Атлика

Далёкий 2530 год. Короткая битва окийцев с людьми закончилась. Солнце не спеша поднималось над горизонтом. Оно осветило ровную поверхность океана, окрашенную в красный цвет кровью жителей подводного города Атлика. Истерзанные трупы ни в чём неповинных людей покрывали собой, словно ковром, водную гладь и их души скорбно смотрели вниз, поражаясь бессмысленности этого убийства. Прокалывая трупную шапку из павших в неравной по силе битве, из водной пучины показалась подводная лодка. Достигнув нужной отметки брюхом, лодка застыла и из верхнего люка вылез капитан с пятью солдатами. Они смотрели на водное поле побоища и не испытывали жалости, даже крохотное сожаление не посетило их сердца за то, что они уничтожили целый уникальный народ. Жажда наживы говорила им о другом – хотя бы горстку окийцев следовало оставить в живых и продать учёным. Как на зло ни под водой, ни на её алой поверхности не виднелась хотя бы одна выжившая «тварь», как называл окийцев капитан. Он смотрел с отвращением на мёртвые тела детей, женщин и мужчин, которые во всём походили на человеческие. От людей их отличала кожа, напоминавшая подобие чешуи, скользкой из-за защитной слизи. К другому отличию от прогрессивных жителей материка бесспорно относились жабры на шее каждого окийца.
А солнце поднималось всё выше, и его лучи прикоснулись к песчаному пляжу острова Красс, вокруг которого бездыханно покоились окийцы. Раскуроченное бомбами, обожжённое пламенем пожара, с разрушенными постройками – земное пристанище океанского народа потеряло свою былую красоту. Одинокую величавую гору острова искололи смертоносные лазерные удары, а искристый водопад навсегда лишился подпитки из ледяной вершины, когда она обрушилась на землю с громогласным грохотом. Опустошение жизни во всех её проявлениях в этом когда-то райском уголке радовало капитана маленькой подводной лодки, и он похвалил свою команду. Они приплыли сюда поживиться жемчугом, выращенным окийцами, и сокровищами, которые водный народец находил и складывал во дворце на радость королеве и себе, как милые безделушки, занятно блестевшие на солнце. Особенно окийцы любили прозрачные камни, напоминавшие им водяные капли. Надевая украшения на праздники, украшая драгоценными камнями пояса, они не задумывались об их стоимости и опасности, которая всегда присасывалась, как пиявка, к таким ценностям. Опустошив сокровищницу, убийцы не желали больше здесь задерживаться. Как по команде, из водной пучины всплывали остальные подводные лодки, словно стараясь показать миру тех, кого стоило поблагодарить за это зверство. Железные малютки появлялись одна за другой вокруг Краса, доказывая, что против такой силы у окийцев не было шансов выжить, вооружившись всего лишь ножами, арбалетами, да охотничьими пиками. Мощь человеческой военной индустрии со смехом соперничала во время боя с подобным допотопным вооружением, перемалывая отчаявшихся, но не сдавшихся океанских воинов. Защитный купол над крохотным мирком окийцев был уничтожен и впервые за пять с половиной веков на землю Красса обрушился грязный токсичный ливень. Сквозь грохот грома и сверкание молний острый слух капитана первой подводной лодки уловил добавочный третий шум, который, казалось, приближался к ним.
