Приключения превращаются в... работу! (Глава 3)

– Какого же … эта дрянь загибается ещё и кверху? Мы что – идём по спирали?
– Думаю, об этом ещё рано говорить. Мы прошли не больше километра.
– Ну и что? Этот чёртов пандус уже сидит у меня в печёнках: так и ждёшь, что из-за поворота кто-то выскочит. Когтистый и зубастый!
– Знаете, Рахель, если б такое сказала Полина, я бы насторожился. Потому что насчёт попыток нашего разделения она почуяла ещё до того, как мы увидели, как действует дверь-перегородка. Полина?
– Нет. Когтисто-зубастого я никого не чую. Но насчёт предвидения… Мне просто показалось это логичным. И никакого «предчувствия» я не испытывала.
– Жаль. Если б у нас был кто-то, способный чуять предстоящие ловушки и препятствия, нам было бы полегче.
– Сама знаю, – женщина нервно дёрнула плечом, – Но насчёт вот этого – внутреннего голоса! – нет у меня ничего такого. Иначе я не вышла бы замуж за своего первого.
Да и за второго.
– Понимаю. Сам обжёгся только на первой. Другая, вроде, попалась, если мне позволят так выразиться, очень… Хорошая и домовитая. Жаль, умерла восемь лет назад.
– Это была ваша вторая… официальная?
– Да. Она была старше меня на пять лет. И куда мудрее… Недаром же говорят: всё в браке зависит от женщины. И если она… – он невольно помрачнел и вздохнул про себя.
– Словом, мне было хорошо с ней. И я в меру сил старался и ей отплатить тем же. Мы… Понимали друг друга. – он знал, что это звучит и банально, и стандартно-штамповано, но не мог подобрать более подходящих слов, – Все дети пристроены, все самостоятельны, и я уже почти спокойно обо всём вспоминаю. Вместо безысходности и тоски осталась лишь лёгкая горечь утраты. А ведь мы могли бы на старости лет… Поездить по миру. Расслабиться, отдохнуть. Мне казалось, я честно заработал для нас такую возможность…
Но – не вышло. Рак матки.
– Керк. Мне очень жаль. – Полина мягко дотронулась до его плеча.
– Да, Керк. Мои соболезнования тоже.
– Спасибо. – он почувствовал, как на скулах невольно заходили желваки, но заставил себя разжать кулаки, и расслабить челюсть. – Вначале, конечно, было очень плохо. Но сейчас я уже достаточно свыкся с участью вредного и замкнутого вдовца. И даже иногда нагло пользуюсь, чтобы… Ну, в своих интересах.
А как с мужьями – не сочтите за бестактность! – обстояло у вас?
– Нет. Мои гады-бывшие живы ещё все! И иногда я ловлю себя на мысли, что – жаль. Я бы от души позлопыхала, если б удалось кого-то из них пережить.
– Ох, какая вы… Злопамятная.
– Ну, что есть, то есть. А вы, Полина?
– Нет. Я не злопамятна настолько. А мой первый погиб. В автокатастрофе.
– Мои соболезнования, Полина.
– И мои.
– Спасибо. Но… Я и сама-то тогда не расстроилась, если честно. Вместе мы были всего полгода, да и потом, когда расстались уже окончательно, этот идиот не бросил своё хобби. Вернее – своё «второе я», как он его называл. Байк, то есть. (Мы, собственно, из-за этого и расстались. Иногда вместо того, чтоб купить хоть какую-нибудь еду – мы по молодости перебивались почти впроголодь! – этот козёл покупал очередную хромированную бляшку на своё вонючее чудище.)
Поэтому когда мне сказали, что он разбился, я даже на похороны не поехала. Тем более, что ему тогда было пятьдесят три, и мне только через две недели после его смерти сообщили что он умер. В больнице. Так и не придя в сознание. А ещё вернее – мне не сообщили. Сама прочла в и-нет-газете в каких-то новостях – с трудом, и только уже через минут пять, вспомнила, какое отношение ко мне имеет эта фамилия.
– Всё равно – жаль. Как ни крути, кусок жизни. Воспоминания. Мозг устроен так, что со временем плохое как-то тускнеет, забывается, а хорошее… Если оно было…
– Вот именно, Керк, «если оно было!..» Ну а если не было – особо вспоминать не хочется. – Рахель закусила пухлые губы, и Керк, видящий теперь куда лучше, заметил это, но никак не проявил внешне, – С другой стороны, я моим бывшим благодарна. Как там говаривал Ницше: «То, что не убивает нас, делает нас сильнее!».
– Вообще-то это сказал, кажется, кто-то из древних спартанцев, ну да Бог с ними… Предлагаю на время отвлечься от неприятных и ностальгических воспоминаний, потому что я что-то вижу.
– Ваша правда, Керк. Похоже – следующее «задание».
– Похоже. – Полина покачала головой, – Нам предлагают сыграть в футбол, что ли?
– Это – вряд ли. Скорее, с этим мячом придётся сделать нечто посложней, чем пинать ногами. – Керк с подозрением рассматривал странный не то шар, не то – мяч, размером примерно с баскетбольный, лежавший прямо на полу в центре очередной комнаты.
Они остановились перед странной штуковиной и с полминуты сосредоточенно буравили её глазами. Матово-чёрная штуковина сердитые взгляды проигнорировала.
Рахель первой подошла к шару. Попробовала действительно толкнуть ногой. Хорошо, что она не слишком усердствовала – иначе могла бы отбить себе пальцы: мяч не сдвинулся ни на миллиметр.
– Чёрт, твёрдый какой… Хорошо, что я его – пяткой: пальцы, как знала, поберегла!
– Дайте-ка я попробую. – Керк основательно сел у шара, упёрся в пол пятой точкой и пятками, и попробовал обеими руками потянуть сфероид на себя, – Нет, ни на волос не сдвигается!
– Может, тогда нам переключиться на рычаги управления?
– Какие рычаги, Полина?
– Вот эти. – Полина рукой указала на три рукоятки, торчащие из трёх остальных стен: двух соседствующих, и противолежащей, через отверстие в которой они и вошли.
Рычаги действительно, имелись. Керк молча отругал себя – ведь заметил же краем глаза! Но как-то не придал значения, подсознательно, похоже, посчитав за обычные «кормовые», и упустив даже из вида, что при рычагах нет лотков, и их – целых три.
– Хорошо. Попробуем. Только… А, вот! – Керк указал на чёрное отверстие подходящего, вроде, диаметра, имеющееся на высоте тех же трёх метров в дальней стенке. – Похоже, как раз – под него.
– Э-э, нет! Подождите-ка. Если это – отверстие для шара, я сама хочу вначале посмотреть – что там, «за гранью»! Вы уже достаточно натренированы и крепки: сможете меня подсадить.
– Смочь-то я смогу, Полина, – Керк заставил себя руку от многострадального затылка убрать. – Но… Вы и правда этого хотите?
