На грани полураспада, глава 1

Никто не мог предполагать, что окружающее нас бытие рухнет. Развалится, как карточный домик, всего за два месяца. Канут в небытие все мечты и надежды. Разлучатся тысячи семей. Погибнут миллионы неповинных.

Этого люди не ожидали. Их не предупреждали об этом по телевизору, по радио или по интернету. Ни в школах, ни в университетах к этому не готовили. Власти не имели чёткого плана действий в таких ситуациях. Жизнь была настолько стабильна, что даже самый необразованный здешний обыватель не подозревал о подобном. Но самое удивительное для всех состояло в другом. Это случилось не на границе, не на окраинах, а в столице самого большого по территории государства на планете. В Москве. Нет, это не террористический акт, не майдан и даже не падение метеорита.

Улицы и площади “города на семи холмах” охватил кошмар невиданный в веках. Столица с населением более десятка миллионов человек оказалась поражена жестокой и беспощадной эпидемией. Вирусом, который распространялся с такой чудовищной скоростью, что телевиденье, радио и интернет не умолкали ни на секунду. Новостей ставилось так много, что их не успевали передавать.

Заражённые вирусом погибали мгновенно. Однако это лишь часть беды. Мёртвые восставали и превращались в кровожадных и яростных мутантов. По мере распространения инфекции по городу росло число мутантов. Их не могла остановить полиция, армия оказалась не эффективной, даже ополчение не помогло задержать проникновение вируса на новые территории. Не прошло и месяца, как столица Российской Федерации была сокрушена толпами монстров. Москву изолировали от остального мира силовым полем, барьером. Куполом. И всё же эпидемия проникла в область, которую спешно эвакуировали. Поэтому в ней властям удалось избежать колоссальных человеческих жертв. По всей границе Подмосковья были сосредоточены лучшие войска, построены мощные фортификационные сооружения, выставлены заграждения, подготовлены минные поля. Удача не отвернулась от человечества. Большинство заражённых и очаг инфекции остались запертыми в Москве. А в области мутантов было в разы меньше. Никак не десяток миллионов. Большая их часть осела в районных центрах. Лишь незначительные силы противника атаковали периметр. Дальнейшее распространение вируса было остановлено.

Это был триумф. По крайней мере об этом во всю трубила пресса, но простой народ видел сокрушительное поражение. Смириться с потерей родных и близких не могла вся страна. Власть попала под удар тяжелейших обвинений и ненависти. Все задавались вопросами: “Почему не смогли отстоять Москву? Откуда появился этот вирус? Как его уничтожить?” Ответов на них не последовало.

Шли месяцы и общество требовало скорейшего освобождения Москвы. Государство во всю готовилось к операции. Возлагались большие надежды. Немало людей записывалось добровольцами. Вырабатывалась тактика ведения боя с новым “непобедимым” врагом. Прошёл целый год с начала катастрофы, как началось наступление. Поначалу ему сопутствовал успех. За всем происходящим во всю следили представители СМИ со всего мира. Одни желали скорейшей победы, другие поражения. И удача была на стороне последних. Операция по освобождению жестоко провалилась и большинство её участников погибло.

Многих охватило отчаяние. Пошёл слух, что Москву можно будет освободить через несколько десятков, а то и сотен лет, когда вымрут все мутанты в карантинной зоне. Власти заявили, что больше не будет проводиться никаких операций, пока не будет создан антивирус.

И так огромная область окончательно закрепила за собой титул карантинной зоны. Поскольку прекратилась полная экспансия официальных властей за периметр и гул новостей на экранах утих, то невообразимо разрасталось любопытство у граждан. Началось незаконное проникновение за границу зоны отчаянных авантюристов. С каждым месяцем их становилось всё больше. Многие разбогатели на мародёрстве. Возник нелегальный бизнес. Однако подавляющее большинство проникших волновало другое. Ими овладела невозможная и глупая мечта. Найти неприметную тропку и проникнуть в Москву. Все хотели узнать о причинах этого кошмара. Но не суждено было сбыться мечте. Москва пребывала недосягаемой. И всё же не собирались так сразу сдаваться и построили базы. Сначала укрепились в городах, а с приходом всё новых и новых смельчаков заняли некоторые сёла и деревни.

Одна такая база располагалась в селе Осташёво Волоколамского района. Среди множества жилых домов, самым лучшим на роль крепости послужил недостроенный дом слепых. Привлекал он своими толстыми кирпичными стенами и широкими комнатами. Здание люди облагородили. Заколотили окна первого этажа досками, наладили освящение с помощью костров и факелов, из заброшенных квартир натаскали мебели и матрасов. Часть комнат выделили под спальни, образовали склад, выделили комнату для начальника убежища.

Эта стройка располагалась между двумя микрорайонами. Вокруг неё находились не совсем симпатичные, однако вполне крепкие “сестрички-хрущёвки”. Рядом проходило шоссе, идущее с севера, с Волока Ламского, упираясь прямо в сельскую площадь. Эта площадь являлась стратегическим перекрёстком, потому что от него дороги вели и на Рузу, и на Таршино, и на Лукино, а так же на Болычево и Карачарово, откуда можно выйти на путь, ведущий к Можайску.

Если пойти между дорогами на Рузу и Таршино, то удастся попасть в усадьбу Муравьёвых, хотя владельцами были не только они. Ещё до катастрофы она находилась в запустении, не смотря на то, что ''объект культурного наследия''. Молодёжь, с небольшим контингентом взрослого населения, гуляла там и распивала алкоголь.

Как это ни странно звучит, но конюшня усадьбовская не подверглась натиску вандалов, потому что ещё при советской власти являлась Домом Культуры, а вот главное здание после распада Союза нет.

Рядом стояла Церковь Олега Брянского, построенная как усыпальница, в честь Олега Романова, погибшего на полях сражений Первой Мировой войны.

