Телефон

Третий рассказ
в одиннадцатую небылицу-повесть «Выбор»
для новой книги: «И снова… странности»
в продолжение книги 2019 года: «Неслучайные странности»

«Выдумка вдруг может статься… правдой,
а непререкаемая истина – вымыслом»
(из чьих-то притчей, кажется)

«…он просто от «нечеГО Делать» пьёт звуков микстуру…»
(Михаил Кульков «Музыкальная шкатулка»)

Кто знает, может благодаря этим старинным по-настоящему тяжёлым ретро чемоданам, нашим ровесникам, мы с женой и действительно всё-всё вспомнили про себя.
Или нет… не всё?
А лишь начали вспоминать себя, сделав нелогичный неосознанный выбор в пользу своей неугомонной счастливой старой памяти, что трудно пока назвать сознанием, закаченной в новенькие супер нано-чипы наших молодых клонов-тел. Наша старушка пока ещё только дремлет где-то там глубоко за подсознанием, едва касаясь нашей новой индивидуальности, нового формирующегося сознания, котором ТЕПЕРЬ уже есть понимание…
Какое?
…прежде всего, того, что мы вместе оказались Ялте в день – Боже мой! – семидесятилетия нашей свадьбы и, что совершенно невозможно, ныне нам… на двоих едва-едва исполнилось тридцать семь лет, как это было когда-то в день нашей первой встречи где-то там, в милом родном забытом Ленинграде, ушедшем в далёкое прошлое, в восьмидесятые годы прошлого века…

«…осенним воскресным вечером, около двадцати трех ноль-ноль, курсант старейшего военно-морского училища страны или, как теперь модно говорить, гардемарин, спешно возвращается по длинным темным коридорам своего училища из нарядного актового Зала Революции, прозванного курсантами «Зэ-эРом», к себе в кубрик. Расстояние до спального корпуса по внутренним петляющим коммуникациям огромного комплекса из почти сотни зданий весьма неблизкое, никак не меньше полутора километров.
Он очень торопится, почти бежит… и глупо улыбается в темноту!
С ним явно что-то происходит, произошло!
Там, в том волшебном незабываемом зале, под самую занавесь ничем не примечательного вроде бы вечера, к нему вдруг явилось чудо: он познакомился… с Ангелом, сошедшим прямо с небес, как некогда Золушка, впорхнувшая в руки к скучающему на балу принцу. Но в отличие от неё его Фея не убежала в неизвестность с боем курантов – завершающий танцевальный вечер встреч вальс! – потеряв по дороге свою туфельку, а напротив, явила её ему прямо в руки, точней в сознание, продиктовав свой номер домашнего телефона. Да вот беда: на танцах курсанты всегда надевают свою парадную идеально подогнанную по фигуре фланельку и брюки, в которые нет никакой возможности втиснуть ни записную книжку, ни шариковую ручку, ни какой-либо другой сообразно эпохи «гадкий гаджет».
В общем, нет у него ничего с собой, куда бы можно было записать семизначный номер!..»