-Нас обнаружили, полундра, погружаемся, — кричал капитан, а его связист уже передавал приказ Главного на остальные лодки…
Королева Атлики открыла глаза и села на кровати, мотая головой в разные стороны, чтобы прогнать кошмар, который только что увидела во сне. Страх от реальности увиденного не отпускал её, и подозрение, что ей приснился вещий сон, ещё больше взволновало Лилию. Она жадно захватывала воду ртом и жабры усердно помогали девушке отдышаться, но это не помогало успокоиться. Только через минут двадцать ей стало легче, сердце перестало быстро колотиться и захотелось встать с постели. Лилия отстегнула ремень, который не позволял подводному движению воды утащить её с постели спящей, и подплыла к зеркалу. Она надела на ноги тяжёлые ботинки для возможности ходить по полу и стоять, не поднимаясь к потолку, и задумалась, глядя на своё отражение. Много раз Лилия видела на картинках изображения людей, которыми и окийцы были когда-то, но не могла поверить в эту реальность до конца, хотя старики утверждали, что у первых поселенцев Красса, приступивших к строительству подводного города, кожа была нежной и незащищённой, как и у людей, волосы украшали голову каждого первого окийца, да и жабры не позволяли им находиться в воде дольше трёх часов. Не доверяя людям, жившим где-то там на материке, за пределами защитного купола, королева нехотя соглашалась, что жители Атлики приходились им братским народом, но старалась не испытывать к ним ничего, кроме невольного страха. А теперь ночной кошмар заставлял её задуматься о будущем не без ненависти к этим алчным существам. Неужели мог наступить тот день, когда мир окийцев, невидимый для опасных соседей благодаря куполу, рухнет и не останется в живых ни одной души? Столь ужасная картина, возникшая в воображении Лилии, сжала до боли её сердце. Она стояла перед зеркалом и чувствовала свою беспомощность, и даже корона, перешедшая к ней от умершей матери по наследству, не помогла бы спасти её народ, если бы пришла такая беда. Взрывы в подводном городе, рушащиеся стены дворца, панический ужас на лицах горожан, не знавших куда плыть и за что хвататься, чтобы защитить себя и своих близких – Лилия представила себе каждую мелочь и испугалась ещё больше. Она чувствовала во рту привкус крови своих подданных, смешавшийся с водой. Кошмар предупреждал её о грядущей беде, уверила себя молодая королева. Но вдруг мысли окийки очистились от всего негативного, воспоминания о кошмаре почти стёрлись, и она улыбнулась своему отражению.
Теперь в комнате круглой формы, со скромной обстановкой, которая не имела острых краёв, стояла спокойная стройная девушка без мыслей о кошмаре. Вместо волос её голову, да и всё тело, покрывали мелкие, блестящие в воде, прозрачные чешуйки. Природа помогла своим новорождённым детям адаптироваться к новой среде, как только опыты праотца окийцев закончились, и его мечта о подводном народе сбылась. Многое усовершенствовали потом ученики праотца — прародители, добившись того, чтобы окийцы смогли рожать себе подобных; научились лечить себя в воде, выучили язык жестов для общения под водой, построили себе жилища – год за годом, не переставая стремиться к выполнению замысла о заселении новым народом океанских просторов, фанатики своего дела помогали им выживать и учиться на своих ошибках. Горная лаборатория на острове всегда принимала любого окийца и оказывала помощь. Но настал день, когда последний из учёных покинул этот мир и осиротевший океанский народ остался один на один со своими проблемами. Нет, они не растерялись и продолжили строить великий город под водой, поддерживали в исправности защитный купол, водружённый силовыми волнами над их маленьким мирком и уходивший в водную глубь; рожали и замечали, как видоизменяется их внешний облик, но не пугались этому, потому что всё новое помогало им приспособиться к жизни в воде, облегчало их существование.
