Что скажет Персия

Шелковая ткань струилась по ее ногам, ниспадала на гладкий мраморный пол и тянулась вдоль всей софы, на которой сидела девушка. Золотые узоры на подоле, рукавах и вороте роскошного зеленого платья гармонировали с драгоценными украшениями, вплетенными в светло-русые волосы кареглазой красавицы.
Руки с невероятно нежной кожей, лежащие на коленях, то и дело нервно вздрагивали, теребили ткань платья или сжимали друг друга до боли. Беспокойный взгляд принцессы бегал по всей комнате, она вздрагивала от каждого шороха в надежде, что вот-вот войдет тот, кто сможет поддержать ее в столь трудную минуту. Но дверь оставалась закрытой.
«Я не смогу. Нет, не сегодня!»
Мысли целыми стайками проносились у нее в голове, но ни за одну из них она не ухватилась. Все тщетно.
За окном был слышен гул собравшегося народа, ожидавшего слов принцессы. Они судачат и пускают слухи, распространяющиеся по всей Персии, говорят о цвете волос дочери почившего царя, о ее незаконном рождении, о ее неспособности править, о слишком капризной натуре будущей правительницы, они говорят о НЕЙ!
— Чем дольше вы думаете, принцесса, тем больше слухов они распустят, — неторопливо молвил Первый Советник, заметив ее обеспокоенный взгляд в сторону окна.
— Неужели возможно придумать и распустить еще больше слухов обо мне?
Снова повисло молчание. Воздух едва ли не вибрировал от напряжения, исходившего от принцессы. Первый Советник – пожилой человек с серебряными волосами – молча ждал приказа. Его длинное бардовое, шитое золотом платье с широкими рукавами скрывало небольшую книгу, которую мудрец держал едва ли не в обнимку. Серые глаза старца периодически бегали от взволнованного лица принцессы к окну, за которым толпа откровенно начинала наглеть от бездействия.
— Бенэм Данай, ты служил моему отцу и моей матери много лет, ты мой наставник и первый человек при дворе, самый мудрый во всей Персии, это верно? – решительно начала потенциальная будущая правительница.
В ответ старец молча кивнул.
— Ответь: если я приму бразды правления, стану царицей Персии, останусь ли я для народа и иных правителей бастардом?
В ее глазах горела надежда, детская наивность, которая не давала Советнику отвечать ей необдуманно прямо.
— Все зависит от твоего правления, принцесса. Однако рано или поздно тебе нужно будет научиться скрывать эмоции, а не выставлять напоказ.
Девушка отвернулась. Он никогда не умел поддержать ее так, как это делала мать.
Бурный поток противоречивых решений проносился в ее голове, сметая все на своем пути и занимая все ее мысли.
— Мэхдохт Айдана, позволь дать тебе совет.
— Конечно, наставник, — равнодушно ответила принцесса.
— Сейчас я хочу сказать тебе не как твой наставник или советник, но как друг и брат твоей матери. Я знаю, как ты переживаешь, но выйди к народу и скажи им о смерти своих родителей. Твоя мать всегда была мудрой и сильной женщиной, и на твоем месте она бы собрала всю волю в кулак, вышла к народу и показала им своим голосом, всем своим видом и своей речью, что отныне она – их царица, повелительница, хозяйка всех земель Персии. Попробуй посмотреть на все это не как на самопожертвование, а как на огромный дар. Тебе, если ты захочешь, будет принадлежать великая Персия, твое имя запишут в историю и будь уверена – то, что ты бастард уже никого не будет интересовать. Великая Мэхдохт Айдана прославится по всей земле, ее имя будет известно каждому человеку, будь то царь или бедняк. Все в твоих руках, племянница!
Поднявшись с софы, принцесса решительно посмотрела на Советника, смутив его взглядом своей матери – властным и уверенным. Великолепная осанка не оставляла сомнений в ее королевском происхождении.
В этот момент в комнату вошел один из придворных и, поклонившись принцессе, сообщил:
— Пора!
Мэхдохт Айдана неторопливо последовала за придворным, едва заметным движением поправив шелковый шлейф и глянув напоследок на свое отражение в зеркале. Ни взглядом, ни словом она не выдала своего решения Советнику.
Когда они вошли в зал для аудиенций, девушка ни на секунду не показала, как переживает, но сердце бешено забилось – зал был полон придворных особ. Холодно пройдя мимо всех подчиненных, не глядя на их поклоны и приветствия, принцесса приблизилась к балкону, с которого ей суждено было произнести речь для всей Персии, но дальше не пошла.
Больше страхи не терзали ее сердца, она спокойно дышала и мысленно закрыла глаза на косившихся на нее придворных, некоторые из которых перешептывались в надежде, что шум народа снаружи будет громче и принцесса не услышит их сплетен.
Плюнув на мнение всех, кто остался за ее спиной, Мэхдохт смело и уверенно шагнула вперед.
Внезапно бушующая толпа замолкла. На площади в один момент стало так тихо, что принцесса услышала обрывок очередного слуха со стороны своих придворных, не успевших вовремя замолчать. И, тем не менее, все ждали ее речи, ее решения.
«Я готова», — подумала принцесса, глядя на свой народ и на свою Персию.