Опасная улыбка китоглава
Возрастные ограничения 18+
Было тепло и очень пыльно. Консультант остановился перед калиткой и снял шляпу. Предзакатный багрянец отпечатывал на стене все незаметные днём шероховатости и причуды штукатурки. Чистые, недавно вымытые окна сверкали отражениями вечерних красок – розовой, пурпурной, золотой, сумасбродно-синей, и казались витражами.
Консультант осторожно коснулся тяжёлой калитки кованого железа, и та отошла с необычной лёгкостью. Двор. Престижный двор престижного дома. Собака спит – по крайней мере обещали, что собака ради такого гостя будет на периферии.
Интересно, где у них периферия… Престижный подъезд – вернее, парадная. Внутри, очевидно, престижный консьерж. Так и есть – гость зашёл в дом, и сразу откуда-то слева навстречу выскочил седовласый худой человек в очках, моментально ссутулился – чтобы не казаться ростом выше посетителя – и учтиво наклонил голову. За мутноватыми стёклами очков – взгляд – не добрый или злой, не жёсткий или мягкий, а предупредительный, готовый в любую секунду кинуться к посетителю и принять пальто… или нажать кнопку вызова охраны.
Гость представился, и консьерж немедленно превратился в первоклассного лифтёра, с шармом иллюзиониста распахнув двери лифта там, где мгновение назад была глухая стена.
– Прошу, третий этаж, нумер пять, – почти прошептал он с придыханием не то гостю, не то лифту – и лифт, повинуюясь, повёз консультанта по адресу назначения.
Гостя ждали. Дверь квартиры была открыта, на пороге стоял сам хозяин – очень солидный, в модном крапчатом жилете и роговых очках – признаке высокого интеллекта и положения. В прихожей, тревожно выглядывая на лестницу, томилась его супруга – в атласном платье, с серьгами-люстрами и огромным гладкошерстным котом мраморной текстуры на руках.
Гостя провели под руки через всю квартиру, обставленную роскошной мебелью, в гостиную и усадили в бархатное кресло. Пара минут тишины перед беседой – всё как полагается. Наконец супруга, смахнув официальную в подобных случаях слезу, промокнула лицо салфеткой и кивнула мужу.
– Вот… – начал разговор муж, сняв очки и начав их протирать велюровой салфеткой (знак хорошего тона, принятый в данном обществе), – Вы, полагаю, ознакомились с нашей проблемой? Даже не знаю, что делать… – он водрузил очки на место и развёл руками.
– Ну, ну… Насколько я понял из письма, всё не так страшно… Хотя деталей вы не сообщили…
– Понимаете, – вмешалась хозяйка, – всё терпимо, но ситуация… Муж – академик, член правящей партии, к тому же, состоит в совете одной важной организации… И тут… – её голос дрогнул, – понимаете, карьера, командировки…
– Но ведь скрыть происходящее не сложно, как я понял?
– Что вы! Мы должны лететь в Шанхай, на два года, по дипломатической линии… Дочь тоже. Там ведь столько процедур и проверок!
– Тогда, конечно, всё осложняется, – консультант нахмурился. – Но вы должны сообщить конкретику! Я – частное лицо, и можете быть уверены, всё останется в тайне и…
– Спасибо, – улыбнулась хозяйка, – мы как раз хотели просить о молчании! – и она положила на стол лист бумаги с аккуратно отпечатанным текстом.
– Подписка о неразглашении? – консультант удивился, – лишнее… Но, конечно, подпишу.
Подписанный лист бережно был подхвачен дамой и унесён в другую комнату – там звякнула дверца сейфа. Когда она вернулась, разговор продолжил глава семьи:
– Всё очень курьёзно на первый взгляд… У дочери фобия…
– Да, это я понял из письма. Но фобия чего?
– Как бы сказать… Аделия панически боится пылесосов.
– Что? – консультант привстал, достал платок и вытер пот.
– Что… Всё серьёзно да?
Но психолог уже взял себя в руки.
– Да, это редчайший случай, но… Нет ничего невозможного… Скажите, а вы не замечали у дочери также боязни… ну, например туннелей, коридоров?
– Да… – удивлённо кивнули родители, – у неё действительно появилась клаустрофобия – очевидно, это как-то связано…
– «Плохо...» – подумал консультант, но вслух только сказал: – Связано, но это не клаустрофобия… А давно это началось?
– Довольно давно… И так странно – мне кажется, фобия не развивалась постепенно, а началась внезапно, в один день. Но когда именно это произошло – мы не заметили…
– И всё же, как давно это началось?
– Она была ещё подростком, – стала объяснять хозяйка, – хотя и взрослым. Знаете, дочь с детства посещала школу раннего развития… Её образованию всегда много уделялось много внимания… В общем, ей удалось поступить в один лицей, пройдя жесточайший отбор! Там замечательные педагоги, у дочери была отлично поставлена речь. Она могла декламировать Платона и Бодрийяра, успешно вела беседы о гиперреальности, проявляла способности в изучении неологических симулякров, участвовала в молодёжных ораторских и дискуссионных соревнованиях, и…
– Это не важно, – прервал консультант.
