Время "Х". Час "Тигра".

Когда-то люди об этом даже и мечтать не смели! А если делали скромные попытки, им было нелегко представить, что время и для этой мечты настанет – великого содружества человеческой и звериной общности! Другое дело, что так ли об этом мечталось, и так ли представляли смельчаки симбиоз двух природных «Царств» – людского ареала проживания и животного мира?! За возможность подсмотреть в зеркалах Козырева за будущими потомками и остатками вымирающих видов представителей фауны, учёные ломали копья, и писали многотомные диссертации, доказывая себе и вышестоящим инстанциям то, что простые смертные знали и без доказательств! Круговорот в природе подразумевает и существование пищевой цепочки, где каждое звено важно для следующего вида существ, смыкающегося с ним. Естественно, что Человека, как Царя Природы, зверь должен был, по возможности, исключить из цепи питания, что не подразумевало, однако, отсутствия вовсе подобных чрезвычайных случаев людоедства, ибо природа хищников такова, что без мяса, как основного продукта их жизнедеятельности, существование их не возможно.
Большой «человейник» или «человеко – муравейник» достиг, наконец-то, на земле пределов своего обитания, раздавшись, не только в стороны от Центров проживания, но также и вверх, вознёсшись многоэтажностью зданий и проложенных струнных монорельсовых конструкций транспортных артерий единого Города Планеты; и вниз, образовав собою единую освоенную среду бесконечно переходящих из одного в другой уровень подземных рядов – анфилад комнат, залов, специализированных помещений, технических складов… лабиринта, выбраться из которого стало не просто сложно, но и невозможно, что сводило с ума отдельных из экземпляров разнородного человечества. Новая мания – боязнь перемещения по туннелям и проложенным линям подземных или наземных, и даже надземных коммуникаций – стала всё чаще фигурировать в диагностических индивидуальных перфокартах личности. Чтобы не подвергать дополнительному травмированию неустойчивую психику человека, информация частично кодировалась; и в сочетаниях дырочек в нужных местах, и в цветовом режиме оформления карт — в помощь специалистам по их декодировке – это помогало сразу определять устойчивость или слабость нервной системы организма человека; склонность к суицидальным поступкам, например, — таким личностям запрещалось посещать верхние ярусы – на них больше существовало площадок, открытых мест, где можно было сигануть со всей дури вниз, разбиться, чем обеспечить работой роботов уборщиков или отряд спецподготовки, состоящий из санитаров – дезинфекторов, другими словами, чистильщиков. Увы, таких отрядов становилось всё больше! Неблагодарная низкооплачиваемая и грязная, также и в моральном смысле, работёнка — отскребать от асфальта какого-нибудь несчастного…
Поскольку речь давно шла об освоении среды обитания животных, коим уже вообще не осталось места на земле! И все «Гринписы» не одно столетие взывали к человечности людей; успешно доказывая наличие звероподобной агрессии в самих себе, и других волонтёрах — спасателях «живности» на земле, — Мировое Правительство, наконец-то, сподобилось, вынужденно прибегло к крайним мерам: обязало своё народонаселение взять личную ответственность за оставшихся на Земле представителей разных видов животных!
Добро бы это были грызуны и хомячки! Хотя нет, и здесь однозначно нельзя утверждать, что жить с крысами было бы приятнее, нежели с представителями хищников, но время «Х» внесло более жёсткие коррективы – и час «Тигра» ставил вопрос ребром – быть или не быть этому виду на земле? В общем-то, понятно, что говоря именно о Тиграх, как представителях животного мира, мы вполне заслуженно включаем в проблемный ряд и львов, и другие звенья зверья, стоящего выше ступенью в пищевой цепочке. Конечно, вопросов кормов, как проблемы, уже давно не стояло! В обществе имелось даже, можно сказать, — изобилие пищевых продуктов, которые находились почти в свободном доступе в специализированных помещениях.