…
– Смотри-ка, Малыш, да это ж, кажется, туннель! – прерываю наше невольно затянувшееся молчание после неожиданного обретения себя в этой новой, пока ещё не разгаданной нами, временной петле бесконечности.
В этот момент наш трансферный электробус, не успев добраться до привычной для нас объездной дороги вокруг Симферополя, чтоб взять курс к перевалу на Ялту, неожиданно ныряет в незнакомый нам до сих пор просторный трехполосный туннель.
– Точно туннель, – блестят её глаза. – Откуда он тут?
– Не знаю, – жму плечами, с интересом всматриваясь в лобовое стекло через плечо водителя, пытаясь отыскать точку света в его конце. – Очевидно, построили, пока нас здесь не было.
– Очевидно, – задумчиво кивает. – А сколько лет прошло с тех пор, как мы с тобой сюда не заглядывали?
– Кажется, около десяти, – неуклюже вздыхаю по-стариковски.
Как-то так вышло – последнее время нам никак не удавалось выбраться куда-нибудь. Всё время что-нибудь случалось: то очередная ещё более страшная чем предыдущая пандемия – мировая эпидемия, то поветрие об удобстве виртуального общения с Миром посредством электронных голограмм в Виртуше. А то и просто, банальные проблемы со здоровьем, свалившиеся вдруг некстати нам на голову. Про неё, здоровье, ТЕПЕРЬ вообще, как-то не принято стало говорить, будто их, проблем, в новом мире и нет вовсе, словно все вдруг разом стали бессмертные.
– Десять лет… – мило в унисон вздыхает и она, моя Фея. – Помню, тогда в Никитском и Массандровском садах, как раз отцветали твои любимые подснежники…
– Но уже расцветали твои любимые розы, – подхватываю её воспоминания. – И мы бесконечно долго пробирались сквозь перевал, где на нас обрушился снежный заряд…
– Да, да, да!.. – смеётся. – Мы даже застряли тогда на пару часов там, когда какой-то древний троллейбус, ещё не снятый с маршрута, никак не мог одолеть этого скользкого подъёма.
– И мы в итоге поставили рекорд по времени прибытия в гостиницу, – с удовольствием вытаскиваю из переполненной головы очередное памятное событие. – Три с половиной часа!
У меня так всегда: любое значимое событие в первую очередь в сознании обзаводится собственным цифровым определителем – дата, время, длина, ширина, порядковый номер и так далее, а уж после того оно наполняется смыслом, иногда рифмой и лишь после фиксируется в образ. Чуть позже у моего образа появляется цвет, запах, настроение и даже чувства, он становится… почти материальным, почти живым. Лишь после этого он уже никуда и никогда не денется, оставшись в памяти навсегда.
– Там было очень красиво, – мечтательно выдыхает Малышка.
– Красиво: крымские сосны, можжевельники, кипарисы в пушистом десятисантиметровом снегу, которого и у нас-то на севре ныне днём с огнём не найдёшь.
– Смотри-ка, а туннель-то, какой длиннющий, – удивлённо всматривается вдаль на набегающую бесконечную, кажется, дорогу подземелья, – он всё идёт и идёт, и никак не кончается.
– Да, – киваю, – грандиозный труд.
– Интересно, а куда ж он ведёт?
– Ну-у, – привычно неохотно заглядываю в свой внутренний ВИРТуальный помощнИК, Виртик, – кажется, на этот раз… прямо в Ялту.
– Ничего себе! – округляет глаза моя девчонка, также мысленно быстро забираясь в свою электронную программу нано-чипа зашитого, ещё в аэропорту самостоятельно без команды подключившегося к крымской службе слежения и поддержки. – Ты прав… до самой Ялты.
– А сколько там… до точки прибытия? – невольно любуюсь, как она ловко в голове, точней в своём бестелесном виртуальном сознании, уже перелистывает груды страниц справочного текста.
Лично мне, ещё со времён появления первых несовершенных программ навигации, появившихся в двадцатые годы в старых допотопных контактных электронных машинках, это никогда не удавалось с первого раза. Все гаджеты Мира, словно сговорившись, никак не хотят выдавать мне нужную информацию, игнорируя мой своеобразный образ фрагментарного восприятия их действительности. Впрочем, именно оно часто выручало меня прежде, как, к примеру, когда-то помогло без всякой электронной поддержки, чисто на интуиции, в кромешной темноте найти «иголку в стогу сена» – морскую якорную бочку посреди рейда Минной гавани.
Эх, и давно ж всё это было!
Да и было ли?..
И со мной ли?..
Но ничего-то не изменилось с тех пор: моя Малышка, как и прежде, легко найдя нужную информацию в миллиарде мелькающих страниц, словно учитель начальных классов, неторопливо шаг за шагом переводит её мне в понятные меня символы, в цифры.
Да, цифры и формулы – это моё!
– Через двадцать три ми-ну-ты, – по слогам для лучшего понимания диктует она, – преодолеем девяносто три километра.
Моя жена известный педант-лингвист, постоянно критикующий и правящий все мои тесты и рифмы. Но благодаря этому где-то ТАМ… далеко, что ныне не ТУТ, у нас с ней вышло уже двенадцать полноформатных совместных бестселлеров. Вот и теперь она, как бывало прежде, лет тридцать назад, когда только-только появились первые ещё механические нано-чипы, она легко перевела «прорвы» – новые единицы измерение пространственно-временного перемещения – в привычные для меня минуты и километры.
– Не-пло-хо, – дивлюсь вместе с ней. – Так быстро мы ещё ни разу не добирались с тобой до Ялты, прошлый рекорд – помнишь? – составил около полутора часов, когда молодой таксист ночью вёз нас по пустой трассе…

