. Должен. Понять. Предназначение. Люди. – поток чужих воспоминаний с головой накрыл парня.
Пестрая осенняя листва, чистое синее, без единого облачка, небо, ласковое и нежное солнце, звонкий детский смех – Олег вздрогнул.
— Мы можем все еще вернуть. – медленно, с трудом подбирая непривычные слова, черный пытался донести до Олега нечто важное.
— Мы. Должны. Все. Вернуть. Как раньше. – тягуче вторил он.
— Мы – друзья. Ваши. Братья. Партнеры – осторожно продолжал он подбирать новые нужные слова.
Выпучив глаза от услышанного и едва уняв от волнения дрожь в коленях, Олег опустился и сел на перевернутую мусорную урну.
Мысли вновь пустились в бешенный галоп. Восторг, смешанный с осторожным недоверием. Он даже на минуту забылся. Мутант. Обладающий телепатическими возможностями, спасает. Его! В голове такое никак не укладывалось. Нужно было что-то срочно предпринять.
— Что ты такое? Откуда ты? – повторил Глыба свой вопрос.
Пейзажи картинок начали свой каскадный хоровод в голове парня. Незнакомая местность. Огромные и высокие черные деревья замелькали перед глазами. Чаща. Прогалина в чащобе. Гигантское черное дерево, покрытое чем-то светящимся, слабо пульсирует. Олег заметил сородичей черного. Один, два! Десятки, если не сотни фигур! Картинка стала отдаляться вверх. Стали видны упорядоченные постройки на территории чудовищного сада.
Сада? Откуда это слово пришло ко мне? В голове Олега промелькнул вход в метро …. В.НХ…
— Что это? ВДНХ? Ботанический Сад? Ты из Москвы? — глаза Олега округлились и полезли из орбит от додуманного.
— Ты. Должен. Помочь. Нам. Всем нам. – размеренная мыслеречь плавно продолжала свое течение в голове у парня.
— Времени. Мало. Нужно спешить. – бесстрастно вторило ем сознание.
Мир померк и Олег вновь потерял сознание.

***

— Василий Иванович! Начинается! – громыхнув сапогом и клацнув затвором автомата, Степанов влетел в командирский кубрик, едва не сбив Коваля с ног.
— Они… прорываются! – вереща от ужаса и бешено вращая глазами здоровый, двухметрового роста, служивый солдат вдруг сорвался на крик.
— Коля, приди в себя! – схватив за плечи, комбриг сильно встряхнул его.
— Не время сопли распускать! – отрезал он.
— Общий сбор! Боевые расчеты ко мне! Всех ко мне! Живо, живо пошел! – кричал ему Коваль на ходу, уже передернув затвор винтовки и беря в руки новый армейский противогаз довоенного образца.
— Товарищи! Время пришло! Изолированные вырвались на свободу! Пришло время сделать выбор! Жить или умереть! – Глухо прокричал Коваль, обведя взглядом с трибуны всех собравшихся в зале совещаний.
— Мы должны остановить эту эпидемию! Предлагаю зачистить территорию части – мрачно продолжил он.
Люди угрюмо молчали, глядя в пол прямо перед собой.
— Нас итак уже мало – робко начал кто-то из толпы.
— Еще не все средства испробованы! Живодер! – нерешительно продолжила толпа.
— Товарищи! Предлагаю всем сохранять спокойствие! – пытался урезонить нарастающее в толпе недовольство Коваль.
— Василий Иванович! Вы не компетентны решать эти вопросы. И другие тоже. Вы приведете всех нас на бойню. Ваше время исчерпано – чуть помедлив и продолжая щербато улыбаться, обратился к нему Леонид Свинухов по прозвищу Ленчик. Полтора месяца назад он прибился к выжившим военным, был обогрет, накормлен и принят в эту большую дружную семью.
Всегда себе на уме, Ленчик никогда не шел на конфликт открыто, расточая угодливость и дружелюбие.
Коваль потянулся к винтовке, но вдруг раздался выстрел, потом еще и еще, прострекотала автоматная очередь. Началась суматоха и пальба. Смена власти всегда происходит кроваво. Особенно насильственная.
Спустя пятнадцать минут ожесточенной перестрелки, местами переходящей в рукопашную, едва живого окровавленного комбрига подтащили к Ленчику.
— Значит так! – не переставая широко улыбаться своей фирменной улыбкой, Свинухов обратился к остаткам выживших в бойне, согнанных в центр зала.
— С сегодняшней ночи у нас новый политический курс! Мы исправим прежние ошибки руководства! Начнем с главного! Медикаменты больше никому не выдаются. Ни при каких обстоятельствах. Учитывая, что наши сталкеры еще не вернулись, поставки продовольствия из города теперь тоже под вопросом, и я, Леонид Свинухов, вверенной мне народом властью, приказываю максимально ограничить потребление продовольствия, снизив дневную порцию втрое – потешался Ленчик над толпой.
Уходя, Ленчик полуобернулся, произнеся напоследок:
— Да, кстати, чуть не забыл. У нас теперь живут только верные и красивые. Остальных в расход – и пошел в командирский кубрик проводить ревизию, весело насвистывая мотив известной раньше песенки.
Хлопки пистолетных выстрелов, запах пороха, проклятия и предсмертные крики умирающих наполнили зал совещаний.