В отрасли обеспечения кормами также были заняты ряд специализирующихся в этой области людей, иногда кибернизированных, которым меньше, чем человеку, состоящему из мяса и костей, грозили укусы ядовитых змей и когти одомашненных, прежде диких животных. Разве что на начало нововведений стояли вопросы безопасности жизни ответственных лиц, принимающих на себя в обязательном порядке уход и содержание в пределах своего обитания, в том числе диких зверей; дисциплины сотрудников, задействованных в процессах действия пищевой цепи; врачей и прочих служащих, составляющих по договорам общественные и государственные Центры оказания различной помощи людям и животным, которым предстояло жить в тесном симбиозе друг с другом.
Однако, — это было легче сказать, чем сделать. Все, кому выпадала честь приютить в своём ареале обитания хищника большого или даже малого, сопротивлялись до последнего предела. Вооружались, совершали акты нападения и насильственного умерщвления хищника, доведя, в конце концов, их численность, ну, может, до десятка – другого, не больше… вышел строгий указ – виновных в сокращении поголовья оставшихся в живых хищников сажать в тюрьмы – и они мгновенно переполнились. Многие стали приходить с доносами – заявлениями на самих себя, как готовящих акт умерщвления хищника. Меры наказания были изменены – отныне тот, кто становился виновным в умышленном покушении и умерщвлении зверя, должен быть сам подвергнут идентичным действиям со стороны общественного суда. Оспаривать ареалы проживания зверей, или подселения хищников к призванным стать, как минимум, их соседями, гражданам суды отказывались. Поэтому, каждый оставшись с проблемой наедине, норовил решить её по-своему. Некоторые сбегали; таких «беженцев» стали насильно возвращать на места, с которых совершён побег. Кое-кто, уступив большую часть занимаемой им жилой площади, умудрялся запереть себя, словно в прямоугольном гробу в комнате – коробочке; утром, умудряясь проскакивать через замочную скважину на транспортёр, везущий граждан на места службы; вечер и ночь проводил, дрожа как осиновый лист, чувствуя дыхание хищника за стеной, или царапание по штукатурке когтистой лапы…
Не смотря на то, что многие лабораторные опыты показали давным-давно, что мыши не живут близко от котов; козы от волков. И вообще, звенья пищевой цепочки не дружат! Влияние на здоровье условной «жертвы» (более низшей пищевой цепи) фактора близости представителя условного «охотника» (более высшей пищевой цепи) — со своим доминирующим над ним хищником, — отрицательно с любой стороны для «жертвы»: физики, психологии, или эмоционального состояния. То есть животные, находящиеся от своих предполагаемых злодеев, в нескольких метрах, не имея возможности убежать, хиреют, болеют, в конце концов, погибают. И как вы думаете, что происходит с человеком, ведь он тоже в какой-то степени участник пищевой цепочки, и охотник, и жертва. Но ни убежать, ни поохотиться ему в предлагаемых обстоятельствах невозможно! Да тут самый психологически устойчивый сломается! Люди, не имея возможности ни убежать, ни доминировать, потому что не были по факту дрессировщиками, «ломались» и исчезали – нет, тигры их не ели, — тигров, как говорилось выше, закармливали специальные работники для этого дела призванные и поставленные, чтобы присматривать и кормить! Но сравнение опять не в пользу тех, кто с ними рядом всё время должен был находиться! Работник пришёл (или не пришёл,- может выходной у него, — ну, сменщик тогда пришёл, — если пришёл), — покормив,- ушёл! (Если вообще приходил.) А куда уйти, кто по бедности или состоянию здоровья не может никуда уйти, да ещё искусственно законом передвижение ограничили, в общем в резервации себя почувствовали и без того загнанные на нижний самый не респектабельный уровень, социально ущемлённые слои населения. Представьте, в довольно уплотнённом, по началу, квадрате квартала (условно говоря), несколько семей проживают, — сначала именно семейные под всякими благовидными предлогами дёру дали, сразу и средства появились переехать, деньги нашлись, родственники сердобольные, службы социальные, особенно где детки малые – под разными соусами «испарились», освободив доселе плотно занимаемое пространство. Потом случаи самоубийств и людей со слабой психикой, все с фиолетовыми перфокартами и затейливым узором дырочек на них, кто в психушку, кто в «тихушку», кто просто в убыстренном темпе спился и повесился. Дольше всех держался наркоман, который вероятно уже не отличал действительность от глюков; поэт, находивший в этом экзотику и чувствовавший призвание к миссионерству; восточный прежде житель, с брюшком, обожавший громко ругаться со всем белым светом; в том числе и с тиграми: на правительство, дурацкие указы и зелёных, которых самих надо было тиграм скормить… и одинокая женщина, любительница кошек, однажды обнаружившая, что кошки зараз подросли, но погладить их уже было боязно.
