Эфор и Дария

2 1 7 7

Сидя за столом беседки на заднем дворе нашего дома я только что закончил работу и любовался тем, как солнце постепенно пряталось видневшиеся на горизонте горы. Это был прекрасный летний вечер. В такой – же теплый вечер четыре года назад началась наша совместная жизнь. Я помню это, как если –бы это было только вчера. Новое начало, вот что это было! Начало чего – то красивого. До встречи с ней, я был неудачником, тем странным парнем, тайно наблюдающим за красавицами, без права даже мечтать на взаимность хотя – бы одной из них. Дария была определенно одной из таких красавиц, разница была лишь в том, что это она обратила внимание на жалкого банковского клерка Эфора, в то время, как он пялился на неё из-за своего стола уже добрых полчаса. Она подошла ко мне и заговорила. Я растерялся… Через полгода мы поженились. И всё было как в сказке, сказке двадцать второго века. Ровно до этого прекрасного летнего вечера, когда мне только –только исполнилось 28 лет.

Она вернулась, когда солнце уже успело спрятаться за горным хребтом на горизонте. Она старалась улыбаться. Я это видел. Она была моим лучшим другом, и я мог почувствовать, что она тянет время.
«Красивый был закат» — сказала она, присев рядом. «Я была у врача. Я больна. Очень».

Тогда она заплакала и прижалась ко мне. Я почувствовал, как какой – то мерзкий шар сжимает грудь и подкатывает к горлу. Я помню, что в тот день я попытался успокоить её. Тем более, что шансы вылечиться были неплохими. Недавно как раз появился новый метод лечения её недуга. Я помню, в тот вечер она говорила о том, как её страшно. Мне тоже было страшно, но я не мог позволить себе это сказать, даже в этом признаться самому себе. Через семьдесят два дня, после массы различных процедур и новых экспериментальных способов лечения, её не стало.
Я тогда приехал к ней пораньше, привез фруктов. Пару дней назад сказали, что новое лекарство действует, что она уже идёт на поправку. Когда врач тихо подозвал меня и объяснил ситуацию, я почувствовал, как что – то оборвалось в пространстве и времени. Пакет с фруктами упал на каменную плитку зала ожидания. Я уже не слушал его, меня даже не было в помещении больницы. Я не помню, как вернулся в пустой дом, напился, уснул. Так прошло несколько дней. Где – то там, среди этих дней, были и похороны, которых я даже не помнил. Всё устроили её родственники и друзья. Я не успел попрощаться. Я был никчёмен. Я приходил на её могилу почти каждый вечер. Аккуратная, ухоженная, красивая, как она сама. Плохое сравнение. Я приносил цветы, просил прощения, и молился. «Бог, почему ты так со мной поступил?» — «Зачем?» — «Что – же ты натворил?». По мере того, как я напивался у могилы, мысли становились всё более туманными. Вскоре я засыпал. Ночи, проведенные дождливой и холодной осенью, не шли на пользу моему здоровью.

Однажды я проснулся посреди ночи, прислонившись спиной к могильному камню. Её камню. Во рту было мерзко, желудок сводило. Рядом стоял человек. Я не мог видеть его лица, на кладбище было слишком темно, кроме того, его лицо было скрыто капюшоном. Было невозможно даже определить, мужчина это или женщина.
— «Ты не любил её» — прошептала фигура. Фигура находилась достаточно близко. – «Если бы ты любил её, не отпустил бы». Внезапно небо осветила вспышка яркого белого света. Она длилась всего мгновение, но этого хватило, чтобы разглядеть то, что находилось под капюшоном. Я почувствовал, как кровь прилила к голове, болезненно пульсируя в висках. Белый череп с пустыми глазницами.

На этот раз я проснулся уже серым октябрьским утром. Шёл мелкий моросящий дождь. После сна осталось неприятное, гнетущее чувство. Вина, злость, презрение к себе, непонимание. Этим утром, добравшись до дома, осознал, что это был не просто навеянный горем и алкоголем кошмар – это был знак: наш… мой новостной проектор поведал, что ночью успешно прошли очередные испытания СПВП – Системы пространственно — временного перемещения. Система существовала в частном исследовательском центре уже около пятнадцати лет, и это не считая того, что у военных она была уже почти пятьдесят. Все миссии с попытками корректировать прошлое оказались неудачными. В будущее система не отправляла, поскольку законы физики не позволяли создать универсальную машину времени, о которой писали писатели-фантасты прошлого века. Я бросил работу в сфере финансов и устроился добровольцем на СПВП.