Глава 3. Лебединая песня.

Ночь. Топот и громкие мужские голоса. Ругань и крики. Затишье. Только Аля перевернулась на другой бок на старой солдатской койке, как послышались выстрелы. ТТ вторил автоматным очередям.
Мгновенно подобравшись, Аля за минуту оделась в армейский комбинезон, прихватив с собой верный ТТ, подаренный ей когда-то Ковалем.
Увидев на полу в коридоре окровавленный и обезображенный труп Степанова, Аля подобралась. Тонкое девичье тело с точеными скулами и забранными в хвост волосами наперевес с именным пистолетом тт бесшумно заскользило в казарму.
Пробравшись в укромную каморку с хорошей звукопроводимостью, она прильнула к стене зала совещаний. Слышала все от начала и до конца. Беззвучно затряслась, рыдая, когда все кончилось.
Ярость и злость захлестнули ее с головой.
Я. Алина Иванова. Спасенная и обогретая сразу же после апокалипсиса военными, ставшими ее семьей. Сейчас. Навсегда и бесповоротно потеряла последнее и самое дорогое, что у меня было. Всех близких мне людей, вновь обретенную семью.
Всех, верных славным армейским традициям старого мира солдат, в том числе дядю Сашу, убили эти предатели. И ничего, кроме страшной, лютой смерти, они не заслуживают.
План созрел у Али в голове почти мгновенно. План страшный и бесповоротный. Билет в один конец. Ну да ничего, пусть все твари получат по заслугам – меланхолично рассуждала она. Будет каждой твари по паре.

***

Сейчас, во время случившегося переполоха, лучшей возможности может просто не представиться. Глухо щелкнули четыре выстрела пистолета у медблока. Оцепление изолятора больше не существовало.
Паскуда – коротко и зло выплюнула про себя девушка, направляясь к изолятору.
Весь этот спектакль с прорывом зараженных Ленчик со своими приспешниками устроил для одного – единственного зрителя – Коваля. Никто никуда не вырывался. Оказывается, все было под контролем. Слезы зло хлестнули из глаз.
Ничего, ничего… недолго осталось тебе, паскуда – тихо бормоча себе под нос Аля уже отпирала замок изолятора.
— Так так так. И что тут у нас происходит? — блистая фирменной улыбкой, Ленчик включил свет в коридоре медблока.
— Руки в гору, кисуля – не переставая радостно сиять растянул Леонид.
— Паскуда! Гниль! Ненавижу! – кричала на него Аля, сотрясаясь и не переставая от горя рыдать.
— Они же тебя нашли, вылечили и взяли в семью – теряя от гнева разум вдруг зашипела она.
— Да я тебя, мразь, своими руками – и она кинулась на него.
Хлопнул выстрел. И в эту минуту полуоткрытый замок изолятора слетел с петель. Дикий, леденящий душу вой, пронзил санчасть.
Полная ненависти ко всему живому, волна человекоподобных существ покатилась в атаку, стремительно расправляясь со всем на своем пути.