– А почему вы спрашиваете с таким скепсисом?
– Потому что это явно нашим заданием не предусмотрено. И если не хотим получить по носу очередной захлопнувшейся перегородкой, или просто – заряд жгучего перца в глаза, или ещё чего похуже, лучше не пробовать посмотреть!
– Блинн… Умеете же вы девушку приободрить!
– Нет, не приободрить. А предостеречь. Не хотелось бы вас лишиться – ну, помните же: основная цель этих гадов сейчас – постараться разделить нас!
– Чёрт. Ладно: ваша взяла. Я обещаю, что голову туда совать не буду. Руку тоже. Просто посмотрю. Так вас устроит? Поможете?
– Ладно. – Керк, поколебавшись, кивнул, – Только – издали!
Они с Рахель стали у стены лицом к лицу, сложив руки в захват. Полина, вес которой по прикидкам Керка, не превышал пятидесяти килограмм, держась за их плечи и затем – за стену, забралась на замок. А затем перебралась и на плечи Керка, для устойчивости опёршегося руками тоже о стену.
– Ну, что там? Путь к светлому будущему?
– Да, в определённом смысле. Тут огромная змея. Зубы – как у тигра! И сейчас она проснулась, очень сердито шипит, и начинает ползти прямо на меня!
– Спрыгивайте скорее! – Керк, чувствуя, как дрожит голос, сам однако не сдвинулся ни на миллиметр, чтоб ненароком не уронить женщину.
– Ага. Два раза. Шутка.
– Тьфу ты! – вернувшаяся от входного тоннеля Рахель, даже подпрыгнула, сердито шлёпнув напарницу ладонью по одному из полушарий, – Полина! Ты – свинья! Нельзя так шутить: я с детства до коликов боюсь всего шипячего и ползучего!
– Ладно, признаю: это было слишком. Пардон. Зато теперь вам стало повеселей.
– Х-ха. Вот уж – что да, то – да. Веселей прямо некуда… А что на самом деле видно?
– Да ничего. Черно, как в заднице у сотни афроамериканцев.
– Не перефразируйте любимую метафору старинного детективщика Росса Макдоналдса: «как у сотни негров!». Потому что в те далёкие счастливые времена ещё не было этой теперешней чёртовой политкорректности. И можно было выражаться… Смачно!
– Да уж. – Полина опустила лицо к нему, – Ладно, слезаю!
Керку вид снизу понравился. Но он приказал естеству сыграть отбой – не до этого!
Рычаги двигать решили по очереди.
Когда Керк потянул за свой, оказалось, что он двигается в плоскости, условно говоря, влево-вправо. Как ни странно, точно так же – от стены до стены – двигаться начал и шар. Когда Керк быстрее двигал рычагом, почти не оказывавшим сопротивления, так же быстро начинал перемещаться и шар.
– Осторожно! Так можно и ногу сломать! – Рахель, стоящая у своего рычага, отодвинулась ближе к стене.
– Интересно: а что будет, если я со всего размаху тресну шаром о стену?!
– Хм-м… А вы попробуйте.
Керк попробовал.
Но это ни к чему не привело: при соприкосновении шара со стеной даже удара не получилось. Оставив рычаг в нажатом положении, он подошёл к шару. И обнаружил тонкую – буквально волосяную! – щель между ним и поверхностью стены.
– Дьявольщина. Они, похоже, предусмотрели такую ситуацию. Шар до стены не доходит: думаю, его не пускает какое-то поле. Остаётся щель в полмиллиметра.
– Ну и … с ним! Давайте теперь я свой попробую!
Рычаг Рахель сдвигал шар вперёд-назад.
– Ух ты, здорово. А давайте теперь попробуем, чтоб он вылетел в коридор, по которому мы пришли!
Керк подвинул шар своим рычагом, чтоб он пришёлся напротив проёма. Рахель постаралась полным нажатием «запустить» его со всего маху в тоннель.
И из этого ничего не вышло.
Шар застыл на пороге, не вдвинувшись в тоннель ни на миллиметр.
– Сволочи. Всё-то у них – как положено. И все наши финты-пробы предусмотрены…
– Не сердитесь на них, Рахель. Откуда вы знаете: сломай мы одну из стен, и оттуда, скажем, пойдут ядовитые газы! Или – поползут пауки да скорпионы… Змеи.
Ну, к примеру.
– Перестаньте. У меня аж мурашки по коже! Боюсь я их – я уже говорила!
– Ладно. Тогда давайте-ка, милые девушки, возьмёмся за наши рычаги, и приблизим себя к нашей очередной порции омолаживающего зелья.
Однако затолкать шар в отверстие удалось не так легко, как они себе представляли: сильно мешало то, что зрение у Керка ещё не совсем восстановилось, и ему приходилось полагаться на команды Рахель, и Полины, своим рычагом поднявшей шар в воздух.
Но через буквально пару-тройку минут они справились.
Шар вкатился в свою нишу и… Всё.
– Ну а где?.. Еда и вода?
– А вон они: вон в той нише.
Действительно: Керк, повернувшись, обнаружил открывшуюся в стене рядом со входным тоннелем камеру размером с лифт. В стене «лифта» действительно наблюдались три привычные пипки и лоток с рычагом. И перегородка, перекрывавшая вход, чертовски напоминала давешнюю, из «мышеловки».
– Не нравится мне это. – Рахель, подошедшая вплотную, порог камеры, однако, переступать не спешила, – очередная… Ловушка?
– Возможно. Чтоб кто-то особенно голодный ломанулся, и его – отрезало!
– Сказал бы, что у нас от долгого пребывания в замкнутом пространстве обострилась хроническая паранойя… Но и сам так же думаю. Поэтому.
Предлагаю встать вплотную друг к другу – ну, то есть, друг за другом – обняться покрепче, и туда всем вместе – впрыгнуть. Боком.
– Думаете, если впрыгнем – затвор сработает уже с опозданием?
– Ну да. Датчики же предыдущей ловушки реагировали на давление. Ну, на сидения. Наверняка и здесь они тоже работают на давление. Но – на пол, а не на рычаги. А фотоэлементы эти гады приберегли, небось, на потом. Но! Если даже здесь и фотоэлементы, если впрыгнем вместе – они не смогут разделить нас. Не успеют.
– Звучит разумно… Но уж давайте пока потренируемся пока здесь, подальше от…

Собственно, тренироваться долго не пришлось: уже пятая попытка прыгать всем вместе, стоя спина к животу, и обнявшись покрепче, увенчалась полным успехом: они по команде Керка легко преодолели добрый метр синхронно, хоть и прыгали действительно – боком.
Керк, ощущавший животом тёплую спину Полины, и сам ощущавший прижатые к спине животик и грудь Рахель, чувствовал смущение: Полина наверняка почуяла, что он… Опять возбудился.
