А может так оно и есть? (Ракетостроители 2)

— Итак, время вышло. Кто у нас самый смелый? — водрузив очки на нос, профессор оглядел аудиторию, а члены госкомиссии одобряюще заулыбались. — Ну же, смелее.
— Разрешите? — поднял руку рыжий, вечно лохматый Коля Смирнов.
— Разумеется, прошу, коллега, — «коллегу» профессор так выделил интонацией, что и непонятно: издевается или всерьез считает выпускника Николая готовым профессионалом.
Николай, уверенно размахивая кипой исписанных листов, прошествовал к кафедре, окинул притихших товарищей гордым взглядом, откашлялся и начал доклад:
— Билет восемнадцать, вопрос первый: «Устройство карбюратора»…
Товарищи издали завистливый шум, состоящий из вздохов и неразборчивого бормотания: Смирнову попался самый легкий билет на экзамене.
— Тишина! — одернул студентов профессор. — Уважайте труд своего товарища, первому и так труднее всех. Продолжайте, Николай.
— Для ответа на вопрос нам необходимо разобрать принцип работы карбюратора. — Профессор согласно кивнул и приготовился погрузиться в легкую дрёму. — Когда первая ступень ракеты отсоединяется…
— Что?! — встрепенулся профессор. — Какая ступень? Какой ракеты?
— Первая, классической трёхступенчатой ракеты, — последовательно ответил Николай.
— Вы уверены?
— Уверен, — кивнул Николай, — в две ступени нерентабельно. Так вот, когда…
— Стоп! Предупреждаю сразу, если вы не готовы и решили просто нас заболтать, не выйдет!
— Я готов, я эти карбюраторы с закрытыми глазами разбираю, собираю, — обиделся Николай.
— Так почему вы рассказываете о каких-то ракетах? Вы без пяти минут инженер автомобилист, а не ракетостроитель…
— Как?! — ужаснулся Николай.
— Что? — не понял профессор. — Молодой человек, вы на кого учились?
— Специалист-проектировщик ракет тяжёлого класса.
Профессор поперхнулся воздухом, а аудитория впала в восторженное оцепенение, справедливо решив, что после такого казуса, остальные получат оценки, практически, автоматом.
— Может вы устали? — вкрадчиво спросил профессор, давая Николаю шанс на спасение.
— Нет, я готовился и не устал.
— Коля, — профессор перешёл на отеческий, сочувствующий тон, — как ты мог учиться на ракетчика в дорожно-транспортном институте?
— А ракеты разве не транспорт? — резонно спросил Николай.
— Да у нас!.. — едва не вспылил профессор, но опыт позволил ему вовремя сдержаться. — Скажите, Николай, где вы проходили преддипломную практику?
— На Байконуре.
— Где!? — воскликнул профессор, а голос дал петуха.
— Шестая и седьмая пусковые площадки, — уточнил Николай.
— И что вы там делали? — поинтересовался профессор, явно опасаясь ответа.
— Заправщики обслуживал.
— Заправщики — это же автомобили?, — осторожно уточнил профессор и, получив утвердительный кивок, слегка расслабился. — Вот видите, машины — не ракеты, вас это не навело ни на какие мысли?
— Я думал, практикантов к ракетам не пускают.
— Как у вас все складно, — согласился профессор, — допустим. В таком случае, скажите, откуда в ракете карбюратор?
— Как откуда? — поразился Николай. — А как же они летают?
— Вот как, интересный вопрос, а мы у специалиста уточним! — нашёлся профессор и повернулся к одному из членов госкомиссии. По слухам этот член имел непосредственное отношение к космосу, только какое и почему всегда с удовольствием заседал в госкомиссиях по автомобильным специальностям, никому известно не было. — Серафим Петрович, скажите, есть в ракете карбюратор?
— Гм, — зажевал губами член комиссии, — видели те, коллега…
Профессор стал серо-зеленым и, бросив тревожный взгляд на Николая, приник к уху Серафима Петровича:
— Вы чего? Скажите просто — нет.
