Сто грамм судьбы (Глава 2)

Так оно и было вначале. Толпа гражданских сочилась внизу, исчезая в тоннеле, в конце которого был выход со стадиона. Полисолды рассредоточившись по трибунам, вжимаясь в попутные пустоты, не препятствовали ее течению.

— Куда можно направляться с таким безразличием? Только в братскую могилу… наверное… — медленно думал Странник. — У всякого дела свое выражение лица…

Он стоял в последнем верхнем ряду. Отодвинувшись от края. Подальше от прохода. Но дальше ему не отступить, мешают такие же как он тела. Он крайний. Слишком близко к ступеням, вдруг, эти зомби задумают подняться наверх…

Надо орать на коллег как на идиотов в электробусе, типа, подвиньтесь, там середина свободна. Но не здесь. Не в этот раз. Здесь как раз наоборот — середина набилась аж с горкой.

— Всё нормально. Идут себе и идут… не спеша… мимо… — думал он, заражаясь отрешенностью толпы.

Не трудно было догадаться, что движимые кем-то люди уперлись в закрытые выходы. Современные замки не снести, даже толпе тупых зомби. Передние уперлись, но продолжали напирать задние.

Да, роя здесь не наблюдалось, иначе остановились бы все разом. Но может в этом и есть задача роя — продавить препятствие общей массой?

Глупо думать о таком на краю гибели. Но Странник думал. Надо чем-то занять себя. Ему казалось что время остановилось. Оказывается когда времени нет, то его столько, что просто не с чем сравнить. И Вселенная мала. С вечностью только…

Поначалу было страшно смотреть на них открыто. Думалось, что встретившись с кем-нибудь взглядом он привлечет внимание Смерти. Но и не смотреть невозможно. Притягательны как жизнь, так и смерть. Провоцировало любопытство, но страх отрезвлял и еще больше запугивал. Давил на психику. Уничтожал морально.

Спасти могло время. Не само время, а его ускорение, запускаемое мольбой, типа, быстрее бы всё это кончилось. Но время исчезло. Оно пропало и реальность объективно зависла. Не самая лучшая, кстати. И… Да, куда же оно подевалось?! Почему исчезло время?! Зато появились мысли. Выходит, что мысли это безвременье…

После непродолжительной тренировки оказалось что смотреть на этих людей равно как на стену. Безопасно вроде как. И всё-таки, что-то невыносимо угнетало.

— Ты чувствуешь то, что пустил в себя. — припомнилось вычитанное в молодости. — Образы…

Вообще-то не троеточие, а восклицательный знак. Потому что слово «образы» озарило сознание. «Эврика!» — Помните? Тоже самое «образы». Он восхитился, но не ощутил восторга. Какое-то чувство придавило остальные как стопудовая балка заводской крыши.

— Силен страх, но ты же сильнее. Так? Или нет… — Диалог с собой продолжался, одновременно Странник нащупывал подходящий образ. — Ну вот кем представить себя сейчас?

Страх это как алкоголь. Просто не пей эту гадость! Отворачивай лицо, если не можешь пошевелить руками. Представь что привязан к дереву и тебе под нос суют стакан вонючего пойла. А ты, сжав губы, стиснув зубы, вертишь башкой, с жадностью вдыхая свежий воздух со стороны. Страх ощущается внутри но приходит извне…

— Выпить бы щаа… — в солнечном сплетении внезапно обожгло, то ли истинным прозрением, то ли неистовым желанием.

— Пьяный мастер, да? Вот зачем он пьяный? Он же не настолько пьяный, насколько притворяется. А потому что пьяному и море по колено. Мож и правда пьяным прикинуться? Вот дурак. Давно надо было фляжкой обзавестись. Чуток для затравки воображения можно и даже нужно. А кто на службе не пьет? Я же не говорю, нажираться вусмерть каждый день. А и нажираются. А по крайней необходимости, как сейчас, просто положено. Боевые сто грамм — помните?

А еще, время замирает, когда не торопишься. Как только замираешь ты сам, замирает и время. Остановился и вдруг замечаешь, что нечто внутри тебя вдруг перестало разрывать тебя на куски. Перед глазами Смерти это важно тем более.

Она не смотрела на него. Она вообще была в другом проходе. Временами он подглядывал за ней.

— Не усердствуй, не усердствуй… Не дай Бог увидит… — И он опускал глаза. — Перемахнуть через пару кресел в нижний ряд, поближе к выходу? Да нет, лучше подальше от выхода и заодно от Смерти.

Когда становилось невмоготу Странник запирался в лаборатории. Покупал три литра пива, вкусную вяленую рыбку на «закусь» и часами засиживался один в гараже. Даже зимой. А запирался, чтобы не побеспокоили.

Места в гараже не особо, но помимо авто умещались пластиковый столик и стул. Зимой он подставлял под ноги, чтобы не промерзали на бетонном полу, низенький стульчак. Стелил под задницу старую шубу жены. Он пил потому что мстил жене за ее необузданную своенравность.

Например, она без его ведома заказала бронированную дверь в квартиру и пока он был на работе, вызвала мастеров. Дверь хорошая, но мастера установили криво. При осмотре у него возникло опасение, что дверь скоро окончательно перекосится и упадет.

Он сдерживался, но возмущение прорвалось, набирая обороты.

— Я же говорил тебе, что уже договорился с Сашей. Плять, Саша лучший мастер в городе. Кто вообще тебя просил лезть в это дело? — орал он на жену.

Супруга, словно не слышала и не видела его беснования. «Вытирала пыль», отправив муженька в улыбчивый игнор. Видимо она была довольна собой. М-да. Не смотря на рожденных ею прекрасных детей, жениться на ней было бАальшОй ошибкой. Не раз он пытался представить какими получились бы его дети, если бы он выбрал другую, например, ту кудлатую из Смоленска. Она казалась покладистой. Эээх, слишком покладистой, поэтому и не выбрал.

С другой стороны, глупо винить неразумную женщину. Ведь сам принес эти визитки. Увидел в магазине на прилавке и, зная, что они, собственно, не нужны, ведь он уже договорился с Сашей, всё равно взял. Давно надо было позвонить Саше, но всё не находилось, то времени, то решимости потратить деньги.

Как будто по чьей-то воле, вместе со сдачей, он прихватил пару визиток и что интересно, придя домой, выложил на самое видное место. На тумбочку в коридоре. И забыл. Разве он мог подумать, что жена чуть ли не на следующий день воспользуется ими.

Ну? Видите, как бывают непростительны, даже мелкие оплошности, когда вырастают в огромные косяки? М-да. Судьба…

— Судьба это совокупность наших неосознанных поступков. — подумалось ему. — Не правда, что мы сами выбираем судьбу. Руки, может и принадлежат нам, но подчиняются кому-то другому. Вернее — чему-то. И чему же?! Судьбе.

Наконец, до этих людей дошло, что они заперты и они застыли равнодушные как изваяния, неподвижные как солдатский строй, словно ожидая привычную по такому случаю команду.