Катастрофа изменила облик села. После срочной эвакуации, когда людям дали пару минут на то, чтобы собраться и взять необходимые вещи, оно помрачнело.

Много мутантов пришло со стороны Москвы. Они не грабили и ничего не уничтожали. Лишь только изо дня в день плутали по селу, ведомые неизвестно чем.

После освободительной операции бродячих мертвецов стало гораздо больше. Военные во время наступления успели разграбить часть квартир. Они вели себя порой хуже вандалов. Только им удалось ворваться в квартиры и разбить окна.

И вот, на той самой стройке, в одном из спальных отсеков спал Николай, которого успели все узнать на базе. Он пару часов назад вернулся с задания, которое обернулось ему боком. Парень устал до такой степени, что не выпил чаю для настроения. Однако выполнил миссию.

Ему снилось прошлое, он никак не мог забыть о первых сводках катастрофы, когда Москва, город с мировым значением погрузился в хаос, а уже через месяц поступили сообщения: “Москва – карантинная зона!” А потом и вся область была закрыта. Словно на карте мира появилась ещё одна зона полного отчуждения, подобно Чернобыльской.

— Николай, подъём, — прозвучал голос рядом. – Тебя и Алексея вызывает Михаил Петрович.

И тут он проснулся, покрутился, и встал с тёплого матраса. Вокруг спали другие, лёжа рядом со стенами, обвешанными коврами для тепла, а в центре помещения горел костёр. Николай потёр глаза и отправился к Михаилу Петровичу, командиру базы, кабинет которого находился на втором этаже, а спальни на первом.

Кто-то спал, а кто-то нёс вахту, патрулируя коридоры и стоя на входе, другие дежурили на постах в разных точках села, наблюдая за местностью. И как обычно присутствовали те, кто отдыхал в столовой, распивая чаи.

Пройдя в конец коридора, Николай вошёл в столовую, что перед лестницей, и встретил там Алексея, своего напарника, высокого, два метра ростом, но сутулого, постриженного налысо от вшей. Они присели за крайний столик, который находился рядом с лестницей.

Именно в этом месте люди могли вместе со своими товарищами посидеть и за чашкой чая или чего покрепче обсудить проблемы, поделиться воспоминаниями и советами, посмеяться. Большую часть своего времени, люди проводили тут. Ведь здесь обычно засиживались бойцы, идущие с глубокого рейда, которые могли рассказать о других местах, притащить разные диковины и рассказать множество удивительных историй о своих приключениях.

Алексей достал термос и два стеклянных стакана, налив в них чай, и зажёг свечку в центре стола.

— Ну, как ты? — спросил Алексей.

— Выспался вот недавно… Чай отменный!

— А ты как ушёл оттуда? Я пошёл через лес, тварей было много, по дороге не безопасно отходить.

— По болоту прошёл, чуть в аномалию не попал!

— Мечта!?

— Любовь.

— Говорят, местные бойцы прошли к Дорохову, которое две недели назад, заняли мутанты и нашли там танк, который с катастрофы уцелел. В зоне танк — он говорит о многом.

— Главное с умом использовать.

Как и многие другие в зоне, Николай и Алексей не нашли себе места за кордоном. Первому не удалось реализовать себя по своей специальности. Его идеи и проекты не заинтересовали работодателей и клиентов. Конкуренты выдавили его с рынка. У них была лучше реклама. Харизмой обладали в большей мере. Но ни это сыграло печальную роль в профессиональной деятельности Николая, а отсутствие в нём умения принимать важные решения. Природа не одарила его предпринимательскими задатками. Вдобавок, его ничто не держало на “большой земле”. Родные и родственники жили далеко от него. Связь с ними он поддерживал не часто. Личная оставляла желать лучшего. Николай не был любвеобильным, не обладал сногсшибательной красотой. И сам не изъявлял желания искать себе вторую половину. Приоритетом для него являлся карьерный рост и самореализация в жизни. Хотелось занять в ней своё место и заниматься тем, чем хочется. Но это ему так и не удалось. Поэтому возникло желание уйти, исчезнуть в тихие и спокойные места. Хотя он знал, что зона не является таким местом и не рассматривал только её одну. Но подтолкнул его к путешествию в зону его старый друг, Алексей. У Алексея мотивы были куда серьёзней, чем у товарища. В Москве у него осталась семья. Она не успела эвакуироваться, и он не верил в её смерть. Верил, что им удалось уцелеть. По его мнению, кто-то должен был выжить. Однако в один идти туда Алексей боялся. Нужна была поддержка. Все друзья, кроме Николая, отказали ему. Отговаривали его. Говорили, чтобы смирился. Объявили сумасшедшим. И всё же Алексей твёрдо решил узнать о судьбе своих родных и, если они живы, то спасти их. Николай, находясь в раздумьях о том, куда податься, согласился. Он для себя расписал жизнь на ближайшие месяцы и был этому безумно рад, что хоть где-то и кому-то нужен. “Может быть там, в зоне, удастся найти своё место?” – думал Николай. Друзья понимали, что их ждёт. Никто из них ни разу не воевал с мутантами. Но Алексей был настроен решительно. Заплатив немалую сумму проводнику, Николай и Алексей смогли без проблем пересечь периметр зоны и попасть на базу в Осташёво. Только шла вторая неделя, а дальше им продвинуться так и не удалось. Алексей, увидев мутантов и узнав на что они способны, погрузился в страх и сомнения. Он не отказывался от цели найти своих родных. Но, если вдруг погибнет, то делу точно не поможет. Иного мнения был Николай. Поднабравшись опыта, ему хотелось чего-то большего, чем просто сидеть на базе сложа руки.