— Дело в том, — зашептал член комиссии, — как бы это точнее сформулировать…
— Не знаете, — догадался опытный в научных интригах профессор.
— Да почему же не знаю? — обиделся член комиссии. — Просто вопрос деликатный.
— Секретность? — сделал вторую подачу профессор и угадал.
— Точно! Это молодой человек, информация закрытого плана и разглашать её здесь не рекомендуется.
— Ага, — кивнул профессор, — уяснили, Николай? Давайте поступим так: оставим пока открытым вопрос о том на кого вы у нас пять лет учились, а вернёмся к автомобильному карбюратору, вы готовы? Рассказывайте.
Николай, скомкав, сунул в карман добрую половину листочков и замогильным голосом начал:
— Карбюратор состоит из следующих основных частей…
Ситуация вернулась в привычное для профессора русло, но тем не менее, он решил не дремать и, даже, погонял экзаменуемого, задавая провокационные вопросы.
— Очень даже хорошо, — подвел он предварительный итог, когда Николай умолк, — а что у вас вторым вопросом?
— Устройство и принцип работы гидравлической тормозной системы.
— И? — поднял бровь профессор, прямо-таки прижигая энтузиазм и странные поползновения студента суровым взглядом.
— Тормозная система лунного модуля, как пример не подойдёт? — уточнил Николай без особой надежды.
— Нет! — встрепенулся Серафим Петрович.
— Устройство автомобильной системы гидравлических тормозов…
* * *
Не смотря на более чем удачную сдачу первого госэкзамена, настроение у Николая было хуже некуда. Пять лет он уверенно шёл к заветной цели, а пришёл к диплому инженера автомобилиста.
— Да как же так?! — спросил Николай у прыгающей параллельным курсом вороны.
— Как, как, а так! — ответила ворона и улетела.
— Фу, — выдохнул Николай с облегчением, — Да я просто сошёл с ума. Надо отдохнуть, сходить к специалисту и всё будет хорошо, как только вспомню, что всю жизнь мечтал ремонтировать машины, сразу все и наладится!
С этой позитивной мыслью Николай пошагал в сторону дома, не забыв заскочить по пути в магазин за бутылочкой вина — отметить первый гос.
Убрав вино в холодильник, Николай, отчасти, чтобы отвлечься от мысли о своём душевном здоровье, а больше от того, что накануне экзамена нельзя было выносить мусор, приступил к уборке квартиры. Впрочем много на это времени в однушке не требовалось, и через полчаса он уже сидел за столом, готовясь поднять первый тост, как в дверь позвонили.
На площадке стоял невысокий мужчина в невзрачном костюме с кожаным портфелем в руке и лицом потомственного чекиста:
— Смирнов Николай? — поинтересовался мужчина и, получив подтверждение, оттеснив хозяина, вошёл в квартиру. — Чистенько для холостяка, это хорошо, — сделал он вывод, бесцеремонно осмотрев помещение. — Ну, чего стоишь, проходи, не стесняйся.
— А вы кто? — спросил Николай.
— Зови меня просто — куратор, — увидев на лице Николая недоумение, куратор взял его под локоть и, сменив интонации на успокаивающе дружеские, повёл на кухню. — Коля, успокойся, сейчас мы сядем, и я всё тебе объясню. Чай, кофе?
— Что, простите? — растерялся Николай.
— Чем угостишь, чаем или кофе? — уточнил куратор.
— У меня растворимый…
— Фу, — сморщился куратор, — пьёт растворимый кофе и всё туда же в ракетостроители, а чай, наверное в пакетиках?
— Да.
— Ты с этим, давай, завязывай, не позорь профессию. Вина тогда налей, хоть и нельзя на работе, но для установления контакта, так сказать, можно.
— Я не понимаю… — начал Николай, разливая вино по граненным стаканам.
