Саэлия. Часть первая (Глава 16)

Грузовой корабль Обжора медленно приближался к Саэлии. Планета, некогда забытая, теперь заполняла весь обзорный экран, превращаясь из светлого пятна в ярко выраженный шар с бело-золотой поверхностью и буро-коричневыми прожилками древнего ландшафта. Она не казалась мёртвой — скорее, затихшей. Выждавшей. Слишком старой, чтобы радоваться чужому присутствию.

Капитан Касаткин стоял у центральной консоли, не сводя взгляда с экрана. Его мысли вновь возвращались к разговору с капитаном лемурийского боевого корабля Левиафан-2. Помоги узнать, что там. Помоги найти ответ. Отказать он не мог.

После девятитысячелетнего странствия. После сна, проведённого в креокамерах, битв и потерь — лемурийцы заслуживали ответов. И Касаткин собирался их предоставить.

Мир, в который они вернулись, оказался для них чужим. Победа, за которую они отдали жизни и время, обернулась поражением.

Они не нашли ни следов своего народа, ни остатков империи. Только холодный космос и сигнал аварийного маяка, который звал их к Саэлии.

Капитан лемурийского судна обращался к Касаткину не как к союзнику, а как к последней надежде. И капитан Обжоры согласился. Не мог отказать. Если есть шанс найти хотя бы крупицу ответов — игра стоит свеч. Тем более сейчас, когда опасность угрожает всем: и людям, и лемурийцам.

Когда планета подошла достаточно близко и стали различимы очертания ландшафта, экипаж смог рассмотреть кольцевую гряду — горный хребет, образующий правильный, почти идеальный круг диаметром около восьми километров. Внутри не было долины — скорее, обширная впадина с причудливыми выступами скальных пород, гладкими плато и странной геометрией. Это был не просто рельеф. Это было место.

Касаткин вглядывался в этот ландшафт, и внутри него росло странное чувство. Что-то в этой чаше притягивало его — и одновременно отталкивало. Будто сама планета предупреждала: сюда не стоит соваться.

— Интересная штука, эта Саэлия, — произнёс Максудов, перебирая сенсоры. — Климат в пределах нормы. Кислорода маловато. Полезных ископаемых — нет. Планета старая, как космос. Больше миллиона лет без геологических изменений.

— Неудивительно, что никто из корпораций сюда не совался, — откликнулся Касаткин. — И всё же кто-то тут был. И кто-то звал на помощь.

Корабль нырнул сквозь редкие облака и пошёл на посадку. Клубы бело-золотой пыли взметнулись в небо. В кольце гор, словно в древнем амфитеатре, «Обжора» приземлился в самом центре этого круга.

Он сел мягко, почти бесшумно. На несколько мгновений повисла тишина, нарушаемая лишь скрипами стабилизаторов и затухающим гулом двигателей. Пыль ещё не успела осесть — будто сама планета с неохотой приняла чужака.

На капитанском мостике Касаткин склонился над панелью и взглянул на голографическую карту, сверяя координаты сигнала с визуальными данными. Рядом вспыхнули маркеры: ближайшая точка входа, направление — почти строго на юг от центра чаши.

— Тиран, бери команду и оборудование. Точка входа — здесь, — он ткнул пальцем в подсвеченный сектор на экране. — Направление и координаты передам на ваши визоры. Будьте осторожны. Не нравится мне это место… ох, как не нравится.

Тиран лишь коротко кивнул. Манаки что-то пробурчал себе под нос, проверяя комплект сканеров и источников питания. Ибис молча следил за данными, что текли по прозрачному дисплею перед его глазами.

Они были готовы.

Шестеро вышли из шлюза на выжженную поверхность Саэлии, одетые в боевые скафандры Лемурийцев. Воздух был сухой, пыль оседала на броню, превращая их в силуэты призраков. Под ногами — мёртвый хруст крошки и тишина, такая глубокая, что даже ветер казался чужим.

