В конце концов! 2

— Ну вот и что ты сделала?! Верни меня обратно, тут холодно!
Стена забавно отпружинила от кулака парня, и тот только тогда стал оглядываться и увидел Виля, который, сам того не замечая, подошел к своему рюкзаку у дерева.
— А ты кто, пришелец?! – прорычал парень, а Ливин только вздрогнул из-за громкого голоса, от которого успел отвыкнуть за несколько дней, — А ну, вызываю тебя на дуэль, без перчаток!
На Виля был направлен тонкий палец. Когда неизвестный поманил им, Виля потянуло на середину поляны.
— Эй-эй! Давай объяснимся! Да постой же!
— Чего-о? Струсил, гуманоид!? А если я… — парень стал рыться у себя за пазухой, позвякивая всякими вещицами, нацепленными на ремень.
— Да, струсил! Не тяни меня, пожалуйста…
Виль инстинктивно закрылся руками от этой неведомой силы парня, притянувшей его на поляну.
Когда парень почувствовал, что замер, он снова поднял взгляд на бирюзового — иноземец смотрел на Виля так, будто у него за секунду выросли рога.
— Ты сказал… что струсил? Ты же пошутил?
Ливин выгнул бровь:
— Вообще-то нет… Ну сам посуди: ты весь тут такой с магией, или что там у тебя… а я! У меня только рюкзак. И еще фонарик.
— Но… я не хочу, чтобы ты трусил! Это же значит признать, что ты никто в виде мага и отречься от своих сил! – он воодушевлённо замахал руками: многочисленные браслеты со странной символикой зазвенели, — Сражайся, глупый пришелец!
Снова на Виля смотрел палец парня. На этот раз он выстрелил, как из пистолета, розовым пламенем. Оно бы точно понравилось Ливину из-за цвета, если бы не было пламенем.
— Сто-оп, ты же спалишь лес!
Виль уклонился от огня и проводил его взглядом, но тот столкнулся с листвой сосны и рассыпался на искры.
— Спешу напомнить: я – человек! У меня нет магии! Чувак, ты в мире людей, тут ни у кого ее нет!
Но когда он резко повернулся на бирюзового, заметил только его мелькнувшую яркую шевелюру — он шумно свалился на колени, держась за кисть.
— Что за грязные трюки?!.. Ты из рода Насылателей? – застонав от боли, иноземец еще больше сжал кисть, — Какой еще мир люде?..
Глаза парня округлились и стали напоминать полнолуния. Так как он отпустил руку, она, скорее всего, прошла.
— Мы изучали, что в человеческом мире из-за использования магии руки пронзает боль, но никто не проверял. И подтверждения этому не было, — на пару секунд заносчивый, уверенный в себе подросток превратился в испуганного мальчишку с растерянным взглядом, но натура взяла верх, — А вдруг ты мне врешь? Помоги встать!
Виль подошел к парню и, не сдержавшись, потрогал его волосы.
— Что за штучки? Это, вообще-то, невежливо! – возмутился бирюзовый, раздраженно пригладив яркие волосы. После чего сам поднялся на ноги и аристократично отряхнулся.
— Просто я уже подумал, что разум играет со мной злую шутку. Или, может, у меня уже крыша поехала от этого леса, — пожал плечами Виль.
— Ничего у тебя не поехало, я бы заметил. Давай! Снимай свою позорную одежду нищих! Если начнёшь отнекиваться, значит – соврал!
Бирюзовый автоматически выставил палец для заклятия, но кисть тут же задрожала. Парень что-то раздраженно буркнул себе под нос.
— А что я должен?.. – сконфузился Ливин, оглядываясь.
— Твоё верхнее тряпьё! – грозно сказал тот, а Виль еле удержался от смеха, — У тебя на лопатке должна быть метка твоего рода!