С противоположного конца коридора показался какой-то тип, в вязанной шапке и костюме ОЗК с какой-то толстой сумкой:

— Только сейчас, купите пиво, водку и другие алкогольные изделия, а так же, от скуки, журналы и книги, диски с музыкой. В журналах только самые красочные фото и самые красивые девушки!

— О, дайка журналы, — спросил один из отдыхающих, и ему торговец достал журнал, — ух ты, какая красивая, и ещё одна, и ещё… беру. Сколько?

— Пятьсот рублей.

— Держи, у меня ещё есть в запасе, — и он заплатил.

— Спасибо, возьми ещё один журнал, в подарок от скуки.

— Ты лучше расскажи о новостях из мира! — крикнул сидящий перед ними.

— Ну, что рассказать о новом: отряд с Голицыно снова пытался пробиться к Москве; на Рузе, в аномалии Мечта, погиб целый отряд, а в Можайске уничтожена наша база, — рассказал торговец, двигаясь в направлении Николая и Алексея.

— В Можайске!? Как?

— Никто не знает, говорят, что там не было мёртвых тел… только кости.

— Господи!

— Много странного происходит в зоне, что и объяснить нельзя.

Все сняли головные уборы, в знак уважения, а торговец пошёл на второй этаж, рекламируя свои товары.

Николай и Алексей выпили ещё по чашке чая, и пошли к командиру, минуя лестницу с её пустынными площадями, коридор второго этажа, и постучались в дверь. Им открыли, они вошли, не много волнуясь, и сели на стулья.

— Здорово, орлы! Молодцы, что вернули оружие с нашего погибшего отряда. Сегодня заступаете в дозор в усадьбе. Поглядывайте хорошенько за Бражниковским мостом. Завтра вас сменят. Только по пути загляните в Федосинский дом, Хворосту и Длинному жратвы занесите. Отдохните чуток и марш!

— Так точно, — уверенно сказал Алексей, — а еду не может занести кто-то другой?

— Если я велю вам — значит нет. Будьте только поаккуратнее, а то что-то мразь это больно буйная стала.

— Хорошо.

Двое молодых бойцов кивнули головами, и вышли из кабинета, затем спустились на первый этаж в спальню. В ней уже никого не было. Все отправились по своим постам и делам. В отсутствии третьих лиц Алексей стал возмущаться, складывая вещи в свой ранец:

— Вот ещё! Жрачку им тащи. Я что прислуга тут? Запасаться надо было заранее. Придём — всё им выскажу, дармоедам.

— Да, — согласился Николай, набирая из складского ящика ''дошираков'' побольше, — вообще надоело торчать тут уже. Мы с тобой сюда ни за этим пришли.

— Колян, куда мы пойдём? Мы с тобой в Осташёво притопали, благодаря проводнику. Мы даже в рейды не шастали, в то время как почти каждый здесь и в Волоке бывал, и в Болычеве и много где. Нельзя нам просто взять уйти. Пропадём.

— И здесь пропадём, — закинул рюкзак на плечи его напарник, — неужели не ясно? Михан знает, что положение и так хреновое тут. Мутанты каждый день на точки нападают и с каждым разом всё больше. Тот отряд, с которого мы пушки притащили, отправлялся к башне на пост и его кто-то схавал. Руку тут набили и хватит, а грязной работы и на большой земле хватает.

— Давай хотя бы это задание закончим.

— Согласен.

Собрав всё необходимое, друзья отправились в оружейную, ведь оружие на базе иметь при себе запрещено. Им обладала только охрана. Остальные же служащие на базе лишь отдыхали. Гости сдавали вооружение на входе в специальное хранилище. При выходе с базы всё возвращалось.

Опять спустившись вниз и зайдя в склад, бойцы подошли к кладовщику и потребовали о награде за прошлое задание, попросив тут же экипировку:

— Ну что, ребята, держите свою награду: две штуки. — на стол легли купюры. — Так теперь нужен бронежилет, автоматы, пистолеты, к ним боеприпасы.

— Вот это да, на войну нас, что ли отправляют!? — засмеялся Алексей.

— Нет… Просто вы отправляетесь на заставу и у вас должно быть всё для комфорта, — улыбнулся кладовщик.

И он стал доставать из разных ящиков и коробок всё перечисленное, отдавая бойцам экипировку. Автоматы — АК-74. Затем пистолеты ТТ. Далее боеприпасы к оружию и бронежилеты их размера. Всё это ребята должны были тащить на себе.

Николай с Алексеем быстро оделись, собрались и двинулись к выходу на первом этаже, находившемуся рядом с лестницей.

Охранник отворил дверь и выпустил их на свободу. На улице шёл дождь. Слава богу, плащи были не промокаемые, а то можно было запросто промокнуть. Дверь хлопнула, и стройка на пару дней оказалась полностью недоступной для них.

Протиснувшись через дырку в изгороди, товарищи отправились к Федосинскому дому, что у детсада стоял. Вокруг стояли мёртвые дома. Мутантов вокруг не было. На первый взгляд могло показаться, что село абсолютно спокойно и опасаться тут некого и нечего. Это лишь иллюзия. Обман. Николай с Алексеем знали, что монстры рядом. В каждом подъезде и квартире они обитают. За углом любого дома могли прятаться и готовиться к нападению. Обнадёживало другое. Мутанты, населявшие Осташёво и большинство сёл с городами, являлись медленными, неуклюжими. Они чем-то похожи на сильно пьяных людей. За это их прозвали “пьяницами”. Хотя в зоне были не только они. Зона имела и другие виды чудовищ, куда более опасных. “Главное всегда быстро двигаться и нигде не останавливаться на долго,” – помнил Николай.

Пройдя через очередной двор, Николай и Алексей вышли к детскому саду. Он большой и широкий, двухэтажный. На его территории полно веранд и игровых площадок.

