Наедине с Пустотой или Р98

Наедине с ПУСТОТОЙ или Р96

Каждое утро Старик приходил к обрыву и серыми выцветшими глазами жадно ловил бирюзовый восход Звезды, которая поднималась неровно, с короткими промежутками, возвращалась на прежнее место на горизонте, оставляя светящийся шлейф, повторяла траекторию восхода несколько раз. Если непрерывно смотреть, то казалось, что восходящее светило дрожит, атмосферные слои молодой планеты искажают и не дают возможность плавному движению светового диска. Ощущение, что каждый день Звезда собирается с силами, борется и, наконец, концентрирует все свои неудачные матрицы в один полноценный диск над горизонтом, расцветив небо лимонно-рубиновым светом.

Тогда он садился в плетеное кресло, ножки которого утопали в траве, кутался в колючий клетчатый плед и погружался в воспоминания, изредка наблюдая за горизонтом. В растянутом кармане старого вязаного кардигана нащупывал тонкую тетрадку и успокаивался. Тетрадные листы пожелтели со временем, помялись от постоянного перелистывания. Чайные кляксы придавали страницам одушевленный вид, рассказывая о прожитых днях автора.
Старик знал каждое слово, даты. Только не помнил, как эта тетрадь попала к нему в руки: то ли нашёл в кабине звездолета, то ли в «хижине».
-1-
24 февраля 2054 г.
Кажется, я вляпался. В лаборатории нас осталось трое: я, Кирилл и Вадим Игоревич. Остальных вчера отпустили домой. Сказали на «двухнедельный карантин».
Пока не чувствую никаких симптомов. Разрешили гулять по коридорам института, выходить в ботанический сад, следить за своим состоянием и всё записывать в тетрадку шариковой ручкой. Я впервые её увидел. Хорошо, что пользуюсь планшетом для рисования. Кирилл вообще никогда не писал. Он вирусолог, кандидат наук. Это направление ближе к фантастике, чем к реальности. Кирилл в основном работает с электронными микроскопами. Шариковая ручка и трансмиссионный микроскоп рядом не стояли.

Вадим Игоревич попытался по такому случаю востребовать для себя автоматическую ручку Ripple от итальянской компании Visconti, или, на худой конец, перьевую ручку и чернильницу-непроливайку. (Надо же, запомнил эти названия). Оказывается, уже лет сорок такими приборами для письма никто не пользуется.
Для меня писать рукой очень непривычно, но это условие эксперимента.
Спим в гостиничных номерах на тридцатом этаже. Туда же поднимают завтрак, обед и ужин. Контактируем только с молчаливым роботом – секьюрити. Теперь он обслуживает нас троих.
Два раза в день по видеосвязи с двойным шифрованием разговариваем с Шефом.

25.02. 2054 г.
Сегодня нас изолировали. Подозрение на какую-то ментальную заразную болезнь. Вирусы разрабатывались в нашем Институте здравоохранения нации. Но что-то пошло не по плану. Человек не так чувствителен к новым штаммам, как лабораторные животные. Я первый заметил, что мартышки в клетке стали вести себя тревожно. Потом в письменном виде передали через меня требование – «всех выпустить в джунгли!». Откуда они знают про джунгли? Ведь они родились в неволе, в стенах нашего Института.
Шеф сказал, что это моя «чистая фантазия». Однако листок с требованиями положил под ключ в сейф. Обезьянник закрыли. Попасть в него может только обслуживающий персонал, а нам – научным сотрудникам вход запрещён.
У меня постоянно болит голова, но температуры нет. И что-то в груди. Я бы определил – совесть. Ведь я переживаю за мартышек и не могу ничем помочь. Скучаю по дому и родным.
Взяли кровь на анализ, результаты будут через три дня. Лаборант, который брал анализы, был в костюме химической защиты. Зачем, не понимаю?
Кирилл отказывается вести дневник. Постоянно стучит по любой поверхности. Уже получается легко узнаваемый ритм. Хоть музыкой это не назовёшь. Знаю, что в детстве он мечтал стать барабанщиком.
Вадим Игоревич перестал бриться и начал писать стихи. Попросил гусли. Чувствую, что скоро у нас будет жарко.

26.02. 2054 г.
Ночью сплю три часа. Высыпаюсь. Кирилл и Вадим Игоревич не выходят из своих комнат. Хоть думаю, что это не поможет, мы под одним колпаком с начала карантина.
Кирилл перестал стучать. Загрузил онлайн — синтезатор. Сочиняет музыку в наушниках. Начал писать стихи. Вот одно из них.