2 1 8 0

К 2180 году я втерся в доверие старших сотрудников и был даже в одном из залов системы. Все эти годы я не выпил ни капли спиртного, мало спал, употреблял выдаваемые стимуляторы для оптимизации труда. В один из вечеров главный сотрудник, живущий на территории исследовательского центра уснул прямо в четвертом зале (единственный зал системы, в который я имел доступ). Это был мой шанс: я вынул из его кармана ключи доступа. Когда я подбежал к дверям третьей зоны, внутри всё снова оборвалось. Требовалась аутентификация чипа. Чип находился под кожей запястья и представлял собой ничто иное, как старомодные идентификационные карты прошлого века. Он содержал всю информацию о личности, а также уровни доступов в различных учреждениях.
Я понял, что другого случая мне не представится, кроме того, повсюду были камеры видеонаблюдения. Моя выходка не останется незамеченной, только если… Только если вообще произойдёт. А если ничего не получится, то это уже не имеет значения. Я вынул из кармана складной нож и направился к старшему сотруднику СПВП.

Естественно он проснулся от боли, и, выпучив на меня глаза, схватил меня за руки. Я запаниковал и со всей силы толкнул его. Падая, ударился об угол стола, за которым уснул. Ударившись он сник, и сполз вниз на пол. На углу стола виднелось небольшое красное пятно. Я закончил свое дело и отправился к дверям. Добравшись до первой зоны, я оказался в небольшом помещении, в середине которого я увидел нечто вроде вращающихся дверей. Двери не двигались. Я не знал, как запустить машину. Я даже не задумывался об этой конкретной детали своего плана – так невероятной казалась идея попасть сюда. Однако, окровавленная капсула в моих руках неожиданно упростила мне эту задачу: чип хранил информацию о предыдущем запуске машины. Несколько несложных манипуляций с настройками, и двери начали быстро вращаться. Начались перебои с напряжением. Туннель не источал света, как я себе представлял. Только чёрная непроглядная бездна. Бросив чип и ключи на пол, я разбежался и прыгнул в проход.

В ушах засвистело. Я почувствовал, что теряю сознание. Давление стискивало голову так сильно, что хотелось кричать. Я закричал, но не услышал ничего. Кажется, из ушей пошла кровь. Я иду. Я иду к тебе.

2 1 7 5

Я очнулся на согретой лучами солнца земле. Когда я попытался подняться на четвереньки, какая – то неведомая сила бросила меня на землю. Когда я попытался подняться снова, меня стошнило. Я наконец смог подняться на ноги. Оглядываясь, я пытался найти подтверждение тому, что всё получилось. Но ничего в пригороде не выдавало духа 2175 года. Наконец я встретил пожилую женщину, идущую по улице. Я обратился к ней, с банальным вопросом сколько времени, вторгаясь в её личное пространство, стараясь заглянуть в экран её коммуникатора. Ведь рядом с временем всегда есть дата. Она оттолкнула меня и громко закричала. Моя голова ещё гудела, и этот крик невыносимой болью отдался в ушах. Я побежал в сторону, где мы с Дарией жили пока её не стало. Очень скоро я устал. Когда я добрался до нашего семейного гнезда, было уже темно, и я сразу увидел, что свет в окнах нашего дома горит! Я ощутил, как энергия вновь наполняет меня, ведь если всё получилось, значит она жива, значит я снова её увижу. Я побежал навстречу своей судьбе.