Стоять на ветру без кофты было не так уж и тепло, но зато он убедил странного иноземца в… в чем-то. Тот сейчас мерял шагами поляну:
— Это же надо так! Эк тебя угораздило! Или меня… Ну, неважно! Эй, может ты свёл метку? Хотя я бы увидел… Как тебя звать, кстати?
— Виль. Ливин. Можно мне уже одеться? Холодает вообще-то, — Виль поёжился и кашлянул. Господи, ему нельзя сейчас заболеть! Он забыл взять самые простые лекарства, прекрасно зная, что любые лёгкие болячки цепляются к нему сильнее, чем у всех. Обняв себя руками, он по-щенячьи глянул на бирюзового.
— Ладно, держи свою шкуру, — он кинул Вилю его кофту, теперь такую холодную, — Так ты определись, как зовут-то. Вильвин?
— Виль! Фамилия Ливин.
Виль мог бы уже смириться, что его имя и фамилию по звучанию сливают в единое слово, но вместо этого он в очередной раз обиделся.
— Значит, Вильфрам. Отлично! Я Низами О`Бинг, собиратель ниизаровских земель!
Низами пошевелил бёдрами, и громоздкий ремень, за который были зацеплены всякие-всякие неведомые вещи, прогремел разными нотами. О таких странных вещах Виль даже вообразить не мог, а в их мире, видимо, это обычное дело.
В их мире?..
— Эх, все вы люди какие-то странные. Мне, конечно, говорили, но чтоб настолько! Так, Вильфрам!
Низами резко повернул голову на Виля.
— Пожалуйста, зови меня Виль. Все же я не настолько древний, чтобы…
Но бирюзовый за долю секунды оказался возле него и прикрыл рот ладонью:
— Ну-ка помолчи. Я тут, вообще-то, думать пытаюсь. Мне обратно надо! У вас тут холодно. И еще тоскливо! Ужас как… Эй-эй!
Виль потрогал руку Низами. Вот так да-а!
— Тебе настолько холодно? Рука ледяная. У меня одеяло есть, а в тепле лучше думается.
Низами нахмурился и захлопал глазами. Убрав руку, он глянул на себя, покрутился.
— Хм, ну вообще-то у нас все холодные. Я вот удивился, что ты теплющий! Прямо горячий! Ты в огне никогда не горел, случайно?
— Случайно нет. И хорош уже балаболить, помоги лучше палатку разбить.
— Палатку? Мне что, ночевать тут придется? Мне надо…
— Я же говорю, холодает. В палатке более-менее теплее, там и подумаем. Сам же видишь, она тебя не хочет пускать, — Виль кивнул на стену, и Низами гневно зыркнул на нее через плечо, изображая двумя пальцами жест «я за тобой слежу».
— Ладно-ладно, давай только быстрее. Меня там еще бой с Куницей ждет. Не могу я ей проиграть, понимаешь? Я же сказал, что не струшу! И вообще, она первая на меня…

Спустя 10 минут комаров, болтовни Низами и поцарапанного пальца, Виль разогнулся и потёр лоб.
— Вот это хижина! С ума сойти! – делано восхищался Низами, — Почему она без пола?
— Слушай, лучше не жалуйся. Тебе некуда идти, ты в другом, блин, измерении, тем более в холоде. Залезай давай.
Такие выводы не обрадовали Низами, но он только послушно залез в палатку вслед за Вилем.

Расстелив шуршащее покрывало с серебристым покрытием, которое кое-как защищало от влажной травы, Виль постелил сверху меховое одеяло, которым обычно накрывался. Ему главное этой ночью не простудиться, иначе будет хуже вдвойне.
Низами молча сидел в углу, куда упирались еловые ветки и не дул ветер. «Хотя бы ему пусть будет тепло», — зашептали мысли в голове Виля. Он зажег огонь в старой керосиновой лампе и сразу стало светлее.
— Может, снимешь ремень? Мешает вроде, — осторожно предложил Виль, вытряхивая содержимое рюкзака на одеяло.
— Ага, выдал себя! Сокровищ моих захотел? З-запомни, я тебе еще не доверяю.
Виль повернулся на Низами, а тот начал мелко дрожать и стучать зубами.
— Нет, м-молчи. Мне не холодно. Я холоднокровный, никакое одеяло само по себе меня не согреет. Тут только прив-выкать.
Но Виль был воспитан так, что надо позаботиться о тех, кому некомфортно в ущерб себе. Плюс, ему в голову пришла гениальная мысль.
— Так, подумаешь о возвращении завтра. Тебе холодно — мне неудобно, что тебе холодно. Тем более! – повысил голос Виль, когда бирюзовый открыл рот, чтобы возразить, — Тем более, что есть идея – тебя же не греет одеяло, м?
Низами отвернулся. Либо был слишком гордый, либо не мог это признать.
— А я же теплый. Вот… может согреемся, — Виль подсел к Низами, но тот шарахнулся в сторону, — Та-ак, ладно.
Ливин вытянул руку и положил ее в сторону Низами, а сам накрылся нетёплым пледом и опёрся спиной об ствол сосны, который был холодный даже через палатку. Он закрыл глаза и стал сидеть так.
Давно смеркалось. Сверчки, казалось, решили устроить контрольную симфонию прямо сегодня, прямо здесь и сейчас. Одни стрекотали, как последний раз в жизни, другие время от времени тихо, спокойно скакали по палатке. Когда начали зарождаться первые искры сна, Виль чуть не подскочил от ледяных ладоней, которые взялись за его локоть. Обхватив всю руку Виля и несмело прижавшись к ней, Низами сел рядом и подобрал ноги под себя. Он прерывисто вздохнул, но после задышал ровно.
Ливин осторожно накрыл его одеялом, а сам ощутил себя батареей.