Но женщина предпочла пока промолчать, лишь игриво посмотрев на него через плечо, заломив одну бровь: Бог знает, как ей это удалось!.. Но Керк покраснел.
– Хватит «прелюдии». – проворчала всё замечавшая Рахель, – Сначала – впрыгнем и подкрепимся. Игрища – потом. И то: если не будет какого экстрима!
Экстрима не случилось, но когда впрыгнули, перегородка и правда – захлопнулась.
– Тысяча чертей! Мы в ловушке! – деланно суровый и обвиняющий тон Рахель вовсе не бодрил, хотя она, возможно, надеялась, что такая шутка позволит разрядить обстановку, – Теперь копы похватают нас, как кур на птицефабрике! Это всё Джон виноват! Я предлагаю его немедленно застрелить!
Они «отлепились» друг от друга, и Керк похлопал ладонью по захлопнувшейся плоскости:
– Копы нас уже «похватали». Поэтому, господа задержанные, предлагаю пожрать, пока нас не перевели на тюремные хлеб и воду.
– Почему – «пока не перевели»? Вот именно – уже перевели! – Полина как раз разгрызла очередной шарик, – натуральный пшеничный хлеб!
– Блинн… Замечаете: шарики вроде… Стали поменьше.
– Это плохо.
– Почему, Керк?
– Потому что, похоже, наши боссы, – Керк показал глазами в потолок, – решили, что мы слишком успешно справляемся, и надо пищи нам давать поменьше, а задания подбрасывать почаще. И посложней.
– Тьфу ты!.. Типун вам на язык. Честно говоря, и эти-то были выше моего серого и посредственного интеллекта. А если будут сложнее, я останусь голодная. И необласканная.
– Почему – необласканная?
– Ну как же. Если еды будет меньше, вас не хватит на двоих!
– Тьфу ты… – Керк сердито сплюнул, – За это не волнуйтесь. Сил-то хватит. Просто…
– Да?
– Не вижу здесь необходимых сопутствующих прибамбасов для такого рода экспериментов!
– Это каких же ещё вам «прибамбасов»?! – Рахель рукой указала на грудь Полины и свою, переведя жест и ниже, – Все необходимые «прибамбасы» в наличии! И очень даже «в форме»!
– О, да… Тут ничего сказать не могу: эти прибамбасы – высшего качества! – Керк, покивав с самым серьёзным видом, и прищурив глаза, сделал рукой неопределённый жест, – Но я имел в виду другое. Мы же – не дикари какие. Мы испорченные цивилизацией и привыкшие к удобствам, Хомо Сапиенсы. Нам, чтоб, значит, нормально заниматься этим, нужно, вернее – желательно! – ещё и такие мелочи, как ванну, или хотя бы душ с тёплой водой. Мыло. Полотенца, смену нижнего белья, удобное лежбище, и всё прочее этакое…
– Обо что угодно буду спорить, всё это есть вон там! – Полина снова пальцем ткнула куда-то за спину Керка.
Тот развернулся к открывшемуся в другой стенке проёму.

Действительно, всё имелось.
Они словно оказались в номере отеля. Не люкс, конечно, и уж тем более, не «вип»: никаких украшений, или декора. Голые белые стены, и…
Посередине комнаты – большая кровать. С матрацем и простынёй. Как минимум – двуспальная, как невольно хмыкнув про себя, отметил Керк.
В одной из стен ещё два проёма: за одним оказался туалет, за другим – ванна с душем. В мыльнице лежало мыло, на полочке стояли два флакона – как он сразу понял, с шампунем: для «девочек». Полотенца висели на кронштейнах…
И даже краны горячей и холодной воды имелись – с синим и красным пластиковыми кружками, совсем, как там…
Там.
Керк, пялясь на кружки, невольно сглотнул. Потом выдавил из себя:
– Деваться некуда. И отпираться бессмысленно. Ну, кто первый хочет помыться?
– Я первая застолбила вас, значит, и мыться полезу первой. – Полина, изящным движением, явно отработанным, вылезла из трусиков, кинула их прямо на пол ванной комнаты, и виляя тем, чем положено вилять, и бросая недвусмысленные взоры через плечо, удалилась за полиэтиленовую занавеску.
Зашипел душ. Послышалось: «Чёрт! Горячая…»
Керк и Рахель вернулись в комнату и присели на постель. Переглянулись.
Рахель буркнула:
– Если не хотите – навязываться не буду.
Керк вспыхнул: ведь женщине будет и правда обидно, если он «пренебрежёт» своими «обязанностями»! Но как бы сказать…
– Рахель. Я понимаю, что теперь, когда до этого действительно дошло, я не вправе вам, как и Полине, что-то приказывать. Или навязывать. Да – даже просить. Но…
Если вы не слишком рассердитесь или обидитесь, я хотел бы сказать… Что очень вас хочу! Нет, правда: я хочу вас. И не потому, что вы… Помолодели, и выглядите просто убойно! Или на это «тонко» намекают устроители всего этого д…ма! Я…
Привык к вам. Вы обе стали мне… Дороги. И, думаю, что если бы судьба там, наверху, – он кивнул головой, – свела нас раньше, из нас вышла бы отличная пара!
– Я знаю. – Рахель дёрнула плечом, – Да и из вас с Полиной тоже получилась бы прекрасная пара. И вообще: вы явно – «элитный самец». Не качайте головой: я и правда так думаю.
– Спасибо. – Керку действительно было приятно, – Может, и так. Но вы – «элитнейшие» самки, если не обидитесь за такое пошло-экспериментальное обозначение!
– Не обижусь. Более того: пропущу вас впереди себя в очереди в ванну. «Отмокать» и мыться буду долго. Не хочу вас пока смущать и отвлекать.
У вас с Полиной час.

Полина напоминала самую настоящую Венеру.
Нет, не ту, доходяжно-худощавую романтично-возвышенную ломаку: Венеру Ботичелли, а ту, что стала классикой в виде скульптуры. Пусть и без рук, но – с идеальными пропорциями.
Керк, имевший шанс, (Вернее – ему уж не без умысла дали возможность насладиться зрелищем!) теперь торопливо растирал тело под обжигающими (специально отрегулировал погорячее!) струями, стараясь воображение пока лишними мыслями не распалять: и так распалился, дальше некуда! Теперь бы не ударить в грязь лицом!
Не ударил.
Когда он появился из проёма, Рахель и правда – быстро ушла, и не спешила выходить, явно, как обещала, нежась и плескаясь в набранной ванне. Полина ждала его, чуть прикрывшись тонкой белой – ещё бы! Тут всё – только белое и чёрное! – простынёй.
Он остановился в ногах постели.
Женщина неторопливо потянула простыню на себя. Взору Керка открылась пара очаровательнейших и стройных ножек, с изящными маленькими (не больше тридцать пятого! И как это он раньше внимания не…) ступнями с розовой кожей на подошвах! Затем простыня двинулась выше: вот и роскошные бёдра, и четко обозначившаяся за последние несколько «кормёжек» талия, и наполненная аккуратная грудь…
– Приди же, о самец моей мечты!..
