"Тюльпаны". Глава 5. Часть 1. (Глава 9)

ГЛАВА 5.

Стас снял шлем и отсоединил разноцветные «тюльпаны». Сегодня в реальности он оказался раньше, чем обычно. Он заметил, что таймер даёт погрешность во времени, и виртуальная действительность не всегда останавливается в точно указанное им время. Он сел за своё рабочее место, заварил себе чай, достал бутерброд и начал размышлять о том, что подобные непредсказуемости по времени могут быть для него небезопасны. Но как решить эту проблему, пока было не ясно. Стас открыл окно, и «Тюльпанов сад» начал заполнять свежий морской воздух.
Убрав улики своего путешествия и почувствовав упадок сил, он решил заварить ещё одну чашку чая покрепче. Над морской гладью стал вырисовываться рассвет. Спокойное и умиротворённое море блестело на солнце, будто было покрыто тонкой коркой прозрачного льда. Стас засмотрелся на море. Самое ужасное зло для человека — знать больше, чем другие. Тащить на себе груз, который невозможно никому передать. Бессмысленный Сизифов труд, который в последствии делает из человека изгоя.
Эта мысль пробрала его до мурашек: все гении несчастны, ведь любые идеи порождают лишь страдания. Бесконечный замкнутый круг неопределённости человека. Обычный человек мечтает стать не таким как все, а гений мечтает стать обычным человеком, чтобы сбросить тот крест, который положено нести ему аж до самой смерти.
В окно «Тюльпанового сада» влетел грубый гудок грузового корабля. Как же тяжело отойти от снов и вернуться в реальность. В голове было полное опустошение. Стас навёл порядок и стал дожидаться Андрея. Тот вошел своей тяжелой походкой, вяло пожал руку и стал подниматься впереди Стаса по лестнице. Он молчал, а молчащий человек в этих краях был непривычным зрелищем. Видимо, пришёл на работу после бурных посиделок с друзьями. Но молчание это Стасу было выгодно, он и сам не хотел сейчас разговаривать ни о погоде, ни о футболе, ни даже о рыбалке. Этот формальный диалог был бы сейчас пустой тратой времени, которое он предпочёл бы потратить на сон.

Улица пахла утренней свежестью, солнце освещало голубое небо. Чайки в поисках еды разбрасывали мусор, но для тех, кто жил у моря, это было привычным зрелищем, на которое спустя время просто перестаёшь обращать внимание.

Дорога шла через парк, и подняв голову Стас почувствовал, как по его коже прошел электрический разряд. Ему навстречу, на звонких каблуках и с милой улыбкой шагала Анжелика. Первой его мыслью было сменить маршрут, но они уже пересеклись взглядами и пойти в другую сторону сейчас было бы глупо. Он надеялся лишь на то, что их пустая болтовня не затянется надолго. Анжелика шла ему прямо на встречу. Она улыбнулась и поздоровалась первой:

— Здравствуй, Стас.

Стас натянул улыбку и кивнул в ответ.

— Ты так и не позвонил мне.

— Знаешь, я был немного занят, поэтому звонок пришлось отложить.

— Так ты сейчас идёшь с работы? Прямо из «Тюльпанового сада»?

— Именно.

— Как интересно. Может, зайдём куда-нибудь сейчас? Посидим, поболтаем в качестве компенсации, что ты мне так и не позвонил.

— Я немного устал после работы.

— Да чего ты? Ты ведь не вагоны разгружал. Я не заберу у тебя много времени.

У Стаса закружилась голова от навязчивости одноклассницы, он понятия не имел, как можно было вежливо отказаться, поэтому согласился.

— Даже и не знаю. И куда ты предлагаешь пойти?

— Туда, где варят вкусный кофе. Или туда, где ни ты, ни я еще не были, я люблю узнавать новое.

— Но если мы не были в этом заведении, то откуда мы можем знать, что там вкусный кофе?

Анжелика засмеялась.

— Пойдём. Я уже хочу где-нибудь присесть.