***

Сколько прошло времени? Что происходит? Еще слабый от потери крови, Олег из последних сил давил на газ в бмд. Одна из последних модификаций, боевая машина десанта была обшита легкой композитной броней, поглощающей радиолокационные волны и не пропускающая радиационное облучение внутрь. Идеальный транспорт для ударных групп десанта и диверсантов в нынешнем мире. Гимн орудию убийства человека.
Машина летела на пределе своих возможностей, тараня останки авто и с разгона перелетая ямы и провалы асфальта. Совершенное оружие для убийства перемалывало останки мертвого города.
Только с рассветом Олег Савельев, позывной Глыба, приблизился к дислокации части. И не было больше того радостного чувства, всегда охватывавшего его по возвращению. И не будет. Смерть ребят повисла тяжким грузом на нем и нет ему прощения. Это его вина. Это он скомандовал. Он не уберег.
Издалека виднелись жирные клубы черного заволакивающего дыма пожарищ, стоявшие над частью. С чувством возрастающей тревоги и недоумения мчался он к Але, Ковалю и многим другим, ставшими ему второй семьей.
Что же могло случиться с их домом за время его отсутствия? Что за новая напасть? За что судьба к ним так несправедлива?
Не доезжая до внешнего блокпоста метров пятьсот, Олег, быстро заглушив машину, укутал ее маскировочной сетью. На всякий случай. Со штурмовой винтовкой наперевес он осторожно двинулся в сторону дома. Его дома.
Никого из солдат не было видно на контрольно-пропускном пункте. Повсюду следы бурых подтеков крови и стрелянные гильзы. Неужели вирус вырвался на свободу?
Страшная догадка отнимала последние физические силы парня и выводила из душевного равновесия. Минуя кпп, Олег выбрался на плацдарм.
Где-то вдалеке показалась одиноко бредущая, неестественно волочащая ноги, фигурка человека. Монотонно перебирая ногами, фигурка медленно продолжала плестись к выходу из части.
С нечеловеческим упорством, медленно и неотвратимо, она приближалась.
— Аля? – тихо и неуверенно пробормотал себе под нос пораженный Олег.
— Алька! – и кинулся ей на встречу.
Не добежав до нее всего пару метров, Глыба увидел как Аля упала. Подлетев, он осторожно взял ее на руки.
— Алька! Миленькая! – слезы навернулись на его глазах.
— Алюшка! – что здесь произошло?
— Что! Здесь! Случилоооось? – начиная завывать взахлеб расспрашивал ее Олег.
Тонкое бледное лицо Али лежало на его руках.
— Ленчик… — слабо сплюнув сгусток крови прошептала она.
— Коваля… и всех убил… убил… — и начала впадать в беспамятство.
— Аля! Аля очнись! – тряся и хлестая ее по щекам причитал Олег.
— Аля! Где все? – ища подтверждения своей страшной догадке тихо спросил Олег.
— Я… Их всех… Отпустила… Отомстила напоследок этой твари… — из последних сил продолжала девушка.
Держа умирающую девушку на руках, время для Олега замедлилось.
Насколько же несправедлива к ним всегда была судьба! Что за злой рок постиг их всех? Что за стечение обстоятельств? Разве мог Бог, существуй он и взаправду, допустить с ними такое?
Злость и отчаяние вкупе с подкатившим безумием охватили его.
Последнее пристанище в округе выживших людей, а может и вообще последних выживших в той чудовищной войне. Его дом, его семья. Пали. Амбицией глупых, злых и алчных людей. Последняя мировая война никого ничему так и не научила. Человек навсегда останется человеком. И убивать у человека всегда будет получаться лучше всего остального.
— Олег… Я не могу больше так – надрывно, с легкой хрипцой в голосе, откашлявшись с кровью, прошептала девушка.
— Убей меня. Меня… укусили. Я… не могу … Бороться… Тяжело… — сказала напоследок Аля. Мир качнулся в ее глазах и застыл.
-Ыыыаааааааа – безумие захлестнуло с концом Глыбу.
Последний родной человек покинул его.
Один. Как в раннем детстве, полном ужасов выживания в постъядерном мире. От ужаса засосало где-то внутри.
Мелко подрагивая, он сидел и держал ее на руках, не переставая смотреть на нее, запоминая ее. Ее лицо.
Алю начало мелко потряхивать.
— Аля? – не уняв все еще колотившую его нервную дрожь, неуверенно спросил Глыба.
Девушку трясло все сильнее и сильнее. Рефлекторные сокращения усиливались. Вдруг она открыла глаза и взглянула прямо ему в глаза.
Зрачки ее сузились и стали вертикальными. Ничего прежнего и человеческого в них уже не осталось.
Тело ее дугой скрутила судорога.
Леденящее душу завывание раздалось где-то неподалеку.
Олег понемногу начал приходить в себя.
Взяв винтовку на изготовку, он попросил:
