Глава 3 (Глава 3)

… Ночь в промзоне тянулась бесконечно. Отряд устроился в старом складе: подтащили ко входу листы железа, выставили ловушки-мышеловки. Рассчитывали, что если кто-то заденет — капсулы щёлкнут, и шорох разойдётся по вентиляции, уведомляя о проникновении.

Спали по очереди. Зарклин велела всем завернуться в теплоотражающие накидки. Меньше тепла — меньше шансов, что их найдут сканерами.

Час — другой — третий. Над ржавыми балками сползала серая предзаря, из трещин под потолком сыпалась чёрная пыль. Пару раз вдалеке пролетали патрульные дроны сектора — слышно было только глухое «уууум» и редкие синие вспышки за стенами. Ни один не сунулся внутрь: промзона числилась мёртвой и слепой. Под землёй до сих пор фонили старые энергопетли — остаточные поля глушили сигнал и сбивали навигацию. Для корпораций этот квадрат давно значился выжженным после Третьей мировой, когда по стране прошли импульсные бомбардировки. Воздух здесь плохой, металл крошится от ржавчины, а сеть теряет ориентацию.

За границами зоны система всегда без устали прочёсыват каждый метр своими ушами и глазами — дроны, сенсоры, тепловизоры. И рано или поздно сюда тоже пошлют патруль — пеший, по старинке, без навороченных датчиков.

Лейла сидела, прислонившись к холодной колонне, и нервно теребила серьги-ракушки — они тихо звякали в такт её дыханию. В тусклом свете рога отливали металлом, а янтарные пряди ловили редкие вспышки с импланта.

— Ну? — Лейла сползла по колонне, укутавшись в термоодеяло, и посмотрела на Зарклин посоловелыми от ночного бдения глазами. — Долго ещё нам сидеть? Какой у нас план?

Зарклин прислушалась. Город жил где-то там, за горизонтом — в шипении электробусов и рекламе, но сюда не лез.

— Автопилот ушёл по маршруту, — сказала она наконец. — По отчётам системы всё сойдётся, благодаря Джаро. Водила… ну его скорее всего забрали патрульные с той стороны границы, оформляют. Спишут на перестрелку при досмотре. Думаю копы хотели стянуть груз, но облажались. Теперь затирают следы.

Переведя взгляд в темноту, она на секунду зависла, договорила:

— Пока мы в тени, нас не тронут. Но как только контейнер дойдёт до терминала — система пересчитает массы и обнаружит недостачу.

Джаро молча кивнул. Его пальцы водили по браслету — пустые жесты, чтобы успокоиться.

— Отсрочка, — произнёс он, будто себе. — День, два. Может, трое суток. А потом…

— Потом будет охота, — буркнул Митч.

Охрана входа была за ним. Держа на коленях карабин, он всё время щурился, будто свет бил в глаза. На груди висела потёртая фляга — его единственная роскошь. Сегодня он решил не пить: экономил, как старый солдат, знающий, что застрянут тут надолго. Иногда трогал флягу, постукивал по ней ногтями.

— Так чего ждём? Может, свалим сейчас, пока никто не шевельнулся?

Зарклин косо усмехнулась, уголок губ дёрнулся.

— И куда ты пойдёшь, умник? — наклонилась вперёд, опираясь кулаком о стол. — С бочкой на горбу? По голой трассе, где тепловизор увидит даже твою перхоть?

Митч фыркнул, подцепил ремень фляги мизинцем, будто хотел что-то ответить, но передумал. Лейла втянула голову в одеяло, взглядом поискала Зарклин и подняла бровь — «ну так что?». Дроу поймала её глаза.

— Сидим. Чинимся. Связь — приоритет.

— Я постараюсь восстановить наши каналы. — Джаро пробормотал немного неуверенно. — Ничего пока не обещаю, но я заметил старую ретрансляторную вышку на границе с мёртвым сектором. Если в промзоне есть рабочий кабель — вклинюсь в него и пустим трафик через неё. Сеть не поймёт, что сигнал от нас… это в теории.

Шумно втянув воздух, словно собираясь сказать что-то важное, полуорк тут же выдал:

— Не, это полный отстой. — жёстко отодвинулся на стуле, скрип железа коротко прошёл по складу. — Я скажу, что делать. Бросаем и валим. Нахрен бочку.

