Госпожа Нагайна.

«Госпожа Нагайна».
Рассказ.

Пробираться по джунглям было легко.
Ведь я — всего лишь маленький и худой мальчик, почти всю жизнь проведший здесь. На природе.
Поэтому ни корявые полусгнившие трухлявые стволы, рассыпающиеся от одного прикосновения, ни предательски пучащиеся над пружинящей подстилкой на земле коварные скользкие корни, ни острые обломки камней не затрудняли моего движения. Уж я-то знаю, куда можно, а куда лучше не ставить босую ступню…
Сумрак, царящий здесь, под тридцатиметровыми кронами, даже в полдень, мои привыкшие глаза нисколько не смущал. В волшебной дымке, просачивающейся сквозь густые кроны, словно струя тумана через сито, лес казался сказочной шкатулкой с драгоценностями — только вместо жемчугов, рубинов и изумрудов были яркие бабочки, мелькающие в кронах перья попугаев, и пятна глянцево отсвечивающих цветов и плодов…
Свешивающиеся сверху лианы с живущими на них круглый год великолепными орхидеями могли бы отвлечь от дела только горожанина, случайно попавшего сюда, и до сих пор видавшего такую божественную красоту лишь на экране плазменного телевизора. А уж аромат!.. Хотя ощутимей всего всё же запах разлагающейся и прелой древесины и валяющихся внизу полусгнивших плодов.
Спокойно и уверенно, ни на что постороннее не отвлекаясь, я скользил по джунглям — бесплотный дух среди бесплотных теней. Впрочем, не скажу, что вокруг стояла тишина — нет, полуденные джунгли всегда полны экзотических звуков, если не шуметь, и не пугать обитателей: тут и звонкие крики тех же попугаев, и потрескивание подлеска, когда в нём пробирается пекари с выводком полосатых, словно арбузы, поросят, и рёв самца-мартышки, обозначающего границы своего участка для соперников, или грызущегося с очередным подросшим отпрыском за право обладания гаремом из десятка самок.
Я обернулся назад — всё в порядке: передвижного домика-трейлера уже не видно. Пожалуй, я отошёл на добрых полкилометра от старой заросшей папоротником и подлеском колеи, на которую с таким трудом въехал. Ничего, не заблужусь как-нибудь.
Оглядевшись, я заметил то, что мне нужно: огромную упавшую верейю, на корнях которой налип ком мягкого перегноя. Забраться на неё такому проворному и худому малышу как я, труда не составило.
И вот я обозреваю окружающее пространство с высоты побольше моего роста.
Ага, есть!
Буквально шагах в пятидесяти почва как бы поднимается, выдавая выположенный временем и упрямыми ливнями холм. И на нём очень даже отчётливо видны остатки древних стен. Да, точно: когда-то здесь жили люди. Значит, остались полуразрушенные дома, или хотя бы их развалившиеся замшелые стены, и где-нибудь там, ближе к центру бывшего города, есть и площадь, и дворец, и его подвалы…
Да, чего-то именно такого я от этого девственного уголка и ожидал. Словно инстинкт вёл меня сюда, как магнитом указывая моему неуёмному духу направление и время. Я приехал как раз куда надо. Здесь должна жить она.
Теперь я шёл не наугад, осторожно и медленно. Нет, уже куда быстрее я двинулся на холм. И дальше — вглубь городка. Или города.
Нет, всё же городка: буквально в ста шагах он закончился, как закончился и холм. Похоже, здесь-то, на холме, они и построились, и жили… Что не помешало неумолимому времени заставить их исчезнуть, или уйти, а зарослям — поглотить город так, словно его здесь никогда и не было.
Пришлось вернуться.
Забравшись на остатки стены из ничем не скреплённого камня, жёлто-зелёно-красного от мха и лишайника, я снова внимательно осмотрелся. Вот тут, слева, очень многообещающие руины — сухие, и явно с подвалом. Похоже, именно здесь стоял когда-то Главный Храм.
Подойдя и встав напротив, я воззвал:
— Госпожа Нагайна! О, великая праматерь всех Змей! Ничтожный раб молит о твоей помощи! Снизойди же, и выслушай!