Несмотря на иронично-весёлый тон, Керк почувствовал, что женщина и правда – его хочет! Может, волнуется, может, стесняется прослушки и наблюдения – но – хочет!
От этого его плоть отвердела так, что теперь разве что не звенела!..
Однако забравшись на постель, он сказал:
– Разворачивайтесь-ка на живот!
Если Полина и хотела что-то спросить, под его серьёзным взглядом она явно желавший высказать очередную шуточку ротик прикрыла. Но тут же мило улыбнулась:
– Сдаюсь на милость победителя!
Керк, стараясь вожделённо не сопеть, опустился на колени, так, что его ягодицы оказались на бёдрах партнёрши:
– Жаль, что нет никакого масла. Расслабьтесь. Это просто лёгкий массаж.
Массаж он делать умел.
И на самом деле то, что масла не было, нисколько ему не мешало: через пять минут под его сильными и уверенными пальцами роскошное тело партнёрши оказалось горячим и податливым в достаточной степени, и он почуял, как последние следы напряжения от некоей неловкости покинули женщину.
Он нежно, но настойчиво развернул её к себе лицом. Начал целовать крохотные ступни: Полина, лежащая с закрытыми глазами, засмеялась:
– Щекотно!..
Больше никто из них не сказал ничего, потому что губы Керка переместились на бёдра и выше, и когда его язык начал свою «подпольную» работу с её кошечкой, женщина уже только постанывала, и пальцами зарывалась в его короткую шевелюру, вернувшуюся теперь на всю положенную поверхность головы.
Керк, почувствовав, что женщина и правда теперь – готова и ждёт, продвинулся вперёд, мягко вошёл.
Стоны стали громче. Он чуть ускорил темп, подсунув одну руку ей под талию.
Похоже, он инстинктивно нашёл то положение её бёдер, что нужно: женщина начала задыхаться, и извиваться так, что он еле её удерживал! Голова Полины с закрытыми глазами откинулась назад, и после нескольких его интенсивных движений с её губ слетело рычание, а тело под ним вдруг сильно дёрнулось и выгнулось дугой, так, что он ощутил стальные мускулы женщины: «А-а-а-а!.. Всё-всё-всё-всё!.. У-ах-х…»
Он заставил себя остановиться, хотя хотелось ещё и ещё двигаться, только чтоб снова это слушать и слушать!.. И смотреть на крохотные капельки пота, выступившие над верхней губой… И ощущать, как расслабляется и словно оседает в постель это роскошное тело…
Ох уж это мужское самолюбие.
Но его ждала ещё и Рахель.
Несправедливо будет не «постараться» и для неё!

Рахель после его «стараний» в ванну не пошла. Тем более, что Полина пока оттуда не вышла.
Вместо этого женщина откинулась дальше на матрац:
– Не хочу никого оскорблять, но ты, – она как-то сразу, очень естественно, перешла на «ты». Керк и сам считал, что так будет правильней: они же – не чужие теперь, а… Семья! – тот ещё призовой кобель! Гады устроители. Хоть здесь поработали на совесть: мы точно подходим друг другу. В этом плане.
И почему это ты не встретился мне там, наверху, лет сорок… Или хотя бы тридцать – назад?
– Хм-м… Не знаю. Возможно, конечно, что там мы подошли бы друг другу. А возможно – и нет. Ведь там, наверху, были совсем другие обстоятельства, и всё такое… С другой стороны, могли ли мы действительно встретиться? Говоришь, что жила в Окленде?
– Да.
– Ну вот. А я хоть и ездил по всей стране, в этом городе никогда не бывал.
– Керк. Ты однажды сказал, что работал… По строительству? – это правда. Они разговаривали иногда по дороге и перед ночёвками. В основном о той, прошлой, и сейчас казавшейся нереальным и туманным сном, «земной», жизни, – А что конкретно ты строил?
– Я не сказал, что строил. Скорее, наоборот.
– Что – наоборот? Разрушал, что ли?
– Именно. Разрушал. Я – взрывотехник.
– «Промышленный снос»?
– Вот именно. Начинал давно – пятьдесят лет назад. Простым рабочим, если эту работу так можно назвать. Устраивал ограждение – чтоб не разлетались осколки. Бурил шпуры в несущих опорах, закладывал заряды. Раскатывал детонирующие шнуры.
Потом научился сам рассчитывать, где закладывать взрывчатку. И – сколько. Какое расстояние – безопасно. Потом… Потом решил открыть своё Бюро.
Переманил хороших специалистов, (Ну, обычным способом: пообещал им большие зарплаты!) завёл полезные знакомства. Давал взятки, конечно, отвечающим за муниципальные «нужды» чиновникам…
Ну вот и пробился в специалисты «номер один» в стране.
– Ух ты… Так ты, получается, – она отвесила ему шутливого тумака, – рисковый парень?!
– Вот уж нет! – он хмыкнул, – При правильной организации процесса никакого риска в промышленном сносе нет. Работа, скорее, похожа на работу клерка. Обычного офиса. Или того же бухгалтера – нужно просто всё точно рассчитать. А уж затем – просверлить, заложить, и протянуть проводку. (Ну, с этим, конечно, возни, и чисто физических усилий побольше.)
– А что – это и правда приличный заработок?
– Да. Приличный – это ещё мягко говоря. Фирма процветает. (Надеюсь только, что они там в моё отсутствие чего не упорют!) Дело тут в том, что если сносить какое-либо ненужное здание, или мост, или завод привычным способом, то есть – шаром на стреле крана, да бульдозерами с экскаваторами, да автогеном – это и долго, и дорого. Иногда даже дороже, чем это самое здание построить.
– А почему?
– Почему? – он тоже откинулся поглубже, стараясь расслабиться, и глядя теперь в потолок, потому что воспоминания о непростых, наивных, но сейчас казавшихся буквально золотыми, годах невольно нахлынули. – Потому что во-первых, бетон от времени становится лишь крепче: набирает силу, так сказать. А стоимость работы такой сложной и технологичной, простите за тавтологию, техники, как ножницы Лабаунти, бульдозеры Катерпиллар, погрузчики да экскаваторы, грузовики для вывоза обломков, ручная отработка отбойными молотками и автогеном тех мест, где техника не пройдёт – будь здоров! Да и кого попало в такую бригаду не наберёшь. И зарплата у таких специалистов чудовищная!
А снос взрывом – гораздо быстрей. Не больше пары месяцев. И из техники – лишь ручные буры, взрывчатка, да то, что нужно для вывоза обломков. Поэтому для подрядчика мы обходимся почти вдвое дешевле. Да и хлопот только – обеспечить оцепление от любопытствующих дураков, и детей. Но сейчас и это – на нас. И, разумеется, на полиции.
– И… Много у вашей фирмы было работы?