Стас подумал о том, что Анжелика заняла над ним доминирующее положение. Он и сам любил посещать подобные заведения, о которых она говорила, но только летом и с наплывом туристов. У моря всегда есть пару замечательных ресторанов со вкусной кухней и приемлемыми ценами. Они выдвинулись из парка и пошли искать тот самый ресторан. Большинство заведений с утра были закрыты, и ничего не оставалось, как пойти в кафе, где в основном обедали таксисты или дальнобойщики. Подошла молодая официантка. Анжелика заказала кофе. Наступило неловкое молчание. Она смотрела Стасу в глаза и улыбалась. Стас подумал, что было бы хорошо поговорить о чем-то заумном.

— Ты когда-нибудь слышала о теории непроизвольной иерархии?

Анжелика захлопала ресницами и отрицательно покачала головой.

— В любых взаимоотношениях между людьми есть иерархия. Человеческий мозг будто компьютер, который каждую микросекунду анализирует тонну информации. Вот заходишь ты в помещение, где сидит две девушки, твой мозг оценивает, насколько эти барышни потенциально опасны для тебя, а также насколько ты потенциально опасна для них. Их мозг занимается тем же — они оценивают твою улыбку, одежду, прическу, складывают это всё в общую картину и находят для тебя место в своей компании. Твоя сфера влияния на людей, которых ты видишь впервые, решается за микросекунду.

— Ого, я и понятия не имела, что ты можешь интересоваться чем-то подобным.

— Не скажу, что я уж очень интересуюсь психологией. Но на работе есть время о чем-то подобном поразмышлять.

— А моя работа — это хаос.

— Почему?

— Знаешь, пассажиры видят уже готовую картинку, которая немного приукрашена, чтобы они чувствовали себя в безопасности. Но ты же не знаешь, какой бардак у нас творится. Худшее в моей работе это то, что нужно ходить всегда с натянутой улыбкой независимо от твоих настоящих эмоций. Иногда я чувствую себя куклой.

— Натянутая улыбка это не так уж и плохо. По крайней мере лучше, чем физический труд на шахте, к примеру.

Молодая официантка принесла кофе в белоснежных чашках.

Анжелика улыбнулась и опила глоток.
— Ну знаешь, лицемерие это тоже своего рода труд. Просто представь, сколько забирает энергии улыбаться человеку, который тебе полностью неприятен. А теперь представь, что таких людей за день может быть десяток, а то и сотня.
— Ого, неужели тебе так неприятны все эти люди?

— Спустя время начинаешь отличать хороших людей от плохих. Тот, у кого есть достаток, не ведёт себя вызывающе, он вежлив и не делится негативом. А тот, кто беден, пытается выжать из своей поездки всё. Его чувство собственной важности в этот момент зашкаливает, так как впервые в жизни обслуживает не он, а его.

— Значит, всё дело в деньгах?

— Не только. Думаю, скорее дело в том, какой ценой тебе эти деньги достались.

— Как долго ты будешь в городе?

— Не знаю, сейчас мы собираемся продавать старый дом отца, специально для этого я взяла отпуск. Скажу честно, занятие это непростое.

— Ты скучала за городом?

— Если честно, нет. У меня с этим городом плохие ассоциации. Наверное, самым радостным моментом в моей жизни было то, что я это место покинула. Иногда у меня было ощущение, что людям, которые живут здесь на всё плевать, шкала их эгоизма просто достигла максимума. Они живут так плохо, потому что из-за своей необразованности не хотят делить пирог по кусочку, жить стабильно и не голодать. Они хотят украсть весь пирог, просто для того, чтобы казаться лучше, чем другие.

— Как глубоко ты копнула. В общих чертах мне твоя мысль ясна, но есть нюанс в том, что, опять же, это не касается всех. Я уверен, что куча девочек и парней в средней школе сейчас мыслят также, как и ты.

— И мечтают отсюда уехать?

— Возможно.

— А ты почему здесь застрял?