Редко моргающие глаза королевы Атлики смотрели в зеркало, и она в который раз удивлялась, что на картинках нос людей всегда с двумя маленькими дырочками, чтобы дышать не только ртом, но и этим органом. Окийцам нос давно стал ненужным и лишился ноздрей, но всё-таки остался украшением лица. Не потеряв способность улыбаться, девушка подарила отражению этот милый подарок, и стала заканчивать свой утренний туалет. Лилия надела купальник, застегнула вокруг талии поясок-груз, украшенный алмазами; прикрепила свисток, и натянула резиновый обруч, украшенный драгоценными камнями, на голову, который подтверждал её высокое положение в подводном обществе. Покрутившись перед зеркалом ещё минутку, Лилия освободила ноги от ботинок и подплыла к окну, поднимая жалюзи. Окно без стекла защищала от непрошенный гостей лишь узорчатая решётка. Оно выходило на, залитую солнечными бликами, восточную часть Атлики. Чтобы в дома впустить больше света, окийцы строили их на высоких каменных ножках поближе к поверхности океана, дабы свет солнца проникал через окна в потолке. Подводные жилища походили на грибы с окошками и круглыми дверями, и королева с улыбкой наблюдала какое-то время, как её народ просыпался и постепенно заполнял подводное пространство. Лилия теперь смутно помнила ночной кошмар, но всё-таки решила немедленно собрать совет и рассказать старейшинам о своём беспокойстве. Она надела ласты, открыла дверь своей спальни и выплыла в коридор, освещённый неоновым светом. С любовью построенный королевский дворец, был огромен и многие комнаты пустовали, но каждая из них была со вкусом обставлена – с окийским вкусом, что означало удивительный минимализм, не лишённый красоты. Нигде не осталось отпечатков разгрома, который так ясно Лилия увидела во сне, и теперь она убедилась, что ночной кошмар сыграл с ней злую шутку.
Хотя подводный народ не разучился разговаривать голосом и каждый день многие выходили на сушу Красса, чтобы полакомиться фруктами, устав от безвкусных водорослей и плодов, которые вывели специально для них учёные,- Лилия не любила проводить собрание совета на арене в глубине острова, где следовало громко говорить, ощущая палящее солнце всем телом. Яркое светило иссушало быстро кожу, ветер безжалостно обветривал, и воздух не приносил насыщения кислородом так же, как в воде. О, Лилия просто не выносила подолгу оставаться на суше, а заседания Совета обычно тянулись долго. Поэтому королева предпочитала зал для заседаний во дворце, где языком жестов она могла разговаривать, не чувствуя усталости и хода времени. Это просторное помещение, в которое через широкие отверстия в потолке проникал солнечный рассеянный свет, чаще всего посещала королева по долгу службы. Каменный зал был отполирован не только водным течением, но и руками окийцев; украшен мозаикой и картинами, запечатанными в стеклянные массивные рамы. Западную стену зала прорезали три окна, остальную часть освещали светильники, а пол, в котором редко нуждались подводные жители, был устлан подобием мха из водорослей с вставками из цветов, словно мягким разноцветным ковром. Само пространство зала было пустым, за исключением семи кресел, стоявших напротив главного, с высокой спинкой и украшенного затейливыми узорами, золотом и камнями. В это королевское кресло и уселась Лилия, пристегнув себя снова ремнём, потому что пояс-груз не защищал её от тяги тела подняться к потолку хоть немножко, а это очень мешало, когда решались государственные проблемы.
Только Лилия подумала о том, что надо позвать советников свистком, звук которого узнал бы любой в Атлике, потому что только у королевы имелся такой, — как вдруг советники сами появились в зале и расселись в кресла. Самым последним приплыл растолстевший Раймо, всё тело которого переваливалось с бока на бок, когда он двигал ногами во время заплыва, а сам он был столь сосредоточен на контроле движений рук и ног, что выражение его лица вызывало невольную улыбку у Лилии. Раймо плюхнулся в кресло и приготовился слушать королеву, жадно глотая воду ртом и пыхтя жабрами. Казалось, на его теле чешуя так натянулась, что скоро грозила лопнуть. Но Лилия перестала тайком думать на эту тему и начала, жестикулируя, рассказывать о своём сне.
-Пробить защитный купол людям не удастся ни с воздуха, ни под водой, так что волноваться о нападении не следует, — сказал Первый советник, вяло и не разделяя волнения с королевой.
-Но насколько мы можем быть уверены в долговечности аппаратуры? — спросила Лилия.
-Каждый день проверяется её исправность и заменяются изношенные детали, — ответил Третий советник, который был обязан командовать окийцами, следившими именно за исправностью купола.
-На сколько лет нам хватит запасов этих деталей? И что будет, если долгое время батареи не будут получать энергии от солнца? — продолжала выспрашивать Лилия, которую раньше не интересовало состояние купола настолько серьёзно.