— Вино из стаканов, — удручённо перебил куратор, — мельчает молодежь. Ну да ладно. Смотри, — куратор раскрыл портфель и положил на стол обгорелую по краям подшивку, — узнаёшь?
Николай подался вперёд и сквозь сажу смог разглядеть свою фамилию:
— Это же мой дипломный проект!
— Он самый, — кивнул куратор, — представляешь, еле успел спасти, профессор ваш так перепугался, что пытался сжечь в муфельной печи. Кстати, он утверждает, что темой твоей работы была: «Проблема сокращения потребления топлива двигателями внутреннего сгорания», а работа написана о двигателях внешнего сгорания. Как думаешь, умышленно вводит органы в заблуждение или это ты чего перепутал?
— Думаю, я нездоров.
— Брось, а кто из нас ракетостроителей нормальный? Нормальный в космос не полетит, он на курорт полетит. Кстати, черновики остались? Остались, хорошо, неси. А работа на компьютере?
— На ноутбуке.
— Слава богу, не люблю тяжести таскать, неси.
Получив черновики и ноутбук, куратор проворно спрятал их в свой с виду небольшой портфель:
— Не переживай, я тебе расписку напишу, материалы получил и тому подобное.
— А я, собственно…
— Вот что ты все мямлишь, на экзамене горой стоял за свою тему, а тут почему скис? Ведь талантище! Нам такие сейчас, ой, как нужны. Поэтому в институт больше не ходи.
— А как же диплом? — спросил Николай, окончательно перестав что-либо понимать.
— Да, забегался, чуть не забыл, — куратор вновь распахнул портфель и достал два диплома. — Тебе какой? Синий или красный?
— Синий, — честно ответил Николай.
— Наш человек! Держи, — куратор протянул синюю книжечку Николаю, — Эти, которые с красными, такие зануды, трудно с ними.
Николай тем временем раскрыл диплом и убедился, что он очень похож на настоящий, выписанный на его имя, вот только оценки слегка удивили:
— У меня по физической культуре и философии пятерки были.
— Да? — куратор, перегнувшись через стол, заглянул в приложение к диплому. — Принципиально?
— Нет, но…
— На нет и суда нет. К тому же, в нашем деле пять по философии, знаешь, почестей не дает, скорее настораживает. А физическая культура, она в жилах должна быть, а не на бумаге. Теперь о главном. Что дальше делать собираешься?
— В армию должны забрать, — ответил Николай, продолжая изучать неожиданные документы.
— Логично, но необязательно. А если глобально, на будущее есть планы?
— Хочу ракеты строить! — уверенно сказал Николай, рассудив про себя, что если сходить с ума, так с мечтой всей жизни.
— В точку! — кивнул куратор, выпил залпом вино и встал. — Завтра в семь-тридцать жди у подъезда, я заеду. Ну, будь здоров, коллега!
— До свидания, — пролепетал Николай, закрывая дверь за непонятным гостем.
Вернувшись на кухню, еще раз рассмотрел диплом, и только теперь догадался прочитать специальность «специалист — конструктор тяжёлого ракетостроения».
* * *
Ровно в половине восьмого к подъезду, около которого зяб Николай, подъехала черная волга.
— Чего стоим? Кого ждём? — крикнул куратор, опустив стекло. — Прыгай на заднее сиденье.
Николай не заставил себя просить дважды. Машина тут же тронулась с места и, замигав стробоскопами, ворвалась в уличный поток. Пока волга маневрировала на перегруженной транспортом дороге, куратор только рассерженно сопел, но как только выбрались за город, расслабился и, глянув на Николая в зеркало заднего вида, пожаловался:
— Кризис: пришлось водителей сократить, вот теперь всё сами, всё сами.
— Понятно, — сказал Николай лишь бы что-нибудь ответить.
— Ничего тебе непонятно, — уверенно выдал куратор, — сейчас каждая копейка на счету, цели то поставили — дух захватывает, а нефть, будь она неладна, дешевеет.
