Жёлтые человечки (Глава 4)

01.10.3624 год.
Запись N 336

… фу-у-ух. Неужели. Вот я и добрался до своей берлоги. Привет, Поле, это я, Александр с Венеры и моя очередная запись. Я только что вернулся оттуда, скинул с себя скаф и наконец-то могу надеть свой шерстяной халат. Спросите, где я был? Ходил ли я к кораблю незнакомца? Да, ходил. Я даже… Нет. Обо всё по порядку.

Как вчера оказалось (вчера… извините, у нас с вами, Поле, мягко сказать, великоватая разница во времени, для меня день длится куда дольше чем для вас, с вашей-то практически Земной продолжительностью суток. Но я сужу по вам. Здесь на Венере у меня только лишь второй день)… так, я отвлёкся, короче, в навигационном пространстве отображаются профили колонистов. Естественно, за нами следят, надеюсь, в хорошем смысле, за нами приглядывают. Все перемещения колонистов (не могу сказать за всех, быть может Савье исследователь или какой-нибудь инженер… хм, но прилетел на Зерне), в общем, на экране отображаются все перемещения космонавтов – не важно какой тот должности – каждого, у кого есть свой профиль. С этой мыслью я оставил вчера свой навигационный экран на базе и пошёл к кораблю француза. Просто я не мог пойти вам навстречу и сразу же увалиться в капсулу, зная, что рядом со мной неизвестный, с неизвестными мотивами нахождения здесь. Не спорю, я не единственный, кто был отправлен на Венеру. Но Венера не крохотная планета, он высадился в моём секторе. И я должен был выяснить, была ли эта посадка вынужденной, может, что случилось, либо намеренной, а там уже свои причины. Безопасность никогда не бывает лишней.

Теперь о самом походе. Первым делом я взял с собой бинокль и складную кирку. Всё. Из электроники на мне был лишь ручной органайзер, встроенный в левый рукав скафандра, напичканный простенькими утилитами такими как компас, фонарик, часы, календарь, в нём много чего ещё, но он никак не привязан к навигационному экрану. Что мне действительно понадобилось в этом походе так это запись голоса. Выйдя из базы, я пошёл не той дорогой, которой ходил в прошлый раз, не по хребту, чтобы не выдать себя, а вдоль ущелья с юга. Оно как раз огибает долину с южной и западной стороны. За год я прочесал свой сектор от и до, и могу спокойно ориентироваться здесь без навигатора. Дойдя до южной оконечности ущелья, я добрался до грота, прополз метров двеннадцать (хорошо, что там песчанное дно, можно не волноваться за скафандр). Вылез из под скалы и пошёл на северо-запад, ущелье там ýже, можно сказать, что это пересохшая теснина и там когда-то текла река, склоны в самом верху настолько крутые, идёшь, смотришь снизу, кажется будто скалы вверху вот-вот сойдутся, от того там вечный полумрак. Выйдя из ущелья с западной стороны я добрался до тропы, которая вела к Кривой горе. Кривой её называю, потому что её пик смотрит не вверх а в сторону, такой, максимально отрицательный уклон, практически горизонтальный. Вот под Кривой, в её тени, я и прошёл практически половину пути от западной окраины ущелья и вглубь долины. Перебегая от валуна к валуну, прячась за каждым камушком я подходил всё ближе к кораблю Эдмунда Савье, я уже видел его. Это серо-голубое пятно плясало в мареве атмосферы. Вообще климат Венеры был на моей стороне. Помимо особенностей местности: камней, низин и насыпей я мог прятаться в сгустках дыма, что медленно стелился у самых ног (он вьётся из трещин земли, такая вот пароварка у меня тут). Хотя было относительно прохладно, градусов четыреста всего лишь, видно дело идёт к венеранскому вечеру, я ещё не привык. Я подошёл намного ближе к кораблю француза, чем тогда, когда впервые увидел его с хребта, метров сто или сто пятьдесят, был уже отчётливо виден металлический корпус и повреждения на нём, он действительно был притёрт, но белое сердце с другой стороны, его я не видел. Слева от меня шла череда насыпей, такой вот волнистый рельеф до самой площадки, где стояло Зерно. Зайдя за насыпи, я пригнулся и покрался так практически до самого корабля, прополз в какое-то углубление, что-то вроде ложбины, откуда корабль был у меня как на ладони. Метров сорок, не больше. Он такой же овальной формы, точно зерно, те же сопла турбин и посадочные опоры между которых, понятное дело, закрытый входной люк. Я увидел боковые окошки, вытянутые горизотальные иллюминаторы. Ну, думаю, залезу-ка я повыше, потому что снаружи никого видно не было, ни рядом с кораблем, ни в пределах долины, ни на насыпях. Нигде. Глухо и всё. Я прополз вдоль ложбины вверх, практически к самой верхушке насыпи, остановившись на том уровне, где иллюминаторы Зерна были прямо напротив меня, на той же высоте и спрятался за валуном, который будто подпирал эти волнистые ряды. Я достал из набедренного кармана бинокль и поднёс его к шлему. Стал осматривать корабль. Да, он был хорошенько повреждён, я видел глубокие вмятины, тянущиеся вдоль всего левого борта, если учесть, что и правый борт был так же притёрт, оставалось лишь догадываться в каких узких желобах довелось побывать пилоту этого корабля, хотя, не факт, что повреждения были в одно и тоже время, быть может, сначала притёрся слева, потом чесанул справа. Я просидел так два часа, выжидая кого-нибудь, хоть какое-то движение, но двигался лишь проплывающий мимо туман, да отдельные сгустки дыма. Всё.