-Закончатся детали, совершим вылазку в мир и добудем,- отозвался Раймо – Второй советник-снабженец.- А вот если погаснет солнце, то запаса зарядки батарей хватит на три месяца.
Все остальные советники разом засуетились и косо посмотрели на толстяка. Где это было видано, чтобы окийцы покидали купол, чтобы красть у людей?! За защитной стеной скрывалось так много опасностей, что за сокровищами позволялось отправляться только самым сильным и осторожным из горожан. Таких смельчаков называли исследователями глубин, которые рисковали из-за сокровищ просто чтобы пополнить бесполезную сокровищницу. По мнению королевы эти вылазки давно уже превратились в ненужную опасную затею, ибо у окийцев накопилось достаточно и даже с избытком драгоценностей за многие века. И сегодня она решила положить этому конец.
-Да, мы не будем больше покидать купол без надобности, — сказала королева.- Сокровищница наполнена и нам хватит на много лет вперёд для украшения одежды и поясов.
-Как много у нас ещё запасов деталей? — спросила Лилия Второго советника, который, как всем показалось, потерял рассудительность и трезвый ум, замахнувшись на воровскую вылазку к людям.
-На наш век хватит,- сказал Раймо, а потом добавил, видя, что его ответ никого не удовлетворил:
-Другого выбора не будет, как только сделать вылазку, вы ведь понимаете, что производить такие детали мы не можем.
-Но пока что купол исправен и нам нечего бояться? — чтобы окончательно поставить точку, подытожила королева Атлики.
-Да,- коротко ответил Раймо кивком головы.
Теперь можно было решить несколько вопросов о рыбном загоне и о воспитательной работе в школе, и на это ушло у совета меньше часа, после чего Лилия всех отпустила и осталась снова одна. В зал приплыли слуги, принеся с собой стол и яства для позднего завтрака королевы. Боковые окна закрыли ставнями, чтобы циркуляция воды не мешала принятию пищи и не разбрасывала плоды по столу, и Лилия приступила к трапезе. Вся посуда была сделана из камня и обязательно закрывалась крышкой, чтобы еда не всплывала наверх. Ничего жареного или варёного, ничего горячего давно уже не принимал желудок окийцев, поэтому они ели всё в сыром виде, даже филе рыбы, найдя во всём безвкусном только потребность утоления голода. Запивать яства не требовалось, и многое проглатывалось девушкой целиком, чтобы не дарить воде нужные витамины, и чтобы немного позже почувствовать вкус некоторых подводных фруктов.
Успокоившись, что ничто не угрожает Атлике, Лилия с удовольствием позавтракала и снова ощутила умиротворение в душе. Она подплыла к окну, раскрыла ставни и посмотрела на фруктовый сад, вид на который открывался отсюда. А когда подумала, что сегодня в городе немноголюдно, сразу заметила, как окийцы выплывали из своих грибовидных жилищ, спеша куда-то. Незаметно к Лилии подплыла няня, ухаживавшая за ней с самого рождения, и вместе они решили прогуляться по городу, заплыть в театр и посмотреть на репетицию нового спектакля, а потом королева хотела проконтролировать набор учащихся в научный институт. Окийские учёные работали в горной лаборатории, которая осталась от прародителей; следили за происшествиями в мире и научными достижениями по радио и телевидению, контролировали чистоту воды, лечили жителей Атлики – так много всего важного лежало на их плечах, что нельзя было допустить лоботрясов на эти места.