– Хватало. Всегда. Особенно, кстати, в последнее время. Земля только дорожает – особенно городская. А зданий и конструкций, «не соответствующих Духу Времени» со временем становится всё больше. Вот и сносят их, кормильцев наших. Чтоб построить новую, «соответствующую», навороченную и «продвинутую», железно-стеклянную коробку. Или платный мост. Или парк аттракционов – словом то, что по мнению застройщика, принесёт ему больше денег.
– Понятно. Что ж. Как начальник, большой босс, ты, разумеется… – она подмигнула, – прикупал недвижимость?
– Нет. В первые десять лет я всё, что заработал, вкладывал – только в «расширение производства»! Новые типы взрывчатки. Детонирующих шнуров. Детонаторы, синхронизаторы, замедлители, электроника, и всё такое прочее – только самое передовое. Щиты для предотвращения разлёта осколков. Защитные покрытия. И то, что у меня за все эти годы не произошло ни одной накладки, или не погиб ни один человек – заслуга только моя. Скромничать тут нечего. Но чего мне стоило добиться от помощников реально – неусыпного контроля и точного расчёта…
О-о!.. – он взъерошил начинавшую снова чернеть шевелюру.
– Представляю. – Рахель дёрнула нехудым, но очень приятным на ощупь, как имел возможность убедиться Керк, плечиком, – Ну что? Позовём Полину да поспим?
– Да. Да.

Проснувшись, Керк долго не мог понять, где он находится, и как сюда попал.
Потом до него дошло: он – в лабиринте! И вокруг темно! Нигде ни единой искорки света!
И только ощущение тёплых ягодиц, прижатых к животу и паху, да мягкой податливости грудей Рахель, упёртых уже в его лопатки, говорило, что «его» женщины всё ещё с ним, и с ними всё в порядке: раз спят.
Он предпочёл не сеять «панику», и не будить: лежал удобно, так, как привык с женой. То, что спину грела ещё одна женщина, сейчас даже создавало ощущение дополнительного уюта: нет сомнения, что его дамы и сами так расположились инстинктивно.
Сопение Полины стало прерывистым: похоже, ей что-то приснилось… Нехорошее. Керк осторожно потряс женщину за плечо, приобняв другой рукой плотнее: «Чш-чш-ш!..»
Полина опять засопела ровно – и её тело расслабилось, и словно растеклось снова по постели.
Сзади донёсся шёпот:
– Керк! Я знаю – ты не спишь. Почему нет света?
Он чуть развернул голову, одними губами вышептал:
– Не знаю. Но думаю, это сделано специально. На «аварию», или случайность здесь рассчитывать не приходится.
– Это-то я понимаю… Но… Зачем?
– Думаю, затем, чтоб наши глаза отдохнули. Ведь постоянное освещение сильно снижает остроту и способности зрения. Да и мозг при свете не отдыхает полностью. Так что дальше нам, скорее всего, предстоят сложные задачи, где от зрения и соображения будет зависеть… Если не всё, то – основное!
– Хм-м… Когда ты так говоришь… С одной стороны – успокаивает. Ну, то, что темнота – временная. А с другой – напрягает. Тем, что задания окажутся посложней!
– Логично. Сам беспокоюсь. Но… Смысла суетиться заранее не вижу. Всё равно мы не сможем угадать, что там для нас приготовили. – он старался говорить убедительно, хотя сам этой уверенности отнюдь не ощущал, – Поэтому предлагаю просто спать дальше: чтоб выспаться и отдохнуть. И быть готовыми.
Возражений не последовало, но животик Рахель оказался плотнее вдвинут в его позвоночник. А приятный он у неё, как Керк уже имел возможность убедиться.
Проваливаясь в дрёму, он на краешке сознания успел подумать, что женщины у него действительно – элитные. И дети от таких получатся замечательные.
Здоровые, умные, и рассудительно-прагматичные.
То есть – похоже, именно такие, какие должны выжить и приспособиться в любых условиях.
И наиболее вероятно, что их, то есть, будущих родителей, как раз и проверяют на это. Приспособляемость к самым диким условиям. И – дружную, слаженную работу.
И поэтому – злобным истеричкам вроде Агнетты здесь не место.
Он только надеялся, что её «отправят в исходную колонию», а не…

«Утром» свет оказался на месте.
Керк, сладко потянувшись, обнаружил сидящую рядом на постели, свесив ноги, Полину.
– Доброе утро. А где Рахель?
– Там. – неопределённый жест рукой, – Моется.
– Ага. – он тоже перебрался на край постели, и присел рядом, – Как спалось?
– Плохо. Мне… Снился кошмар. Как я оказалась одна в лесу. Дикий такой лес – ёлки да сосны. Папоротники до пояса. Темно, как у… Хрен с ним, назовём, как положено: у негра в заднице. И я бегу по какой-то кривой тропке, а за спиной кто-то топает и рычит: стая волков, что ли… Слышу их всё ближе и ближе. – женщину передёрнуло, – А потом кто-то что-то закричал, позвал меня, и меня перевернуло в воздухе, и я… Вдруг оказалась в саду. Цветочки там всякие, травка мягонькая вокруг, да бабочки… Чушь, да?
– Ну, может, не такая уж чушь. Лес и волки – это, несомненно, как сказал бы любой психоаналитик – отражение твоего беспокойства, вернее, беспокойства твоего подсознания. А возникло оно от непонимания и невозможности выбраться из чуждых разуму и привычному миру, обстоятельств. То есть – этого вот лабиринта. А то, как ты спаслась…
Об этом спроси Рахель. Она проснулась, когда я стал трясти тебя за плечо и звать.
– А-а… Так это ты кричал. Ну, спасибо. Спас, можно сказать, от кошмара.
– Ну, положим, не кричал, а шептал – боялся как раз Рахель разбудить. И – всегда пожалуйста. Видишь: нам как бы тонко намекают, что и спать нам лучше… Семьёй.
– Ага. Точно! Иногда я всё же думаю, что в сентенциях недоброй памяти Агнетты что-то было, – румяная и раскрасневшаяся от явно очередной ванны Рахель возникла на пороге проёма, – Это ты сделал всё это. И только для того, чтоб проверить свою какую-то теорию о полигамии! И потешить либидо!
– Блинн… Раскусили вы коварного меня. Сознаюсь: мне всегда было одной жены – мало, и я по ночам ездил ещё и к проституткам… Ну а если серьёзно – думаю, мы не одиноки тут, в лабиринте.
Наверняка существуют и другие команды, с другим, так сказать, составом игроков.
– В смысле – другим?
– Ну, это просто. Например: два мужчины и женщина. Три мужчины и женщина. Один мужчина и одна женщина. Два мужчины и две женщины. А у нас, если вспомните, изначально было – три женщины и один мужчина.
– А почему ты думаешь, что число участников обязательно должно ограничиваться цифрой «четыре»?