Возражать и спорить с восточным хулителем правительства было некому; как только он понял, что и выступать уже не перед кем; а тигры только рычат в ответ и нервно бьют хвостами, как и этот тип по-хитрому пропал, не оставив после себя даже протоптанного тапка… «Может, тигры перестанут нервничать? Нет худа без добра!» — думала про себя бывшая учительница, одиночка – кошатница, ныне без кошек, но с тиграми. – «Ну, не съели же они его?.. вместе с халатом и тапочками?..»
— Вы не видели нашего соседа? – спрашивала она поэта.
— Какого именно? – вопрошал в ответ, мыслями витающий не понятно в каких сферах, поэт.
— Ну, как же, тут давно только мы – наш восточный шах, и наркоша…
— Что вы говорите?.. шах и… мат!
— И тигры!
— Какие тигры – шанхайские?..
Она бы покрутила пальцем у виска, но её мнения не спрашивали; всё же лучше поддерживать даже такой разговор, чем вовсе никакого…
— Возможно, они уссурийские, но ведь названия теперь чисто условные, нам ведь не отчитываются, из какой именно местности их привезли.
— Ну, посмотрите в «Википедии».
— Для чего же?
— О соседях лучше знать всё, не так ли?
— Не знаю, наверное, лучше знать, чем не знать!
— И так, и не так! Всё-таки, не всегда! Иногда, меньше знаешь – лучше спишь!
Прошёл наркоша: «Тик-так, тик-так!» — и погрозил в пространство пальцем.
— А как вы спите?..
— Я сплю, когда не ем или не сочиняю! А не сочиняю я, когда просто валюсь без сил!..
Хотелось бы ей спросить: «А когда вы не едите, не сочиняете, и не спите?.. как вы ходите в туалет мимо тигров?..» — но это был бы не приличный вопрос…
— Про что вы пишите?
— Мой алгоритм дня – «Википедия». Я мысленно побывал во многих странах мира – сейчас это не слишком существенно, но ведь где-то сохранились, так называемые, памятники культуры. Сейчас я на букве «П»!
— Что же есть на эту букву?
— Много чего! Петербург, Пальмира, Парагвай, Перу, Пакистан, Папуа — Новая Гвинея, Пуэрто – Рико… могу почитать стихи! Хотите послушать?..
«Наверное, он немного сумасшедший, но может, в этом его счастье; может, это его и спасает?..» — думала она, — «да конечно, почитайте!»
— Я памятник себе воздвигну, а может в речку Тьмаку прыгну! Уйду под илистое дно, раз только это нам дано… забыться и не помнить дня, который мучает меня… порвать призваньем свой загон, в который я влюблён, как конь; копытом, попирая твердь,- прийти, пропеть и умереть! Упасть, уйти, закрыть глаза, но нет и мне пути назад! И я не ем, не сплю, не помню, не знаю, не ищу, не жду, что колею коню в загоне когда-нибудь свою найду!.. – поэт вдруг заплакал и убежал.