Всего два года назад сюда рано утром родители водили своих детей, оставляя их до вечера. Потом забирали и до следующего утра спокойно жили. Никому в голову не приходило, что им придётся отсюда уехать, что государство не справится с грядущей напастью. Люди до последнего верили, каждый вечер глядели новости и надеялись, что всё будет хорошо, что утрясут это дело. И только самые осторожные не поверили пропаганде и успели забрать все свои вещи и уехать, как можно дальше.

Вот и Федосинский дом, в форме буквы “п”, названный так в честь близлежащей деревни, в которой находилась военная база.Здесь жили семьи солдат. С одной его стороны был детсад, а с другой поле. Дорога к дому шла через поле, разделяя дачи и огибая их, тем самым соединяясь с дорогой, ведущей на Лукино. Противоположно дачам, через дорогу были огороды. Ещё до катастрофы некоторые из них заброшены были, а теперь все в запустении. Некоторые кустарники с ягодами ещё цвели.

Войдя в один из подъездов, на четвёртом этаже друзья встретили Хвороста с Длинным, которые кипятили воду на костре и рубились в карты. Николай удивлялся их рассеянности. “Вокруг опасность, мутанты могут пройти в любой момент. А они даже не заметят и не предупредят. Неудивительно, что население базы жалуется. Что плохо стерегут на постах,” – думал он. Посты и были расставлены для того, чтобы следить за местностью и в случае прихода врага, немедленно оповещать базу. Но Хворост и Длинный были другого мнения.

— Здорова, пацаны, — привстал высокий, — на смену?

— Ну — ну, привет, сейчас тебе будет смена.

— Не понял?

— Вы что же, едой запастись не могли? А то, понимаете ли, таскать ещё вам. Мы что, разносчики?

— Знаешь, мы тут уже шестой день торчим, а смены всё нет и нет. И как быть прикажешь? Уходить нельзя, а есть-то хочется. Отправили на два дня, но никто так и не пришёл…

— Постой, Кость, — не выдержал второй, — Михан послал вас принести нам харчи?

— Да

— А замена?

— Ничего не сказал.

— Вот как!? Не нравится мне это. Тех двоих к водокачке подыхать отправил, теперь и нас решил похоронить. Зачем?

— Сам не знаю. Мы сейчас в усадьбу на заставу.

— Мы тогда с вами.

— Не стоит, лучше присмотрите за полем. Вдруг попрут. Мы за вами зайдём на обратном пути.

— Ок. Будем ждать.

— Только не смотря ни на что не уходите. Дождитесь. Вместе проще будет с ним совладать.

Путь на заброшенную усадьбу проходил через сельскую площадь. Вокруг было настолько безмолвно, что ощущалось, будто бы вся жизнь исчезла из этого мира. Словно вымерла не только Москва с областью, но и весь мир. Николаю было не по себе. Эти глухие дома, заброшенные магазины и пустые дороги. Порядок вещей был нарушен. Смириться он никак не мог с этим. Пытался искать причины происходящего у себя в мыслях. Предполагал, что это не спроста. Это не случайность. И не от хорошей жизни всё это произошло. Как и не от хорошей жизни люди кончают жизнь самоубийством. Это наказание. Но за что? Возможно человечество переступило какую-то черту. То ли это научная ошибка, то ли этот вирус создан природой. Но люди поплатились сполна. Миллионами жизней. Николай не верил в слова из телевизоров: “Это проделки террористов. Это проплачено госдепом США.” Это всего лишь пропаганда.

Усадьба давно уже утратила свой первоначальный вид, какой являлась при постройке. Ведь во время Великой Отечественной войны её немцы разбомбили, только фундамент уцелел. Уже после победы восстановили по старым чертежам. Однако той оригинальности вернуть не смогли. Не чувствовалось в ней того интереса. Всё-таки там не только Муравьёвы проживали когда-то, но и Романовы. Константин Романов. На данный момент усадьба не изменилась, что до, что после катастрофы, оставалась разорённой. Твари туда и не заглядывали. А вот как на втором этаже появился пост, то мутанты стали часто навещать незваных гостей.

Бойцы вошли внутрь, в зал. Наверх шла лестница. Когда-то тут принимали дорогих гостей, а теперь всё. Вокруг лишь море мусора, после пьянок и гулянок. В душе томился стыд за эту горькую реальность. Почему государство не реставрировало это исторический памятник и позволяет такое? И не только в этом селе. В стране немало таких мест.

На втором этаже, близ комнаты с постом, лежали пять убитых мутантов. Среди них было две женщины. Все искусанные и высохшие. С красными, как лепестки мака, глазами. Становилось жутко при их виде. Замирало сердце. Николай осторожно перешагивал тела, чтобы не наступить. Ему было их жалко. Что же это за вирус такой, что превращает человека в жестокое животное, которое не остановится ни перед стариком, ни перед ребёнком? Николаю даже пришло на ум, что может быть развитие человечества пошло вспять. Может быть прогресс закончился и начался регресс личности? Может технологический скачок вперёд дал сбой, может люди ещё не готовы к этим новым технологиям и совершили очередную ошибку?

— Здорово, мужики, — зашёл на пост Алексей.

— Здоровей видали, — огрызнулся парень в вязанной шапке и кожанке.

— Мы сменить пришли.

— Наконец-то, пятый день на волосок от смерти. Вы по аккуратней тут. Этот пяток не с Бражниково прилетел. С парка.

Второй сморщенный молчал.

— Михан, ведь, на два дня всегда отправлял!? – подсел к ним Николай.

— Ага, при царе горохе.

— Странно, и вы, и Хворост с Длинным. Что ему надо?

— Не поймёшь его. Уже как неделю у него чехарда началась. Может забыл, просто?

— Фига себе! Забыл. Если так дело пойдёт, то к чертям сметут базу в Осташёво.

— Ладно, мы двинем. Вы тут не помирайте. С Миханом поговорим заодно.