Столкнулись две галактики,
Погасла солнца свет.
И млечные туманности
Оставили лишь след.

В галактике далёкой
Зажгутся вновь огни,
Здесь станет одиноко,
Ты память сохрани.

Не стану оценивать подобное, не специалист. Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не вешалось. Пусть себе сочиняет.
Вадим Игоревич стучит по гуслям. Мартышки шумят.

27.02. 2054 г.
Снова ночь провел за тетрадкой. Мышцы правой кисти уже не болят, стали крепче. Это и понятно, раньше ничего тяжелее «мышки» в руке не держал. По ночам в голову приходят странные сюжеты, как картинки в фильме. Пытаюсь их записать. Сегодня ночью часа четыре со мной рядом «сидело» фантастическое существо и диктовало историю про себя. Никогда не любил читать фантастику, а тут увлёкся. Делать то всё равно нечего.
Кирилл перестал заниматься «музыкой», перешел полностью на сочинительство. Хотел рисовать, но запретили, зная его безудержный темперамент. Хоть вредно для психики человека «перекрывать кран» творчеству.
Вадим Игоревич разобрал гусли и что-то химичит в лаборатории. Так что в нашем крыле института тихо, можно поспать. Мартышек не слышно. Говорят им дали книги. Что они с ними делают? Не знаю.

28.02. 2054 г.
Сегодня закончил повесть «Над пропастью не ржи». Фантасмагорический триллер про ситуацию в нашем институте. Все герои реальные, имена изменены.
Нам позволили обедать вместе. Значит, ничего страшного с нашим здоровьем не происходит. Возможно, скоро снимут карантин.
Кирилл за обедом сказал, что написал симфонию и музыку к стихотворению «Две галактики». Настоял, чтобы ему принесли краски и холст. Хочет изобразить слияние галактик.
Вадим Игоревич распилил гусли и склеил шахматную доску. Договорился с нами, что если на ужин дадут сыр, мы ему отдадим для шахматных фигур.

29.02. 2054 г.
Пришли результаты анализов. Вернее, всё это было известно вчера, но наши ученые мужи разрабатывали стратегию, что делать с нами.
Мы все трое подхватили Вирус Одаренности, который культивировался в нашем Институте. Надеясь, что заразились только три научных сотрудника, институт сразу же закрыли. Нас изолировали, но вирус распространился на весь город и пригороды. И разнесли его, предположительно, работники нашей лаборатории. Ведётся служебное расследование, и одновременно проводятся противовирусные мероприятия.
Мы уже обрадовались выйти на волю. Но было решено сделать нас подопытными, раз уж находимся здесь, проверить на людях противовирусную вакцину, которую раньше кололи мартышкам.

1 марта 2054 г.
Кирилл охладел к музыке. Для него открыли тренажёрный зал, где он пропадает весь день. На этот раз у него проявилась физическая одаренность, как у атлетов и гимнастов. И это при росте два метра пять сантиметров. Выглядит мощно и удручающе.
Вадим Игоревич разыграл сложную партию в шахматы. Сготовил сырный суп и занялся разработкой рецептов тортов.
Я впал в отчаяние – осознавал интеллектуальную, социальную, нравственную, эстетическую ответственность перед читателями моей повести. Имею ли я право раскрывать тайные смыслы работы Института здравоохранения нации? В Вирус Одаренности я не верю. Одарённость всё же это Дар Бога, или генетика, но не болезнь. Ничего не могу с собой поделать, продолжаю писать роман.

Март 2054 г.
Какой день, не знаю. Экзистенциальные переживания выбили меня из жизни на несколько дней. Потерял связь с реальностью. Не интересует ничего. Мой внутренний Мир разрастается, усложняется. После приема антивирусного препарата – рушится. Я остаюсь голым перед своей совестью. Я – ничто. Мир вокруг меня – плесень. Я не могу никому ничем помочь.

Март 2054 г.
Я – ничтожество. За несколько дней и ночей мной написаны двадцать один рассказ, роман и повесть. Шеф сказал, что по одной из рукописей создан сценарий фильма, остальные пошли в печать как результат эксперимента влияния на человека ВО (Вируса Одаренности). Авторство в данном случае не важно. Придумали творческий псевдоним Р96. Всё, я потерян как личность. Думаю, что я девяносто шестой в шеренге подопытных существ этого нечеловеческого эксперимента.
Кирилл разбит параличом, он оглох, так и не услышав свою симфонию в исполнении оркестра. Песня «Слияние галактик» не написана, картина не создана. Вакцина действует особенно жёстко на мульти одарённых людей.
Вадим Игоревич держится молодцом — вызвался добровольцем на борьбу с эпидемией. Если честно – решил откосить от вакцинации, изображая гражданскую активность. И это доктор философских наук, мировое светило!? Может ему повезет, и последствия будут не такими тяжёлыми, как у Кирилла.