Она осталась стоять потрясённая, у неё тоже предательски защипало в носу, и на глаза навернулись слезные капли, но пролиться не решились. Она только подумала, что в стихотворении реальности больше, чем в этом бредовом разговоре; хотя нет ни намёка хотя бы на какой-нибудь памятник культуры! Ах да, слово «памятник» в стихотворении всё-таки было, правда строчка почти плагиат «я памятник себе воздвиг нерукотворный», — кому нужны её познания; кто помнит, что она преподавала древнюю литературу?.. Алгоритм поэта предстал в новом виде… как желание раздвинуть стены, покинуть вынужденную резервацию – мечта объездить весь мир и узнать новое – она прекрасна! — «Культура уж давно забыта! Здесь каждый видит лишь корыто – родное милое на вид! И охраняя, рядом спит!» — рядом бродят тигры, порыкивают! Стали они меньше колотить об пол хвостами? «Когда же придёт этот чёртов кормитель тигров? Почему они так долго заставляют себя ждать? Кто их ждёт больше – мы или тигры?» — разве она сказала это вслух?
Вышел наркоша, погрозил пальцем!
— Тут есть тигры?..
— Конечно!
— Конечно!.. – грозит пальцем, — Не ври!.. Ты специально так говоришь! Я их теперь всегда вижу!.. Даже если совсем ничего не нюхал! Хочешь? – предлагает какую-то дурь, она качает головой и думает – кто опасней, он или тигры?..
— Скоро придёт кормитель тигров!
Он молча грозит пальцем. Посмеивается, качаясь, уходит в свою коробочку… мимо, озираясь и порыкивая, проходит Тигр. Она спешит отойти подальше, жмётся на свою территорию… практически все её комнаты оказались обжиты полосатыми зверюгами. Она ютится между кухней и туалетом, чуть расслабляясь в ванной, пуская струи воды в смеситель, и думает, что ремонтника, если что, будет трудновато зазвать для починки или прочистки труб…
Проходит ещё один день, она не видела, чтобы кто-нибудь приходил и кормил тигров. Ей думается, что не заметить она этого не могла. Она решается сама выйти за территорию, чтобы позвать смотрителя, чтобы тигров всё-таки покормили. Она хочет быть уверенной в том, что зверюги сыты! С третьей попытки ей удаётся выйти за границу своей резервации; она добирается по ленте линейного эскалатора – тротуара, придающего дополнительную скорость пешеходам, до кормовых складов, разговаривает с охранниками; выясняется, что и впрямь была задержка в доставке мешков, и что скоро придут доставщики пищи, и пусть не волнуется, и возвращается на место. Но возвращаться не хочется. Она говорит, что не уйдёт, пока не увидит собственными глазами, что мешки разгружены, пища отправлена и доставлена, и тигры покормлены. Её оставляют стоять в стороне, ждать, и возможно, чтобы она не действовала на нервы, делают работу чуть быстрее.
— Вон отгрузите этому дереву мешки сразу, пусть уже проваливает отсюда! А то не покурить даже!
В этот день, всё равно прилично проторчав около складов, она добивается, чтобы корма доставили.Смотритель, сбросив мешки, не вынимая сигареты из угла рта, ворча при этом что-то себе под нос, удаляется с мешками в её бывшие комнаты; и особенно не церемонясь, куда-то ссыпает их; и также, не задерживаясь ни на минуту лишнюю, покидает их обжитую хищными животными, территорию. — «А кто же будет контролировать, поели они из мешков или ждут более изысканных деликатесов, более ароматных и живых; хотя и сами запахами не балуют соседей; и что разве убирать за ними человека не приставляли? Ну, неужели это будет теперь каждый день! Она словно сама стала смотрителем, контролирующим график кормления зверей! Как бы объяснить тиграм, что она бывшая учительница, а они теперь её подопечные?!»
Сзади подкрадывается наркоша. Она даже вздрагивает от неожиданности! У него округлились глаза, в которых стоит недоумение, страх и обида! Он наклоняется к самому её лицу, заставляя невольно уклоняться в сторону, и шепчет: «Тс-с! Они настоящие!.. настоящие!» — он ждёт её реакцию; не дождавшись, разочарованно качает головой не в силах донести истину до тётки, и также на цыпочках, как подкрался, удаляется на не твёрдо стоящих ногах в комнатёнку – коробочку. За минуту до этого ей хотелось нагрубить: «Что прочухал? За хвост, что ли дёрнул?» — а сейчас, при взгляде на его дрожащую фигурку, жалость тоскливо зажимает сердце, словно в кулак, и становится щемяще больно и тесно!..
