...основанных на реальных событиях

Продукты питания, к сожалению, не были рассчитаны арифметически разнузданным профессионалом-трудоголиком с психоаналитическим складом ума, и команде из восьми человек не хватало терпения скармливать их внутрь себя равными порциями. Четверо женщин и четверо мужчин разорвали идею раздельного проживания в клочья при посадке на борт «Симеона», но пища способствовала захвату куска индивидуальности пустопорожним ртом длительного перелёта. «Куда мы тащимся не глядя уже такой-то год, Ло, капитан корабля?» — до тошноты полюбил спрашивать техник Филат и лез, пока кое-кто отвернулся, а кто-то вожделенно пережёвывал трупик натуральной земной гусеницы из упаковки с крабовыми чипсами, в нагрудный карман капитанши за вишнёвым леденцом. Лола ловила пальцы и сжимала передними зубками его правый указательный перст до кровопускания сока из леденца – так Филату и доставалось немногим больше сладкой продуктовой боли. Нечестно по отношению к тюбикам с повидлами и джемами предаваться грызне за конфету, поэтому второй любовник, медик Габриэль, полнел компенсациями из личных сахарных запасов владычицы Ло: другой нагрудный карман предназначался ему – врачевателю власти сосательной функцией веса. Марина тоже хотела самовлюблённый броский животик, чтобы лишние калории выбросили с пинком в космос каким-нибудь камнем к атмосфере клона Земли. Она старательно объедала экипаж по количеству уклонений от выходов за борт и становилась капитаншей в период отсутствия ненавистной Ло в аппарате управления «Симеоном», который запрещалось покидать с качеством принадлежности к активному пользователю программными благами. Дело вовсе не в еде через силу лесенки полномочий. Хотя обед вышел скорым, надкушенным, охотно собрался в пищевые контейнеры и встал на защиту ужина от никчёмности как таковой.
— Марина, завтра осуществляешь исследовательский план по Фее Лун, — ворвалась уважаемая капитан Любовь в чинное шествие обеденной кампании по сбору персонала в круг блаженных желудков, — планете мягкой и обходительной. Скинув тебя, мы повисим на её спутнике потому, что…
— В неопределённости балласта быть не может, — главное – это коллективное веры в составляющее, а коллектив вдохновению хором петь научился.

Фея Лун – маленькая ледяная скромница при темничных погребах во дворце Короля-Солнце, окружена болотно-чёрной пульсацией непрерывного восстановления и распада кислородсодержащей атмосферы. Гулять без шубки скафандра по хрустким, лунного цвета, дорожкам предсмертных смерчей запрещалось опытным путём – поры кожи забивались безудержной надёжностью дышать и дальше без посреднической защиты костюмированного свойства. Ровно за семнадцать минут до начала разрушительной реакции цикла возникали десятки остроконечных высотных всеядных вихрей подготавливать почву для заморозки тепла и удушья кислорода. Конец Света разыгрывался раз в два с половиной часа за «лунные» сутки, зрители падали слоем свежего серого льда на кладбищенскую землю. Дочь первооткрывателя придумала добросказочное имя и нерушимое тело своей могилы. Марина впервые читала надгробную надпись в гравировке на воздухе, он не сдвинется с места благодаря нулевой энергии мёртвого груза: «Под пластом частицы Феи Лун хранятся останки Лиззы Лу, первого человечка капитана судна ХХ, годы дочернего сопутствия 2067…20…» Произнести последние кадры жизни помешал звериный рык. Куда пустить пулю? Бледно-оливковые скалы, валуны, камни, каменная крошка в тридцати процентах солнечного освещения с металлическим отливом, и никакой ощутимой пользы шевеления от сверхтонкого чутья ультрамодного одеяния, кроме передачи звука.
— Будьте благоразумны не предстать причиной гибели будучи случайным набором данных, девушка не в своей тарелке, — высокое, около метров двух, привлекательное нагое существо мужского пола поражало приветливостью к нему крови, кости и духа Марины. Оно – человек, складный, мягкий и обходительный, на временной основе. Абориген камуфляжной расцветки, и манит земную простушку испить из его водоёма стоячей в посулах воды. Инопланетянка сделала два смелых шага в правильном направлении: поставила оружие на предохранитель и спросила, почему не видит животного.
— Оно держится внутри скал позади вас, — мужчина подошёл, взял за плечи и обратил туда, откуда взывало напрячься находчивой струнке, — иногда приходит и роет эту могилу. Чтобы иметь возможность называть Мариной и провести сквозь скалы.

Владычицей кругозора об ином царстве дня и ночи, где всего-то одно небесное светило сменяется другим, очаровалось множество розовокожих мужчин и женщин. Их пепельные волнистые волосы опадали и отрастали в мгновение ока за каменными монолитными стенами в сливовых бутонах огромных, с человекообразный череп, цветов. «Почему?» — смеялась, с удовольствием гладила новорождённые пряди и лучилась интересом о них Марина. «Мы слегка лишь соответствуем матери в крайностях и разрушаемся в малом совсем на короткий период, — отвечал её проводник по здешней мечте во плоти. – Эволюция однажды, как говорите вы, восторжествует, и нас никто не различит среди циклического закона вкраплениями. Целое и невредимое». «Лунные» женские особи целовали лицевую прозрачную часть скафандра, а затем тушевались в объятиях мужских. Сильные руки сдавливали грудные клетки, раздавались стоны доказательства восторга. Проводник решил увести пришлую за талию в тёмный уголок с превышающим воображение простором внутри. Только ульем в улье оный и ложился на язык. Марина узнала биологический вид людей с подобия смотровой площадки. Феелунное достояние человечества занималось любовью к естественности быта и выглядело довольным.
— Мне отчего-то вообще ничего не хочется спрашивать, — чуть ли не шептала Марина, когда встречалась и не переставала сходиться глазами с, чего уж, родственной душой на протяжении имитации сотен тысяч голубых километров. – Творцы. Они не меньше вашего.
— Они благоухают достоинством рода Владеющих Счастьем, — проводник провёл островатым пальцем без зачатков ногтя либо когтя по плоскости горла на стройной шее, не зарычал, «зверски» лобзая правоту ожиданий. – Мы производим экологически чистый продукт.
От которого пахнуло дурно. Марина предположила горечь с блаженством отрицательного ответа:
— Вы едите людей?
Бледноглазый мужчина посмотрел ей в лицо и шагнул, молчаливый, навстречу. Утвердительный сероватый взгляд съел широко распахнутый; пора, пора надеяться на глупое везенье без твердокаменных границ.
— Вы едите людей? – повторил он, когда Марина ринулась обратным несложным маршрутом. Как сочетается слово «продукт» с тем, чтобы его потом не употребить? Никто не препятствовал побегу лакомства с душком.

Лола, по гласу старейшего из сильнейших прав на «Симеоне», первой угостила чашечкой шоколада тихую, холодную и обыкновенную нарушительницу нутряного акта уклончивой бережливости после возврата к домашним, стерильно чистым, показателям. Марина не желала выкладывать на стол разбора полётов причину отъезда раньше срока с результатом от прогулки на мели.
— Пей, Маруська, восстанавливайся, а то волосы начнут выпадать от волнения за тебя, — капитанша улыбнулась и показала секущиеся кончики на личном «конском» хвосте, — я могу быть такой волнительной. А какой я была уверенной в твоём великом счастье от путешествия спустя столь долгий промежуток затворничества! До небес, Маринка! Но нет. Тогда сердце стало бы громадным и сдавило клеть, первый помощник.