– Нет, важно! Какие были надежды… И вот – дочь начала заикаться. Её персональный психолог посоветовала отдохнуть, перейти на менее интенсивное обучение. Мы даже решили пропустить слёт одарённых юниоров. Но дефект речи прогрессировал. К тому же девочка стала паниковать при любых разговорах о перелётах. Мы заподозрили аэрофобию, но психологический тест её не выявил… А как-то истерика случилась в торговом центре. В общественных местах, знаете, уборка проводится с такими огромными агрегатами… И вот рядом с таким пылесосом оказался котёнок. Понятия не имею, как животное проникло на территорию, но котёнок там очутился. Нет-нет, ничего страшного не произошло – он просто сел рядом с уборочным аппаратом и стал умываться, но… Дочь, увидев это, впала в паталогическую истерию… Пришлось срочно ехать к специалисту. И оказалось – она до жути боится пылесосов. Но когда именно всё началось – не знаю, ребёнок ведь быстро замкнулся в себе, и на такие вопросы не отвечал, и пока мы поняли… А ещё выяснилось, что она пугается подземных переходов, телескопических терминалов… Сейчас её речь гораздо лучше, но время упущено! Ах, – женщина разрыдалась, – а какие были надежды, это всё пришлось оставить! И школу, и методологию воспитания, и…
– А до тех панических атак в магазинах и аэропортах вы ничего не замечали? Разве у вас дома вениками метут?
– Теперь, представьте, да! – женщина высморкалась. – Мы нашли фирму – эко-веники и мётлы из натуральной фибры. Но и до этого она особенно пылесосов не видела – по рекомендованной методологии, уборка дома проводилась во время прогулок дочери – горничные у нас сверхпунктуальны, правила не нарушались…
– А уборка в доме наверняка производится чаще, чем раньше, до фобий?
– Да, потому что…
– Потому что у вашей дочери аллергия на пыль!
– Но… Как вы догадались? Вы детектив?
– Ну, что ты, – вмешался муж, – это просто очень хороший специалист, как я тебе и говорил. Он наверняка уже знает диагноз.
– Благодарю, это очень лестно, – вздохнул консультант. – Я хотел бы поговорить с вашей дочерью.
– Аделия!
В комнату вошла девушка, осунувшаяся и с поникшим лицом, взгляд в пол. Мать усадила её в кресло напротив и обратилась к специалисту:
– Наверное, нам лучше выйти? Практика показывает, что наилучшие результаты тестов достигаются в приватной беседе…
– Да, будьте любезны! Ради наилучших результатов.
Хозяйка закивала головой, и родители бесшумно вышли.
– Здравствуйте, я психолог-консультант.
– Не психиатр? – девушка подняла глаза.
– Надеюсь, до этого не дойдёт…
– А я боюсь – дойдёт. Я не сомневаюсь в вашей квалификации, но увы, вам меня не вылечить… Я ведь действительно сошла с ума!
– Вы меня плохо знаете, – мягко сказал консультант, – но я вас действительно не вылечу… Ведь вы не больны.
– Не больна? А что же, по-вашему, тогда происходит, почему мы тут с вами беседуем?
– У вас неприятные воспоминания, вот и всё. Это ведь не болезнь!
– Не думаю, но… Послушайте, откуда вы знаете про мои воспоминания? Я никому об этом не говорила, даже родителям!
– Так моя квалификация, в которой вы не сомневаетесь, заставляет сделать некоторые предположения… – улыбнулся посетитель. – Скажите, а поливальных машин и прочей уборочной техники вы тоже боитесь?
– До ужаса! Под кровать лезу… Не шучу.
– А разве вам нравится такая жизнь? Пора ведь что-то менять, иначе вы действительно с ума сойдёте! И из-за чего? Из-за странного происшествия… Жуткого – да, но оно давно прошло.
– Но вы ведь знаете, что ничего на самом деле не было! Это жестокие шутки разума… Это ведь болезнь, да? Почему вы молчите?
– Это не болезнь, – устало ответил психолог, – и не галлюцинации. Это ваши настоящие воспоминания. И о них надо забыть. Постараться забыть.
– Настоящие воспоминания? Да вы знаете, что со мной творится?..
– Сядьте, сядьте пожалуйста! Успокойтесь. Я задам один простой вопрос, и вы на него ответите, а потом – всё остальное. Идёт?
– Хорошо… Я слушаю.
– Аделия, ответьте мне как можно точнее – когда именно и при каких обстоятельствах вас затянуло в пылесос?
Глаза девушки стали огромными.
– Я… Но откуда?..
– Всё остальное – потом! Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.
– Да, да… Это очень жутко вспоминать… Много лет назад – я была подростком ещё…
– Как и где это произошло?
– В школьном парке. Мы его ещё называли лесом. Мы пошли кормить белок. Орехами. Всем классом. Нам некогда было бездельничать, но иногда нас отпускали кормить зверей. Педагог, ответственный за успеваемость, говорила, что такая деятельность необходима для обновления эмоциональной матрицы впечатлений…
– Сочувствую… Парк был большой?
– Огромный! Но мы его хорошо знали.
– Так. И что там был за туннель? Нет, не удивляйтесь, просто отвечайте, пожалуйста.
– Вело-пешеходный подземный переход под холмом… У пруда, рядом с местом гнездования уникальной популяции китоглавов редкого подвида… Невероятная такая птица, вроде пеликана, только с жёстким клювом. По-латыни, кажется Bala… Balaeniceps...? Или… Надо же, забыла!