— Вот он, — сказал Манаки, остановившись у плоского, ничем не примечательного участка у подножия скалы. — Вход где-то тут. И это точно не корабль.

— Тогда что это? — Тиран внимательно смотрел на гладкую, почти идеальную поверхность.

— В базе данных Левиафана нет упоминаний о каком-либо объекте на этой планете. Эту базу построили уже после нашего отлёта. Это что-то новое.

Вход придётся расчищать.

Связь ожила — голос Касаткина прорезал тишину:

— Используйте технику. Начинайте расчистку. Но не задерживайтесь — у меня нехорошее предчувствие.

— Услышал, — кивнул Тиран. — Начинаем.

Пока остальные готовили оборудование, Олег медленно подошёл к одной из скал. Ровная, словно отшлифованная поверхность неестественно блестела в свете фонаря. Чем ближе он подходил, тем сильнее становилось ощущение чуждой силы — немой, но всепроникающей. Эта скала будто смотрела на него. Ждала.

— Манаки… — медленно произнёс он. — Ваш народ умел создавать горы?

— Мог, — не задумываясь ответил лемуриец. — Насколько мне известно, это не так уж и сложно. А что?

— Это не гора. Это Барьер. Посмотри сам — вся эта гряда образует идеальный круг. Это не случайность. Это чья-то клетка. Горы возвели, чтобы сдерживать кого-то внутри.

— А почему не защищать тех, кто здесь, от опасности снаружи?

— Потому что стены идеально отполированы. Это клетка. Надеюсь, была, а не есть.

— Тиран медленно возвращался к месту раскопок, всё ещё ощущая странный холод, прилипший к спине после осмотра скалы. В голове крутились мысли: ровная стена, полированный камень, круглая гряда… И всё это — будто кто-то давно забыл, но само место помнило.

Когда он подошёл ближе, первые клубы пыли уже рассеялись. Группа стояла в полукруге у открытого входа. Завал из песка и обломков отступил, и теперь они смотрели на обнажившуюся стену. Каменные блоки — ровные, древние, с тусклым налётом времени. В центре стены — дверь. Металлическая, с потускневшими вставками. Её створки явно были предназначены для автоматического закрытия, но кто-то — когда-то — успел подставить массивный каменный блок, удерживая проход открытым.

Тиран медленно возвращался к месту раскопок, всё ещё ощущая странный холод, прилипший к спине после осмотра скалы. В голове крутились мысли: ровная стена, полированный камень, круглая гряда… И всё это — будто кто-то давно забыл, но само место помнило.

Когда он подошёл ближе, первые клубы пыли уже рассеялись. Группа стояла полукругом у открытого входа. Груда песка и обломков отступила, и теперь все смотрели на обнажившуюся стену. Каменные блоки — ровные, древние, с тусклым налётом времени. В центре стены — дверь: металлическая, с потускневшими вставками. Её створки, по всему, предназначались для автоматического закрытия, но кто-то — когда-то — успел подставить массивный каменный блок, удержав проход открытым.

Проём был узкий, едва позволял пройти двум, максимум трём человекам в ряд. Будто бы сюда не ждали визитёров… но и не хотели выпускать то, что внутри.

— Нашли дверь, — негромко сообщил Максудов, подходя к Олегу.

Тиран подошёл ближе и заглянул внутрь. Тьма казалась почти живой, но слабый отражённый свет от фонаря Кары выхватил линии — ровные, строгие, уходящие вглубь.

— Внутри… ангар, — сказала Кара, не оборачиваясь. Голос её был тихим, почти отстранённым, как будто она сама не верила в сказанное. — Очень большой ангар.

Тиран ничего не ответил. Он лишь смотрел на это тёмное отверстие в каменной стене — словно на рот древнего зверя, который слишком долго спал.

И просыпается.

— Я, Кара, Манаки, Максудов, Ибис и замыкающий — Лисиченко, — коротко скомандовал Тиран. — Входим.