– Я так не думаю. Просто лень перечислять: «три мужчины и две женщины. Пять женщин и четыре мужчины…». Вы же все эти варианты можете и сами додумать!
– Можем. Но почему-то не верится. В такое.
– Почему, Рахель?
– Не знаю. Но чувствую, что число «участников» и правда – должно быть ограничено. Хотя бы для того, чтоб по коридорам и камерам не таскалась, тычась туда и сюда, и отгоняя от сосков с водой и лотков с пищей более слабых коллег по несчастью, плохо организованная и вечно спорящая и ругающаяся толпа. Как-то это…
Не соответствует духу этого места, как мне кажется!
– Хм-м… Возможно, какое-то рациональное зерно в твоих мыслях есть. Неспроста же нам практически сразу удалось Агнетту «отсеять».
– Точно. Вначале мне было как-то… Жаль её. Думаю себе – вдруг женщина погибнет из-за своей принципиальности!
– Полина! – Рахель поправила прядь влажных волос, – Называй вещи своими именами. Не «принципиальности», а – дури! Причём – откровенной. А ещё – склочного отвратительного характера. Конечно, там, наверху, – кивок головой, – такие обычно находят себе жертву. Подкаблучника. Паровоз, который тащит по жизни её и её балованных и таких же злобно-склочно-тупых отпрысков, занимающих таким образом жизненное пространство тех, кто более достоин. Порядочен. Умён. Но я согласна была там с этим, и этими – мириться. Ведь там–то всегда можно было их послать куда подальше, сделать ручкой! Или просто самой отчалить: благо – было куда!
А здесь – куда бы мы от неё девались?
– Рахель. Ты дарвинистка? – Полина смотрела с интересом.
– Ну… Не то, чтобы совсем уж рьяная… Скорее – прагматик. Я давно поняла: здесь, в лабиринте, в этом искусственном мире, выживание – куда сложней, чем наверху. В так называемом «социуме». Здесь всё – утрированно обострено. Конкретно.
И нет заботливых родителей, друзей, воспитателей и учителей. Коллег по работе. Свободного пространства. Кучи различных рабочих мест – от полотёра до президента банка. И неспроста взяли именно нас – стариков, имеющих чёткие жизненные позиции и… Опыт. Думаю, именно это – наш опыт, и трезвый взгляд на незнакомые и непривычные обстоятельства – и имело решающее значение для нашего отбора.
И вот мы здесь: в чуждой нам среде. Созданной специально. Искусственно. Чтоб «проредить» злобных стерв, хлюпиков, идиотов, да и просто – психически неустойчивых.
И если хотим выжить, и не оказаться «прореженными», надо действовать не «по совести», и «общечеловеческой морали», а по – разуму! Да, это – должны быть, пусть даже жестокие, но разумные решения! То есть, я уверена, что просто высказала сейчас вслух те принципы, которыми в той или иной степени руководствуется в последние дни и каждый из вас.
Разве не так?!
Керк помолчал, переглянувшись с Полиной. Он не сдерживал улыбки.
Полина сказала за них обеих:
– Именно так. Я-то это осознала, когда мы только отчаливали от этой дуры. В самом первом коридоре-тоннеле. И ещё, помню, думала, что твоему терпению, Керк, только позавидовать: ты так долго пытался эту сучку вразумить!..
– Вразумить можно только того, у кого есть разум. – Рахель покачала головой, – А у этой Агнетты имелся только огромный запас злости на весь мир, и неприятие чужого мнения. Очевидно она, как всегда свойственно глупым и слабым духом, весь мир обвиняла во всех своих проблемах и неудачах. Я… Чего там греха таить: рада, что мы от неё отделались сразу, а не попытались уговорить. Или даже – силой забрать с собой.
– От этого не было бы никакого толку. Мы лишь силы бы и нервы напрасно потратили, – Керк чуть не сплюнул от воспоминаний, дёрнув щекой. – Да и весила она побольше ста двадцати кило. Мы даже втроём не унесли бы такую далеко!
– Точно.
– Согласна.
– Ну что, милые напарницы? Войдём снова в «лифт»?
– Войдём. Потому что шариков с пищей нам за это вряд ли выдадут. Значит, надо шевелить ножками. И мозгочками. И вот ещё что… Мы – не напарницы. Мы твои жёны.
– Точно. – Керк спокойно проконстатировал этот непреложный факт, – Впрочем, если уж на то пошло, я и так все силы собирался положить на то, чтоб вы не пострадали при любом раскладе.
Про себя Керк подумал, что наверняка он уже, если б возникла необходимость, и жизнью бы за них рискнул. И упирался бы до конца. И не потому, что они переспали или привыкли друг к другу. И даже не потому, что столь близки во взглядах на устройство этого и того, оставшегося неведомо где, Мира. Но…
Но он всё-таки надеялся, что его жизнь всё же пока не потребуется.
Ну, хотя бы – в ближайшее время.

Соски в «лифте», и правда, отказались давать воду. А лоток – пищу.
– Чёрт. Мы закончили «ночёвку». Нам бы теперь пройти дальше. – Керк, задравший голову и обращавшийся к потолку, надеялся что его слышат и понимают – услышали же пожелание насчёт ванной и «прибамбасов»!
И точно: он едва договорил, как перегородка «спальни» захлопнулась, а перегородка в противоположной стене рывком поднялась!
– Что за хрень? – Рахель как обычно называла вещи своими именами.
Керк и сам вынужден был констатировать, что иного определения странной штуке тоже подобрать пока не сможет. Узкий тонкий круг, диаметром в пару шагов, возвышавшийся примерно на дюйм над полом, и венчающая его полусфера размером с добрую тыкву. Рахель между тем подошла поближе. Вдруг она резко притормозила:
– Осторожно! Этот недоделанный Сатурн – на самом деле что-то вроде пилы! Дисковой.
– Это почему? – Полина осторожно вдвинулась в помещение, оставаясь за спиной Керка.
– Да хотя бы потому, что вращается как бешенная, и жужжит!
Керк, подойдя, опустился на колени: действительно, штуковина тоненько жужжала. И диск вращался настолько быстро, что поэтому и казался неподвижным. Полусфера, венчавшая пилу, не вращалась.
– Ну? Какие будут предложения?
– Не трогать.
– Не получится. Лотка и пипок здесь нет – значит, нам нужно эту комнату пройти. А чтоб пройти, нужно, чтоб открылась очередная дверь-заслонка. А другого препятствия, которое можно было бы «преодолеть», здесь нет.
– Ладно. Начинайте. Я лично никаких частей тела туда совать не намерена!
– Полина. Совать, как ты изволила выразиться, никто ничего, разумеется, не собирается. Потому что нет никаких сомнений, что это – действительно дисковая пила. Весьма страшное орудие, если честно. Но как же нам её… Выключить?
– Может, там, на днище, есть выключатель?