«…Наш гардемарин очень боится за свою «туфельку», бережно неся её в своей обычной живой человеческой памяти. В прошлом веке, не было никаких таких Виртиков-Винтиков, да и простых контактных мобильников тоже не было, вот и спешит он по бесконечным темным коридорам училища, непрестанно повторяя заветные семь цифр: 393-45-69, 393-45-69, 393-45-69, которые не так-то просто удержать в переполненной эмоциями голове. К тому же ему в спину совсем где-то рядом назойливо дребезжит беззаботный смех, вечно подтрунивающих и подшучивающих друг над другом однокашников по разным обстоятельствам оставшихся сегодня без увольнения и теперь бредущих к своим кубрикам параллельными курсами. А вырваться вперёд от них тоже никак нельзя: там, впереди, маячит огромная фигура «непробиваемого» старшины роты, курсанта старшего курса, который никого не пропустит мимо, не озадачив чем-нибудь бестолковым от чего всё, буквально всё, нужное и самое важное тут же вылетит из головы.
Невозможно представить, что может случиться в судьбе нашего курсанта, если он не донёсёт в целости и сохранности эту свою волшебную хрустальную туфельку до своего кубрика. Найти Фею в пятимиллионном городе без портала связи и фамилии красавицы, стает, пожалуй, просто невозможно.
В общем, набрав «в рот воды» и заткнув уши, он упрямо тянет, удерживая расстояние меж двух огней, до кубрика, мысленно повторяя те заветные цифры ныне беспросветно старого забытого стационарного телефона: 393-45-69,393-45-69, 393-45-69…
Впрочем, случайное неслучайно!
Ничто в нашей судьбе не приходит и не уходит просто так, и простые семь цифр старого номера могут стать настоящими путевыми звездами, маяками на временной плоскости, идентификационным шифром, кодом, паролем. И, Боже ж ты мой, какое ж всё-таки счастье, что люди когда-то, полтора, что ль века, назад придумали средство беседы на расстоянии – телефон! Это теперь он не видится чудом, поскольку есть у всех и каждого, даже у трехлеток в детском саду, да ещё прямо в ухе, во вживлённом туда нано-чипе. Достаточно лишь мысленно назвать имя собеседника, и он тут же появляется прямо перед глазами в виде живой голограммы. А тогда, в восьмидесятые годы прошлого века не то, что в ухе, даже простые общественные стационарные телефонные автоматы в училище можно было сосчитать на пальцах одной руки. Да и в квартирах горожан далеко не во всех имелся свой номер, многие по несколько десяток лет ожидали своей очереди для его получения. Считалось огромной удачей, если у твоей подружки есть свой домашний аппарат. Возможность поговорить с другим миром сквозь волшебный звуковой портал воспринималась курсантами не иначе как чудо, а потому у телефонного аппарата, висящего в главном холле каждого факультета, всегда царила особая торжественная обстановка. Длиннющая очередь «страждущих» не иссекала ни днем, ни ночью! Несмотря на то, что все дороги с факультетов шли именно через эти залы, в них всегда царила абсолютная тишина. Все – и офицеры, и курсанты! – проходя по нему, умолкали, боясь прервать драгоценный сеанс связи звонившего с другой полной грёз и туманов волшебной страны.
Там, у телефона, все равны!
Вот уж, действительно, полное торжество демократии и плюрализма. Процесс разговора с внешним миром свят и не обсуждаем, хотя и открыт до безобразия: никаких, даже подобий кабинок для уединения, шторок, перегородок в огромном зале нет. Вся очередь невольно является и свидетелем, и участником волшебного разговора.
На следующее утро после памятной встречи на танцах первое, что приходит в голову нашему курсанту, это те семь цифр: 393-45-69. Заветный номер уже записан в записной книжке во внутреннем кармане, на коробке зубной пасты в его личной прикроватной тумбочке, в двух или трех рабочих тетрадях и даже на ладошке, что уже совершенно ни к чему. Телефон навсегда впечатан в его рваное романтическое сознание и… до безобразия строго структурированный комбинаторный, а посему очень неудобный вечно всё и вся прогнозирующий беспокойный рассудок. Трудно понять, как они вообще уживаются вместе? Но, как бы то ни было, вспоминая вчерашний день, они – сознание и подсознание! – вместе ничего кроме яркого всепоглощающего сияния прекрасного небожителя, точней небо жительницы, возможно даже и с настоящими белыми крыльями за спиной и её пылающими солнцем семи цифрами над головой, вспомнить, уже не могли…».