Джаро моргнул, будто очнулся. Плечи чуть ссутулились, голос пошёл глуше:

— Да… об этом. — Он почесал затылок и глянул в пол, будто там искал слова. — Похоже, контейнер после наших махинаций, зацепил нас по нейроцепи, назначил сопровождающими. Какая-то система безопасности. Я думал — обычный скан, а он вшил биометки прямо в импланты… — с каждым следующим предложением голос становился всё глуше.

Последнее зашелестело из него почти шёпотом.

— Теперь, если кто-то из нас выйдет за радиус, система решит, что нас похитили…

— Что?! — вспыхнули сразу несколько голосов.

Медленно повернув к нему голову, Зарклин прищурилась:

— Иначе говоря он пошлёт сигнал тревоги как только наши нейроимпланты получат связь с сетью?

Фирболг кивнул.

— А если вскрыть его и отрубить, а? — Лейла закатила глаза. — Зачем нянчиться? Две минуты — и метка мертва. Джаро сможет. Да, Джаро?

— Две минуты? — Зарклин повернулась к ней, шагнула ближе, и в глазах на миг блеснул звериный огонь. — Копы будут тут раньше, если услышат писк.

Рогатая девушка поникла.

— Если аккуратно вскроем, писка не будет, — встрял Джаро тихо, но твёрдо. — Мы эмулировали сервисный режим, когда тянули бочку из тачки.

— То есть можно вскрывать? — вновь оживилась Лейла. — это сбросит метки?

— Открыть можно, но метки это не уберёт, — покачал головой фирболг. — Мы всё равно останемся к нему привязаны, пока я не настрою частный туннель и не отключу их вручную. Тогда сможем вернуть себе слух и зрение, понять, что творится снаружи, связаться с остальными.

Он провёл пальцами по браслету, где пустые индикаторы мигнули красным.

— Так что груз можно будет забрать. Но это не быстро. Дни. Может неделя. И всё это время есть шанс, что сюда заглянет патруль.

— А если тупо обрезать метки? — спросил Митч. — По-старинке. Если уж железяка считает нас сопровождающими, то не будет против.

Джаро усмехнулся нервно.

— Нет, так от физического воздействия метки запищат… — кашлянул, скрывая неловкость. — Сбежать то успеем, может заляжем где-нибудь на дне… но без груза. И без гарантии, что нас не словят.

Зарклин прошлась вдоль стены, ботинки глухо стучали по бетону.

— Мы застряли. Без сети. Без маршрута. Без выхода.

Сжала кулаки.

— Мы сами себя похоронили в этой дыре.

Митч криво ухмыльнулся.

— Вот и зашибись. Классная вылазка. Кто там говорил «всё под контролем»?

Дроу подняла на него испытующий взгляд, но лишь сдвинула брови и сжала губы. Он пожал плечами.

— Ну что, босс, как теперь выкручиваться?

Тишина повисла густо, как пыль. Потом Зарклин выдохнула, коротко, почти рыком:

— Голосуем.

— Чего? — фыркнула Лейла. — Серьёзно?

— Серьёзнее некуда, сейчас я не намерена рисковать жизнями из-за прихоти. Решим вместе. — Зарклин упёрлась ладонями в стол, металл жалобно скрипнул. — Два пути.

Показала пальцами.

— Первый: остаёмся, втихую смотрим, что внутри. Наружу не выходим, пока Джаро не поднимет частный туннель. Зовём своих — и только тогда двигаем. Второй: режем маяки и уходим налегке. Без груза, но живые.

«Возможно живые» — добавил Джаро лишь губами, не произнося, но дроу заметила.

Она выдохнула и подняла руки.

— Ну, голосуйте. Я за первый.

Джаро поднял ладонь, неуверенно.

— Я тоже. Хочу знать, что внутри.

— За второй? — Лейла ответила без раздумий. — Хрен с ним, с ящиком. Я — за уход.

Все втроём уставились на Митча. Тот долго крутил флягу, потом пробормотал:

— Значит остаёмся.

Они досидели до полудня. Потом до вечера. Шорохи утихли. Мышеловки молчали. Дроны делали плановый обход, но вглубь так и не залетали. Зарклин поднялась, стряхнула пыль.

— Вскрываем, — твёрдо. — Сейчас или никогда. Глянем на товар.