– Устами младенца… Хм-м… Керк. Ты не смог бы попробовать поднять эту штуку? Ну, взяв за верхнюю часть?
– Попробую. – он осторожно нагнулся, стараясь, чтоб ноги располагались как можно дальше от бешено вращающегося круга, и положил руки на верхушку сфероида.
Тотчас механизм пришёл в движение: «хреновина» двинулась прямо на него!
– Ах ты ж гад! – Керк невольно отшатнулся, автоматически убрав руки от верхушки механизма, – Шустрый какой!
– Отойди, отойди! Вон туда: в угол!
– Ага, сейчас! Чтоб он меня там зажал?! Нет уж. Я лучше буду отходить туда, где есть «оперативный простор»! – полусфероид с пилой, двигался, как отметил Керк, к счастью, неторопливо: словно прогуливающийся по парку старик.
– Смотри-ка, эта штука так и тащится за тобой!
– Да, похоже, милый, ты ей тоже понравился. – Рахель скривилась, но, успокоенная тем, что агрегат хоть и выглядит страшно, но движется медленно, выдохнула, – Может, попробуешь отбежать?
Керк отбежал. Штуковина вдруг сменила направление движения, и направилась теперь к Рахель, стоявшей поближе.
– Ай! Чёрт! – женщина тоже начала отступать, – Похоже, он реагирует на тепло.
– Возможно. Поэтому он и принялся теперь за тебя: ты всё ещё слишком много весишь.
– Чушь! Я… Вешу столько, сколько надо. Но что делать-то будем?! Не хотелось бы остаться без ступней! Да и спать будет нельзя.
– Да что там – спать! Даже отдохнуть не удастся. Зная нрав наших любимых «исследователей», можно смело быть уверенными в том, что запас энергии и настырность у этой хренотени – вечные!
– Ладно. Чем раньше мы придумаем, как его обезопасить, тем раньше поедим. И отдохнём.
Слушаю предложения.
Однако Керк ещё с минуту отступал, пятясь задом, и снова перехватив «приоритет» у агрегата, прежде чем его напарницы соизволили высказаться.
Рахель предложила:
– А давайте подойдём к нему с трёх сторон – вдруг он не сможет определить, за кем отправляться в погоню, и его процессор зависнет?
– Ну… Попробовать можно.
Однако «застопорить» механизм в центре зала, куда они собрались с разных сторон, не удалось: он каждый раз пускался за тем, кого выбирал по какой-то своей системе.
– Не пойму: то ли он идёт на тепло, то ли – на массу тела… Блин. Не получилось.
– Я предложу. – Полина убрала волосы с мокрого от не то – волнения, не то – усталости, лица, – Давайте прыгнем на него сверху. Тоже с трёх сторон, и все вместе: вдруг у него есть датчик критической массы?
– Мысль интересная. Попробовать можно. Только действовать придётся очень осторожно. И слаженно. И прыгать – только в центр! А то у нас ступни вспотели: не соскользнуть бы!..
– Да, не хотелось бы… Вот …опой чую, что это будет нехорошо!
– Ладно… Так… вытрем как можно тщательней. Да, о любимый пол. Так, подходим. Нет, ты стань ещё левее… Готовы? На счёт «три»! Раз, два…
– Ай!
– Ох-х, блин… Ты, корова неуклюжая, все ноги оттоптала!
– Молчи, овца. Нехрена было отращивать такие лыжи!..
– Девочки, заткнитесь. Нет, это грубо: заткнитесь пожалуйста! Иначе мне вас не удержать! – Керк, обхвативший своих жён, с трудом удерживал их раскачивающуюся на спине агрегата троицу, – иначе кто-то тут точно без лыж останется!
– Да, да, Керк! Ай-й-й!.. Держи нас!..
Удержаться на спине чудовищного агрегата удалось. Как и остаться на нём стоять.
И теперь они толпились на его макушке, держась друг за друга, и стараясь сохранить неустойчивое положение, поскольку агрегат и не подумал выключиться. И как ни в чём ни бывало продолжал ездить по залу: теперь по его периметру, буквально на дюйм не касаясь стен.
– Интересно, если бы пила коснулась стены, он выключился бы?
– Вряд ли, Рахель. Скорее всего и стена осталась бы цела. Но вот за счёт чудовищной силы вращения и инерции круг пилы мог бы куда-нибудь отскочить… Вместе с агрегатом. И предсказать последствия невозможно: куда отлетит, и сможем ли успеть увернуться!..
– Нет, нам надо попробовать то, что мы предложили в самом начале: схватить за «тыкву», и попробовать перевернуть! Керк! Он как – тяжёлый?
– Не знаю. Я же его приподнять даже не попробовал: он сразу полез на меня.
– Так, понятно. Давайте спрыгивать, и хвататься за колпак паршивца.
Они спрыгнули и увернулись легко: силы ещё оставались. Керк кивками показал, что пора. Они снова приблизились с трёх сторон, и он забросил ладони на полусферу, изогнувшись над штуковиной. Агрегат продолжил наседать, неумолимо двигаясь на Керка, и заставляя оставлять на резинистом полу полосу из размазанного пота.
– Чёрт… Не останавливается! Ладно. Попробую прямо на ходу. Так! Вы – по моей команде! Один, два, три!
Женщины подбежали.
– Теперь пристраиваемся, пятимся вместе со мной, и нежно – повторяю: нежно! – держим меня за талию, готовясь принять весь мой вес. Задача понятна?
– А то!..
– Понятна.
– Погнали.
Керк, до этого отеревший по очереди потные ладони о бёдра, опустил их теперь пониже: прямо к опасной кромке пилы. Мысленно поплевал через плечо. Упёрся в сферу, усилил зажим рук насколько мог сильно, и приготовился рывком оторвать странный агрегат от пола:
– Поднимайте! – он одновременно с выкриком оттолкнулся агрегатом от пола, стараясь держать тот так, чтоб пила оставалась параллельна поверхности.
Его легко подняли.
Аппарат оказался в руках: он практически ничего не весил! Керк даже чуть было не выпустил его от неожиданности: почти никакого сопротивления!
Он повернул механизм так, чтоб диск пилы находился в вертикальной плоскости:
– Порядок. Можете меня отпускать – держу!
– Ого!
– Твою ж мать!
Это так его дамы отреагировали на «вид снизу».
– Ну, что там? Есть?
– Есть. Сейчас отключу. – Полина протянула руку, – Вернее, попробую!
Что-то щёлкнуло. Еле слышное, почти комариное, жужжание стихло. Диск однако вращался ещё добрую минуту.
Когда он, наконец, остановился, Керк содрогнулся: дюймовые крючья-зубья внушали невольное уважение: таким наверняка ничего бы не стоило распилить не то, что кость, а и стальной брусок!..