– Отлично, хоть что-то вы смогли забыть.
– У нас ещё была городская легенда: кто увидит улыбку китоглава, тому непременно повезёт… Глупый миф: они ведь постоянно улыбаются, у них такое строение морды.
– Вы бывали в этом переходе раньше?
– Конечно, сто раз! И тогда я подошла к нему… Подошла и…
– Смелее, осталось немного, и покончим с этим раз и навсегда.
– Вот… – Аделия набрала воздуха, – и увидела, что вход в него стал… другим. Я очень удивилась. Раньше он выглядел как… Как как лисья нора, там в парке всё было выполнено в технике слияния с природой, вплоть до скамеек и мусорных урн. Деревянные ступеньки… Если при отделке использовался камень – то только замшелая кладка. А тут, смотрю – целый вестибюль построили. Урбанистический. Такая стена, какие-то щётки и валики, а в центре – вход, абсолютно круглый. И тут я услышала звук. Он шёл откуда-то из-за деревьев. Я обернулась в ту сторону, и увидела… Ну, не конус и не купол, а… даже не знаю, как назвать такую фигуру, наверное, эллипсоид неправильной формы – лучшее название…
– Он был высокий?
– С дом, этажей в десять! Только без окон, весь из металла, и нестерпимо сверкает на солнце… И цвет такой – спелая черешня, металлик… Коммерческий такой цвет… – девушка выдохнула.
– Вас это всё напугало?
– Я почувствовала тревожность… Я вдруг поняла, что совсем одна – все остальные куда-то ушли… Звук усилился… Тогда… Тогда я решила быстро глянуть на новый вход в тоннель, а потом посмотреть на новое здание.
– Вам не пришла мысль позвать одноклассников? Ну, чтобы поделиться впечатлениями.
– Нет, нет, нас учили, что так делать нельзя! Новые впечатления прежде всего надо выражать на бумаге – в стихах или красках, пока они свежие. Конвертация увиденного в произнесённое обесценивает культурную значимость материала для осмысления! И вот, я спустилась ко входу…
– И зашли в переход…
– Нет, только подошла ближе… Туннель мне показался очень странным: абсолютно круглым в сечении… Я подумала, что по коридору с таким полом будет сложно идти… И еще я почувствовала ветер… И поняла, что из перехода доносится тот же странный звук, только глуше…
– И?
– И тут… И тут… – Аделия расплакалась. Консультант сочувственно молчал. – И вдруг в переходе что-то взревело… Меня подбросило вверх, я даже не успела сообразить, что произошло – вокруг стало темно, помню только, вдали погас блик света… Меня несколько раз ударило о стенки, но боль появилась позже… А тогда я потеряла сознание. Последняя мысль – как здесь жарко и пыльно…
Аделия всхлипнула и задумалась. – Когда я пришла в себя, вокруг по-прежнему никого не было. Помню, светит солнце, белка летит вверх по сосне… Я пошевелила рукой и села. Встать не могла. Я оказалась совсем в другом месте, там рядом такая поляна была, круглая, большая. Я посмотрела – мне показалось, она стала ещё круглей, и вроде ветви обломанные лежат… Я подумала, что этот… пылесос, или что это было за устройство, стоял на поляне, даже вроде следы на траве были… А потом мне пришло в голову, что это бред, и у меня солнечный удар…
– А потом?
– А потом я встала, увидела страшные ссадины на руках и коленях… И тогда подступила боль… Я ещё подумала – как странно, если это правда было, то как я оказалась снова снаружи…
– Там, очевидно, есть фильтр, – объяснил консультант, – вы в него попали и сработал предохранительный клапан. Вы кому-то рассказали о произошедшем?
– Нет. Я не помню, как я объяснила свои ссадины дома и в школе – но никогда никому не рассказывала… Долго думала, как отвертеться от очередного натурного наблюдения за птицами… За этими китоглавами – мы должны были мониторить их поведение каждый год, писать отчёты… Но они, к счастью, улетели сразу после этого случая. Как будто почувствовали…
– Китоглав – добрая птица! Человека зря обижать не станет, – ответил психолог.
– Впрочем, эту школу скоро пришлось оставить. А вот забыть… Забыть не могу! К тому же… Знаете, что больше всего мешает?
– Что же?
– С тех пор меня мучает пыль… После того, как я очнулась на поляне, её как будто стало больше во всём мире. Вот… Вот и всё!
Психолог задумался. Мерно постукивали часы в корпусе красного дерева. За окном, со своей периферии, залаяла собака.
– Ну что ж, – наконец произнёс специалист, – если не забывается, давайте не будем пытаться.
– Я бы смирилась, но родители, и вообще… На меня возлагались определённые надежды…
– Почему возлагались? И сейчас возлагаются. Давайте вот что… Вы отдаёте себе отчёт в том, что домашние, магазинные и прочие пылесосы для вас не опасны?
– Да, конечно, но… Я так боюсь, что это повторится…
– Во-первых, вероятность ничтожна мала. Такие явления происходят исключительно редко. Во-вторых, вы теперь знаете, что все домашние пылесосы, обычные переходы и, тем более, китоглавы редкой породы никак вам не угрожают, так ведь?
– Так! – Аделия немного повеселела.