На мне лежит груз нереализованных задач. Моя гениальность давит. Ведь это непросто стать полноценным писателем за несколько дней. Я подал заявление в Международный союз писателей и Евразийский союз работников культуры. Но мне отказали. Сейчас очень много претендентов. В комиссии не успевают ознакомиться с только что созданными произведениями, дать им оценку с точки зрения художественности языка и других профессиональных критериев. Просто всплеск одаренности не только в писательстве, но и в других сферах деятельности.
Середина марта 2054 г.
Сегодня Вадим Игоревич записал меня в волонтеры. Выйду из института и сразу же на передовую борьбы с эпидемией. Что меня ждёт, не знаю?
Дневник заберу с собой, хоть это документ и его нельзя выносить за пределы института. Мне надо осознать, что произошло с нами.
-2-
Старик не был знаком с этим человеком. Но, кажется, видел на заброшенном космодроме похожего учёного — «писателя». Туда в последнее время приходили многие неустроенные и непризнанные гении в надежде улететь с Земли, убежать от себя и найти применение в других мирах. То, что единственный космолет, готовый к эвакуации жителей Земли, давно не обслуживался и стоял на приколе как экспонат, никого не беспокоило. «Писатель» что-то говорил про гуманистические задачи развития одаренности у людей. Что из искусства будет полностью убран даже намек на интеллект. Люди, получившие Вирус Одаренности, будут мастерски удивлять техникой создания высококачественных произведений искусства. В любом возрасте. У них не будет времени на сомнения, что есть добро и зло, прекрасное и безобразное, возвышенное и низменное, трагическое и комическое. Они будут погружены в творческий процесс и полностью удовлетворены своей жизнью.
Тогда, Старик, помнится, подумал: «Вот идеальное стадо конформистов». Но никто не знает, какой побочный эффект в организме после этой болезни? Как действуют антитела Одаренности хотя бы в недалёком будущем? Вопросы, вопросы, вопросы без ответов.

Разворачивающийся восход Звезды отвлек от мыслей о Дневнике. Это было красивое и необычное зрелище: сначала верхушки гор по краю каньона становились насыщенно лилового цвета, в глубине которого зарождался трепетный карминовый цвет. Вибрирующие всполохи лимонного и бирюзового цвета оптически смешивались, превращаясь в изумрудный, который звучал как бубенцы, светло и звонко. Старик ждал, когда тонко пронзится луч желтого светила, соединив в себе все фантастические переливы подготовки его появления. Но этот момент был неуловим: по всему горизонту начинало разливаться светло-бирюзовое свечение, как будто смотришь на мир сквозь бутылочное стекло. Желтый диск, который так ждал Старик, становился рубиновым, как будто в него капнули вишнёвого ликёра. И долина, и острые гребни гор на горизонте каньона погружались в таинственный сумрак. Дождавшись такого «нелепого» восхода, Старик в сердцах разворачивался и уходил в свою «хижину», кутаясь в старый, видавший виды, вязаный кардиган. Брошенный колючий плед оставался дожидаться его в плетеном кресле на краю обрыва.
Ботинки с магнитной подошвой, которые он надел еще там, на Земле, были тяжёлыми и лишними на этой планете, но он с тупым рвением донашивал всё, что было на нём три года назад.
Вернувшись в дом, который он называл «хижиной», закрывал двери и окна, отгородившись от ненавистной чужой природы. Брал из шкафа-доставки завтрак – кружку горячего шоколада и хрустящие слайсы с беконом и шпинатом. Потом готовил бумагу, краски и рисовал земные пейзажи: фантастические восходы и закаты, которые врезались в память из земной жизни. Будь он сейчас на Земле, с каким бы удовольствием и рвением рисовал необычные восходы этой молодой планеты, считая их прекрасной фантазией.