— Давайте, — все попрощались.

Обосновавшись в комнате, в которой кроме голых стен и потолка ничего не было. Одно единственное заколоченное окно да костёр с парой деревянных ящиков. В углу сложены дрова.

Скинув рюкзаки и постелив спальники, друзья путём жеребьёвки выбрали, кто пойдёт в дозор первым.

От трупов необходимо было избавиться. Жужжание мух не давало покоя. Неприятный запах. Алексей схватил тело за ноги и оттащил его к краю лестницы. Ударил по нему ногой и свалил на первый этаж. Николай, скрепя сердцем, смотрел на происходящее. Его товарищ с простотой действий сбрасывал погибших вниз. Он не скорбел и воспринимал их, как мусор, который выкидывают в мусорку. Тела падали и ударялись об острые ступени. Разбивались зубы и носы, ломались руки и ноги, крошились рёбра. Николай осмотрел одно из тел и нашёл там паспорт. Открыл его. Двадцать два года всего. Место рождения – город Москва. “А ведь это наш генофонд,” – вздохнул Николай. И сколько ещё таких молодых погибло в этой катастрофе. Младше, чем Николай и Алексей. Обычно старшие поколения завидуют младшим. Завидуют тому, что те имеют то, чего не имеют они. Но этому поколению не позавидуешь. Дети не должны отвечать за грехи своих предков. История, к сожалению, не придерживается этого высказывания.

На улице был жаркий июльский день. Туч практически не было. Алексей смотрел в бинокль на мост. Вдали царило спокойствие. Николай осмотрел из окон коридора парк. Сквозь листву деревьев трудно что-либо разглядеть. Но было тихо.

Николай вернулся на пост и столкнулся в дверях с Алексеем.

— Ай, блин! – у входа столкнулись друзья.

— Вот, дьявол! Колян, чёрт возьми!? Я тебя чуть не грохнул.

— Ладно, замяли. Давай никуда не выходить, ок?

— Добро.

Друзья уселись на ящики вокруг костра:

— Ну, что думаешь? – начал Алексей.

— А что думать? Уходить нам отсюда надо и поскорее. Ты говорил, что у тебя хата где-то в области.

— В Голицыно.

— Вот туда и нужно для начала.

— Далеко. Да и вообще не спокойно там на юге. Вон в Можайске базу же уничтожили. Можайское направление не безопасно как видно.

— Любая деревня не безопасна, а что уж там про какие-нибудь глухие места говорить. Только это не повод сидеть на месте. Вон некоторые в Подольске осели, Дедовске. Живут как-то.

— Я бы сказал выживают. Народу не дают долго оседать на местах. Стоит закрепиться, как эти твари со всей зоны собираются и сметают всё на своём пути. Как в своё время, Солнечногорск. Ромыч рассказывал, что неделю назад у них на километров пять от города даже сотни гадов не шныряло, а потом, как мухи на гнилое яблоко налетели. А потом, десяток за десятком, сотня за сотней, попёрли. Как не держались, смели. Раздавили. Вот и до Можайска добрались. И до нас доберутся.

— Тогда, тем более валить нужно. Как я понял, самый нормальный вариант выживания, это кочевать от места к месту.

— Твари-то тоже кочуют.

— Ну и фиг с ними. В Москву нам нужно… Через аномалию.

— Аномалию? Ну да, всегда хотел так погибнуть.

— Ты не понял. Есть же Назаров, который знает лазейку.

— Роман Назаров? Он же так и не нашёл путь. Только какие-то непроверенные тропы.

— Вот именно. Тропы. И может через одну из них у нас получится протиснуться.

— Ещё никому не удавалось.

— А может это держат в тайне, потому что стоит появиться дороге в Москву, как тут же попрут военные и прочие чудики. А это Назару не надо.

— Ладно, давай в дозор, а я спать.

Алексей улёгся на спальник, а Николай пошёл к лестнице, что на противоположной стороне коридора. В здании, кроме основной лестницы, были и ещё две, только на улице, железные и узкие. Запасные. Они располагались на противоположных сторонах коридора. Мутанты там почти никогда не нападают, потому что подъём слишком крутой.

Чтобы быстрее убить время, Николай патрулировал туда и обратно вдоль коридора. Алексей захрапел. Его храп раздавался раздражительным эхом.

Николай разглядывал на облезлых стенах старые граффити. Он не понимал их смысла. Что это за огромные разноцветные непонятной формы буквы? Что они обозначают? Он вошёл в бывший театральный зал. Пол усеян морем пустых и смятых пластмассовых бутылок. В основном из-под пива. Океан битого стекла. Деревянная сцена обветшала и приобрела дыру. А ведь здесь когда-то выступали, давали спектакли. Тут собирались друзья и почётные гости. А что теперь? И в этом виноваты отнюдь не мутанты. Они-то как раз не являлись вандалами и ворами. Ими были разумные люди. И так изуродовали и опустошили усадьбу не коммунисты, не по вине катастрофы, а как раз после распада СССР. Разумные люди. “Зачем же нас природа наделила умом, спрашивается?” – недоумевал Николай.