Я знал, что это будет не совсем порядочно, но терпеть больше не мог. Разогнав бинокль до двадцати крат, я взглянул в иллюминатор Зерна, надеясь, увидеть движения в самом корабле. В одном иллюминаторе ничего, стены коридора да и всё, в другом – угол коридора выходящий в центральный проход, вдали виднелись огоньки дверных панелей, как и у меня. И наконец я вгляделся в третий иллюминатор, вот там-то я и увидел это, было немного жутковато, но это сперва, потом разобрался. В общем смотрю в это окошко, а там что-то белое, пригляделся, мимо именно в этот момент проплывалоло дымное облачко. Смотрю дальше. Там, где было что-то белое я увидел какие-то жёлтые пятнышки. Жёлтое на белом фоне. Я накрутил кратность бинокля до двадцати двух и стал рассматривать что это такое. Этими жёлтыми пятнышками оказались человечки, жёлтые человечки с неестественно большими глазами, там было несколько особей, у одной из которых был какой-то синий продолговатый колпак и какая-то надпись под всей этой компанией, начинающаяся с буквы S латинского алфавита. Я не знал, что это и кто это такие, но поняв, что это просто изображение, просто какой-то плакат, сделал снимок через бинокль, чтобы выяснить потом. Но в ту же минуту, я понял, что это был отвлекающий манёвр, я попался на удочку. Не знаю как, но он провёл меня, и в следующее мгновение я услышал за спиной приглушённое скафандром: «Bonjour!».

Мне стало дико неудобно, быть застигнутым в слежке самим исследуемым. Я оглянулся назад и увидел это лицо из профиля, стоя на самой верхушке насыпи, выпрямившись во весь рост на меня смотрел Эдмунд Савье. Мы так и смотрели друг на друга молча, не шевелясь, с учётом ползущего времени на Венере, эти две минуты на Земле тянулись бы около двух часов. Я встал, и потянувшись к органайзеру на левой руке, включил автопереводчик французского. Но при этом, я включил ещё и запись голоса (думаю, он не заметил) вот, собственно, такой разговор у нас с ним произошёл:

– Привет, эм-м-м, я Александр…

– Я знаю. Как меня зовут ты тоже знаешь.

– Да. Рад познакомиться… Эдмунд, прости, что вот так, без приглашения, заглядываю в окна.

– Ничего, забудь. На твоём месте я сделал бы тоже самое, но не стал бы так долго тянуть. А так, это странно прозвучит, но я напротив, убедился, в твоей порядочности. Ты не проявляешь агрессии, что уже радует…
– А должен был?

–… я не так выразился. Я вижу, что ты вполне дружелюбный.

– Ты тоже. Ты первый, кого я вижу в своей жизни…

– Да, и это я должен просить прощения, Александр, ведь это я высадился в твоём секторе, а тебя можно вполне понять. Ты хотел выяснить, кто я, какие у меня намерения и цель прибытия. Верно?

– Да. Ты прав.

– Я метеоролог, меня послали на Венеру, чтобы передевать на Марс все сведения о местном климате. Благодаря моим отчётам, следующий Посев может быть куда многолюднее, с учётом выявленных мною благоприятных зон. Твой сектор не первый на Венере, где я приземлился. Я был в секторе Н, был в секторе J, там довольно просторные поля и степи, для рамещения базы не вполне сгодится…

– А здесь, вон тот вулкан, что скажешь о нём?