Я нетерпеливо постучал в дверь. Послышались шаги. Шаги длились как – будто вечность. Наконец дверь отворилась. Из-за двери на меня смотрела моя молодая версия. Он, то есть я, вытаращил глаза. Я растерялся. Не знал, что делать, об этом я не подумал. Я вообще не верил, что после прыжка в бездну, окажусь где-нибудь, или когда-нибудь. Пришлось импровизировать. Первое, что пришло мне в голову было:
-Я, это ты из будущего, у меня для тебя серьёзное послание. Я должен тебе кое-что рассказать, но не при ней! – Выпалил я совершенно клишейно. Однако, молодой я решительно вышел из дома, и вопросительно посмотрел на меня, всё ещё не обретя дар речи. Мы отошли в парк, к озеру, достопримечательности пригорода, где мы жили. Там я рассказал ему, что ждёт его впереди. Он выслушал внимательно, ни разу не перебив. Видно было, что он всё- же поверил мне. Он подошёл к берегу озера и, уставившись в темноту, озадаченно спросил: «Что – же теперь делать?». Я тихо поднял с песка увесистый камень, и подойдя сзади избавил его от тревоги и растерянности, охватившей его в этот момент, а себя от необходимости отвечать.

Всё произошло так быстро, что я не поверил в то, что совершил. На мгновение я испугался, что сейчас исчезну, замыкая петлю времени, или реализуя какой-нибудь другой парадокс, но нет. Ничего не произошло. Я переоделся в его одежду, спрятав тело получше и отправился домой.
Вернувшись домой, я наконец увидел её. Она бросилась ко мне на шею и поинтересовалась, где я так долго был. Сказала, что переживала. Я попытался соврать, про соседа, у которого случились неполадки с электричеством, но судя по всему ей не слишком было это интересно, потому что следующим, что я почувствовал, был её поцелуй.

Утром, взглянув на проекцию календаря, я вздохнул. Это не был сон, календарь показывал 06.08.2175, а она спала рядом. Мы прожили ещё 2 прекрасных года, до того дня, когда она пришла с дурными вестями. Но в этот раз я знал, что делать. Её удивляло то, насколько я информирован, удивляло и то, что упорно не соглашался на некоторые виды лечения. По – началу всё шло хорошо, я уже был уверен, что теперь она поправится, но придя в очередной раз в больницу, узнал от врача, которым оказался не тем, который лечил её в тот раз, странно… Узнал от врача, что ей стало хуже. Я просидел почти сутки рядом с ней, держа её за руку, она улыбнулась, прошептала, что не смогла бы и представить жизнь без меня, и ушла, тихо, под размеренное тиканье древних часов на стене.

После похорон, я знал, что нужно делать, а именно: вернуться обратно, отправить её к врачу раньше, ведь предупредив болезнь, можно избежать всего этого. Я решил не тянуть время и устроился в центр. В центре всё было так, как и тогда, почти пять лет назад. На то, чтобы получить доступ в третий сектор, понадобилось опять два года. Я плохо помнил точный день, когда смог вернуться назад, поэтому весь март 2180 года я каждый вечер задерживался в третьем секторе, ожидая, когда же старший сотрудник снова уснёт за столом. Когда – же это наконец произошло, вечером в среду, я уже точно знал, что должен делать. Я не пытался разбудить его, просто задушил во сне. Как песочный человек из детских страшилок. А дальше – свист в ушах, тьма, разверзнувшая свою тёмную пасть, куда я вошёл без тени сомнений. Когда я вернулся в 2175 снова, я сразу-же направился к себе домой. Я ждал, пока моя копия не выведет мою вторую копию на улицу, но удивился, ведь ничего такого не произошло, выходит, нет парадокса? Когда прошло достаточно времени, я сам постучал в дверь. Снова послышались шаги, дверь снова открыл молодой я. Мне не составило труда завлечь его в лес и разобраться с ним. Я делал это раньше.

Через ещё один незабываемый год семейной жизни, я предложил ей сходить на обследование, но она отмахнулась, со словами, мол, что я там забыла? У меня ничего не болит. Меня ничего не тревожит! Я очень разозлился на неё. Я никогда в жизни её не бил. Не ударил и в тот раз, но мне очень захотелось. Ещё через полгода, она всё же отправилась к доктору. К 2177 она снова оказалась в больнице. Лечащий врач, тот-же, что и прежде пытался мягко объяснить, что иногда болезни обнаруживаются слишком поздно, и ей уже ничего не поможет, а всё, что они могут сделать, это облегчить её боль. В этот раз она уходила в страшных мучениях. Пот струился по лбу, она плакала, когда действие наркоза заканчивалось, а я сидел рядом, сжимал её руку, и ничего не мог поделать, глядя, как любовь моей жизни уходит от меня навсегда.