Они по одному проскользнули через узкий проход между каменной кладкой и массивной металлической дверью — будто застывшей в попытке захлопнуться, но остановленной чужой волей. Внутри их встретил густой полумрак, сухой воздух с примесью пыли и металлического налета времени.

Ангар был велик. И пуст. Их шаги гулко отдавались по полу, оставляя лёгкие следы в слое песка, занесённого внутрь через пробоины в потолке. Некоторые участки перекрытия обрушились — видно, что давно, — но Тиран всё равно задержал взгляд на изломанных металлических арках, будто пытаясь понять: время ли виновато в разрушениях… или чужая сила?

— Тут когда-то кипела работа, — произнесла Кара, глядя на разрушенные контейнеры и следы старой техники.

— Всё это… умерло, — добавил Ибис, переводя взгляд на ржавый остов чего-то, напоминавшего кран или подъёмник.

— Не всё. Вот следы… — Манаки указал на свежие полосы в пыли, будто кто-то недавно прошёл здесь.

В глубине ангара пол уходил вниз и, словно разделяясь, образовывал два коридора, тянувшихся в противоположные стороны. Один — чуть шире, с более высоким потолком, другой — узкий, полузаваленный песком и обломками.

Тиран остановился, напряжённо вглядываясь в темноту каждого прохода. Молчание сгустилось. Ни табличек, ни маркировки. Ни знаков. Только ветер
из вентиляционных шахт, еле слышный — будто вздохи давно покинутого места.

— Куда дальше? — спросил он больше себя, чем других.

— Направо, — спокойно сказал Манаки. — Сигнал с той стороны. Он тихий, но стабилен. Это — не эхо. Это — зов.

— Тогда движемся, — отозвался Тиран. — Осторожно. Оружие наготове. И… не забывайте, что мы не первые, кто сюда вошёл.

Пройдя узкий переход из грубо обработанных каменных блоков, группа вошла в первую секцию станции. Воздух здесь был тяжёлым, застоявшимся — как будто его не тревожили веками. Свет фонарей выхватывал из полумрака ровные стены, выполненные из тёмного, плотного материала, по структуре напоминающего обшивку «Левиафана» — странно устойчивого ко времени и повреждениям.

— Это уже не просто ангар, — тихо заметил Манаки. — Похоже на станцию. Сложную и давно заброшенную.

Коридор вёл мимо нескольких дверей. Большинство — распахнуты или приоткрыты. За ними — помещения с простыми кушетками, встроенными панелями, пыльными экранами. Столы, ящики, полупустые стойки, старое оборудование. Всё казалось законсервированным — не разграбленным, а именно забытым.

— Может быть, сортировочный узел, — предположил Лисиченко. — Кого-то принимали, направляли дальше. Но куда?

— Или изолировали, — тихо добавила Кара.

Следов борьбы здесь не было. Ни уцелевших, ни погибших, ни даже признаков паники. Лишь молчаливое запустение — вызывающее куда больший холод в спине, чем свежие шрамы от сражения.

Пройдя чуть дальше, они оказались у развилки. Три коридора — налево, направо и прямо — были завалены. Каменные блоки, перевёрнутая мебель, обломки перегородок. Слишком упорядоченно, чтобы быть обрушением. Баррикады.

— Кто-то здесь что-то удерживал, — сказал Максудов, присев рядом. — Или защищался. Вопрос — с какой стороны шла угроза?

Прежде чем Тиран успел ответить, Ибис, державший планшет с детектором, указал в сторону стены. Там, где плотный завал казался сплошным, вдруг открывался узкий коридор — почти незаметный с первого взгляда.

— А вот и он, — хмыкнул он. — Четвёртый. Чистый. Как будто забыли заблокировать. Или не успели.

Повисла тишина. Каждый чувствовал: за этим проходом скрывается нечто важное. Или страшное.

— Этот и проверим, — коротко сказал Тиран. — Вперёд.