Тем временем, машина свернула на грунтовку под покосившийся и ржавый «кирпич», попрыгала по кочкам и вышла на ровную, хорошо асфальтированную дорогу, сразу набрала скорость. А еще через четверть часа припарковалась среди таких же волг у серого пятиэтажного здания с огромной парадной.
Николай выбрался из автомобиля и прочитал над входом: «Институт имени дважды героя социалистического труда инженера конструктора ноль ноль один».
— А это?.. — растерянно обратился он к куратору.
— Секретность, — пояснил куратор, довольный произведённым впечатлением на новичка.
— Так ведь о нем все уже знают, — заспорил Николай.
— Ну и что? Не переименовывать же из-за такого пустяка институт, — пожал плечами куратор. — Да и мобилизует это вашего брата учёного на бдительность, враг то он не дремлет — шпионит. Пошли, пошли, они же со спутника всех снимают, таланты ищут перекупить.
Николай, слегка подталкиваемый куратором в спину, взбежал по лестнице и оказался в холле перед современным турникетом, а слева в стеклянной будочке сидела бабушка:
— Стой! Ать-два! — скомандовала бабушка железным голосом, — Пропуск!
— Здравствуйте, Клавдия Никоноровна, — поздоровался заискивающим голосом куратор. — Вот пропуска, вот разрешение на вход, вот приказ о приеме нового специалиста, вот медицинские справки об отсутствии противопоказаний к вредному производству…
Куратор ещё долго извлекал какие-то справки и бланки из недр своего универсального портфеля, а Николай с любопытством огляделся. Впрочем, в холле ничего интересного не оказалось: ни объявлений, ни лозунгов, лишь на скотч к входной двери была прилеплена четвертинка листа: «Идёшь домой — оставь гостайну на работе».
— Проходите, — вынесла вердикт бабушка.
— Давай, давай, — потянул куратор Николая через турникет, а когда свернули в коридор, облегчённо выдохнув, добавил. — Повезло, понравился ты видно ей, обычно по полчаса прорываться приходится.
— У вас же пропуск есть, — не понял Николай.
— Пропуск и подделать можно, а обмануть Клавдию Никоноровну никогда! — поднял палец и куратор и прямо-таки взлетел по лестнице, Николаю пришлось побежать следом, чтобы не отстать.
После стремительного марш-броска по коридорам и лестницам куратор остановился у деревянной двери с номером «0046», поправил костюм и деликатно постучал, выждал пару минут, вновь постучал, в этот раз мужской голос крикнул в ответ:
— Не занято!
Куратор смущённо посмотрел на Николая, сунул ему в руку свой портфель и юркнул за дверь, из которой дохнуло смешанным запахом туалета и хлорки.
— Ох, на душе полегчало, — сказал куратор, возвращаясь в коридор, — Порядок, теперь пошли тебя пристроим.
В этот раз шли не спеша, но какой-то твердой деловой походкой. Вернее куратор шел, а Николай семенил рядом, постоянно вертя головой и, спотыкаясь о пороги и оступаясь на неожиданных одиноких ступеньках. Вновь спускались и поднимались по лестницам, проходили застеклёнными туннелями с давно не мытыми стеклами в другие корпуса, спрятавшимися за головным зданием.
Наконец, пришли к двери без табличек, номеров и прочих опознавательных знаков. Куратор бесцеремонно её распахнул, приглашая Николая следовать за ним. В нос ударил ядрёный запах кофе, а само помещение напоминало токарную мастерскую: больше половины просторного зала занимали различные станки и неизвестные приборы. А прямо напротив входа, образовав кружок, сидели восемь лысых, но бородатых мужчин в белых халатах.
— Наши лучшие умы, — прошептал куратор и, кашлянув уже громче, добавил. — Здравствуйте товарищи.