– Тогда не стоит их бояться! Конечно, вам будет некомфортно находиться рядом с пылесосами и прочей техникой, но не думаю, что девушке из такого общества придётся часто это делать…
– Да, – подумала Аделия и уверенно кивнула, – я постараюсь справиться! Только не знаю… Не уверена, что смогу адекватно реагировать, если вдруг снова окажусь в фобической ситуации: увижу где-то пылесос, например, или подземный переход…
– А мы сейчас проверим! – подмигнул консультант и достал из дипломата большой красный конверт. Девушка помрачнела.
– Не бойтесь! Там, в конверте – ваш страх. Вы сейчас откроете и посмотрите на картинку. Ну, смелее!
Аделия дрогнувшей рукой приняла конверт и долго рассматривала. Потом не спеша открыла. Наконец, решившись, вынула цветастый листок мелованной бумаги.
Листок оказался рекламным проспектом одного производителя бытовой техники. На нём был изображён пылесос – стремительный, чёрный, с красными и жёлтыми декоративными панелями, он был похож на маленький гоночный автомобиль. Гибкий рукав залихватски изгибался, словно хобот мамонта. И в то же время это был совсем ручной, домашний пылесосик, его хотелось погладить и напоить тёплым молоком из блюдца.
– «А ведь этой фирмы давно нет...» – подумала Аделия.
– Можно, я оставлю это себе? – спросила она вдруг.
– Конечно, – удивлённо ответил консультант. Берите вместе с конвертом!
– Спасибо! – Аделия улыбнулась. Может, впервые за много лет.
– Не за что! Это просто кусок бумаги.
– Нет, за всё спасибо! Вы не представляете, как мне помогли!
– Очень рад, Аделия! Теперь всё будет хорошо.
Консультант торопился. Наскоро попрощался, сумел вырваться из объятий обрадованных родителей, проскочил мимо бдительного консьержа и выбежал на улицу. Уже было довольно темно. Город зажигал дрожащие огни, на чистом небе вспыхивали крупные звёзды. Выйдя за калитку, психолог снял шляпу, скинул пиджак, ослабил галстук и, войдя в тень какого-то здания, вдруг обессиленно прижался к стене, приложив лоб к прохладной водосточной трубе.
«Дождя бы...» – прошептал он, задыхаясь. С него градом катился пот. Он старался не смотреть на небо, но предательские стёкла ветрин на другой стороне улицы отразили в себе осколки заката.
Консультант застонал. В памяти снова, в миллионный раз, возник тот далёкий вечер – бордовый рубленый закат, золотая корона городских огней где-то за деревьями, странный шум, и огромный силуэт – не то конус, не то купол, не то исполинский шмат печёнки – чёрный на фоне вечернего зарева, лишь один бок отливает металлическим неоновым блеском. И странный круглый вход рядом с фонарём… А потом – рёв воздуха, и тебя несёт в темноту, пыль и духота, дыхание железной печени, помутнение, и… Звёзды вверху, тишина и тупая боль по всему телу…
Консультант посмотрел вверх – звёзды сияли, на балконе в вышине кто-то умиротворённо беседовал. Согнувшись, держась за стену, психолог медленно побрёл по тротуару. Только выйдя на неширокую тихую улочку, с которой заката не было видно из-за угловатых силуэтов крыш, он почувствовал себя в безопасности и не спеша, обмахиваясь шляпой, зашагал вдоль сквера, где среди листвы мерцали зелёные с золотом огоньки старинных фигурных фонарей.
Откуда-то спереди приближалось тугое облако автомобильных гудков: там, наперерез, бесконечным потоком лилась лавина габаритных огней и настороженно мерцали рубиновые глаза светофоров – это улица выходила на проспект. Человек замедлил шаг и, остановившись около почтового отделения, вспомнил про красный конверт.
Много лет назад, когда консультант ещё сам посещал психологов и терапевтов, один доктор, вытащив из корзины с бумагами рекламный проспектик, положил его в большой красный конверт и протянул со словами: «Здесь ваш страх. Когда наберётесь мужества, откройте и посмотрите ему в глаза.»
Взгляд мельком упал на витрину и сердце сжалось в комок – в стекле отразился огромный рекламный плакат с соседнего дома, а на нём – угрожающее стальное брюхо и… Консультант облегчённо вздохнул – чайник, конечно же!
– «А она молодец,» – подумал он про Аделию – «не испугалась листка в конверте! А интересно было бы всё-таки посмотреть, что на нём было изображено...» – За 20 лет консультант так и не осмелился открыть красный конверт.
Он выпрямился, поправил галстук и надел шляпу. На другой стороне улицы, в старинном здании, располагался зоомагазин. В большой, освещённой фонарями витрине, стояла огромная птичья клетка с витиеватыми прутьями, дверца приоткрыта. Клетка была пуста.
– «Китоглав – добрая птица...» – промелькнуло в голове эхо прошедшего вечера.
В этот миг по стене дома метнулись еле заметные оранжевые блики, и со стороны проспекта послышался нарастающий шершавый шум. Консультант замер и попятился назад. Через мгновенье с проспекта на улицу огромной жабой вывернула уборочная машина, шевеля гигантскими круглыми щётками и вращая проблесковыми маячками на тупой бульдожьей морде… Но на улице уже никого не было – лишь таяли и исчезали в воздухе отзвуки быстрых шагов со стороны сквера.