Плывя немного в стороне от королевы, няня успевала рассказывать воспитаннице старые истории о внешнем мире и Лилия, как всегда, с интересом следила за повествованием (слушать жесты было невозможно). Проплывавшие мимо горожане приветствовали свою королеву, прикасаясь правой рукой к левой груди, а она отвечала им тем же с материнской нежностью во взгляде, потому что каждый подданный был ей дорог. Радость от встречи с Лилией отображалась на лицах, и невозможно было представить, чтобы все горожане, весь город с его спокойным неспешным укладом – умерли из-за блестящих каменьев. Отклик тревоги напоминал о себе в течение всего дня, но королева старалась выглядеть бодрой и умиротворённой невзирая на страх. Незаметно для неё пролетел день, и вскоре девушка вернулась во дворец, чтобы поужинать и лечь спать. Она опустила тяжёлые жалюзи на окне и легла в кровать с ощущением, что ей чего-то не хватает, словно память не позволяла ей вспомнить самое дорогое, что у неё отняли. Но сон оказался сильнее её, и королева Атлики погрузилась в сладостный мир сновидений…

***
На земле наступила ночь, и на увеселительной станции, построенной вокруг острова, коридоры опустели. Грандиозный подводный аттракцион для туристов закончил работу до утра, выключились телевизоры и голограммы окийцев. Последней отключили голографическую программу няни Лилии. В центре управления аттракционом все мониторы погасли, кроме одного – ночной дежурный наблюдал за спящей девушкой, ни о чём не подозревавшей вот уже три года. Её мозг был связан с главным компьютером, который читал каждую её мысль и помогал выбирать сюжеты для нового дня, подсказывал какие голограммы желательно вставить на пути Лилии и о чём с ней говорить. Сердце королевы тосковало по украденной любви, по определённому окийцу, которого она непременно захотела бы приблизить к себе, обнять, поцеловать, чего не мог допустить ни главный компьютер голограмм, ни хозяева станции. Поэтому каждый день приходилось блокировать любое упоминание о нём, чтобы не вызвать всплеск лишних переживаний и воспоминаний. Благодаря такой заботе Лилия не помнила о своём горе, не скорбела и продолжала день за днём жить в сказке. Но иногда её кошмар возвращался к ней, напоминая о печали и боли, намекал о потерянном счастье; о жизни, которую прервала человеческая злоба и жажда наживы. В такие моменты вездесущий компьютер не всегда успевал блокировать воспоминания в её сне.

***

Темнота ночного океана беззвучно поглощала предметы, разрешая только тусклому лунному свету немного проникнуть под воду. Атлика стояла без движения и только стайки разноцветных рыбок напоминали о жизни в этом городе, хотя рыбки эти не были частью реального мира, а лишь не выключенной голограммой. Всё спало так же фальшиво, как притворный мир за пределами защитного купола. Ночной оператор сидел в кресле, подняв ноги на пульт и опустив голову, наверное, дремал. Перед ним горел монитор подводной спальни и мягким голубым цветом светился экран главного компьютера. Главный компьютер должен был улавливать любое движение, любую мысль спящей королевы, но в эту ночь она обманула его, сама того не подозревая, – её сознание ещё спало, а воспоминания пробудили тело и повели по безлюдному дворцу. Пустота комнат, которую раньше Лилия воспринимала без подозрения, теперь навивала на неё страх. Ведь вчера каждое пространство дворца было заполнено её друзьями, родственниками, смехом и разговорами до рассвета – куда всё это исчезло? Она выплыла из дворца и направилась к дому Каниса, чувствуя что соскучилась так сильно, будто не видела его уже долгое долгое время. Двигаясь мимо строений Атлики, Лилия удивлялась как город успел измениться всего за одну ночь – от многих домов остались только руины, некоторые были разрушены наполовину, и чем ближе она приближалась к дому Каниса, тем больше усиливалась её тревога. Королева заглянула в верхние окна, через которые лунный свет прикасался к предметам