Товарищи молча качнули лысинами, но не ответили, куратор как то по детски переступил на месте и сделал вторую попытку привлечь их внимание:
— Вот, это Смирнов Николай, я вам о нём вчера говорил, — лучшие умы вновь молча качнули лысинами. — Николай, ты давай вливайся в коллектив, а я позже загляну, введу в курс дела.
С этими словами куратор выскользнул за дверь, Николаю даже показалось, что сделал он это с некоторой радостью. Тем временем, кружок товарищей пришёл в тихое движение, поёрзав, не вставая со стульев, они уплотнились, образовав просвет в одно место. Николай расценил это как приглашение, взял стул и замкнул кружок.
В центре на ржавом железном табурете стояла электрическая плитка с джезвой от которой и шёл кофейный аромат. По мнению Николая кофе готовился сбежать: над джезвой уже показалась тёмная шапка корочки и продолжала подниматься, но мужчины сохраняли спокойствие, поэтому Николай решил не мешать профессионалам. В гробовой тишине сквозь корочку вырвалась, сказав «пиффф» струйка пара.
— Пиффф! — воскликнул светлый ум с рыжей бородой, заставив Николая подпрыгнуть от неожиданности. — Пиффф! Это уже не фууу!
— Да, да, чувствую мы на верном пути, — согласился другой с черной бородой.
Мужчины схватили с коленей планшеты и принялись что-то писать и считать, а из глубины зала вышел молодой парень в сером халате и с очень деловым лицом, протиснулся в центр кружка, снял джезву с плитки и поставил на её место новую. Учёные перестали считать и, достав из под стульев кружки, протянули их парню. Тот аккуратно, чтобы никого не ошпарить, разлил кофе по кружкам, задумчиво посмотрел на Николая:
— На столе кружку возьми.
Николай огляделся и обнаружил у стены столик, заставленный пакетиками с молотым кофе и горой кружек, быстренько выбрал самую чистую и вернулся в кружок. Парень, слив ему остатки напитка, удалился. Допив кофе, мужчины вновь молча уставились на джезву, что натолкнуло Николая на мысль о сумасшедшем доме. Видимо, данные размышления слишком ярко отразилась на его лице, потому что сидящий рядом мужчина с оригинальной шкиперской бородкой без усов, слегка склонившись к Николаю, спросил:
— Вас что-то беспокоит, коллега?
— Я не очень понимаю что происходит, — признался Николай и попал под пристальные взгляды всех восьмерых. — Просто я… — замялся он.
— Вы, молодой человек, случаем, не растворимый предпочитаете? — строго спросил рыжебородый, заставив Николая покраснеть.
— Вот оно — следствие ЕГЭ, — вздохнул шкиперобородый. — Понимаете, Николай, если варить кофе, скажем, в простой кастрюльке — то ничего не получится: закипит или недоварится — только в джезве! И тут, важен угол склонения и толщина стенки, обратите внимание на эту джезву, ничего не замечаете?
— У нее горлышко более узкое, чем у предыдущей, — ответил Николай, внимательнее присмотревшись к сосуду.
— Именно! — сказал шкиперобородый и, по-видимому, счёл дальнейшие объяснения ненужными, уставился на поднимающуюся коричневую шапочку. Шапочка сделала «паффф» и осела.
— Да!!! — завопили мужчины, вскакивая со своих мест. — Качай его!
Опрокинули рыжебородого себе на руки, но не смогли поднять и вернули в вертикальное положение, впрочем это мужчину нисколько не смутило, обретя опору под ногами сразу же закричал:
— А я говорил, говорил, что после «пиффф» должен быть «паффф»!
Всё пришло в движение, давешний парень в сером халате выплеснув кофе в раковину, принялся отмывать джезву с применением остро пахнущей химии, светлые умы, растолкав стулья в стороны, усердно хлопая себя по карманам, доставали солнцезащитные очки и одевали их.