— А зачем мне куда-нибудь ехать, если сейчас у меня всё вполне прилично? Иногда я думаю, что если бы у всех людей была такая же антистрессовая работа, как у меня, то, возможно, было бы меньше зла и агрессии.

— Я помню, ты неплохо рисовал в школе на партах, все ещё говорили, что ты станешь художником, а вот как жизнь повернулась.

— Я никогда не задумывался о карьере художника. Все мои шедевры заканчиваются пятиминутным наброском простым карандашом, и ничего большего из себя я выдавить не могу, да и не вижу смысла. Нечто подобное можно делать лишь когда есть вдохновение, а душа ведь по заказу не поёт.

Молодая официантка поинтересовалась, не принести ли им что-либо ещё. Анжелика заказала себе ещё одну чашку кофе, Стас же заказал себе пиво.

— Пиво? Прямо с утра? — Удивлённо спросила Анжелика.

— А мне уже спешить некуда. Всё, о чем я думаю — это о крепком сне после работы. У нас этим утром разные приоритеты, если тебе нужно взбодриться, то я предпочёл бы расслабиться.

Анжелика хихикнула:

— Извини, что отвлекаю тебя от сна. Просто у меня в этом городе дефицит общения. Если на своей работе или у себя дома я привыкла к тонне внимания, то тут мне даже не с кем поболтать.

— Неужели ты никого не встретила из своих знакомых или одноклассников, кроме меня?

— Может быть и встретила, но ты попробуй их лица спустя сколько времени опознать. Было бы неловко подойти к незнакомому человеку. Некоторые люди нашего возраста гуляют с детьми, и для меня это дико.

— Разве ты не любишь детей?

— Нет, я не о том. Я о том, что не вижу смысла их заводить, пока ты им ничего не можешь дать. А что может быть в голове молодой мамы или папы, а уже тем более в кошельке?
— Возможно, некоторым хочется всего и сразу из-за нестабильности.

Перед Стасом поставили холодный бокал с пивом. ОН вспомнил о Стеклянных людях, но сразу же отогнал эту мысль от себя. После первых же глотков в голове стало проясняться.

— Стас, а тебя есть девушка?

— Нет.

— Почему?

— Это странный вопрос. Наверное, всему своё время или что-то в этом роде.

— Я вот тоже так думаю, что всему своё время. Ладно, Стас, мне пора.

Анжелика позвала официантку и рассчиталась за двоих, а после мгновенно исчезла. Стас остался допивать пиво в одиночестве и думать о том, что всё это ужасно странно. Он заказал себе ещё один бокал, выпил его залпом и задумался о том, что если кто-то из знакомых увидит его одного в ресторане, пьющего пиво утром, то вероятнее всего в их глазах это будет выглядеть не очень. Поэтому он рассчитался и, не допив пару глотков, быстро вышел. Почему она так быстро ушла, когда речь зашла об отношениях? Это было как-то по-детски, и Стас решил просто не думать об этом. Почему-то он вспомнил о библиоткаре, ухажёре Вики, и это его рассмешило.
Спустя пару сотен метров начинался спальный район, в котором будто в лабиринте спрятался его подъезд. Всё, чего хотел Стас, это отдохнуть и больше ни о чём не думать. Дома его встретила тишина, поэтому он постарался не шуметь, чтобы не привлечь к себе внимания. Из комнаты вышла мама.

— Что-то ты сегодня долго.

— Встретил одноклассницу, она уж очень хотела со мной поболтать.

— Ну и как у неё дела?

— Отлично, работает стюардессой, перебралась в столицу.

— Ого, кто это?

— Ты её не помнишь. Она недолго с нами училась, а потом перешла в другую школу. Тем более, это не имеет никакого значения.

— У вас всё не имеет значения. А человек вон видишь как, много училась и выбилась в люди.

— Откуда ты знаешь, сколько она училась?

— Ну просто так ведь стюардессами работать не берут, видимо, у них есть там какой-то отбор.