Коридор был узким, но относительно чистым. Свет фонарей скользил по стенам, обнажая гладкие панели, покрытые местами налётом времени. Группа двигалась медленно, с напряжённым вниманием.

— Тут… — пробормотал Манаки, подойдя ближе к стене. — Царапины.

Он провёл пальцами по тёмной борозде, выдранной будто когтями. Царапины тянулись вдоль стены неровными полосами, глубоко врезаясь в материал.

— Это не просто когти, — добавил Максудов, опускаясь рядом. Он осторожно приложил ладонь к следу. — Лапа раза в два больше моей руки. И… — он ткнул пальцем в пятно рядом, — похоже, кровь. Засохшая, впитавшаяся в пол, но всё ещё бурого цвета и хорошо различимая в свете фонарей.

— Здесь стреляли, — хрипло сказал Лисиченко, осветив стену рядом. Тёмные пятна расползались веером, а чуть выше — выжженный, расплавленный фрагмент: след энергетического попадания. Возможно, не одного.

Коридор вывел их в зал с полукруглой стеной и терминалом. Всё было покрыто пылью и трещинами, а на полу отчётливо виднелись следы.

Следы на пыльном полу были чёткими, будто оставлены недавно: две пары человеческих ботинок — одна меньше, почти детская — и отпечаток, принадлежавший существу, чья лапа по размеру могла соперничать с телом взрослого мужчины.

— Кто за кем гнался — вопросов нет, — пробормотал Максудов, вглядываясь в глубокие отпечатки когтей.

Они вышли к развилке — три коридора. Над центральным, прямо на стене, выделялись символы. Вопреки времени, они не стерлись — будто кто-то недавно прошёл и обновил их.

Тиран остановился, пригляделся, попытался мысленно сопоставить знаки с тем, чему его учили на Левиафане. Безрезультатно.

— Я прочту, — сказала Кара, подходя ближе. Она провела пальцами по холодной поверхности. — Справа — инженерный отсек. Слева — центр управления.

Манаки слегка кивнул, обдумывая.

— Нам стоит разделиться, — предложил он. — Если я смогу перезапустить подачу энергии, у вас будет больше шансов получить доступ к данным. Я возьму Максудова и Лисиченко, вы идите к центру. Будем держать связь.

Тиран медлил. Что-то внутри сопротивлялось — не из страха, а из нехорошего предчувствия. Он ещё раз огляделся: в воздухе стоял запах пыли и песка, смешанный с чем-то… неестественным. Казалось, сама станция дышала с трудом, ожидая, что кто-то нарушит её вечный покой. Но путешественники в скафандрах Лемурийцев этого не замечали.

— Ладно, — кивнул он наконец. — Встречаемся здесь через час, максимум. Будьте на связи.

Он развернулся к тёмному коридору.

— Кара, Ибис, за мной. Центр управления ждёт.

***
В тот самый момент, когда команда разделилась, на борту грузового корабля Обжора корабельный кот по прозвищу Храбрец завершал обход своей территории. Он собирался выглянуть наружу — посмотреть, куда они попали на этот раз, а заодно, возможно, погреться на солнце. До открытого люка оставалось всего каких-то тридцать метров. Кот, с чувством выполненного долга, уверенно двигался к выходу.

Именно тогда появление незваного гостя, без разрешения проникшего на борт, застало Храбреца врасплох. Существо лишь отдалённо напоминало огромную мохнатую собаку с массивными передними лапами, снабжёнными когтями, издававшими мерзкий скрежет при каждом шаге. Удлинённая вперёд челюсть, лишённая шерсти, была утыкана желтоватыми зубами устрашающего размера. Из пасти капала жёлто-зелёная слизь. Глаза — красно-чёрные, с вертикальными зрачками — с интересом осматривали отсек. Передние лапы и шея существа были покрыты серо-бурой шерстью, переходящей ближе к голове в тёмно-коричневый окрас, в то время как задние лапы и большая часть туловища были полностью голыми. Острые уши свободно двигались в разные стороны, а само существо не только изучало отсек, но и внимательно прислушивалось к каждому звуку.