– Если бы я был ученым, наверняка заинтересовался природой этой планеты, – думал Старик, – но я случайный пассажир, трус и место мне не в этом Раю. Моя жизнь – недоразумение, поэтому лучше жить прошлым и надеждой вернутся на Землю.
События, описанные в Дневнике, болезненно отзывались в его воспоминаниях. Ведь он тоже столкнулся с непонятным проявлением способностей у себя, у родных и знакомых. Никогда не думал, что одарённость может быть выведена как вирус. Да и зачем?
Проходя медицинскую комиссию три года назад, столкнулся с запретом вылета на санаторную экзо планету.
– На карантин, батенька, на карантин! – тыча пальцем в результаты анализов на мониторе, прошепелявил врач.
– А может, обойдется, доктор? – с надеждой спросил Роман.
– Минимум на четырнадцать дней с последующей сдачей анализов.
– Доктор, ну не могу я оставить свою работу. И чувствую себя нормально, — Роман не понимал, что могло обеспокоить в его здоровье.
– Степень нормальности, батенька, относительна, – доктор направил бикуляры, взглянул маленькими, цепкими, любопытными глазами. – Вот вы чем занимались в последнее время?
– Дописывал повесть, – Роман не хотел откровенничать. Пусть будет повесть. О том, что закончил пару-тройку рассказов и готовил к печати, решил не говорить. Да и про издателя, который торопит с фанфиком про троллей, тоже смолчал.
– Повесть? – доктор отвел глаза и стал перещёлкивать медицинские карты на мониторе. – И как давно занимаетесь писательством?
– Полгода почти, – Роман понимал, что врет безбожно. Всего-то две недели. Что-то вдруг захватило, как простуда и не отпускает ни днём, ни ночью. Даже пришлось съехать на дачу, чтоб домашним не мешать. Ведь дома жена картины рисует. Без остановки. Сначала пальцами рисовала на обоях. Ладонью, как ребенок. Когда рулон старых обоев закончился, накупила бумаги, холстов, краски. Потом прочитала в интернете, что кисточкой можно рисовать. Или выдавливать краску из тюбика и размазывать строительным шпателем.
Работу забросила. Все деньги истратила. Нашла «Общество анонимных художников», где не только получила поддержку, но и нашла покупателей. Вот уже неделю продаёт картины и на вырученные деньги покупает холсты и краски. Какое-то безумие. Роман бы такие картины ни за что не купил. А в «Обществе анонимных художников» она уважаема и её картины в большой цене.
– Доктор, зачем на карантин? Я и так живу на даче, вдалеке от всех.
– Я бы предложил вас положить в стационар. Чтоб получать лечение под присмотром медсестёр и медбратьев. Но мест нет. Катастрофически не хватает койко-мест, батенька, — всплеснул руками доктор.
– От чего же так? Эпидемия что ли?
– В стационар кладем только с опасной степенью одаренности. На грани психической формы заболевания. А вы, батенька, ещё держитесь, – доктор внимательно просматривал карточку. – Говорите, что один роман заканчиваете? Да и ни с кем не общаетесь? Пожалуй, оставлю вас на вашей даче. Где она находится?
– В Молчалкино. Общество «Proofreader and Editor»i.
– Да вы что? Это же рассадник заразы! Срочно госпитализировать! Вы меня расстроили, батенька, – доктор что-то стал быстро набирать в карточке Романа на мониторе и нажал на кнопку под столом.

Два дюжих бугая с тупыми рылами ввалились в кабинет и встали у Романа за спиной.
Роман подумал: «Я пропал! Пропало моё вдохновение! Пропали мои публикации!»
– Доктор, – взмолился несчастный писатель, – сколько продлиться эта болезнь?
В голове Романа зрел план, как избежать экзекуции – к чёрту лететь с этой планеты, запасной космолёт стоит на заброшенном космодроме.
– Через семь дней ваше вдохновение растает как страшный сон. Вы станете среднестатистическим обычным человеком. Ещё пару дней на снотворных и с писательством будет покончено. В лучшем случае, вы станете добропорядочным потребителем. В худшем – увлечённым читателем. И никаких Новых Миров, Божественных Откровений, батенька. Всю бумагу – в стол или лучше – в костёр!

Старик помнил, как лихорадочно подсчитывал в голове: «Семь дней, а космолет, который стоит на площадке заброшенного космодрома, собирались испытывать через пять дней». Ну что же, значит, без него будет совершен пробный полет. А ещё стало обидно, что через неделю выздоровеет и станет «среднестатистическим читателем». А он то уже ощутил себя ну если не гениальным, то одаренным писателем. Неужели даже мысли не останется сесть за стол и дописать все истории, про которые он доктору не рассказал?