Пришлось повторить ещё два раза, прежде чем я почувствовал слабое, а затем и вполне слышимое присутствие. Она здесь! Она откликнулась!
Значит, есть надежда!..
Зашевелились кусты на границе стены и ровной площадки, бывшей когда-то внутренним помещением храма, и вот из них, медленно и торжественно возникла гранённая головка, вся в чёрных, словно обсидиановых, блестящих чешуйках. Ах!..
Спокойно поднялась она из зарослей на высоту моего плеча — ого! Значит, длина змеи не меньше четырёх шагов — об этом говорит и туловище толщиной почти с мою икру! Однако вот она замерла, вонзив взор абсолютно равнодушных глаз мне в лицо.
Я упал на колени. Сложил руки в мольбе:
— О, повелительница Джунглей! Великая Нагайна! Снизойди, выслушай маленького мальчика! О твоей помощи я молю, и готов заплатить любую цену!
Спустя долгую минуту, показавшуюся мне вечностью, послышался тихий свист:
— Говори!
О, Брама! Она согласилась!
И пусть пока — не помочь… Но хотя бы выслушать!
— О праматерь всех змей! Молю тебя о помощи! Я привёз сюда свою бабушку…
Она там — в фургоне. Она сама уже не может ходить… Она просит тебя моими устами: приди, оборви бесполезные и мучительные страдания, которые она терпит уже долгие месяцы! Подари ей твою милость: всего один укус. И душа её обретёт свободу от бренного больного тела, и возрадуется там, на небесах!
— Что… С твоей бабушкой?
— О! Она больна, госпожа! Неизлечимой болезнью! Которая доставляет ей невыносимые страдания! Все усилия врачей ни к чему не привели. Мы потратили все наши деньги, но излечение невозможно! Бабушка умоляет — всего один укус, чтобы оборвать нить её жизни, избавить её от бессмысленных мучений!..
— Зачем мне это делать?
— Конечно, из вашего бесконечного милосердия, госпожа! Разве Великий Создатель не завещал нам любить своих братьев и сестёр, живущих на нашей священной земле?
— Нет. Змеям он ничего не завещал.
— Умоляю вас, милостивая госпожа! Вы же знаете, что такое боль! Неужели вы оставите умирать сестру по крови?!
— Откуда мне знать, что она — моя сестра?
— Ну как же! Это она научила меня вашему языку! И объяснила, что вы — только вы! — можете, если захотите, прийти на помощь тому, кто сам себе помочь умереть не может.
— Да, язык ты знаешь… — томительная пауза. Я вновь склонил голову, надеясь, что выгляжу достаточно смиренно и жалко, — Хорошо. Веди! — согласие прозвучало неожиданно быстро. Похоже, с возрастом эта самка стала очень уверена в себе. И своих силах.
Я вначале даже слегка растерялся. Но не настолько, чтобы забыть отбить поклон, коснувшись земли лбом, после чего быстро вскочил:
— Прошу вас, милосердная госпожа — следуйте за мной!
Я почти бегом, поминутно оглядываясь, и кланяясь, ринулся к фургончику, скорее чуя, чем видя и слыша лёгкое волнение в подлеске и траве, там, где бесшумно и плавно, но ничуть не отставая, двигалась великая Повелительница и гроза Джунглей.
Добрались мы буквально за десять минут.
Я распахнул дверь, и спустил трап:
— Прошу вас, о великая, милостивая и милосердная госпожа Нагайна!..
И лишь когда всё четырёхметровое тело скрылось в затенённом проёме, я позволил себе зайти следом, и прикрыть дверь.
Госпожа уже изучала бабушку.
Бабушка сидела на кресле-каталке у дальней стенки — почти вплотную к кабине фургона, где меньше всего трясло при движении. Сухонькая ручка свешивалась из-под пледа, как бы приглашая… Глаза бабушки были закрыты — словно она спала.
Умудрённая годами и опытом змея придирчиво изучала руку и тело, двигая везде чёрной благородной головкой, и иногда пробуя запах высовываемым языком. Так продолжалось с минуту.
Я молчал и ждал.
Наконец госпожа Нагайна повернула голову ко мне:
— Что это — дерзкая шутка? Где твоя бабушка?