Храбрец застыл на месте. Он видел, как чужак оглядел помещение, а затем заметил его самого. От этого взгляда шерсть на загривке кота встала дыбом, и он зашипел. Этот корабль был его домом, и Храбрец собирался его защищать.

Собрав остатки храбрости, он сделал шаг вперёд и злобно зашипел. Но эффект оказался совсем не тот, на который он надеялся. Вместо того чтобы ретироваться, как это делали прочие вредители, чужак раскрыл пасть, заляпал пол слюной и издал глухой, раскатистый рык. Затем он начал приближаться к коту.

Первый шаг вызвал у Храбреца ещё более грозное шипение. Второй шаг — полную мобилизацию всех мышц. Казалось, кот готов с честью принять бой. Однако третий шаг привёл к… катастрофе. Храбрец обделался — в прямом смысле этого слова. А поскольку питался он обильно и часто, результат был впечатляющим.

В защиту его стойкости стоит отметить: несмотря на физиологический конфуз, он стоял на месте с расширенными глазами и смотрел прямо в чудовищную морду приближающегося чужака. И продолжал… гадить.

Когда расстояние между ними сократилось до трёх метров и чужак прыгнул вперёд, намереваясь разорвать кота на части, Храбрец вдруг понял, что переоценил свои силы и пора драпать. Его тело, ещё секунду назад стоявшее как изваяние, рвануло вперёд со скоростью молодой лани. Кот ощущал необычайную лёгкость — видимо, «разгрузка» пошла на пользу.

Когда он проскочил в ответвление коридора, чужак с грохотом рухнул на то место, где только что был кот, и влетел прямо в его свежие «выделения». Огромное существо поскользнулось, завалилось набок и громко взревело.

Даже в молодые годы Храбрец не бегал по кораблю с той скоростью, с которой драпал от Чужака в этот раз. Первые два поворота корабельный кот преодолел, используя стены как точку опоры для ускорения своего движения, а третий вообще не помнил, как проскочил. И когда казалось, что до спасения от опасности оставалось самую малость, жизнь повернулась к Храбрецу задом. Дверь, через которую корабельный кот прошёл в ангар, оказалась закрыта. Это обстоятельство не сразу дошло до сознания перепуганного животного из семейства брысей, и кот чуть было не врезался в возникшее препятствие. Но, видимо, Бог сжалился над своим творением: совсем рядом в стене виднелось отверстие, оставленное инженером Максудовым после починки стабилизатора. К нему и устремился Храбрец, спасая свою шкуру.

Если бы у кота была возможность на секунду остановиться и подумать, Храбрец непременно пришёл бы к выводу, что тело такого размера, как у него, не сможет протиснуться в отверстие, видневшееся в стене. Но такой роскоши, как время, у корабельного кота не было. А цокот когтей приближающегося Чужака гнал перепуганное животное вперёд с удвоенной силой.

Храбрец разогнался, прыгнул вперёд — и с громким «ЧПОК» и «ПРРРРР» проскочил в отверстие в стене.
Спрятать хвост Храбрец не успел. Чужак сумел заметить, куда скрылся пушистик, и решил следовать за ним во что бы то ни стало. Малый размер отверстия в стене незваного гостя вовсе не смущал. Логика чужака была железной: куда проник завтрак — пролезу и я.

Ускорив разбег, незваный гость совершил прыжок, нацелившись на отверстие в стене. К чужаку Боги оказались не столь благосклонны, как к корабельному коту. С громким «БАХ» и «ПРРРР» существо врезалось в стену, зависло в нескольких сантиметрах от пола, а затем рухнуло со звонким «ШМЯК». Падение было впечатляющим. Но чужак столкновения, похоже, и не заметил. То ли кости головы были довольно крепки, то ли мозг в черепной коробке был размером с горошину — и сотрясение было априори невозможно.