Рядом с мощными медбратами он казался себе потерянной планетой, ничтожной в своих помыслах.
А жена? Как же она будет жить без своих картин? А куда денутся общества «Профессионалы мыловарения», «Любители свечей и свечных традиций», «Клубы любителей вокала», «Мастерские гусельного искусства», всевозможные «Гитарные клубы», «Творческие объединения шахматистов», танцоров, скульпторов, поэтов, писателей? Растворятся в дымке времени? Будут ли они помнить и скучать по своим внезапно открывшимся способностям? Или забудут о них и продолжат, как прежде, ходить в магазин, делать сэлфи, варить щи-борщи, отдыхать на Гавайях, заказывать постеры через нейросеть, слушать песни, состоящие из двух строчек, чувствовать себя ничтожеством и изображать из себя элиту.

Роману стало печально до слёз. И безразлично, что с ним будет. В кабинете наступила тяжелая, вязкая тишина. Доктор внимательно смотрел на пациента поверх очков и, кажется, стал что-то понимать. Отослал медбратов. Как только двери кабинета закрылись, ему захотелось отвести душу, поговорить.
– Вы уж не обессудьте, радею за вас, батенька. Вирус Одаренности, что тебе «пляски святого Витта», захватывают весь организм без остатка. Даже мы, доктора, получившие прививки от одаренности, циники и материалисты, начинаем безумно то марки собирать, то подстаканники. Не бог весть, какие увлечения, до одаренности далеко, как бухгалтеру до шахматиста.
Сначала грешили на утечку штамма из лаборатории Института Здравоохранения Нации. А потом оказалось, что та бацилла – это цветочки – перестраховка вирусологов, или предвосхищение ожидания неизбежного. Реальная опасность снизошла от приблизившейся к Земле кометы Р96. И не первый раз она пролетает. Ничего подобного раньше не было. А может, и было? Всплески возрождения культуры и искусства, а? В разные века. Недоглядели ученые и астрономы?
Теперь то мы знаем точно, что метеоритный хвост кометы Р96 пролетит и эта бацилла улетучится. Вирус больше четырнадцати дней не живет на Земле. За это время нам бы людей не потерять. Ведь некоторые, особо восприимчивые к одаренности себя изводят – рисуют, танцуют, поют, картины пишут, стены пачкают – создают художественный продукт. Непризнанные погибают или сходят с ума, другие растрачивают все сбережения. Спасаем, как можем. Даем снотворное. Со временем всё забудется и человек будет как новый. С чистого листа жизнь свою начнёт.

– Доктор, а может быть не спасать их? Пусть хоть раз в жизни почувствуют вдохновение, проявят свои способности, порадуются и других порадуют?
– Да никому не нужны эти ваши достижения. Никому. Себя потешить? Ну, ну. Есть же дежурные писатели, певцы, танцоры – признанные, на зарплате. На их фоне, конечно, каждый может подхватить Вирус Одаренности и зазвездиться. Просто так, безвозмездно. А потом раз – и это проходит, как насморк. Пустота, не востребованность.
– Доктор, у меня жена в «Обществе анонимных художников». Ведь эти объединения по интересам останутся? Их же никто не отменит? Пусть бы там они и общались. Ведь человеку нужно даже не признание. Человеку нужен человек. А метеоритный хвост может ещё не раз прилетит и принесёт другие вирусы. Например, добра и любви.
– Ну, вы батенька, выдумщик. Идите уже, пишите свой роман, только без фанатизма. И как закончите, не бейтесь головой в двери издательств, а положите его глубоко в стол и живите спокойной жизнью. Кстати, на вашей даче не завалялись какие-нибудь подстаканники? Буду очень признателен.
-3-
Как и было обещано, острая тяга к писательству вскоре прошла. Наступило выздоровление. Старик знал, что время, когда комета Р96 приблизилась к Земле, в истории назвали «сумеречным периодом». Космическое тело размером в шесть километров неукротимо надвигалось по вытянутой орбите, сопровождаемое огромным хвостом биполярной туманности.
Ученые ломали головы, как предотвратить столкновение кометы с Землёй. Но время играло роль анестезии. Ничего не придумав, люди сначала научились жить в хвосте кометы, отбрасывающей тень на Землю. Постоянные сумерки напоминали полярную ночь в северных широтах.
Земляне строили планетолеты, готовые взять на борт как можно больше людей – эвакуировать значимых жителей Земли, чтоб в другом месте начать жизнь с нуля. Хоть неизвестно было, где смерть будет быстрее – в космосе или на Земле.
В один момент комета Р96 «поглотила» Землю. Космическая энергия влилась, вплавилась в атмосферу Земли, грунт и в ДНК людей. Всё изменилось и возврата к прошлому не стало. Технологии Земли стали доступны коллективному разуму Р96, а особые способности, про которые земляне даже не догадывались, стали обычными для людей.
Старик помнил, что когда-то в прошлые времена были стремления покорить космос, построить корабли для звездоплавания за пределами Земли. После соединения Земли с Р96 каждый мог путешествовать по галактикам, не вставая со своего дивана. Телефонная связь стала не нужна, ведь любой мог использовать не только телепатию, но и мыслеформы.
Автомобили, самолёты пришли в негодность, потому что люди перестали ими пользоваться, левитация стала повсеместным способом передвижения. Миллионы ненужных механизмов ржавели на свалках. Ими интересовались только местные «Кулибины».