Контейнер лежал там, где они его оставили — в провале между плит, под слоем железного мусора. Метки «SAIGEN–X» блёкло поблёскивали на углу пломбы. Джаро присел, коснулся краешка:

— Готовы?

— Не тяни, — коротко кивнула Зарклин.

Юноша достал из-за пояса свой резак — короткий, выщербленный клинок с чернеющей рукоятью, облупленной от времени. Лезвие казалось тупым, но резало всё, что он хотел. Фирболг коротко выдохнул, коснулся лезвием губ, как к талисману на удачу. Вскрывать им не собирался — слишком грубо. Но именно нож вытаскивал его из миллионов других передряг, как верный товарищ.

— Ну, старик, не подведи, — пробормотал фирболг ели слышимо, дёрнув ухом.

Он отложил нож и принялся за дело. Аккуратно прогрел пломбу — запахло карамелизированным пластиком. Плёнка плавилась ровно настолько, чтобы позволить вставить тонкую иглу с поддельным серийником, не оставляя видимой трещины.

Митч отвернулся, морщась:

— Воняет… как будто стряпня Лейлы воскресла и мстит.

— Закройся, кочерга, — рявкнула Лейла. — Лучше нюхай свои носки, может, привыкнешь.

— Тихо, — раздражённо бросила Зарклин. Она тоже нервничала. — Ещё слово — и будете молчать. Навсегда.

Щёлк. Он вытянул пробойник и вогнал глубже. Система приняла подменённый код, раздалось почти приятное «дзинь».

Крышка контейнера приподнялась на миллиметр. В ту же секунду воздух стал другой: холодный, влажный, пахнущий озоном и чем-то болезненно-сладким, как в клиниках. Под крышкой мелькнул мерцанием гель и сетчатая структура — словно стальной коралл.

— Не трогать руками, — предупредил Джаро. В свете неона линии имплант-вен на его предплечье слегка пульсировали бирюзовым, как у проводов. Пальцы у него длинные, с тонкими шрамами — каждый след говорил о работе ножом и о том, как часто приходилось вытаскивать провода, платы и ковыряться в микросхемах.

— Это нейропена. — пояснил он. — Проводящая.

Лейла сглотнула.

— Просто скажи уже: что там?

Зарклин поддела крышку, приподняла ещё — ровно настолько, чтобы увидеть сердцевину. Внутри — цилиндрический «кокон» с ребристым охлаждением. На нём маркировка: «MNEMOS-α / donor: R.Voss / trainer: V.U.» Под стеклом — ни ожидаемого мозга, ни плотских тканей. Только переплетение голографических дорожек, которые мигали в геле то тускло-кирпичным, то молочно-белым.

И голос. Сначала — не голос даже, а шорох в имплантах в головах команды. Затем — тихо, внятно, сразу всем, но каждому — будто шепчут в собственном ухе:

— Не отключайте… пожалуйста.

Митч сдёрнул карабин так резко, что металл звякнул о плиту.

— Что за… Как он это делает?!

— Через наши интерфейсы, — выдавил Джаро, побледнев. — Эта штука не только поставила биометку… она, похоже, использует резонансную связь… Индуктивный канал синхронизируется с любыми активными имплантами поблизости, — добавил он. — Но… Я… я не давал разрешения.

— Давал, — произнёс голос. В этот раз он звучал уже иначе — мягче, человечески, с хрипотцой. — Тебе казалось, что не дал. Но ты был занят. Устал. Джаро, верно?

Джаро выронил пробойник.

— Он знает моё имя.

— Оно у тебя в открытом доступе в браслете, — процедила Лейла, но и она отступила на шаг.

— Лейла, у тебя правое колено болит. Ты два дня назад упала с лестницы, — продолжил кокон. — Митч — у тебя светобоязнь из-за перегрева оптики. Зарклин…

— Замолк, — прошипела дроу.

Секунда тишины. На ребрах охлаждения проступил ритм — как будто кто-то неровно задышал.

— Извините, — произнёс голос. — Просто боялся, что вы закроете меня обратно. Я… я не часть товара. Я — аварийная копия оператора. Меня зовут Архитектор. Меня забрали из головы Рея Восс. Потом оптимизировали. Оставили то, что управляет, а лишнее — вырезали. Но память не умирает вся…

Слова разнеслись по складу и повисли, как пыль.

— Солдаты, чтоб их, — выдохнул Митч. — Они делают из людей «операторов». И пакуют копии в банки.