Озираясь на холодные стены, исписанные непонятными рунами, юноша сокрушался о нынешнем положении дел. Он испытывал небывалый гнетущий и мерзкий дискомфорт, пропитанный жижей позора, как свежее дерево, насыщенное липкой смолой. Терзаемый чувством едкого позора Николай плутал по разорённым и пыльным комнатам, пытаясь найти смысл в своём предназначении. Ведь, как ни сейчас, в минуты мёртвой тишины поразмыслить о главном. Подумать о великом жизненном смысле. Николай сравнивал теперешнюю ситуацию с той, что постоянно сопровождала его естество в той мирной и беспросветной жизни. С момента прибытия друзей в таинственную зону прошло не мало времени, но с места им так и не получилось сдвинуться. Всё-таки постоянные пришельцы осташёвской базы сумели внушить двум молодым и ещё совсем не опытным парням жёсткий и ненавистный страх, подавляющий в каждом любое проявление инициативы и мужества. Окружающие пространства зоны, покрытые тенью неожиданностей и населённые тысячами кровожадных мутантов, представлялись им вездесущим кошмаром, преодолеть который возможно только профессиональным бойцам, достаточно испытанными вездесущими опасностями, в виде аномалий и беспощадных монстров, и прошедшим суровые экзамены выживания. Юноше было не приятно сознавать себя и своего напарника неподготовленными, а ещё ужасней понимать невозможность развиваться, дабы стать отважным и безупречным бойцом. Ведь их никто ничему так и не научил. Новичков поставили перед трудным фактом выполнения всех задач и предписаний руководителя базы. Им выдали вооружение, расписали полномочия и дали команду на их осуществление. Из-за тяготы вынужденных обязательств, абсолютно не сопутствующих реализации главной поставленной цели, собственно ради которой сюда и прибыли друзья, невольно и естественно рождалась идея покинуть это место. Николай увидел в своей деятельности всё те же черты неизменного жизненного цикла, который, по его мнению, вёл лишь к одному, к духовному регрессу. Что там, за кордоном, что здесь, такие, как он, живут от зарплаты до зарплаты, чтобы её потом просто спустить, пропить и проесть, существуют от выходного до выходного. И нет нигде времени на саморазвитие, на совершение великих поступков, дабы не гнить и не порастать вездесущей ленью. Юноша справедливо и горько осознал всю трагичность такого хода развития событий и, вспомнив Алексея, понял, как мучительный страх не даёт ему сбросить оковы сомнений, питая ростки и всходы крепнущей лени. “Следовательно, если никто из нас не решиться двигаться вперёд, мы так и будем прозябать на дне,” – рассудил Николай.

Соглашаясь оказать помощь Алексею, юноша безмерно и радостно желал выйти из тех социальных и общественных рамок, что диктовала сложившаяся система человеческих взаимоотношений, хотел открыть для себя новую и чистую страницу жизни, в которой его не будут обрекать на жалкое выживание, требующему максимум сил и выдержки, где удастся изменить своё жалкое существование. Оттого Николай окрестил царящий миропорядок ничем иным, как тюрьмой, из которой ему хотелось совершить скорейший побег на вожделенную свободу. Он невероятно хотел воспрянуть духом и сам вершить свою судьбу, порвать с ничтожными слабостями, что своим неподъёмным весом тянут его душу на дно, словно тяжёлый балласт. Его не прельщала перспектива оставаться на достигнутом, потому что столь короткий жизненный путь уготован вовсе не для постоянного потребления и расточительства денег для удовлетворения своих растущих потребностей. В связи со сложной и долгой работой, физической и умственной усталостью, отнимающим уйму телесной энергии на необходимый отдых, щемящей бумажной волокитой, Николай надеялся освободиться от большинства ненавистных обуз. В том мире, где путь честности и благородства совершенно не востребован и высмеян, когда твой авторитет и уважение базируются на деньгах и связях, на умении лгать и лицемерить, нет никакого самосовершенствования и истинного созерцания человеческого бытия. Поэтому, Николай надеялся здесь, в этом кошмарном и жутком крае встать на путь развития, совершенствоваться, как духовно, так и физически, оставляя за колючим периметром все преграды для осуществления этой цели. Горе Алексея воодушевило бойца на доблестные помыслы, оформленные в его первостепенную задачу: сбежать из Осташёво. Реализовать её Николай рассчитывал при любой удобной возможности, если только такая возникнет. В горячем рассудке строились грандиозные планы. После осуществления первой задачи перед ним возникала следующая, самая невероятная, зато вероятность исполнения которой навсегда приковала к себе взгляд, усердие и целеустремлённость отчаянного и смелого юноши, решившего кардинально изменить свою жизнь и пройти её так, чтобы было в дальнейшем не стыдно вспомнить. Параллельно личным мотивам, Николай являлся и преданным другом, поклявшимся во чтобы то ни стало помочь Алексею найти и освободить семью из плена непроницаемого барьера. Посему юноше было важно сломить не только личный страх и лень, но и своего товарища, что поначалу казалось просто невыполнимым. И всё-таки, уничтожить сии пороки юноша надеялся своим храбрым и доблестным примером, вдохновляющим Алексея зарядом энтузиазма. Яркие думы, уводящие в захватывающий водоворот размышлений, оказались внезапно прерваны.

Не успело ещё стемнеть, как послышались выстрелы. Сначала один, потом очередь, а дальше разрасталась перестрелка. Звук шёл издалека. Со стороны микрорайона. “Неужели на базу напали?” – не верил Николай. С тех пор, как они с Алексеем пришли в Осташёво, база ни разу не подвергалась крупному нападению. Монстры бродили в стороне. Часовой ещё раз посмотрел на Бражниковский мост. Тот оказался чист. Откуда же могли наступать мутанты? Николай разбудил напарника:

— Лёх, вставай!

— Что? Что? – поднялся Алексей.

— Стреляют. Звук со стороны микрорайона.

— Неужто на стройку напали!?

— Видать так. Слышишь?

Стрельба интенсивно усиливалась.

— Да. Помочь нужно, — Алексей схватил автомат и собрал вещи.

— И Хвороста с Длинным захватить. Потопали.

Друзья не мешкая спустились по центральной лестнице на первый этаж и вышли на улицу. Вокруг по-прежнему никого не было. И они побежали. Из-за домов показался федосинский дом.