— Какой-то отбор есть везде, и, как и везде, эти вопросы можно решить за деньги.

— Эх, Стасик, на всё у тебя есть ответы.

— Почему дома с утра так тихо?

— Вика с отцом уехали выбирать новый шкаф ей в комнату.

— А ты чего осталась?

— Понятия не имею, как-то не хочется сегодня бегать по магазинам.

— Всё, что не делается, делается к лучшему. Я устал после работы и хочу спать. Единственное, на что могу надеяться, что меня никто не будет беспокоить.

Мама одобряюще кивнула ему в ответ.

Стас закинул грязную посуду из рюкзака в раковину, спрятал папку с рисунками и разделся. Он лёг под одеяло и посмотрел на свои руки. Пусть целая Вселенная подождёт до завтра.

Он проснулся вечером, взял белый лист бумаги и карандаш, и стал рисовать свои воспоминания. Стас думал о том, куда потратить завтрашний выходной, чтобы нельзя было сказать, что он провёл его впустую. Он думал о своих приключениях в «Тюльпановом саду» и о том, что это невообразимо. О том, что его наброски могут быть уликами, которые в последствии могут быть использованы против него. Успокаивала лишь мысль, что навряд ли их кто-нибудь поймёт. Ведь в сервера никто заглядывать не станет, а уж тем более они затеряются в численности, будто капля в море.

По улице спального района прямо под окном проезжали машины, их мурчащие звуки почему-то успокаивали Стаса. Он надеялся, что больше не встретит Анжелику. Она ставила его в неловкое положение, заставляя тратить своё время на то, чтобы думать о ней. Безумие. К чему был весь этот разговор о детях? Стас вышел из комнаты и встретил на кухне Вику.

— Ну, как обстоят дела с шкафом? Нашли подходящий?

— Нет, не нашли.

— Почему?

— Все они были слишком обычные.

— Я думал, шкаф нужен для того, чтобы исполнять свои функции, и в первую очередь, он должен быть практичным, а не необычным.

— Функция шкафа — это хранение одежды, в моём случае её может исполнять даже стул. Мне хочется чего-то креативного, возможно, тебе это не понять.

— Возможно, мне этого не понять.

Стас поставил чайник на плиту, чтобы заварить себе чай.

— Как там работа?

— Скучно и рутинно. Тебе бы понравилось.

Вика засмеялась.

— Думаешь, мне нравится всё скучное и рутинное?

— Не знаю, может я неправильно сформулировал свою мысль. Скажем так, тебе нравится стабильность.
— Стабильность — это фундамент личностного роста. Огромные и роскошные дома не появляются ниоткуда, их выкладывают по кирпичику. И чем дольше их строят, тем качественней в последствии они будут.

— Этого я и не отрицал.

Стас залил чай кипятком и сел напротив сестры. Она смотрела на него уставшим взглядом.

Он сказал:

— Но это ведь всего лишь шкаф.

Вика одобряющее кивнула.

— Всего лишь шкаф.

— Какие планы на завтра?

— Поменьше выходить из комнаты, чтобы сохранить свою нервную систему, а у тебя?

— Пока ещё никаких, но возможно буду заниматься тем же, что и ты.

— Думаешь, тебе это понравится?

— Думаю, что не узнаю, пока не проверю, тем более погода нынче дождлива и отбивает желание куда-либо идти.

Стас вспомнил о ливне и о том, что забыл на работе сапоги отца. Он подумал, что это к лучшему, ведь в резиновых сапогах при Анжелике он выглядел бы максимально нелепо.

— Можешь попробовать медитировать, говорят, это помогает успокоиться.

— У меня не хватит на это терпения, но спасибо за совет.