Я вернулся снова. Как – то утром я заметил, что у меня стали появляться первые морщины, а на висках и бороде стала появляться первая седина. Я старался тщательно бриться и всеми способами скрывать, что мне уже на 12 лет больше, чем записано в моих личных данных. Когда я вернулся снова, мне было уже сорок лет.
Через год, после возвращения, в 2176, я попросил Дарию сходить к врачу. Она рассмеялась. А я так разозлился, что ударил её тыльной стороной ладони по лицу. Она упала с лестницы, ведущей на второй этаж. Я бегом спустился к ней, но на полу лежала уже не моя жена, а манекен, жалкая пародия на девушку, которую я полюбил, ради которой убивал. Шея у неё была повёрнута под неестественным углом.

Я сбежал. Выждал время. Устроился в СПВП. Два года глупого бессмысленного труда. Стимуляторы. Убийство. Свист в ушах. Тьма. 2175 год. Снова. Когда я постучал в дверь дома, где мы жили, дверь мне открыла незнакомая пожилая женщина. Рядом с ней стоял не более знакомый мне старик. Оказалось, что ни Дария ни Эфор не живут тут, и никогда не жили. Я почувствовал давно забытое чувство, когда всё обрывается внутри. Непонимание. Страх. Меня уже тяжело было бы узнать. Мне было всего 43, но выглядел я уже далеко за 60. На здоровье сказывался стресс, стимуляторы и всё то, что я успел натворить. Я стал искать её. Во всемирной сети, в пригороде, где мы жили, в её родном городе. Прошло два года. Год её смерти. Я продолжал искать, но безуспешно. В некрологах не было ничего. Я пытался устроиться в СПВП, но не прошёл по здоровью. Отчаянье. Смирение. Наступил 2184. Я стоял рядом с банком, где, когда – то работал. Вернее сказать, работал где – то – когда – то. Я стоял с картонной табличкой, гласящей «Человека от животного или машины, отличает человечность» и пластиковым стаканчиком для монет. Наличные деньги уже почти окончательно были вытеснены цифровой валютой, но товары первой необходимости на них купить было всё ещё можно. Неожиданно ко мне подошла она. Протянула монетку над стаканчиком. Монетка со звоном опустилась на дно. Я стоял ошарашенный произошедшим, не веря своим глазам. Она быстрым шагом направилась к какому — то молодому парню, лет тридцати. Это был не я. Точно не я. Я глядел им вслед. Не придумав ничего умнее, просто пошёл за ними, стараясь не привлекать внимания. Они жили в городке, где мы познакомились, в красивом двухэтажном доме, окруженном невысоким каменным забором, с аккуратно остриженной травкой во дворе… как она любит. Я подобрался к окну, где увидел, как они сидят за столом. Он держит её за руку. Она улыбается. На мгновенье в моей голове пролетела мысль. Я сразу же отказался от неё. Я очень устал.

Я смотрел на них, а по моим морщинистым щекам текли слёзы. Я вспомнил страшный призрак из своего прошлого. Он сказал, что, если я её любил бы, я бы не отпустил её. После всех этих лет, я смотрю на неё. Она улыбается. Она жива и здорова, чёрт возьми. Нет, этот призрак ошибался. Я люблю её. И поэтому отпускаю. Я поймал себя на мысли, что всё это время был движим своим собственным эгоизмом, не любовью. Всё это время я хотел спасти её для себя. Я отказывался признать это. Тогда, но не теперь. Теперь, глядя на неё, мне хватает того, что она есть. И что она счастлива.

Я вышел из дворика, осторожно затворив калитку. Направился через парк к озеру (огромное озеро разделяло город, где мы познакомились и пригород, где мы жили). Сев не песчаный берег, я закрыл глаза. Я увидел её, сидящую за столом, улыбающуюся незнакомцу, держащему её за руку. Я улыбнулся про себя. Грустно, горько, но я почувствовал облегчение. Впервые за все эти годы мой разум обрел покой.

-«Эфор»- кто-то окликнул меня сзади. Я повернулся и увидел самого себя, когда мне было около тридцати. Он направил на меня ствол пистолета. Я невольно взглянул в черный кружок, направленный на меня, где была только темнота. Бездна. А потом я услышал щелчок. Это было последним, что я услышал.