Он не без опасения положил штуковину на пол: выключателем кверху. Теперь агрегат ещё больше напоминал половинку Сатурна с кольцами. Керк погладил поверхность дна механизма, не приближая, впрочем руки к выключателю: стандартной большой кнопке… Страшноватое устройство. А вот что б они делали, не окажись тут выключателя? Так и стояли бы по очереди с агрегатом в руках, пока партнёры отсыпались бы?..
– Сработало. Вон: дверь.
– Точно. Ну, дамы, идёмте обедать, что ли? Потому что завтрак, судя по моему ворчащему желудку, давно прошёл.
После обеда долго лежали. И разговаривали. Прямо в лифте.
Рахель хотела «попроситься» идти отдыхать, Керк и Полина настаивали на том, чтоб продолжить «работу», потому что не насытились небольшими порциями.
Рахель буркнула наконец:
– Ладно. Но помните: вы делаете это на свою голову!..
Керк кивнул. Задрал голову кверху:
– Следующий уровень, пожалуйста!..

– Ого!
– … твою мать! – а неоригинально его девочки реагируют на всё, чего бы им здесь ни встретилось: будь то незнакомое, или, как сейчас, знакомое:
– Ничего не трогайте! – он надеялся, что голос не дрожит, но и не звучит слишком резко и сурово, – И, главное – не лезьте внутрь!
– Почему – не трогать?
– Почему – не лезть?
– Потому что, что бы нам не предстояло, залезать туда нельзя, пока не поедим.
– Почему?
– Возможно, они только и ждут нашего появления на борту, чтоб задействовать это дело.
– Думаешь, забросят куда-нибудь… На поверхность? Или хотя бы туда, где можно этой штукой воспользоваться по назначению? Хм. Ладно. Эту твою мысль я разделяю. Где тут лоток с нашими… – Полина обвела глазами немаленький зал, – Ага, вон он!
Керк и сам с удовлетворением отметил, что за «безлунную» ночь глаза не то, что восстановились, а и зрение стало как в молодости! Он отлично видел вдаль: всё резко и отчётливо!
– Пошли. А то у меня и правда – живот подвело.
Они не без удовольствия обнаружили, что шарики на этот раз даже чуть большего размера. Да и воды удалось «выдоить» больше обычной порции.
– Так. Стало быть, нам решили как-то компенсировать «трудозатраты», и расход энергии чисто на «нервы». – Рахель облизала даже пальцы, – На этот раз, похоже, соевая мука.
– Не думаю, что это – за наши «подвиги» и «переживания», – Полина покачала головой, – Потому что тогда Керку выдали бы вообще не шарик, а целый мяч. Скорее, это – аванс за предстоящую… Работу! И, вот руку даю на отсечение! – придётся попотеть. – женщина кивнула на агрегат, молча ожидающий их в центре зала.
Керк тоже покивал. Подошёл к машине, обошёл кругом. Вздохнул:
– Насколько я помню, эта модель армейского многоцелевого джипа называется «Хамви». И, судя по тому, что бронированный верх отсутствует, а имеется только пара труб-перекладин, страхующих пассажиров от смерти при переворачивании, нам не приходится надеяться отсидеться в надёжном укрытии кабины. Ну, там, куда попадём.
Зато вот отстреливаться – придётся. А ещё, я так предполагаю, ездить по бездорожью! – он показал рукой на два солидно выглядящих пулемёта, установленных на мощных и приваренных к трубам корпуса, турелях. (Дуло одного глядело в нос, другого – в корму машины.) И на огромные широкие колёса, разнесённые, наверное, на добрых три метра, – Эта штука по определению должна быть очень устойчива и проходима!
– Возможно, возможно… Но если мы залезем на борт, и нас действительно куда-то закинут, и заставят от кого-то отстреливаться…
До каких же пор мы будем отстреливаться?!
– Думаю, до тех, пока не приедем в место, могущее служить убежищем.
– И… Как мы узнаем это место?!
– Вероятно, нам как-то дадут знать, где оно расположено. Нет, правда, – он взглянул в их недоверчиво и с подозрением смотрящие глаза, – думаю, нам не придётся на этом драндулете гонять по бескрайним просторам, скажем, африканских саванн, до тех пор, пока не кончится бензин или патроны! Нам каким-то образом дадут понять, где конечная точка нашего маршрута!
– Не слишком оптимистично… Но деваться некуда. Полезли?
– Ещё нет. Вначале – «планирование и расчеты». Кто умеет водить?
– Я. – Полина подняла руку. Рахель поколебалась:
– Я в-принципе, умею, но… Последний раз делала это лет сорок назад.
– Понятно. Кто умеет стрелять?
– Я. – Рахель подняла руку на этот раз без колебаний. – Научилась, когда гостила у брата, в Израиле. Он там у меня – командир спецроты элитных войск… Поэтому пулемёт даже пятидесятого калибра для меня – не проблема.
– Хм-м… Смотрю, разбираешься. – Керк и сам отметил, что пулемёты на борту – не из маленьких и «специальных», «карманных», типа, как для отрядов по борьбе с террористами. Или полицейских сил, нуждающихся в небольших и удобных УЗИ, или «Каштанах». Нет, тут – настоящее армейское оружие. Боевое. С чудовищной отдачей.
Но – и жуткой огневой мощью.
– Хорошо. Встанем напротив наших «рабочих» мест. Полина – ты перед дверцей водителя, Рахель… Как предпочитаешь – передним или задним?
– Передним!
– Хорошо. Значит, рядом с Полиной. Я – назад.
Они встали напротив обозначенных мест. Керк сказал:
– Ладно. Предупреждаю сразу – стрелять будем только в… Нечто, или кого-то – агрессивно настроенного. Коров и кусты не трогаем!
– Почему это?! – деланно-кровожадное выражение на лице Рахель сменилось столь же показным удивлением, – Я, понимаешь ли, только-только настроилась навести шухеру там, куда отправят, а ты…
– А я думаю, что это – очередная проверка. В том числе и на «гуманность».
– Чего?..
– Ну, встречаются же люди… Маньяки-охотники, например. Готовые бессмысленно и кровожадно истреблять даже беззащитную дичь. Стрелять и убивать всё, что попадает в поле зрения. Поскольку упиваются просто тем, что у них в руках чудовищная мощь, и рвутся показать, какие они «крутые». Неспортивно, короче, себя ведущие.
А мы проходим типа теста. Должны, значит… Убивать только в случае непосредственной угрозы нашим жизням! Или…
Столько, сколько рассчитываем съесть!
– Я никого там есть не собираюсь!
– Я тоже, Полина. Сказал, чтоб было понятно, почему не хочу стрелять зря. И – в неопасных… Объектов. Или субъектов.
– Думаешь, на нас нападут… Люди?
– Думаю, пока – нет. Этические задачи, как самые сложные, тут явно приберегут для самых последних этапов лабиринта. Так что думаю – животные. Хищные. Крупные и живучие.
– Понятно. – Полина кивнула, – Ну, теперь-то – полезли?
– Рахель?
– Я готова.
– Полезли!