Стас взял с собой кружку со сладким чаем и пошел к себе в комнату. Он думал об отцовских сапогах, пытаясь вспомнить, в каком из углов «Тюльпанового сада» он их оставил.
В комнате он погрузился в размышления. На несколько минут ему показалось, что он скучает за Лолой. Было в ней что-то неповторимое и манящее. У неё были характер и недоступность, поэтому Стас подумал, что было бы забавно навестить её ещё раз, но потом отогнал от себя эту мысль и пришел к выводу, что в «Тюльпановом саде» сотни серверов, и нужно двигаться дальше. Каждый из них неповторимый и несёт свой смысл и атмосферу, а Лола всего лишь программа, она не имеет чувств и никак не оценит возращение Стаса. Эмоционально-психологическая привязанность поставила Стаса в тупик. Теория, что люди могли сходить с ума после использования серверов не казалась ему уже такой смешной. Всё выглядело достаточно правдоподобно, неподготовленный человек мог воспринимать всё слишком серьёзно, как отличную альтернативу реальному миру и способ вырваться из серой окружающей среды. Он решил что-то нарисовать, но потом понял, что сегодня ничего не получится. Затем Стас вспомнил Марту, какая же она была всё-таки забавная, будто фея из детского мультфильма. Чай согревал его мысли и тело, и наконец он понял, как хорошо быть дома. Действительность прекрасна тем, что она настоящая. Она нейтральная, в ней нет фальши и ярких красок, и это именно то, что должно помогать человеку жить. Жажда настоящего. Жажда познать мир таким, каким он и является, без хитростей, пыли в глаза или розовых очков.
Стас допил чай и лёг в тёплую постель. Сон это всегда лучше, чем размышления о чем-то абстрактном. В квартире была тишина, он, наконец, закрыл глаза.

Стас проснулся утром следующего дня и расстроился, что на целый день у него нет никаких планов. Он подумал, что было бы отлично съездить на рыбалку, но ни отца, ни матери не было дома, а значит, транспорт доступен только общественный. Он вышел из комнаты и начал бродить по квартире. Дверь Вики была наглухо заперта, из комнаты не доносился даже шорох, как будто там не было никого. Стас подумал, что для начала нужно позавтракать, а потом строить планы. Он положил бекон на горячую чугунную сковороду, в которую предварительно налил немного растительного масла. Бекон тт же зашкварчал, издавая приятный аромат, который стал плавно распространяться по всей квартире. Затем он нарезал лук, обжарил его до золотистого цвета и вбил в сковороду три яйца. Всё гениальное просто, и придумать что-то проще и питательней врядд ли возможно. Сварив кофе, он в одиночестве начал завтракать. В такие моменты хочется думать о чем-то личном. О чем в остальное время не осмеливаешься думать. О любви, женщинах, о том, что каждый борется за своё место под солнцем и о том, какое же всё-таки хитрое и двуличное создание человек.
Погода за окном стала портиться, и несколько мелких капель скатились по стеклу наперегонки. Небо было мрачным, свинцовым и давящим.
Стас доел свой завтрак, ещё раз выглянул в окно и пришёл к выводу, что день можно считать окончательно испорченным. Дальше бороться было не за что. Наступило смирение, после которого он пришёл к выводу, что не всё так плохо, и из каждой ситуации можно извлечь собственную выгоду.
Вика стояла за его спиной, как тень. Обернувшись, Стас вздрогнул, не ожидая её увидеть:

— Ты чего крадёшься, как мышь?

— Напугала тебя? Извини. — Она налила себе горячего кофе.

— У меня от этой погоды кружится голова.

— Она, вероятно, кружится у тебя от безделья.

— Может быть и от безделья, а может быть из-за погоды.

— Не пробовал занять себя чем-то полезным?

— Полезным для себя или для общества?

— Идеально было бы совместить.

— Не знаю, кажется, я не трудоспособен.

— Это ты сам себе такой диагноз поставил?

— Ну, я не доктор, но что-то в этой жизни понимаю.

Вика пошла к себе в комнату и через минуту вернулась с книгой, которую положила перед ним.

— Ты много знаешь про ведьм?

— Практически ничего.

— Сегодня у тебя будет возможность это исправить.

Он с любопытством глянул на книгу. На обложке был нарисован черный тюльпан.