…
– Помню, конечно же, всё помню, – мечтательно блестят глаза моей Малышки, вспоминая тот удивительный февральский вояж сюда вдвоем без детей, видимо ещё на нашу с ней серебряную свадьбу.
– Смотри-ка, – по-мальчишечьи тычу пальцем в лобовое стекло электробуса, в котором вдруг появилось пятнышко солнечного света, знаменующее конец туннеля.
И уже через минуту, буквально пролетев последние подземные километры дистанции внутри горы, наш трансфер лихо выскакивает на поверхность огромной, с два-три футбольных поля, почему-то стеклянной площади, нависающей прямо над виноградной долиной знаменитого винного завода Магарач у торгового порта Ялты в районе Массандры.
– Этого не может быть! – удивленно округляет глаза жена. – Неужели и вправду… приехали?
– Приехали, приехали, – радуюсь, восхищенно наблюдая, как буквально уже через минуту во всю ширь перед нами открывается неподражаемая ялтинская бухта. – Вон Ласточкино гнездо, а вон… кораблик на крыше нашей гостиницы!
– Но, как такое возможно?.. Мы ж, вроде бы, только-только въехали в туннель.
– Да-а-а… – тяну с сомнением, мысленно заглядывая к своему упрямому Виртику, – ты права, прошло всего-то четырнадцать минут.
– Однако, – качает головой. – Ставим новые рекорды?
– Стираем границы, – радуюсь, – ты только посмотри, посмотри сюда, – переключаю её внимание на грандиозное стеклянное диво-строение под нами. – Так и винограднику хорошо: солнечные лучи без помех проходят сквозь стекло, и машинам есть, где остановиться перед въездом в город, сделать перезагрузку, заправку, да и торговому порту удобно – все коммуникации рядом.
– А это что?.. – кивает вправо, в сторону гостиницы.
– Да неужто?.. – дивлюсь вместе с ней.
– Дра-жин-ка, – тянем вместе по слогам.
Наш электробус, словно подслушав – впрочем, почему словно, у него ныне такой же нано-чип в системе управления, как и у нас… в ухе! – наши мысли, неожиданно круто с безбрежной пустынной стекляшки ныряет вправо вниз по выделенной для общественного транспорта полосе на грандиозный многополосный трехъярусный виадук.
И откуда только он тут, прямо посреди некогда бессистемного Массандровского прибрежного Шанхая с неимоверно тесной улицей Дражинского посреди, вдруг появился?
И как же удачно он тут встал!
Давно, ещё в начале века, когда мы впервые приехали сюда с нашими детьми, тут не то, что крупные автобусы, две встречные малолитражки толком не могли разъехаться, бодаясь зеркалами впритирку.
Другое дело теперь: многоуровневый стеклянный мост с многочисленными воздушными ответвлениями вправо и влево, совершенно не загромождающий пространство нависает прямо над широченной пешеходной, выложенной красивым кремлёвским камнем, мостовой, некогда той самой, но неузнаваемой ныне, улицы.
Здесь и множество небольших стеклянных бутиков, кафешек, лавок и прочих курортных утех. А с левого края этого прогулочно-суетного пространства то и дело вниз к морю ныряют широкие гранитные лестницы-бульвары, ничем не уступающие по ширине и глубине Потёмкинской лестнице Одессы.
Ну, а там, там… внизу, на некогда хаосной, извилистой, узкой Массандровской набережной прямо над узкими галечными пляжами обустроился современный выложенный разноцветной плиткой променад по типу Светлогорской набережной Калининграда, с деревянными дорожками от неё сквозь ряды лежаков и зонтиков прямо к воде.
В результате современная удобнейшая, местами достигающая ста метров ширины, городская набережная протянула свои замечательные терренкуры от торгового порта в Массандре до легендарной горы с замком «Ласточкино гнездо» на вершине.
– Вот это да-а, – восторженно тянет моя половинка, глядя вокруг. – Ради того только, что б всё это ещё разик увидеть, и был смысл… – незаметно вздыхает украдкой, – всё это затевать…

Автор благодарит критика (ЕМЮ) за оказанную помощь, а также приносит свои извинения за возможное совпадение диалогов, потому как рассказ является художественным и, безусловно, вымышленным, хотя и подслушан в разговоре…
Да и этот рассказ-черновик – всего лишь рукопись, набросок, в нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, принеся в очередной раз свои извинения за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), для исправления, либо оставить их прямо под текстом.
Спасибо за внимание и сопереживание.
29.09.2020г.