«Сейчас они сверкнут красным, и я всё забуду» — подумал Николай, давно потерявший связь с реальным миром. Но красным не сверкнуло, парень, отмыв джезву, теперь сверлил в её донышке дырки толстенным сверлом, а чёрнобородый толкнув Николая в бок, показал на ящик одного из столов. В ящике грудой лежали такие же как у всех очки, только у некоторых было лопнувшее стекло, а у других резинка вместо душек. Решив, что целое стекло важнее эстетики, Николай выбрал те что с резинкой и поспешил их надеть. В результате, благодаря темным стеклам и плохому освещению в помещении он практически ослеп и, боясь разбить нос, слегка очки приподнял. Между тем, все участники непонятного действа удалились в заставленную станками часть зала, Николай поспешил следом.
Парень с деловым лицом залез по пояс в какойто толстостенный железный шкаф, гремел в нём невидимыми железяками, а когда он выбрался оттуда, Николай разглядел в полумраке шкафа закреплённую вверх ногами джезву. Кто-то крикнул: «Давай!», и «дали»! Ослепительный свет резанул по глазам, Николай поспешно вернул очки на глаза, проморгался и через защитные стекла увидел как из джезвы с рёвом бьет столб пламени, уходя вниз шкафа. Светлые умы показывали друг другу большие пальцы и радостно хлопали в ладоши. Еще через пять секунд сосуд скукожился и стек вниз струйкой меди, стало тихо.
— Семьдесят девять на девяносто восемь! — крикнул откуда-то парень в сером халате, что вызвало новый взрыв энтузиазма.
— Семьдесят девять! — закричал шкиперобородый в Колино лицо, — Это Луна! Понимаешь? Луна!
— Какая луна? — спросил удручённый Николай.
— Ты что, совсем не в теме? Этот прилипала в штатском ничего не рассказал?
— Нет.
— Совсем двинулись со своей секретностью. Пошли в кабинет, там удобней разговаривать, — шкиперобородый прошел в угол зала, где пряталась неприметная дверь в цвет стен. — Заходи, это наше и бюро, и дом родной.
Николай переступил порог и словно попал в другой мир: большая светлая комната с белыми стенами, огромными чисто отмытыми стеклами окон и море столов, заставленными компьютерными мониторами. Всё выглядело именно так, как в его представлении и должно выглядеть конструкторское бюро. На некоторых мониторах в графических редакторах мерцали неоконченные чертежи, на других мельтешили непонятные диаграммы и графики, только самих компьютеров почему-то видно не было.
— Садись — твой рабочий стол, да, меня зовут Сергей Николаевич, — представился шкиперобородый.
Николай послушно сел и заглянул под стол:
— А компьютеры где?
— Он в соседнем здании.
— Один? — уточнил Николай.
— Конечно, кто же нам два супера выделит, за один спасибо. И тот, время от времени, на нужды экономистов переключают.
Николай покраснел, мысль о суперкомпьютере была очевидной и ему стало стыдно, что сам не догадался. Сергей Николаевич пододвинул стул, сел рядом и, ободряющее похлопав Николая по плечу, начал просвещать:
— Ты не тушуйся, у нас тут коллектив дружный, не знаешь — подскажут, напортачишь — накажут, но сейчас о главном. Есть информация, что через два года на Луну летят китайцы. Поэтому перед нами стоит задача за год организовать свою экспедицию…
— Зачем, — перебил Николай. — Всё равно будем только вторыми.
— Ха, — хмыкнул Сергей Николаевич. — А затем, чтобы стать первыми!
— Как это?
— Понимаешь, история наука неточная, как у нас любят говорить — гибкая. Одной из целей китайцев является проверка факта высадки американцев на Луне, проще говоря, посмотреть стоит ли там их флаг. У нас, — Сергей Николаевич показал глазами на потолок, — как об этом узнали, сразу решили сыграть на опережение, понятно теперь?
— Нет.