— Почему именно ведьмы?

— Ты никогда не задумывался, что они живут среди нас, но мы просто не замечаем их из-за своей необразованности?

— А зачем нам замечать их, если они не делают ничего плохого? Плюс сейчас уже давно не средневековье, и миром правит наука. Магия — это просто выдумка, сказки, которыми можно удивить ребёнка. За всю свою жизнь я не встречал ничего паранормального, ничего такого, что не смогла бы объяснить наука.

— А если наука так же глупа и невежественна, как среднестатистический ребёнок?

— Тогда наш вид был бы обречён на скорую гибель, но как видишь, мы сидим на кухне и ни в чём не нуждаемся. У нас есть еда, вода, тёплый дом, и ничего из этого нам не наколдовали.

— Магия — это не про материальные вещи.

— А нематериальное это то, чего не существует?

Он положил книгу обратно на стол. Вика посмотрела на брата безразличным взглядом.

— Значит, ты лучше предпочтёшь умирать от скуки?

— Не хочу забивать себе голову ненужной информацией. Мне кажется, что лучший подход к жизни это не расширять сознание, а очищать его. Посмотри на каждого из глупых людей. Они счастливы.

— Как знаешь. Моё дело лишь предложить.

Вика потянула книгу к себе и Стас ещё раз обратил внимание на обложку, на которой был нарисован чёрный тюльпан. Было в ней что-то особенное и притягательное. Где-то он определенно это изображение видел.

— Знаешь, у меня от этой книжки прямо дежавю.

— Возможно, ты сам написал её в прошлой жизни.

— Думаешь, в прошлой жизни я был обычным писателем? Мне кажется, что в прошлой жизни я был как минимум царём.