2018–1019
Консультант осторожно коснулся тяжёлой калитки кованого железа, и та отошла с необычной лёгкостью. Двор. Престижный двор престижного дома. Собака спит – по крайней мере обещали, что собака ради такого гостя будет на периферии.
Интересно, где у них периферия… Престижный подъезд – вернее, парадная. Внутри, очевидно, престижный консьерж. Так и есть – гость зашёл в дом, и сразу откуда-то слева навстречу выскочил седовласый худой человек в очках, моментально ссутулился – чтобы не казаться ростом выше посетителя – и учтиво наклонил голову. За мутноватыми стёклами очков – взгляд – не добрый или злой, не жёсткий или мягкий, а предупредительный, готовый в любую секунду кинуться к посетителю и принять пальто… или нажать кнопку вызова охраны.
Гость представился, и консьерж немедленно превратился в первоклассного лифтёра, с шармом иллюзиониста распахнув двери лифта там, где мгновение назад была глухая стена.
– Прошу, третий этаж, нумер пять, – почти прошептал он с придыханием не то гостю, не то лифту – и лифт, повинуюясь, повёз консультанта по адресу назначения.
Гостя ждали. Дверь квартиры была открыта, на пороге стоял сам хозяин – очень солидный, в модном крапчатом жилете и роговых очках – признаке высокого интеллекта и положения. В прихожей, тревожно выглядывая на лестницу, томилась его супруга – в атласном платье, с серьгами-люстрами и огромным гладкошерстным котом мраморной текстуры на руках.
Гостя провели под руки через всю квартиру, обставленную роскошной мебелью, в гостиную и усадили в бархатное кресло. Пара минут тишины перед беседой – всё как полагается. Наконец супруга, смахнув официальную в подобных случаях слезу, промокнула лицо салфеткой и кивнула мужу.
– Вот… – начал разговор муж, сняв очки и начав их протирать велюровой салфеткой (знак хорошего тона, принятый в данном обществе), – Вы, полагаю, ознакомились с нашей проблемой? Даже не знаю, что делать… – он водрузил очки на место и развёл руками.
– Ну, ну… Насколько я понял из письма, всё не так страшно… Хотя деталей вы не сообщили…
– Понимаете, – вмешалась хозяйка, – всё терпимо, но ситуация… Муж – академик, член правящей партии, к тому же, состоит в совете одной важной организации… И тут… – её голос дрогнул, – понимаете, карьера, командировки…
– Но ведь скрыть происходящее не сложно, как я понял?
– Что вы! Мы должны лететь в Шанхай, на два года, по дипломатической линии… Дочь тоже. Там ведь столько процедур и проверок!
– Тогда, конечно, всё осложняется, – консультант нахмурился. – Но вы должны сообщить конкретику! Я – частное лицо, и можете быть уверены, всё останется в тайне и…
– Спасибо, – улыбнулась хозяйка, – мы как раз хотели просить о молчании! – и она положила на стол лист бумаги с аккуратно отпечатанным текстом.
– Подписка о неразглашении? – консультант удивился, – лишнее… Но, конечно, подпишу.
Подписанный лист бережно был подхвачен дамой и унесён в другую комнату – там звякнула дверца сейфа. Когда она вернулась, разговор продолжил глава семьи:
– Всё очень курьёзно на первый взгляд… У дочери фобия…
– Да, это я понял из письма. Но фобия чего?
– Как бы сказать… Аделия панически боится пылесосов.
– Что? – консультант привстал, достал платок и вытер пот.
– Что… Всё серьёзно да?
Но психолог уже взял себя в руки.
– Да, это редчайший случай, но… Нет ничего невозможного… Скажите, а вы не замечали у дочери также боязни… ну, например туннелей, коридоров?
– Да… – удивлённо кивнули родители, – у неё действительно появилась клаустрофобия – очевидно, это как-то связано…
– «Плохо...» – подумал консультант, но вслух только сказал: – Связано, но это не клаустрофобия… А давно это началось?
– Довольно давно… И так странно – мне кажется, фобия не развивалась постепенно, а началась внезапно, в один день. Но когда именно это произошло – мы не заметили…
– И всё же, как давно это началось?
– Она была ещё подростком, – стала объяснять хозяйка, – хотя и взрослым. Знаете, дочь с детства посещала школу раннего развития… Её образованию всегда много уделялось много внимания… В общем, ей удалось поступить в один лицей, пройдя жесточайший отбор! Там замечательные педагоги, у дочери была отлично поставлена речь. Она могла декламировать Платона и Бодрийяра, успешно вела беседы о гиперреальности, проявляла способности в изучении неологических симулякров, участвовала в молодёжных ораторских и дискуссионных соревнованиях, и…
– Это не важно, – прервал консультант.
