Книга «Полюс - 1»
ПРОЛОГ (Глава 1)
Роман Сопотов Оглавление
Возрастные ограничения 18+
Кольский полуостров, главный зал НИИ «Полюс-1»
25 декабря 2074 года
03:47
Она застыла на коленях. Сердце советской науки — главный зал НИИ «Полюс-1» — было вывернуто наизнанку. Искры с порванных кабелей дёргались в такт её собственным судорогам, отражаясь в глазах, налитых слезами и яростью. Яростью на саму себя.
Иссиня-чёрные волосы, мокрые от слёз и пота, прилипли к щекам, измазанным копотью и тёмно-багровыми брызгами. Рукав некогда стильного кожаного болеро, отороченного неоново-фиолетовой нитью — её личным вызовом уставу «Прометея», — свисал клочьями, обнажая бледную, покрытую ссадинами и царапинами кожу предплечья. Кожаные штаны, ещё утром лоснившиеся глянцем, теперь были матовыми от пыли и грязи. Из прорех на бёдрах, будто из ножевых ран, медленно сочилась кровь, тёмными ручьями стекая по грязной коже. Её сапоги на шпильках — оружие и статусный символ в одном лице — больше не мерцали угрожающим фиолетовым ритмом. Агонизирующая подсветка сапог отбрасывала на пол судорожные тени.
Каждый её вдох был скован хриплым, сдавленным рыданием, будто комок жжёного пластика встал в горле.
— Прости меня…
Едва слышный выдох затерялся в гудящем хаосе зала. Её пальцы, дрожа, коснулись светлых волос сестры, безжизненно раскинувшейся у неё на коленях.
Это была её ошибка. Её провал. Крест, к которому она сама пригвоздила тех, кто ей доверял. Который ей теперь нести.
— Я подвела тебя… всех… вас…
Ответом на сожаление служила лишь неподвижная фигура, чьё, словно отлитое из воска, лицо озаряли кровавые блики. Они исходили от единственного источника света в этом аду — гигантского, нестабильного портала, окружённого мерцающими, впитывающими энергию алыми кристаллами, растущими прямо из бетонного пола, что разорвал положенный десятки лет назад кафель. Детище советского техногенного величия — символ объединения республик и рывка в будущее — билось в агонии, выплёскивая ничем не сдерживаемую энергию ядовитыми потоками, напоминающими щупальца древнего зверя, что, наконец, вырвался на свободу после заточения, длившегося почти век. Каждый разряд бил по остаткам сдерживающей клети, добивая и без того уже мёртвую конструкцию, что ещё недавно питала энергией Союз ценой заточения этого монстра.
И тут до неё донеслось… нет, не звук. Не сразу. Сначала — ощущение. Ощущение присутствия. Чужого, тяжёлого, давящего. Секунду спустя сознание уловило шаги — неровные, словно к ней подкрадывался раненый и жаждущий реванша зверь. Шаги, под тяжестью которых осколки стекла на кафеле не скрипели, а превращались в мелкую пыль.
Но Анастасия Игатова, лейтенант, чьё имя когда-то вселяло страх в сердца врагов союзных государств, оставалась глуха. Её мир сузился до бледного лица сестры, из уголка губ которой текла тоненькая струйка крови. И до всепоглощающего чувства вины. Боль отчаяния впивалась в виски стальными когтями, затуманивая периферийное зрение.
Осознание наступило запоздало — в тот самый миг, когда тёплое, почти живое дуло пистолета упёрлось ей в затылок. Металл, ещё не остывший после недавних выстрелов, жёг кожу куда сильнее, чем любая искра.
Искажённый повреждённым войскодером механический голос пророкотал над ней, сидящей на коленях — холодный и безэмоциональный, как приговор:
— Хватит ныть, Игатова.
25 декабря 2074 года
03:47
Она застыла на коленях. Сердце советской науки — главный зал НИИ «Полюс-1» — было вывернуто наизнанку. Искры с порванных кабелей дёргались в такт её собственным судорогам, отражаясь в глазах, налитых слезами и яростью. Яростью на саму себя.
Иссиня-чёрные волосы, мокрые от слёз и пота, прилипли к щекам, измазанным копотью и тёмно-багровыми брызгами. Рукав некогда стильного кожаного болеро, отороченного неоново-фиолетовой нитью — её личным вызовом уставу «Прометея», — свисал клочьями, обнажая бледную, покрытую ссадинами и царапинами кожу предплечья. Кожаные штаны, ещё утром лоснившиеся глянцем, теперь были матовыми от пыли и грязи. Из прорех на бёдрах, будто из ножевых ран, медленно сочилась кровь, тёмными ручьями стекая по грязной коже. Её сапоги на шпильках — оружие и статусный символ в одном лице — больше не мерцали угрожающим фиолетовым ритмом. Агонизирующая подсветка сапог отбрасывала на пол судорожные тени.
Каждый её вдох был скован хриплым, сдавленным рыданием, будто комок жжёного пластика встал в горле.
— Прости меня…
Едва слышный выдох затерялся в гудящем хаосе зала. Её пальцы, дрожа, коснулись светлых волос сестры, безжизненно раскинувшейся у неё на коленях.
Это была её ошибка. Её провал. Крест, к которому она сама пригвоздила тех, кто ей доверял. Который ей теперь нести.
— Я подвела тебя… всех… вас…
Ответом на сожаление служила лишь неподвижная фигура, чьё, словно отлитое из воска, лицо озаряли кровавые блики. Они исходили от единственного источника света в этом аду — гигантского, нестабильного портала, окружённого мерцающими, впитывающими энергию алыми кристаллами, растущими прямо из бетонного пола, что разорвал положенный десятки лет назад кафель. Детище советского техногенного величия — символ объединения республик и рывка в будущее — билось в агонии, выплёскивая ничем не сдерживаемую энергию ядовитыми потоками, напоминающими щупальца древнего зверя, что, наконец, вырвался на свободу после заточения, длившегося почти век. Каждый разряд бил по остаткам сдерживающей клети, добивая и без того уже мёртвую конструкцию, что ещё недавно питала энергией Союз ценой заточения этого монстра.
И тут до неё донеслось… нет, не звук. Не сразу. Сначала — ощущение. Ощущение присутствия. Чужого, тяжёлого, давящего. Секунду спустя сознание уловило шаги — неровные, словно к ней подкрадывался раненый и жаждущий реванша зверь. Шаги, под тяжестью которых осколки стекла на кафеле не скрипели, а превращались в мелкую пыль.
Но Анастасия Игатова, лейтенант, чьё имя когда-то вселяло страх в сердца врагов союзных государств, оставалась глуха. Её мир сузился до бледного лица сестры, из уголка губ которой текла тоненькая струйка крови. И до всепоглощающего чувства вины. Боль отчаяния впивалась в виски стальными когтями, затуманивая периферийное зрение.
Осознание наступило запоздало — в тот самый миг, когда тёплое, почти живое дуло пистолета упёрлось ей в затылок. Металл, ещё не остывший после недавних выстрелов, жёг кожу куда сильнее, чем любая искра.
Искажённый повреждённым войскодером механический голос пророкотал над ней, сидящей на коленях — холодный и безэмоциональный, как приговор:
— Хватит ныть, Игатова.
Рецензии и комментарии 0