— Алечка! Слышишь? Не подходи ко мне. Миленькая.
— Пожалуйста, не надо! – тихо просил он ее.
Жуткое завывание раздалось уже совсем рядом.
Парень начал осторожно отступать к кпп, глядя прямо на Алю.
В конце плацдарма показалась накатывающая волна человекоподобных существ, бывших когда-то семьей и боевыми товарищами Глыбы.
Алю перестало гнуть дугой, и она в одно движение прыгнула с земли на Олега.
Хлопнул выстрел. Это даже не выстрел был. Это приговор. Самому себе. Своей совести. Столько смертей близких ему людей на нем. Вынести такое было уже не под силу никому.
Остановившись и приготовившись к своему последнему бою, Глыба развернулся к накатывающей толпе и заорал:
— Ну наконец то, твари, все в сборе! Вы, падали, отняли у меня все! Все, что мне дорого. Получайте!
Переведя режим ведения огня на одиночные выстрелы, Олег молниеносно начал раздавать порции расплавленного свинца по головам наступающих, кося их плотные ряды.
— Ну давайте, выродки! Вот он я! Идите ко мне! – орал он изо всех сил, не переставая свою смертельную вереницу.
Все, чему научили его военные, сейчас шло в ход. Все переданные ему знания и умения пригодились.
Увеличенный магазин на 60 патронов тихо сплевывал отработанные гильзы.
Заканчиваются патроны? Не беда. Есть еще пистолет.
Вот и в пистолете заканчиваются патроны. Ничего! У меня же есть еще клинок!
Хлопки выстрелов становились все реже, а ряды атакующих не редели.
Отбросив в сторону пистолет, ставшего ненужным из-за отсутствия патронов, Олег выхватил клинок.
— Ну! Давай! Подходи! – поигрывал он клинком в руке.
Твари взяли его в двойное кольцо, пока еще нерешительно переминаясь с ноги на ногу перед своим последним штурмом.
И тут самый большой из них, Степанов, прыгнул на него. Шансов уже не оставалось. Он зажмурил глаза.
Василий Иванович, Аля! Я иду к вам.
Он раскрыл глаза. Белоснежная пустота.
Степанов замер, повиснув в воздухе, совершая прыжок.
— Ты… должен… найти… выживших! – монотонный голос в голове звучал спокойно и уверенно.
— Москва… Может дать шанс остаткам выживших… Нам нужна помощь… Нам нужен друг… Кто объяснит остальным…
— Вместе у нас еще есть шанс… — размеренно, но как бы издалека, наверное, от сверх напряжения, вещал голос в голове Олега.
Черный! Опять он! Второй раз за сутки уже пытается спасти его. Страшный, обладающий невероятными телепатическими способностями, он не проявлял агрессии к Олегу. Да и к остальным людям, судя по всему, тоже.
— Они боятся! Ты должен им объяснить! – упорствовал черный.
Вдруг все прекратилось. Время продолжило свой бег. Степанов в воздухе начал разворот назад. Дико вереща, изолированные твари разорвали кольцо и начали разбегаться кто куда. Олег обернулся.
Рядом стоял чудовищный снаружи, но, как оказалось, такой человечный внутри, черный. Мутант. А сзади, у него на спине сидел Ленчик, глядя вертикальными зрачками куда-то в область шеи мутанта.
Когтистая конечность Ленчика по локоть вошла в шею черного, и тот заваливаясь, встал на колени. Безмолвно. Прощальный подарок Олегу. Ценой своей нечеловеческой жизни.
— Ааа – отчаянно закричал Олег.
Метнувшийся клинок по рукоятку вошел в глаз Ленчику. Тот кулем сполз на землю, конвульсивно дернулся и затих.
Черный завалился на бок.
— Ну уж нет! – яростно шептал Олег, на ходу распахивая свой рюкзак и подбегая к мутанту.
— Слышишь ты! Хомо-новус! Ты! Будешь жить! Понял меня! Понял! – яростно кричал Олег.
Спецмазь, комплект первой помощи, уколы, таблетки – все, что у него было, пошло в ход.
Все последние наработки военно-полевой медицины, призванные продлить жизнь солдат, шли в ход. Смерть еще и этого существа означала для парня конец всему, за что можно жить и умереть. Это был пропуск в ад.
Его личный дресс-код.

***

Солнце уже вставало на востоке. День обещал быть холодным и пасмурным. Боевая машина десанта с развевающимся флагом отдельной химической бригады специального назначения ВС РФ мчалась по ухабистым и разбитым проселочным дорогам. Система автоматизированного спаренного крупнокалиберного пулеметного комплекса задрана вверх.
— Очнулся? – тревожно вглядываясь на ходу в лицо черного, спросил Олег.
— Ничего! Потерпи немного! Бог даст, сегодня будем дома. На месте. На твоем и моем месте!
Мы едем к выжившим людям в метро. Мы поможем и все объясним. У нас еще есть шанс. У тебя, хомо-новус, и у меня. У всех нас. У всего человечества! Мы едем домой! Ведь дом – это там, где еще есть люди. Где есть жизнь. Где еще жива надежда. Мы едем в Москву…