– Нет, важно! Какие были надежды… И вот – дочь начала заикаться. Её персональный психолог посоветовала отдохнуть, перейти на менее интенсивное обучение. Мы даже решили пропустить слёт одарённых юниоров. Но дефект речи прогрессировал. К тому же девочка стала паниковать при любых разговорах о перелётах. Мы заподозрили аэрофобию, но психологический тест её не выявил… А как-то истерика случилась в торговом центре. В общественных местах, знаете, уборка проводится с такими огромными агрегатами… И вот рядом с таким пылесосом оказался котёнок. Понятия не имею, как животное проникло на территорию, но котёнок там очутился. Нет-нет, ничего страшного не произошло – он просто сел рядом с уборочным аппаратом и стал умываться, но… Дочь, увидев это, впала в паталогическую истерию… Пришлось срочно ехать к специалисту. И оказалось – она до жути боится пылесосов. Но когда именно всё началось – не знаю, ребёнок ведь быстро замкнулся в себе, и на такие вопросы не отвечал, и пока мы поняли… А ещё выяснилось, что она пугается подземных переходов, телескопических терминалов… Сейчас её речь гораздо лучше, но время упущено! Ах, – женщина разрыдалась, – а какие были надежды, это всё пришлось оставить! И школу, и методологию воспитания, и…
– А до тех панических атак в магазинах и аэропортах вы ничего не замечали? Разве у вас дома вениками метут?
– Теперь, представьте, да! – женщина высморкалась. – Мы нашли фирму – эко-веники и мётлы из натуральной фибры. Но и до этого она особенно пылесосов не видела – по рекомендованной методологии, уборка дома проводилась во время прогулок дочери – горничные у нас сверхпунктуальны, правила не нарушались…
– А уборка в доме наверняка производится чаще, чем раньше, до фобий?
– Да, потому что…
– Потому что у вашей дочери аллергия на пыль!
– Но… Как вы догадались? Вы детектив?
– Ну, что ты, – вмешался муж, – это просто очень хороший специалист, как я тебе и говорил. Он наверняка уже знает диагноз.
– Благодарю, это очень лестно, – вздохнул консультант. – Я хотел бы поговорить с вашей дочерью.
– Аделия!
В комнату вошла девушка, осунувшаяся и с поникшим лицом, взгляд в пол. Мать усадила её в кресло напротив и обратилась к специалисту:
– Наверное, нам лучше выйти? Практика показывает, что наилучшие результаты тестов достигаются в приватной беседе…
– Да, будьте любезны! Ради наилучших результатов.
Хозяйка закивала головой, и родители бесшумно вышли.
– Здравствуйте, я психолог-консультант.
– Не психиатр? – девушка подняла глаза.
– Надеюсь, до этого не дойдёт…
– А я боюсь – дойдёт. Я не сомневаюсь в вашей квалификации, но увы, вам меня не вылечить… Я ведь действительно сошла с ума!
– Вы меня плохо знаете, – мягко сказал консультант, – но я вас действительно не вылечу… Ведь вы не больны.
– Не больна? А что же, по-вашему, тогда происходит, почему мы тут с вами беседуем?
– У вас неприятные воспоминания, вот и всё. Это ведь не болезнь!
– Не думаю, но… Послушайте, откуда вы знаете про мои воспоминания? Я никому об этом не говорила, даже родителям!
– Так моя квалификация, в которой вы не сомневаетесь, заставляет сделать некоторые предположения… – улыбнулся посетитель. – Скажите, а поливальных машин и прочей уборочной техники вы тоже боитесь?
– До ужаса! Под кровать лезу… Не шучу.
– А разве вам нравится такая жизнь? Пора ведь что-то менять, иначе вы действительно с ума сойдёте! И из-за чего? Из-за странного происшествия… Жуткого – да, но оно давно прошло.
– Но вы ведь знаете, что ничего на самом деле не было! Это жестокие шутки разума… Это ведь болезнь, да? Почему вы молчите?
– Это не болезнь, – устало ответил психолог, – и не галлюцинации. Это ваши настоящие воспоминания. И о них надо забыть. Постараться забыть.
– Настоящие воспоминания? Да вы знаете, что со мной творится?..
– Сядьте, сядьте пожалуйста! Успокойтесь. Я задам один простой вопрос, и вы на него ответите, а потом – всё остальное. Идёт?
– Хорошо… Я слушаю.
– Аделия, ответьте мне как можно точнее – когда именно и при каких обстоятельствах вас затянуло в пылесос?
Глаза девушки стали огромными.
– Я… Но откуда?..
– Всё остальное – потом! Пожалуйста, ответьте на мой вопрос.
– Да, да… Это очень жутко вспоминать… Много лет назад – я была подростком ещё…
– Как и где это произошло?
– В школьном парке. Мы его ещё называли лесом. Мы пошли кормить белок. Орехами. Всем классом. Нам некогда было бездельничать, но иногда нас отпускали кормить зверей. Педагог, ответственный за успеваемость, говорила, что такая деятельность необходима для обновления эмоциональной матрицы впечатлений…
– Сочувствую… Парк был большой?
– Огромный! Но мы его хорошо знали.
– Так. И что там был за туннель? Нет, не удивляйтесь, просто отвечайте, пожалуйста.
– Вело-пешеходный подземный переход под холмом… У пруда, рядом с местом гнездования уникальной популяции китоглавов редкого подвида… Невероятная такая птица, вроде пеликана, только с жёстким клювом. По-латыни, кажется Bala… Balaeniceps...? Или… Надо же, забыла!
– Отлично, хоть что-то вы смогли забыть.
– У нас ещё была городская легенда: кто увидит улыбку китоглава, тому непременно повезёт… Глупый миф: они ведь постоянно улыбаются, у них такое строение морды.