Она тоже спешит на кухню, чтобы достать такими же трясущимися руками, как у наркоши, капли волокардина; не в силахудержать их пальцами, словно сведёнными судорогой, роняет; потом ищет сумку, и из неё извлекает упаковку валидола; победно зажав его непослушными пальцами, пробирается в ванну, чтобы запить, и погреться в тёплой воде, успокоиться, ведь неизвестно, придётся ли искупаться ещё… и почему на них проводят этот страшный эксперимент?.. разве они не такие же люди?.. она предпочла бы разгружать мешки; или даже доставлять их, заходя на минуту в опасную зону, чтобы потом надолго её покинуть, чем жить постоянно под боком полосатых огромных «кошек», хотя маленьких хищников очень любила когда-то…
…………………………………………………………………………….
Вода остывая, не добавляет уютных ощущений, открыв глаза и обнаружив себя в остывающей ванне, она поспешила вылезти, растереться и утеплиться, закутавшись и в халат, и в шаль, подумывая, что забраться ещё и под одеяло было бы недопустимой роскошью; разве что перенести матрас с постелью в ванну?.. как будто в случае опасности здесь будет что?.. безопаснее?.. комфортнее?.. можно будет утечь в канализацию, ведь говорят же, что человек на восемьдесят процентов состоит из воды…
Она неохотно вышла. Всё равно скоро пожевать чего-нибудь захочется, так же как и тиграм! Как часто им хочется пожевать?.. Кто следующим утечёт в водопровод или прыгнет в желоб мусоропровода, возможно ведь использовать и его, как крайний случай входа – выхода?.. говорят же, что если пролезла голова, то и тело должно не застрять?.. Как вариант, стать током, пока электричество работает, и ретироваться через систему электропроводки… ведь говорят же, что электрон может себя вести и как частица, и как волна… лучше всего стать на некоторое время волной и оказаться за несколько километров отсюда!.. или отрастить крылья!.. Может, это не так плохо, что в своём солидном возрасте мадам смеет мечтать!? Почему так долго не видно поэта?
Она пробовала стучать ему в дверь. Ей не открыли. Ломиться ей не хотелось. Может, человек наконец-то уснул, зачем же нарушать столь редкие минуты отдыха, ведь нервы теперь постоянно в напряжении, как крепко натянутые струны гитары, вот – вот должны лопнуть, издав на прощание, тонкий дребезжащий звук, диссонирующий с акустикой опустевшей жилой площади, с четырёх сторон ограниченной стенами – стенами – стенами…
«Возможно ли, думать о тиграх, как о подросших кошках?» — она заперла на защёлку дверь в комнату, и легла спать, потому что просто уже не могла не спать, ведь не спали здесь все очень долго, совершенно сбившись со всех природных и социальных ритмов жизни. «Может, стоит сегодня повторить вчерашний подвиг, и снова попытаться выйти из резервации «в мире животных», чтобы затребовать кормов?.. хотя не очень понятно, сколько прошло времени… сейчас день или ночь?..
……………………………………………………………………………
…Она стояла на горбатом мостике над зловонной речкой, медленно уносящей в подземную часть свою густую кашеобразную жижу. Тигры были где-то в области условной жилплощади, хотя добраться до моста им было бы проще пареной репы. Наверное, она устала уже бояться. К тому же давно не было видно ни поэта, ни наркоши; не известно, были они ещё живы или нет… «Всё равно, что кошки в тёмной комнате или закрытой коробке» — кошки одновременно и мертвы, и живы, пока не заглянешь в коробку. Но хочется ли тебе узнавать – мертвы или живы те кошки?.. А чем дольше не заглядываешь и чем дольше не знаешь ничего об этом, полезнее ли это тем кошкам, может, их шансы быть живыми уменьшаются с каждым промедлением во времени?..»