— Вот читал твою работу, талантливо написано, а все равно какой-то ты недогадливый. Китайцы прилетят, а там вместо звезднополосатого, наш кумачовый стоит! И оп ля, мы первые!
— Да как же так? — опешил Николай.
— Ты, случаем, не коллаборационист? — нахмурившись, спросил Сергей Николаевич.
— Я!? Да как вы могли подумать! — возмутился Николай.
— А вопросы задаешь странные, непатриотичные. Ну ладно, спишем на неожиданность новой информации. У меня, у самого, ум за разум поначалу зашёл от такого грандиозного проекта.
— А мы за год успеем? — сменил скользкую тему Николай.
— Вот! Правильный вопрос. За год ракету не сконструировать, поэтому лететь придётся на том, что есть, а силёнок до Луны у наших ракет не хватает. Тогда то и вспомнили о старой идее перевёрнутой дюзы. А тут, как назло, супера на центробанк переключили, квартальный отчет у них, понимаешь, пришлось идеальную форму лабораторным путем подбирать, как будто мало нам проблем с инжекторами, качественный карбюратор уже чуть не на вес золота. Эх, да чего там, главное мы ее подобрали, теперь дело пойдет. А как ты вовремя, с идеей по снижению топливных затрат при длительных полетах подоспел, просто фарт! Готовься, в ближайшие полгода выспаться не получится. Включайся в работу, коллега!
* * *
Николая разбудила мелодичная, мягкая мелодия. Решил полежать немного с закрытыми глазами, отойти от бредового сна. Но лежи, не лежи — вставать надо. Так. Потолок незнакомый: ни в общежитии, ни в квартире нет на нём таких больших матовых плафонов. «И где же я» — подумал он.
— Проснулись? Как самочувствие?
Николай скосил глаза на голос и увидел приятную женщину средних лет в медицинском костюме и фонендоскопом на шее. «Значит не сон, а самый настоящий бред, и я в больнице» — решил Николай, садясь на кровати.
— Спасибо, хорошо.
— Тогда одевайтесь, я подожду в коридоре, — женщина вышла, притворив за собой дверь.
Николай осмотрелся: комната мало напоминала палату психиатрической клиники, слишком много мебели и острых углов, а в шкафу висела форма майора ВКС, и тут он всё вспомнил.
— Приснится же такое! — весело выдал он форме и, привычно упав на пол, в высоком темпе сделал десяток отжиманий. Вообще-то, перед предполётной комиссией такое выделывать не рекомендуется, но душа требовала сделать что-нибудь привычное, да и физические упражнения лучше всего гонят из головы дурные мысли. Душ, побрился, надел спортивный костюм и уверенной походкой вышел в коридор. Никакой бред не должен ему помешать пройти комиссию, через десять часов полет всей жизни. Первый пилотируемый старт с Восточного и какой старт! Сразу на Луну.
При мысли о луне Николай слегка оступился, но не подал виду перед бдительной женщиной врачом, улыбнувшись пошагал дальше. Приснилось и приснилось. Нет на наших ракетах карбюраторов и не собираемся мы ничего на Луне подменять, просто пришло время ее освоения и точка. Только бы пройти комиссию.
Впрочем, опасался он напрасно, тренированное тело летчика-испытателя не могло дать сбой из-за таких пустяков, а предполетная суета начисто вытеснила посторонние мысли. Проверка скафандра, инструктажи и доклады. Всё, последний доклад командованию на стартовой площадке и впереди только космос. Лифт, начав подъем, слегка придавил тело к полу, но это разве перегрузки, смех один, Николай не удержался и расплылся в улыбке.
На площадке перед люком в аппарат не оказалось привычных специалистов, зато был руководитель проекта Петр Сергеевич.
— Как ты, Коля, готов? — спросил он ласково.
— Всегда готов!
— Отлично, на, вот, держи, — Петр Сергеевич вручил Николаю пухлый пакет. — Секретное полётное задание, вскрыть по прибытию на Луну.
В глазах у Николая потемнело…