– Вы бывали в этом переходе раньше?
– Конечно, сто раз! И тогда я подошла к нему… Подошла и…
– Смелее, осталось немного, и покончим с этим раз и навсегда.
– Вот… – Аделия набрала воздуха, – и увидела, что вход в него стал… другим. Я очень удивилась. Раньше он выглядел как… Как как лисья нора, там в парке всё было выполнено в технике слияния с природой, вплоть до скамеек и мусорных урн. Деревянные ступеньки… Если при отделке использовался камень – то только замшелая кладка. А тут, смотрю – целый вестибюль построили. Урбанистический. Такая стена, какие-то щётки и валики, а в центре – вход, абсолютно круглый. И тут я услышала звук. Он шёл откуда-то из-за деревьев. Я обернулась в ту сторону, и увидела… Ну, не конус и не купол, а… даже не знаю, как назвать такую фигуру, наверное, эллипсоид неправильной формы – лучшее название…
– Он был высокий?
– С дом, этажей в десять! Только без окон, весь из металла, и нестерпимо сверкает на солнце… И цвет такой – спелая черешня, металлик… Коммерческий такой цвет… – девушка выдохнула.
– Вас это всё напугало?
– Я почувствовала тревожность… Я вдруг поняла, что совсем одна – все остальные куда-то ушли… Звук усилился… Тогда… Тогда я решила быстро глянуть на новый вход в тоннель, а потом посмотреть на новое здание.
– Вам не пришла мысль позвать одноклассников? Ну, чтобы поделиться впечатлениями.
– Нет, нет, нас учили, что так делать нельзя! Новые впечатления прежде всего надо выражать на бумаге – в стихах или красках, пока они свежие. Конвертация увиденного в произнесённое обесценивает культурную значимость материала для осмысления! И вот, я спустилась ко входу…
– И зашли в переход…
– Нет, только подошла ближе… Туннель мне показался очень странным: абсолютно круглым в сечении… Я подумала, что по коридору с таким полом будет сложно идти… И еще я почувствовала ветер… И поняла, что из перехода доносится тот же странный звук, только глуше…
– И?
– И тут… И тут… – Аделия расплакалась. Консультант сочувственно молчал. – И вдруг в переходе что-то взревело… Меня подбросило вверх, я даже не успела сообразить, что произошло – вокруг стало темно, помню только, вдали погас блик света… Меня несколько раз ударило о стенки, но боль появилась позже… А тогда я потеряла сознание. Последняя мысль – как здесь жарко и пыльно…
Аделия всхлипнула и задумалась. – Когда я пришла в себя, вокруг по-прежнему никого не было. Помню, светит солнце, белка летит вверх по сосне… Я пошевелила рукой и села. Встать не могла. Я оказалась совсем в другом месте, там рядом такая поляна была, круглая, большая. Я посмотрела – мне показалось, она стала ещё круглей, и вроде ветви обломанные лежат… Я подумала, что этот… пылесос, или что это было за устройство, стоял на поляне, даже вроде следы на траве были… А потом мне пришло в голову, что это бред, и у меня солнечный удар…
– А потом?
– А потом я встала, увидела страшные ссадины на руках и коленях… И тогда подступила боль… Я ещё подумала – как странно, если это правда было, то как я оказалась снова снаружи…
– Там, очевидно, есть фильтр, – объяснил консультант, – вы в него попали и сработал предохранительный клапан. Вы кому-то рассказали о произошедшем?
– Нет. Я не помню, как я объяснила свои ссадины дома и в школе – но никогда никому не рассказывала… Долго думала, как отвертеться от очередного натурного наблюдения за птицами… За этими китоглавами – мы должны были мониторить их поведение каждый год, писать отчёты… Но они, к счастью, улетели сразу после этого случая. Как будто почувствовали…
– Китоглав – добрая птица! Человека зря обижать не станет, – ответил психолог.
– Впрочем, эту школу скоро пришлось оставить. А вот забыть… Забыть не могу! К тому же… Знаете, что больше всего мешает?
– Что же?
– С тех пор меня мучает пыль… После того, как я очнулась на поляне, её как будто стало больше во всём мире. Вот… Вот и всё!
Психолог задумался. Мерно постукивали часы в корпусе красного дерева. За окном, со своей периферии, залаяла собака.
– Ну что ж, – наконец произнёс специалист, – если не забывается, давайте не будем пытаться.
– Я бы смирилась, но родители, и вообще… На меня возлагались определённые надежды…
– Почему возлагались? И сейчас возлагаются. Давайте вот что… Вы отдаёте себе отчёт в том, что домашние, магазинные и прочие пылесосы для вас не опасны?
– Да, конечно, но… Я так боюсь, что это повторится…
– Во-первых, вероятность ничтожна мала. Такие явления происходят исключительно редко. Во-вторых, вы теперь знаете, что все домашние пылесосы, обычные переходы и, тем более, китоглавы редкой породы никак вам не угрожают, так ведь?
– Так! – Аделия немного повеселела.