— Нет, операторы — это мясо, они не так сознательны, — холодно изрёк Джаро. — Это — архитектор. Пилот сетей. Тот, кто ведёт роты.

Зарклин смотрела на маркировку «donor: R.Voss», потом — на едва заметные хвостики оптоволокна под гелем. В горле пересохло.

— Сколько тебя? В смысле — сколько частей?

— Достаточно, чтобы вести батальон. Недостаточно, чтобы вспомнить запах океана… — обронил Архитектор негромко, со странной ноткой ностальгии. — Я… прошу. Не отправляйте меня обратно на объект. Сделаю, что скажете, я подслушал ваш разговор. Спрячу вас, патруль вас не найдёт. Перепишу вас, чтобы вы могли выйти из мёртвой зоны. Дам новые имена.

Лейла дёрнулась, как будто её ударили током.

— Перепишу — это как?

— Я могу внедряться в импланты и корректировать идентификаторы, почти безболезненно. Но если надо — глубже. Вы не будете теми, кем были. Вас не заметят в сетях.

— То есть ты можешь перепрошить нам головы, — хрипло пробормотал Митч. — Прямо тут.

— Только если вы согласитесь.

— А если нет? — спросила Зарклин.

Пауза. Нейропена светилась ровно.

— Тогда, когда вас поймают за мою кражу — вас перепишут другие. В лучшем случае. Это лишь дело времени.

Где-то снаружи вздохнул ветер и по крыше прошёл дребезжащий шорох. И будто намеренно нагнетая обстановку, вдали, словно зарево, мигал свет полиции. Только свечение — звука не было.

— Мы уже вляпались. — глухо прошипел Митч и провёл ладонью по лицу. — это не просто искусственные мозги.

Джаро поднял пробойник, но так и не решился снова подступить.

— Здесь слишком жирный груз, его точно будут искать. Времени — кот наплакал. — размышлял юноша. — Если засветимся в сети, выйдем из мёртвой зоны — вытащат как дохлую крысу из трубы. — тяжёлый выдох. — Если останемся — протухнем вместе с этим железом.

Дроу долго протирала подбородок прежде чем высказаться. Наконец подняла голову и заговорила:

— Либо изчезаем, — медленно, чтобы команда расслышала каждое слово, произнесла Зарклин. Рукой махнула в сторону Архитектора. — А он нам в помощь.

— «Он» — это кто? — вскинулась Лейла. — Кусок кода с чужой памятью?

— Не кусок, — обиженно ответил Архитектор. — Частичные воспоминания я сохранил.

Слова повисли и будто потяжелели. Зарклин вдохнула, выдохнула. В гуле пустого цеха её собственный пульс тяжело бил в виски.

— Условия, — сказала она наконец. — Раз: в ядра наших имплантов не лезешь, ясно? Только метки и сигналы. Два: глубже — только по моему слову. Три: каждый твой чих — через меня. Нарушишь — я тебя разберу на детали.

— Согласен, — голос отозвался без раздумий. И тихо добавил: — Зарклин.

Дроу нахмурилась. Митч стукнул прикладом о плиту.

— Ладно! — рявкнул он. — Делаем или как?

— Подожди, — вдруг спохватилась Зарклин, глядя в свет под гелем, уставившись на кокон, называвшийся Архитектором. — Как именно ты это сделаешь?

Пауза. Лампы чуть дрогнули, словно дыхнули.

— Есть два пути, — ответил он спокойно, как врач, объясняющий процедуру. — Первый — безопасный. Я пройду поверхностно, как ток по коже. Но ты будешь чувствовать всё. Каждый импульс, каждую искру. Это долго, ведь мой разум будет соединяться с вашим. И боль будет — как медленное копошение в мозгу без анестезии.

Голос сделал паузу, будто давая ей переварить сказанное.

— Второй — быстрый. Без боли. Но для этого я должен взять контроль над телом одного из вас.

— Над телом, значит, — уточнила Зарклин, с прищуром.

— Да. Только на время процедуры. — теперь он говорил более интимно, будто бы обращаясь напрямую к дроу. — Полный контроль. Но потом ты проснёшься полностью чистая, без воспоминаний.

— Не-а. — Она ухмыльнулась, так же лично отвечая ему. — В мой мотор ты не полезешь.