Старик когда-то был учителем истории. В сельской школе приходилось преподавать и географию, и литературу. Поэтому интересовался всем, фиксировал события, делал зарисовки того, что было ему интересно.
Момент слияния Земли и кометы Р96 он назвал «эпидемией одаренности», потому что внезапно, в один момент люди почувствовали тягу к «особенному»: проявлять сверхчеловеческие способности, влиять на природу, предчувствовать события. Дети, только начав ходить, стремились танцевать, выполнять сложные акробатические движения. Двухлетние малыши сразу говорили предложениями, читали, сочиняли стихи, короткие сказки, наполняя глубоким смыслом.
Взрослые, наблюдая необычное развитие, доверились ситуации и пустили воспитание и обучение детей на самотёк, а сами окунулись в пучину творчества.
Профессиональные художники и музыканты поначалу обрадовались, что зрители и слушатели стали обладать профессиональными знаниями. Ожидая, что эти люди по достоинству оценят их творчество. Но новые «создатели» были талантливей известных уже авторов. Им не нужно было преклоняться перед мэтрами искусства. Они сами в короткий срок начали создавать новую живопись, новую художественную литературу. И почитателей у них было столько, что старым мастерам и не снилось.
Образование как деятельность стала не нужной. Каждый знал то, что хотел знать. Всю информацию и школьники, и взрослые люди черпали из «информационного поля», напоминающего чем-то интернет ресурс, которое было разлито в атмосфере Земли.
Смысл научной деятельности, изучение «непознанного» стал неактуален. Стоило задать вопрос в пространство, как тут же приходил точный ответ. В короткий период были проверены все абстрактные и научные гипотезы, написаны теории, которые стали для н ума учёных элементарными и не интересными.
Именно ученые поняли, что комета Р96 – Монстр, который уничтожает когнитивную сторону разума человека, оставляя эмоционально-образную.
Ничего не нужно было создавать, ничему не нужно было учиться, ничто не надо было возделывать. Все блага были преподнесены каждому человеку на блюдечке. Даже пища поступала в организм по каким-то невидимым каналам, подобно пране.

Старик вспоминал, что тогда он пытался понять, почему Р96 поделилась такой благодатью с Землёй и что забрала себе? Но эти мысли были мимолетными, не жизненно необходимыми, ведь он сам в короткий срок получил Дар – стал известным писателем, а его жена талантливой художницей. И только годы спустя, когда Комета Р96, просочившись сквозь все слои Земли и каждого живого существа на ней, внезапно улетела дальше в свою Галактику, человечество осталось наедине с ПУСТОТОЙ.

Некоторое время, пока влияние Р96 ослабевало, у людей затухали способности, которые уже стали смыслом их жизни. Появилась апатия, раздражительность, депрессия. Желание рисовать, музицировать, само выражаться пропали.
Исчезнувшая комета Р96 своровала все технологии Земли. Даже свалки самолетов, машин, оружия прихватила. Оставив горы никому не нужных холстов, новоиспеченных книг, инсталляций, не имеющих уже никакого смысла.
Большинство людей за это время разучились себя обслуживать, строить дома, механизмы. Осталось одно разочарование, беспомощность на уровне инфантильности и физическое недомогание, как после простуды.

Во время отрыва Р96 от Земли, Старик был на заброшенном космодроме у однокашника. Войдя в никому не нужный космолёт, он задраил люк, расположился в кресле пилота, представляя себя космическим путешественником и, кажется, заснул. Комета Р96 прихватила его вместе с космолётом, который приняла за металлический хлам, перенеся на небольшую планету с бирюзовым небом. Иногда Старик думал, что Р96 может быть не комета, а инопланетный корабль, обитатели которого до сих пор заботятся о нём.