Она не могла об этом думать, но она знала, что, по крайней мере, одной «кошки» в их «коробке» уже нет! Она видела, как вот так же, стоя на этом горбатом мостике, поэт, раскачивая перила, которые давно никто не подправлял, – в их зоне вообще перестали что-то чинить и ремонтировать; зона была закрыта для проникновения, как внутрь, так и наружу, — она видела, как он, вдруг подняв свои руки на подобии крыльев, упал плашмя в трясину Тьмаки, не сделав ни одной попытки дёрнуться, выбраться из болотной засасывающей грязевой илистой жижи; стал медленно погружаться в неё; одновременно уносимый медленным её течением куда-то под землю, под коммуникации сточных вод… она даже заметила какое-то поднявшееся над водой змееобразное щупальце, милосердно ускорившее кончину только что живого поэта; утащившее его на дно в смертельном объятии «осьминожьей страсти»; наверняка, частями или полностью заглотившее его. В этой, условно говоря, речке, давно размножились странные мутировавшие существа, похожие на динозавро-крокодилов или гигантских скатов и осьминогов, панцирно- хитиновых сороконожек, многометровых подводных змей; здесь царствовала и процветала своя экосистема, ничего общего не имеющая с прежней привычной фауной и флорой. Она бы не успела спасти его, подбежать, удержать… просто не успела бы… «Кем он стал в своём воображении? Птицей или рыбой? Орлом или дельфином?.. она бы стала чайкой!..» Она тоже расправила также руки, как тогда поэт, опасно низко накренившись над чёрной грязью; потом положила руки на перила и стала бездумно расшатывать их… неожиданно перила оторвались от своего несущего основания, и провалились вниз, упав плашмя на густую, как кисель, Тьмаку; удерживаемые наподобие плота, заборообразные перила не потонули, но подхваченные течением, стали двигаться по густой поверхности вглубь чёрной арки – дыры, скрывающей вход — выход в неведомое подземелье, где жили невиданные твари…
«Невозможно себе вечно врать! Придуманных кошек нет, кроме тех больших и полосатых! Поэт исчез, выбрав, казалось, самый страшный из вариантов ухода. Жив ли наркоша?.. повесился или сладко отошёл, приняв двойную дозу дури?.. Второе, вероятнее. Зачем она сделала это?.. и как странно, что путешествие всё ещё продолжается… вниз под землю… у неё был, как выбор, чистый вариант – порезать в ванне вены, но представив, что этим она всего лишь приготовит тиграм изысканное угощение, она отказалась от этого варианта сразу же!»
Нервная система защищалась, как могла долго. Она начала думать о себе в третьем лице, как о постороннем человеке. Что хуже?.. Что лучше?.. Сколь долго могло бы всё тянуться?.. Ведь, мешки с кормом опять почему-то забыли доставить… что реальнее?..
Одежда через щели забора впитала грязь.Вспугнутые летучие существа шарахались к стенам арки, удивляя своими причудливыми силуэтами, сами не менее её удивлённые нежданной гостьей, путешествующей столь странным образом. Она же удивлялась, что никто никогда не рассматривал подобное путешествие, как реально возможное, подразумевалось, что это путешествие в один конец. «Что же, ведь живём мы тоже в один конец! Всем известно, в какой, но пока могут – живут! Может, мы и все лишь чья-то выдумка! Может, наши мысли – для кого-то жизнь в один конец! Может, нас нет, и корма не завезли, потому что их нет, нет больших кошек и нет злобных существ вокруг с красными горящими огнём глазами!»
Но разве платье её не вымокло и не покрылось грязевыми разводами, разве не держал деревянный плот на поверхности густого чёрного киселя, начинённого, словно яблоками своей жуткой органикой?.. кто живёт на нижних уровнях мегаполиса, в его подземельях — червоточинах?.. может, есть время ещё подумать об этом… время «икс»… час «Тьмаки»…