уцелевших домиков, и находила в них лишь пустоту и запущенность. И в этот момент, словно тысячью раскалённых игл, её сознание пронзили воспоминания злополучного дня. Этот миг раскрыл ей прошлое так стремительно, что Лилия закричала под водой от боли и ужаса, не в силах уплыть прочь, спрятаться и горевать бесконечно о погибших и о Нём. Словно защищая хрупкое измученное сознание королевы, беспамятство пришло ей на помощь, и бесчувственное тело Лилии понесло течением мимо заброшенных домиков Атлики. Когда-то она могла рассказать о многих своих подданых из подводного города. Окийцы создали гармоничный мир, где каждому нашлось занятие по душе, и королева не считалась чем-то божественным. Ей не поклонялись, её почитали и люблю, словно мать. Среди окийцев не существовало зависти или злобы, жадности или жажды власти. Воспитание детей по завету праотца было устроено так, чтобы ребёнок раскрывал в себе только хорошее и полезное для себя и мира вокруг. И как же тогда случилось, что купол пал, как же случилось, что их мир обнаружили без помощи кого-то изнутри?! Этот вопрос заставил Лилию очнуться. Оглядевшись, она сразу узнала развалины городского парка. Коралловые деревья, узорчатые беседки, опоясанные искусно водорослями, лежаки и детские площадки — всё разрушили бомбы безжалостного врага. Даже разноцветные рыбки покинули эти воды, и только теперь Лилия ощутила непонятный отвратительный привкус во рту, догадавшись, что воду перестали очищать. В такой воде её народ быстро заболел бы, зачах и не выжил бы, как большинство океанских рыб за пределами купола. Исследователи глубин пользовались всеобщим уважением не только потому, что рисковали угодить в плен людских сетей и ловушек, а именно потому что умирали быстрее остальных окийцев, ведь им приходилось плавать вне чистых вод Атлики. Их поражали разные неизвестные болезни, и она вспомнила их предсмертные страдания, что заставляло королеву настойчивее требовать от Совета насытиться окончательно сокровищами и забыть про вылазки во внешний мир. Неужели кто-то попал в плен к корабельным варварам, и под пытками раскрыл все тайны Атлики?! Её мысли путались не в силах справиться с объёмом воспоминаний, от чего королеве захотелось уплыть в самое любимое место в городе, где наедине с Канисом они проводили тихие часы, никем не потревоженные благодаря уютному укрытию; где царила тишина и умиротворение. Не сразу Лилие удалось найти проход в пещеру, мешались водоросли, покрывшие плотным ковром когда-то ухоженный город. Узкий лаз вывел девушку в просторную пещеру, в которую почти не проникал дневной или лунный свет, но всё равно освещённую голубыми камнями когда-то. Теперь же и тут внутри их уютного тайного гнёздышка стены покрылись водорослями, закрывая свет от камней, да и само пространство напоминало густую рощу из тонких, тянувшихся вверх, растений. Поддавшись вскипевшей злости, Лилия принялась вырывать водоросли и терзать их в клочья, словно они были повинны в беде, постигшей народ Атлики. Но вдруг новое воспоминание остановило её. Она вспомнила, как проснулась от сильных толчков и шума в этом убежище, обнаружив, что Канис покинул её, заботливо привязав ногу к камню, чтобы слишком дорогой его сердцу человек не смог сбежать и погибнуть. В исступлении, проклиная неподдающуюся верёвку, Лилия пыталась высвободиться с ужасом ощущая, как землю и воду сотрясали бомбы, рушились стены домов, гибли окийцы. Когда же всё стихло и девушке всё-таки удалось высвободиться, сбылся ночной кошмар, который напоминал об увиденном зверстве. Она снова болталась на волнах во время грозы, снова слышала слова капитана, снова какие-то летательные аппараты заставили подводные лодки убийц скрыться под водой, оставив плачущую Лилию наедине с трупами её народа. И дети, не успевшие совершить никаких проступков или пакостей, погибшие дети и ни одного выжившего, и снова жуткий привкус крови во рту – весь этот ужас лишил Лилию чувств.