Существо практически сразу после падения вскочило на ноги и подставило голову к отверстию в стене. Со стороны могло показаться, что после неудачной попытки проскочить препятствие наскоком, чужак намеревался протиснуться в него постепенно. Но и это ему не удавалось. В пределах досягаемости маячила фигура кота, и чужак старался ухватить его зубами. Выходило не очень.

Храбрец жался к стене, громко шипя на обидчика. Шерсть кота стояла дыбом, а сердце стучало со скоростью пулемёта. Чтобы сообразить, что голова в отверстие не пройдёт, чужаку потребовалось минуты три времени и с десяток шишек. За это время корабельный кот успел осмотреться и отчётливо осознать, что влип. Бежать было некуда.

Убедившись, что целиком в отверстие не пролезть, чужак изменил тактику и попробовал добраться до Храбреца лапой.

Корабельный кот, заскочив в отверстие в стене, попал в небольшое пространство, где, кроме распределительного куба, было ещё четыре трубы с кабелями, намертво прикрученными к стене. Пространство для манёвра у Храбреца практически отсутствовало, но кот сумел развернуться. Злобная морда Чужака то и дело мелькала перед перепуганным котом.

И когда Храбрецу уже начало казаться, что опасность миновала, незваный гость применил новую тактику — и вместо пасти с большими зубами засунул в проход лапу с огромными когтями. Кот давно уже упирался задом в противоположную стену. Но когда лапа Чужака потянулась к нему, Храбрец неожиданно сообразил, что он от неё убегает. Да ещё как! Передние лапы толкали тело назад, а задние конечности животного, вслед за передними, начали своё движение. Только не назад, а вверх.

Проскочив внутрь замкнутого пространства, Храбрец не обратил внимания, что трубы, прикреплённые к стене, дойдя почти до её конца, дальше уходили вверх. В это крошечное пространство сейчас и протискивался кот — задними лапами и хвостом. Передние по-прежнему оставались на полу. Кот балансировал в весьма неудобной позе и широко раскрытыми глазами смотрел на лапу и когти Чужака, мелькавшие в считанных сантиметрах от его мордашки.

Инстинкт хищника, дремавший где-то глубоко внутри, нашёптывал коту, что пришло время дать сдачи: вцепиться зубами и когтями в эту наглую лапу и заставить соперника отступить.

Инстинкт самосохранения молил этого не делать и притвориться, что никого нет дома.
В неравной схватке инстинкта хищника и инстинкта самосохранения уверенную победу одержал последний. Видимо, инстинкт хищника у корабельного кота дремал где-то очень глубоко внутри.
Тихая и размеренная жизнь на космическом корабле приучила Храбреца к решению вопросов не только силой, но и хитростью. Кот остался стоять на месте даже тогда, когда когти чужака зацепили Храбреца за усы.

Сколько продолжалась попытка незваного гостя добраться до своей жертвы, Храбрец не помнил. Для него эти мгновения показались вечностью. Всё закончилось весьма неожиданно. Какой-то звук, раздавшийся снаружи, заставил чужака оставить свою жертву и спешно покинуть корабль.

Кот не верил своему спасению. Не верил, что ему могло так повезти, и потому ещё какое-то время продолжал стоять без движения, прислушиваясь к звукам в ангаре. Там было тихо. Лапы болели.
Набравшись смелости, Храбрец сделал несколько шагов в направлении выхода из западни, в которую его загнал чужак. Выглянув наружу и убедившись, что чужака в зоне видимости нет, кот попробовал вылезти.

Кота ждало большое разочарование. Ни первая, ни пятая, ни десятая попытка выбраться наружу успехом не увенчались.
Храбрец в отчаянии произнёс протяжное: «Мяу...» — и продолжил искать способ для преодоления препятствия.
Предстать перед экипажем в столь нелепой ситуации у кота не было ни малейшего желания.

---