С каждым шагом, становилось страшнее. Николай и Алексей боялись падения базы. Ведь это их единственное ближайшее убежище. Вдобавок они были не опытными. Как же им быть? Куда идти? Ни карты, ни транспорта, ни денег. Ничего. И лишь огромные гиблые пространства с полчищами освирепелых чудовищ. Николай вспомнил про можайскую базу и понял, что это не спроста. Заражённые сумели незаметно обойти посты и напасть. Но на душе становилось легче, вспоминая о крепких стенах и сильном гарнизоне базы. Сколько же должно быть мутантов, чтобы взять крепость?

Они бежали через дворы, через заросшие участки, мимо разграбленных и запустевших домиков. Миновав поле и остановившись у подъезда четырёхэтажного дома, бойцы немного отдышались. Николай оглянулся назад. Но никто не преследовал.

Ребята быстро потопали к товарищам в нужный подъезд. Бой, идущий на базе, не прекращался. “Мужики! Спускайтесь!” – кричал Алексей, поднимаясь по лестнице. Сверху отозвались и поспешили спуститься. Собравшись вместе, бойцы поспешили к базе.

Гремящая рядом битва привлекла нечисть с разных уголков села. Канонада выстрелов постепенно стихала. Однако на этом никто не отчаивался. Все знали, что боеприпасов в крепости немного. Обороняться можно вполне и без них. С ними, конечно, легче. Обрушить на головы врага можно было достойный град кирпичей и другого мусора. Досок с гвоздями.

— Неужели опоздали? – волнуясь кричал Хворост.

— Нет, мы успеем! – вдохновлял Алексей.

Отряд бежал через сараи. Вокруг базы собралось много всякого сброда, который уже забирался во внутрь. Защитников слышно уже не было, но твари продолжали забираться через окна. Может быть кому-то и удалось уцелеть.

Николай смотрел на этот кошмар и задавался вопросами: “Как удалось подпустить к базе такое количество мутантов? Неужели никто не сообщил?” Ведь чудовищ было ни десять, ни двадцать, Алексей насчитал больше пятидесяти. И лишь тех, что находились на улице и ещё не забрались в здание. И это не первая уничтоженная база в зоне. Таких немало. Зона живёт по своим правилам и законам. Она не даёт долго проживать на местах. Николай уже не верил в спасение кого-нибудь с базы и скорбел по ним. По тем, кто был их первыми учителями и соседями. По тем, кто подарил им в зоне безопасный ночлег и пропитание. Дал им вооружение. Среди жителей базы большинство составляли такие же, недавно пришедшие, парни. За приключениями, за деньгами. Только охрана и начальник базы являлись закалёнными ветеранами. Николай считал это глупой смертью. Николай считал это глупой смертью. Люди не успели толком ничего совершить. Теперь они присоединятся к мутантам и будут пытаться съесть своих некогда братьев по разуму.

— Стойте! – остановил Хворост, и путники укрылись за углом последнего сарая. – И что теперь?

— Господи, неужто и сюда добрались ушлёпки!? – Алексей достал бинокль. – Фига себе, сколько их.

— Ах вы ж сволочьё… — психанул Длинный и, схватившись за автомат, передёргивая затвор, хотел выстрелить.

— Ты что! Идиот! – Хворост прижал друга к себе. – Заткнись. Ты им уже не поможешь.

— Что делать-то будем, мужики? – Алексей не собирался возвращаться на базу.

— Сваливать и по-быстрому.

— А как же пацаны? – Длинный слегка успокоился, но продолжал пристально искать в окнах стройки и на крыше силуэты кого-то из защитников.

— Поздно…. Осташёво теперь не безопасно. Сейчас доберёмся до гаражей и по коням. И на Волок.

— Но мы ещё отобьём эту крепость, — уверенно произнёс Длинный.

Пока враг пожинал “плоды победы”, ребята отошли через лабиринт сараев к детсаду. Рядом с ним простирались гаражи. Хворост шёл впереди, а Длинный брёл за ним совсем поникший. Про себя он сокрушался. Не верилось. Как здесь, в спокойном и тихом уголке зоны произошло такое горе? Можайск далеко. И тут не город. Это же ведь спокойное село.

Хворост распахнул ржавые ворота, которые противно скрипели. Внутри ожидал УАЗик давно не мытый. Камуфляжный. С широкими колёсами и шинами, чтобы было нетрудно по грязи гонять.

А во втором ангаре томилась Нива. Синяя. Трёхместная. Хорошо помятая и с разбитой фарой. Зато гораздо чище своего соседа. Жаль колёса узковаты. Алексея с Николаем привезли сюда из Волоколамска как раз на ней.

— Так парни. Едем до Волока… — взял ключи Хворост и сел в УАЗ.