Она не знала, как долго находилась в беспамятстве. Её спасли, чтобы пленить навсегда, чтобы сделать игрушкой и выставочной марионеткой на потеху туристам. Королева Атлики не подозревала, что ночной оператор, один из «благодетелей», не дремал с самого начала её побега и, благодаря шустрым электронным шпионам шаровидной формы, следовал за ней, а компьютер по-прежнему передавал всё, что ей удалось вспомнить. Одно нажатие определённой зелёной кнопки стёрло бы нахлынувшие воспоминание у Лилии, но этой ночью оператор не спешил, наблюдал и проникся почему-то переживаниями невольницы станции. Станцию рекламировали туристам как последнее пристанище для уникального человека, выжившего в бойне, скрывая планы и цели учёных, и способы манипуляций сознанием королевы. Для работы в таком лицемерном месте принимались особенные люди, способные выдержать психологические перепады настроения узницы, её кошмары, согласные игнорировать сам факт несправедливости её пленения не только в фальшивом мире, но и насильное лишение воспоминаний в угоду развлечения посетителей. И до этой судьбоносной ночи, оператор третьей смены вполне радовался работе, наслаждался одиночеством и не чувствовал даже намёка на вину. Но теперь, неприкрытое чужое горе не в кошмаре, а наяву немного растормошило, как ему казалось, его чёрствую душу, хотя не это останавливало оператора от нажатия заветной кнопки. Его интересовало другое. Любопытному, вечно скучавшему по ночам, молодому человеку хотелось узнать, что же Лилия сделает, вспомнив прошлое. Помочь ей сбежать или совершить другое безрассудство, чтобы лишиться работы или даже жизни, в планы рассудительного ночного оператора не входило. Его даже успокаивала вполне логичная мысль, что королеве Атлики некуда было отправиться. Чем дальше она удалялась бы от станции, тем грязнее становилась вода в океане, непригодная для комфортной жизни. На станции пленнице обеспечили хорошее питание, заботу, создали любимые образы из прошлого для более приятной жизни, да к тому же клонирование окийцев из погибших горожан, подходило к удачному завершению. Разве осмелился бы кто-нибудь разрушить столь благоприятные условия существования ради глупой справедливости?!

***

Всё случилось быстро. Когда Лилия заметила шпионов оператора – небольшие шары с камерой посередине, — она сразу догадалась, что в убежище не одна. Не пытаясь убежать, опечаленная воспоминаниями девушка подплыла к невинным электронным безделицам и, казалось, с любопытством рассматривала их. Но вот в её руке появился камень и ловкими движениями они нанесла сильные удары по обоим механизмам, да так быстро, что никто не сумел бы среагировать и воспрепятствовать этой расправе. Ночной оператор мгновенно ослеп и настал тот самый момент нажатия зелёной кнопки, но он всё равно медлил. Общие камеры Атлики вернули ему зрение, показывая, как королева покинула любовное гнёздышко и стремительно поплыла к берегу. Уже через несколько минут она вышла на песчаный пляж. В лунном свете её чешуйчатая кожа немного переливалась. Хотя за три года джунгли приукрасили лианами и травой разрушения от бомб, Лилия ступала по местам былой красоты, и каждый шаг словно вонзал болезненный шип в её стопу. Везде, куда падал её взор, она помнила счастливые лица, детский смех, покой и идиллию; и везде теперь веяло смертью и уродливой разрухой.
-Куда она идёт? Неужели есть ещё одна сокровищница в горе?! – спрашивал себя вслух ночной оператор.
Лилия шла быстро, точно зная куда идёт, всё выше и выше поднимаясь по изуродованному склону горы. Вместо водопада остался еле заметный ручеёк, и его водой она омыла лицо, немного устав от непривычной долгой прогулки. Но останавливаться надолго Лилия не стала, и снова упрямо шла вверх. Тропинка становился всё опаснее, камни летели в чёрную бездну из-под босых ног, уже стёртых в кровь. И выше, ей хотелось подняться ещё выше, стиснув зубы от боли и всем сердцем и душой стремясь к ним, к нему. Зарево рассвета остановило Лилию. Небо на горизонте начинало светлеть и окрашиваться в жёлто-оранжевый цвет. Бездна внизу принимала очертания шапки густого леса. Дивное тихое утро лишь на миг сделало королеву Атлики счастливой, потому что в следующий миг её хрупкое тело уже летело вниз со скалы.