— Это и есть моя бабушка!
— Наглый щенок! Это — старая тряпичная кукла! Где человек?
— Хотите верьте, госпожа Нагайна, хотите — нет, но это и есть моя бабушка! И это её вам нужно укусить!
Некоторое время было тихо: она пыталась понять, говорю ли я серьёзно, или издеваюсь. Затем тело стало укладываться в боевую стойку: госпожа приняла решение:
— Отопри дверь и выпусти меня, глупый мальчишка!
— Простите госпожа! Но я не отопру, пока вы не укусите!..
— Я ничего и никого не буду кусать!
Я закричал. Тонко, пронзительно. Так, как я знаю, злит змей сильнее всего! Эти сверхтонкие вибрации передаются через воздух и пол фургона, и безотказно действуют на их тело! Так, что они уже не раздумывают, достойно ли Царице Джунглей связываться с заморышем-наглецом, и наказать…
— Замолчи, и открой дверь!
— Нет! — я испустил ещё один крик.
— В таком случае пеняй на себя, дерзкий раб! — раздувшийся от гнева капюшон оказался настолько велик… Наверное, даже больше, чем моя голова!
В стремительном полёте её чёрно-стальное тело казалось восхитительно прекрасным: словно стрела, выпущенная из лука самого Шивы — повелителя и наставника всех воинов-кшатриев…
Она целилась мне в шею. За торс кусать было опасно для самой змеи — могли обломиться зубы в слишком широко раздвинутых челюстях!
Я только успел, что подставить навстречу разинутой в смертельном броске пасти свою кисть! Вот в место соединения большого пальца с ладонью и пришёлся укус.
Сразу после того, как в мою плоть впились двухдюймовые клыки с канавками, по которым сразу фонтаном брызнул яд, я сомкнул вторую кисть на шее за головой змеи — она не должна отдёргиваться слишком резко, иначе зубы всё равно могли бы сломаться!
Не понимающая, что происходит, Нагайна всё смыкала челюсти, каждый раз надавливая на железы с ядом — чтобы выпустить в меня новую его порцию. А я продолжал страховать её, чтобы укусы приходились только в мягкую плоть, а не в кости!
Наконец яд даже у этой громадины закончился.
Она перестала кусать меня. И начала биться в моей руке, и пытаться ударами могучего тела свалить меня с ног, или заставить ослабить хватку…
Ничего у неё не вышло.
После того, как я водворил её в обитый мягким пластиком изнутри просторный контейнер, проклятья и удары по стенам ещё какое-то время были слышны… Но я уже не обращал на них внимания.
Пора было заняться рукой.
Щёлкнув тумблером, я отсоединил контейнер псевдоплоти от правой руки. Обнажились стальные тяги «костей» пальцев и провода управления нервными импульсами. Контейнер я аккуратно поместил в холодильник.
Более двух граммов! Рекорд.
Вставить на место новый, закрывший отверстие между большим пальцем и ладонью, было делом трёх секунд. Хорошо, что именно этих запчастей у меня куплено вдоволь.
Я осмотрел «бабушку».
Нет, как я и предполагал, туловище куклы не пострадало. Вот и хорошо. Я не люблю, когда змеи портят в сердцах корпус моей бабушки — всё-таки мы вместе уже долгие годы. И своим обучением и теперешней работой я обязан именно ей. Даже теперь, когда её ресурс исчерпан, и она абсолютно неподвижна и бесчувственна, она помогает мне в работе.
Захлопнув дверцу трейлера, я залез в кабину и завёл мотор. Выбраться будет нетрудно — на то и шесть ведущих колёс.
За живой, огромный и абсолютно неповреждённый экземпляр, мне дадут в питомнике не меньше пятиста рупий. Ну, и за два (!) грамма «естественно-природного» яда — ещё сто. Можно будет, наконец, поменять правый коленный сустав. Да и масла подкупить не помешает. И мне, и двигателю трейлера.
Непорядочно, конечно, обманывать так змей, до сих пор наивно считающих себя Избранными, высшими, исключительными и священными, существами Джунглей…
Но выработавшие ресурс и списанные роботы-андроиды тоже должны как-то зарабатывать на… Функционирование!