Вика засмеялась и, забрав с собой чашку кофе, оставила Стаса в одиночестве. Он подумал, что, возможно, поступил неправильно, отказавшись от книги. Но эта фраза вырвалась из него будто сама по себе, неконтролируемо. Он думал о том, как проснётся утром, пройдёт к «Тюльпановому саду», обсудит с Михалычем погоду, а после, вероятно аж после обеда, он подключится к виртуальной реальности для того, чтобы познавать новые миры. Главное не цель, а путь к ней. Стас убеждал себя в том, что сейчас ему нужно наслаждаться одиночеством, что сейчас и есть то время, в которое человек должен найти приоритеты на будущее, что сейчас он будто бы холодная и одинокая луна большого города, может наблюдать всё свысока и любоваться, как рождается всё великое.
Стас ещё некоторое время побыл на кухне, а затем ушёл к себе в комнату.
По стёклам всё ещё стекали капли мелкого дождя. Из оконной рамы поддувало холодом. Стас хотел взяться за рисунки, но понял, что всё вдохновение утеряно. Он подошёл к окну и подумал, что человек с чистой совестью в этом мире ненависти друг к другу обязан завершить свою жизнь самоубийством. Церковь говорит, что за подобное душа человека будет гореть в аду и будет обречена на вечные муки, но по факту, единственный человек, который обречён на вечные муки, это лжец. Человек, который врёт себе и окружающим, который врёт настолько, что уже давно сам поверил в свою ложь.
Человек с чистой совестью обязан не верить в этом мире никому. Считаться в современном обществе изгоем и глупцом. Ведь вся наша жизнь, всё наше общество, все взаимоотношения между людьми, государствами всё наше будущее построено на лжи. И логично было бы задать себе вопрос, кто более достоин гореть всю жизнь в аду? Человек, который всю свою жизнь говорит только правду, или люди, которые лгут этому человеку? Рано или поздно общество станет другим, но только не более честным. Ложь станет хитрее и изощрённей, запутанней и сложней. Такой, которой можно будет гордиться. Та, которая ссылается не сама на себя, а на фундамент социума, который и есть самой мерзкой ложью, которую создал человек и сам же поверил в неё.
Из оконной рамы подуло холодом, и этот холод не был неприятным. Он был как и сама жизнь, безразличным. Он просто существовал, хоть, возможно, в нём и не было никакого смысла. Время шло, и день проходил также бессмысленно. Завтрак сменил обед, а обед ужин. На улице стало темнеть, и всё, о чем думал Стас, это то, что он хочет поскрее попасть в «Тюльпанов сад».
Утром Стас проснулся возбуждённым. Будто бы произошло что-то плохое. Будто бы приснился кошмар, который заставил его резко подняться с кровати и побежать в ванную, чтобы умыться. Он посмотрел на своё лицо и подумал, насколько же сильно он вырос и возмужал. Еще недавно в этом же зеркале ванной комнаты он видел в отражении ребёнка. Сейчас всё не так. Он не чувствовал себя взрослым. Взгляд и любопытство были такими же, как и в детстве. Ребёнком Стас исследовал свою квартиру и двор, подростком он исследовал свой город, людей, бескрайнее море. Сейчас, когда он стал мужчиной, он исследует иные миры и самого себя. Человеческое любопытство не имеет границ. В современном кинематографе живых трупов показывают как угрозу с гниющим телом и желанием питаться другими людьми. На самом же деле, человек умирает и становится живым трупом тогда, когда уже не имеет потребности в познании. Вместе с любопытством его тело покидает душа, и он становится пустой оболочкой, которая ненавидит всё вокруг и не ждёт завтрашнего дня по той лишь причине, что никак не нуждается в нём. Каждому из живых горы по колено, но чтобы совершить что-то, нужно действительно этого захотеть.
Стас вышел из ванны и стал одеваться. Солнце на улице спряталось глубоко в сером небе, от которого шёл тот самый запах, запах приключений и родины. Где-то в дали стучали колеса электрички. Утром этот звук было слышно особенно отчётливо. Стас взял из холодильника приготовленную мамой еду и вдруг почувствовал, что его сердце стало биться быстрее. Он волновался. Его преследовало чувство вины. Чувство того, что, возможно, он совершает преступление, и должен с кем-то разделить груз, который упал на его плечи.
Стас вышел из дома и отправился на работу, рассматривая утреннее небо.
Он думал об отцовских сапогах, которые должны были его встретить в одном из углов «Тюльпанового сада». Где-то вдалеке сознания пролетела мысль, что он может снова встретить Анжелику, и от этого по спине пошла лёгкая дрожь. Не то что бы он её боялся, нет. Он боялся лишь нарушения состояния собственного покоя.
Крики чаек разносились по утреннему городу. Пахло морем. На пороге " Тюльпанового сада" его встретил радостный Михалыч, которому, судя по его возбуждённому взгляду, уже не терпелось отсюда уйти.

— Ну что Стасик, как выходные?

— По-домашнему. Абсолютно без приключений.

— А я вот сейчас домой забегу, переоденусь, а после мы с бывшими одноклассниками идём в баню.

— Ого, такая доллгая дружба достойна уважения.

— Мы сами в шоке и часто эту тему обсуждаем, а что уже поделать, видимо, судьба свела нас всех не случайно, раз уж так жизнь сложилась.

— Видимо, не случайно.

— Ты, кстати, забыл сапоги.

— Я уже всю дорогу о них думал, заберу их завтра. Надеюсь, что в этот раз я точно о них не забуду.

Михалыч крепко стукнул ладонью по плечу Стаса, этот жест означал прощание. Он у порога закурил сигарету и ушёл. Стас закрыл за ним двери, поднялся на самый высокий этаж и посмотрел из окна. От рассвета море становилось красным. Разве наша действительность не удивительна? Почему же тогда мы имеем свойство вечного поиска чего-то другого?
Он стал наматывать круги, изучая сервера. В каждом из них было что-то особенное. Пять разноцветных штекеров прятали в себе невообразимые миры. Черный — смысл, белый — тактильность, красный — зрение, желтый — слух, зелёный — запахи.
Стас взял в руки первый попавшийся сервер и понёс его к платформе.