-Всё-таки прыгнула, — прошептал ночной оператор, уже прикидывая как объяснит случившееся боссу. Его голос прозвучал не просто холодно или равнодушно, в нём вообще не слышалась какая-либо эмоция, словно перед монитором сидел робот.
— Вот же гадство, — входя в мониторную, чтобы начать свою смену, воскликнул утренний оператор. – Вот что значит оставлять экспериментального андроида вместо нормального оператора на ночь. Ты что натворил?
-Все показатели никак не намекали мне, что она задумала покончить с собой.
-Да заткнись ты, железяка. Ало, — кричал и на робота, и в телефонную трубку утренний оператор. – Срочно медиков на остров, главный объект покончила с собой.
-Мы легко воспроизведём её копию, более послушную и не настолько пострадавшую. Это даже лучше для проекта.
— Ну это уже будет без тебя, идиот, — выключая андроида, крикнул утренний оператор.

***

В уютной спальне королевы Атлики спали двое. Лунный свет проникал в комнату через верхние окна и приятно освещал пространство. Канис и Лилия обнимали друг друга во сне. Иногда их мучили кошмары из прошлой жизни, но главный компьютер оставался начеку и теперь реагировал намного быстрее, помогая стереть излишние волнения. Однажды окийцы проснулись всем городом и безликий голос возвестил им:
-Возрадуйтесь, дети Атлики. Вам дарована новая жизнь в аквариуме №1. Будьте терпеливы и благодарны.
После этих слов голос замолчал навсегда и окийцы остались, как они полагали, наедине со своими проблемами. Обследовав остров, очистительные сооружения, лаборатории, подводные и надводные поля, рыбные загоны, жемчужные фермы, они принесли королеве неутешительные вести о непонятном запустении и разрушениях. Королева с мужем и Советом приступили к долгим обсуждениями всего необходимого, что требовалось для восстановления былой красоты и хозяйства. А уже на следующее утро магическим образом на берегу Красса окийцев ожидало всё, что было необходимо для восстановления их обособленного мирка, словно кто-то сидел и составлял список с их слов. Не задавая вопросов и благодаря, как и было велено, народ Атлики во главе с Лилией и Канисом восстановили всё, что порушили пираты, вызывая восторг у туристов, которым всегда хотелось вернуться на станцию, чтобы увидеть новый прогресс в подводном городе и на острове. Подводный народец часто подплывал к зеркальным стенам, отделявшим их мир от станции, радуя посетителей и не подозревая о том, что невидимая сила главного компьютера лишала их желания проникнуть в зазеркалье. Когда же возникали неугодные вопросы в сознании окийцев по поводу купола, откуда всё бралось, кто их покровители, и почему все сокровища исчезли из города, и главное почему женщины перестали рожать – уже в следующую секунду подобный вопрос исчезал из любопытного сознания, плавно, мирно, навсегда… Также плавно и мирно каждые 20 лет аквариум полностью обновлялся, ибо клиентам приятнее было наблюдать за молодой Лилией и Канисом, за детишками и их мамами, за разнообразной суетой, которая терялась по мере старения клонов. И снова безликий голос гремел на всю Атлику для возрождённых:
-Возрадуйтесь, дети Атлики. Вам дарована новая жизнь в аквариуме №1. Будьте терпеливы и благодарны, — и за зеркальным стеклом раздавались овации зрителей, жаждущих наблюдать новые свершения окийцев. А уход состарившихся клонов преподносился как очередное благо, как дар, за который стоило лишь благодарить и восхвалять. Но однажды, когда в очередной раз Атлике грозило обновление в угоду хозяевам, перед монитором сел уже знакомый нам ночной оператор. Жизнь поистрепала андроида, покрыла искусственную кожу порезами и потёртостями. Он решительно хотел снова наблюдать за Лилией этой ночью как раньше, отметив для себя, что она тоже постарела. Супруг обнимал её словно не прошло 20-ти лет, и во всём городе не нашлось бы ни одной несчастной семьи, хотя за стенами станции пылал весь мир, оставляя право на жизнь лишь роботам…