– Тогда не стоит их бояться! Конечно, вам будет некомфортно находиться рядом с пылесосами и прочей техникой, но не думаю, что девушке из такого общества придётся часто это делать…
– Да, – подумала Аделия и уверенно кивнула, – я постараюсь справиться! Только не знаю… Не уверена, что смогу адекватно реагировать, если вдруг снова окажусь в фобической ситуации: увижу где-то пылесос, например, или подземный переход…
– А мы сейчас проверим! – подмигнул консультант и достал из дипломата большой красный конверт. Девушка помрачнела.
– Не бойтесь! Там, в конверте – ваш страх. Вы сейчас откроете и посмотрите на картинку. Ну, смелее!
Аделия дрогнувшей рукой приняла конверт и долго рассматривала. Потом не спеша открыла. Наконец, решившись, вынула цветастый листок мелованной бумаги.
Листок оказался рекламным проспектом одного производителя бытовой техники. На нём был изображён пылесос – стремительный, чёрный, с красными и жёлтыми декоративными панелями, он был похож на маленький гоночный автомобиль. Гибкий рукав залихватски изгибался, словно хобот мамонта. И в то же время это был совсем ручной, домашний пылесосик, его хотелось погладить и напоить тёплым молоком из блюдца.
– «А ведь этой фирмы давно нет...» – подумала Аделия.
– Можно, я оставлю это себе? – спросила она вдруг.
– Конечно, – удивлённо ответил консультант. Берите вместе с конвертом!
– Спасибо! – Аделия улыбнулась. Может, впервые за много лет.
– Не за что! Это просто кусок бумаги.
– Нет, за всё спасибо! Вы не представляете, как мне помогли!
– Очень рад, Аделия! Теперь всё будет хорошо.
Консультант торопился. Наскоро попрощался, сумел вырваться из объятий обрадованных родителей, проскочил мимо бдительного консьержа и выбежал на улицу. Уже было довольно темно. Город зажигал дрожащие огни, на чистом небе вспыхивали крупные звёзды. Выйдя за калитку, психолог снял шляпу, скинул пиджак, ослабил галстук и, войдя в тень какого-то здания, вдруг обессиленно прижался к стене, приложив лоб к прохладной водосточной трубе.
«Дождя бы...» – прошептал он, задыхаясь. С него градом катился пот. Он старался не смотреть на небо, но предательские стёкла ветрин на другой стороне улицы отразили в себе осколки заката.
Консультант застонал. В памяти снова, в миллионный раз, возник тот далёкий вечер – бордовый рубленый закат, золотая корона городских огней где-то за деревьями, странный шум, и огромный силуэт – не то конус, не то купол, не то исполинский шмат печёнки – чёрный на фоне вечернего зарева, лишь один бок отливает металлическим неоновым блеском. И странный круглый вход рядом с фонарём… А потом – рёв воздуха, и тебя несёт в темноту, пыль и духота, дыхание железной печени, помутнение, и… Звёзды вверху, тишина и тупая боль по всему телу…
Консультант посмотрел вверх – звёзды сияли, на балконе в вышине кто-то умиротворённо беседовал. Согнувшись, держась за стену, психолог медленно побрёл по тротуару. Только выйдя на неширокую тихую улочку, с которой заката не было видно из-за угловатых силуэтов крыш, он почувствовал себя в безопасности и не спеша, обмахиваясь шляпой, зашагал вдоль сквера, где среди листвы мерцали зелёные с золотом огоньки старинных фигурных фонарей.
Откуда-то спереди приближалось тугое облако автомобильных гудков: там, наперерез, бесконечным потоком лилась лавина габаритных огней и настороженно мерцали рубиновые глаза светофоров – это улица выходила на проспект. Человек замедлил шаг и, остановившись около почтового отделения, вспомнил про красный конверт.
Много лет назад, когда консультант ещё сам посещал психологов и терапевтов, один доктор, вытащив из корзины с бумагами рекламный проспектик, положил его в большой красный конверт и протянул со словами: «Здесь ваш страх. Когда наберётесь мужества, откройте и посмотрите ему в глаза.»
Взгляд мельком упал на витрину и сердце сжалось в комок – в стекле отразился огромный рекламный плакат с соседнего дома, а на нём – угрожающее стальное брюхо и… Консультант облегчённо вздохнул – чайник, конечно же!
– «А она молодец,» – подумал он про Аделию – «не испугалась листка в конверте! А интересно было бы всё-таки посмотреть, что на нём было изображено...» – За 20 лет консультант так и не осмелился открыть красный конверт.
Он выпрямился, поправил галстук и надел шляпу. На другой стороне улицы, в старинном здании, располагался зоомагазин. В большой, освещённой фонарями витрине, стояла огромная птичья клетка с витиеватыми прутьями, дверца приоткрыта. Клетка была пуста.
– «Китоглав – добрая птица...» – промелькнуло в голове эхо прошедшего вечера.
В этот миг по стене дома метнулись еле заметные оранжевые блики, и со стороны проспекта послышался нарастающий шершавый шум. Консультант замер и попятился назад. Через мгновенье с проспекта на улицу огромной жабой вывернула уборочная машина, шевеля гигантскими круглыми щётками и вращая проблесковыми маячками на тупой бульдожьей морде… Но на улице уже никого не было – лишь таяли и исчезали в воздухе отзвуки быстрых шагов со стороны сквера.
2018–1019
Свидетельство о публикации (PSBN) 76969
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 30 Апреля 2025 года
Рецензии и комментарии 0