– Здесь вполне комфортное место для жилых корпусов, долина находится в некотором углублении, низменности, что не так страшно при бурях. Что касается вулканов, ради них я и высадился здесь. Неизвестно каков максимальный разброс раскалённых масс, будет ли опасно находиться здесь.

– Метеоролог изучающий вулканы? Интересно. Я торчу здесь год (по меркам Марса) они не так страшны, хотя нужно быть осторожным, мой планетоход снесло лавовыми потоками, но это по моей вине, слишком уж далеко ушёл от него и не успел добежать, чтобы отъехать. А так, вполне сносно.

– А твоя цель нахождения, что ты здесь делаешь?

– Я? Лучше не спрашивай. Я обычный колонист, напичканный базовыми знаниями по выживанию в экстремальных ситуациях… между нами говоря, я – расходный материал. Полю, естественно нужны такие биозонды как я, мы разведуем, отчитываемся, исследуем, отчитываемся, о каждом своём шаге мы должны доложить. Это понятно, ведь для последующих Посевов нужны благоприятные условия и… безопасность.

– Да, мы работаем на общее благо человечества.

– Да. Люди, не только Поле, они надеятся на нас…

– Исходя из моих отчётов, на Венеру будут высаживаться и другие специалисты: геологи, физики, инженеры.

– Отлично, Эдмунд, это отличная новость. Но мне до конца вахты ещё 938 дней, это примерно три с половиной дня по Венере. К тому времени, здесь уже наверное целые ярмарки будут устраивать.

– Что будет?

– Людно. Много людей здесь будет.

– Да, Александр и наша цель – их безопасность.

– Верно.

–…

– Ладно, Эд, я пойду к себе, у меня ещё куча работы. Восстанавливаю жилой отсек.

– Понял. Может зайдёшь? У меня есть отличный пастис.

– Нет, спасибо. Как-нибудь в другой раз.

– Хорошо. Заглядывай.

– Пока, Эд… хотя, стой, Эд, подожди. А что это у тебя там висит?

– Где?

– Ты понял, о чём я.

– Ну, да. Это проектор.

– Что?

– Я люблю всё старинное, антиквариат, а это проектор, люди в двадцатом веке смотрели через него фильмы.

– Теперь понял. А что это за жёлтые человечки? В криоснах они не попадались мне.

– Это Симпсоны. Старый древний серийный мультфильм, но очень популярный в то время. У меня даже футболка есть белая с ними на спине.

– Они-то и привлекли моё внимание. Расчёт ведь был на это?

– Ну, да…

– Ладно, Эд, рад был познакомиться…

– Я тоже…

– Пока…

Вот такой разговор у меня был с этим французом. Хорошо, что переводчик сразу включил, ну и запись тоже. Всё бы ничего, но на обратном пути меня застала жуткая буря, прям во время подъёма на склон, не идти же мне нужно было опять под Кривую, думал по-быстрому добраться до базы напрямую через склон. Но буря была настолько сильной, я думал, что, вернусь, а базу снесло к чертям, но нет, устояла. Как знал хорошенько пригвоздил всё основание пневмомолотом, колья держат конструкцию на ура. Потом уже можно вырывать котлован для более основательных построек. Я пролежал всю бурю, обнявшись с огромным валуном. Так бы сдуло бы, наверное, к самому вулкану или ещё дальше. Всё нормально. Часов через восемь буря стихла и вот я тут.

Вчера, (пусть это будет вчера, по Марсу) когда я читал письмо от Бернадетт Ким. Там было несколько строчек сбоку: удалить письмо, архивировать, переслать, а ещё ниже – сноска технической поддержки. Вот. Я сейчас опять зашёл сюда же. Можно выбрать: соединить с оператором или создать электронного помощника. Я из этого кое-что выберу. Сейчас я по вашей просьбе пойду на месяц в отпуск, а после криосна, после просмотра всех обновлений я посмотрю, что мне придёт в том разделе в ответ.

На этом всё, Поле. Думаю, Эдмунд Савье не представляет угрозы. Тем не менее я задраил все люки и иллюминаторы на защитные ставни, а если шум в пределах корабля повысится до определённой черты, то алгоритмы разбудят меня. Если всё будет хорошо, то до первого ноября. Пока…