Тон Архитектора не изменился, но в нём мелькнуло что-то похожее на усмешку:

— Как скажешь, командир. Тогда будет долго. И больно.

Зарклин медленно выдохнула, оглядела остальных — Митч уже проверял зарядник, Лейла кусала губу, Джаро нервно постукивал пальцами по консоли.

— Ладно, — она наконец сдалась и подняла руки. — Делаем. Но не здесь. В глубине, в ночлежке. И по одному. Если видим копов — я говорю стоп, и мы всё глушим.

Они перетащили кокон глубже в место своего ночлега, под жужжащие лампы и сеть старых труб. Джаро подключил тонкий кабель к сервисному порту контейнера, другой — к переносному интерфейсу. На экране расползлась древовидная схема, как корни, уходящие в болото.

— Готов, — скомандовал Архитектор. — По очереди.

— Я первая, — произнесла Зарклин.

— Ты рехнулась? — наконец вырвалось у Лейлы, которая до сих пор молчала. — Так это выход по твоему? Заставить его копаться к наших мозгах?

— Возможно и рехнулась, но иного пути у нас нет, — спокойно ответила дроу, взглядываясь в красно-синее свечение, облизывающее горизонт. Добавила, мягче. — Всё будет хорошо.

И подключилась, не дожидаясь ответа.

Кабель впивался в гнездо в её запястье. Мир коротко дёрнулся. Обычный шум — дыхание, шорох ткани, гудение ламп — ушёл на второй план. Сначала — резкая пустота, потом — тёплый шёпот, едва уловимый, как шум моря за стеной:

— Не бойся. Если станет больно — скажи.

— Заору, — ответила она. И вдруг — чужая картинка: тёмные ветви на белом небе, тень человека у воды. Запах соли. Шёпот: «Рей, вернись к ужину…»

— Хватит! — прошипела Зарклин, прижимая зубы. Картинка погасла. Осталась только схема на экране — и тонкий ровный свет в глубине контейнера.

— Извини. Память просачивается, когда вы открываетесь слишком широко, — произнёс голос виновато. — Так вот… продолжим? Подключу остальных и сделаю метки. У вас будут новые идентификаторы. Привязки к сетям — другие. Старая телеметрия исчезнет.

— Есть ещё одно, — добавил Архитектор почти стесняясь. — Митчу — хуже всех. Его имплант устаревший и перегревается. Ему нужен микропатч на оптику. Без него он ослепнет. Я могу сделать.

Митч мотнул головой.

— Без лжи, ладно? Скажи прямо: ты влезешь мне в глаза.

— Да. Но я поставлю фильтр и уйду. Только патч.

Зарклин посмотрела на Митча. Тот кивнул — зло, обречённо.

— Валяй, — прошипел.

Секунды растянулись. На экране у Джаро вспыхивали короткие зелёные нити — прошитые поля. Митч зажмурился, потом осторожно открыл глаза.

— Мать его… — он моргнул. — Больно. Но… свет не режет.

— Живой? — спросила Лейла.

— Пока да, — буркнул он и, к удивлению, ухмыльнулся. — Даже живее, чем был.

Где-то за складом завыл ветер, и в его вое послышался отдалённый металлический звон — как будто кто-то стукнул по пустому вагону. Они затаили дыхание. Ловушки молчали. Зарклин выдернула кабель. Внутри контейнера свет стал мягче — не погас, а приглушился.

— Мы здесь застрянем, — произнесла она уже другим, низким голосом. — Пару недель минимум. Пока не стихнет облавa и этот, — кивок на кокон, — не подпилит нас под чистую.

— Две недели в этой дыре? — простонала Лейла. — Мы тут сгниём к чёрту.

— Лучше в вони, чем в мешке, — Зарклин была настроена решительно. В глазах горела надежда. — Сидим тихо. Рты на замок.

Она подошла к контейнеру, прижала ладонь к холодному ребру.

— Ты спишь, пока я не скажу. Усёк?

— Да, — отозвался Архитектор. И на долю секунды — совсем крошечную — сквозь хладный шёпот пробился человеческий оттенок: — Спасибо.

Зарклин отвернулась.

— Не благодари. И без выкидонов, я тебе ещё не доверяю. — буркнула дроу — Джаро — циклы и сенсоры. Лейла — замаскируй входы. Митч — ложись, повязку надень, глаза себе не спали. Через четырнадцать дней — выходим. Если доживём…