В вечернем небе, полыхавшим оранжево-розовым заревом сияющего заката, будто бы пронёсся оглушающий раскат грома, поставивший Николая перед порогом долгожданного выбора и избавления от гнетущих рабских путов. Однако момент подошедшей альтернативы чрезмерно напугал храбреца и поставил его в затруднительную ситуацию. Юноша всем сердцем стремился к осуществлению задуманного, но надломленный страх неимоверно теребил накалённые нервы и всей мощью старался низвергнуть удалого романтика в пучину уныния и печали. Чтобы сокрушить сладостный и великодушный порыв, на горячую голову хлынул поток соблазнительных и лестных тревожных сомнений. «Зачем я лезу на рожон? Что я пытаюсь доказать? А вдруг мы погибнем. Ведь впереди нас поджидают аномалии и каннибалы, а мы и вправду ещё неопытные. Мы даже ни разу не стреляли во врага. Зачем так рисковать? Может лучше добраться, а там и решить, что делать дальше. Вдруг в Москву попасть не получится. Так и сгинем там, как и многие. Пытаюсь идти против системы, но ведь я один, что я могу поменять? Нет… Остановись. Я ведь дал обещание. Боже, кого я обманываю?» И вот колебания загнали Николая в тот угол, в котором он прозябал с самого детства. Человек, привыкший действовать наверняка, всегда предусмотрительно и рационально оценивал свои способности, не любящий проигрывать, страшась публичного порицания, казалось вот-вот дрогнет и замкнётся. Однако, он понимал, какие муки от душераздирающего позора постигнут его при отказе от судьбоносной возможности. Нескончаемые душевные боли, что впредь станут преследовать его на яву и во сне, смеющиеся над его несгибаемой трусостью, овеянную позором. За то, что Николай есть никто другой, как жалкая и трусливая тварь, с дрожащим сердцем, которая ни на что в жизни не способна, даже переступить через себя, и только будет бесконечно жаловаться на жизнь, при этом вовсе не пытаясь её изменить. Которой проще найти сотни оправданий своей трусости и поверить в собственную ничтожность, укрывшись в опустошённом месте от общественного порицания. Осознавая всё это и представляя себе такое постыдное и незавидное будущее, юноша будто бы приготовился к страшному суициду, но суициду моральному. Точно его душа приготовила острый нож, чтобы им пронзить и умертвить снедающую проказу, полностью парализовавшую всю судьбу. Чёрные цепи предстали слишком крепкими и не разрывными. Однако Николай являлся тем неординарным и непредсказуемым человеком, остановить которого мог только он сам. Никаким козням страха, этого блюстителя человеческих жизней, не под силу сломить тот восставший шквал веры и надежды, погасить тот полыхающий пожар мужества и стремления к чему-то другому. Более достойному, нежели гнусному бесчестью. Гордый властелин оказался не в силах остановить огненный шторм, взорвавшейся силы воли.

— Нет, — оборвал Николай.

— Что?

— Мы не едем в Волок.

— Колян, ты чего? Сдурел? – не понимая сказанных слов, возмутился Алексей.

— Нам с тобой там нечего ловить. Нам нужно к Назарову.

— Ребят, я всё понимаю, конечно, но смерти вы ищите что ли?

— Да, братаны. Ай да в город с нами, — Длинный уже сидел спереди и повеселел.

— Езжайте мужики, — Николай взял ключи от Нивы. – А нам нужно на Рузу.

— Рузу? Через Солодово? Это гиблое место. Вспомни, что говорил Миша. Один мост чего стоит.

— А нам что? Сидеть в Волоке и ждать новой волны мертвяков? А потом бегать от них по всей зоне?

— Ой, поступай как знаешь.

— Удачи вам, пацаны! – Длинный захлопнул дверь.

Заведя машину и немного её прогрев, двое “последних осташёвцев” выехали и, надавив на газ, помчались на север. На город воинской славы Волоколамск.

Оставшиеся стали располагаться в тачке. Ранцы забросили на заднее сиденье. Протёрли окна и боковые зеркала. До залили последнюю канистру с бензином. Настроили мягкие и кожаные сиденья поудобней, и Алексей, усевшись за рулём, повесил голову и из-под лба глядел с неприязнью на друга:

— А ты теперь у нас главный что ли?

— Ты хочешь попасть в Москву?

— Но не так! Мы едва прижились в тут. Еле приспособились. А ты уже на Москву замахнулся.

— Что-то не нравится? Давай вообще слиняем из этого, богом забытого места. Я с тобой пошёл не ради миграции по Подмосковью. Ты меня просил помочь? И я помогаю.

— Ну знаешь… — вздохнул Алексей.

— Голова в кустах или грудь в крестах. Я лучше сложу голову за попытку проникнуть в бывшую столицу, чем буду сидеть сложа руки. Ты представь только, что будет, если мы туда войдём. Первые!

— Поступай как знаешь. Тебе виднее. Настрой у тебя хороший. Это главное. Я согласен. Только за рулём буду я.

Николай не собирался погибать, пытаясь проникнуть в Москву. Это казалось ему перспективнее и лучше, чем возвращение обратно за периметр. Слух о Назарове, как о главном искателе дороги в бывшую столицу, распространился по зоне уже давно. Даже за кордоном о нём наслышаны. Молва приписывало ему сотрудничество не то с правительством, не то с иностранными спецслужбами. Занимается этим поиском он уже давно. Ещё до операции по освобождению начал. Но так и не нашёл. А может нашёл и держит в тайне? Николай видел страх Алексея и понимал, что они так и дальше будут кочевать по области, если он доверится Алексею. Это представлялось ему пустой тратой времени. Он всегда верил, что настоящий мужчина не сидит сложа руки. Проживать в мирской суете свою короткую жизнь можно и за периметром. Жизнь, по его мнению, это время поступков. И то, что он и Алексей спаслись от гибели, уйдя в дозор, являлось не просто случайностью. Это шанс. Его вручает сама судьба. И Николай верил, что нельзя его отбросить. Шанс не даётся дважды. И знал об опасностях, что их ждут. Не исключал своей смерти. Но всё начинается с первого шага. И порой он не самый лёгкий. Главное – пересилить себя. И Николай это смог. Страх, что так долго закрепощал авантюрную натуру, сгораемую от нехватки величественных поступков и требующую скорейшей отправки на волю, чтобы верно следовать выбранному курсу, громко раскололся на мелкие кусочки и сгинул в душевной пропасти. “А вдруг удастся попасть в Москву? Совершить невозможное. Может быть нас и бережёт всевышний, чтобы мы это сделали?” – подкреплял свою самоуверенность Николай. И теперь ему хотелось не просто идти за компанию с Алексеем, чтобы просто как-то разнообразить свою жизнь, а совершить настоящий поступок в своей жизни. Совершить перед собой великое дело, дабы вдохнуть свежий аромат манящей свободы и окончательно освободиться от вечного, томного и гнилого плена собственного страха и неуверенности. Претворять в жизнь намеченные цели и делать первые шаги навстречу мечте без всякого разрешения, без всякого надзора, без всяких рамок.