Черный вестник. Пролог

«Кому-кому, а не Вам говорить мне, что кабак не место для долгих задушевных россказней. Обещаю, что сказ мой не перельет через край, бесполезной для сей компании лирикой, как этот бокал с элем. И да, пусть я и алкаш-завсегдатай данного убогого заведения, но таковым был не всегда, и потому за сей рассказ могу ответить оставшимся левым ухом, потому что сам стал свидетелем этой истории, пусть и не с начала… И так кто закажет мне вторую? Благодарю покорно. Зак – ты настоящий друг, жаль, что тебя не было с нами в боях. Прокашляйся…потому как я начинаю свою долгую повесть о сознательной жизни Лиса Вонг Фея. Да-да, о нем самом!!! И пусть все услышат! Мне осталось не долго, и бояться мне нечего!!! Разве что, умирать трезвым – это согласитесь, ересь, друзья мои…»
Дождь…Черт, а ведь когда-то Лису нравился дождь. Долгим летним днем, когда вся его семья шла вместе со своими подданными на посев или пахоту, молодому дворянину нравилась наблюдать как от капель на черных волосах его матери поднимаются к небу золотистые лучи. Казалось, они вот-вот достанут до радуги. Но это было лишь обманом зрения, вызванным неокрепшим разумом и безграничной сыновей любовью к родительнице. Его мать – Марка Вонг Фей, происходила от знатного братства Вонг Феев, что далеко на севере от Мирса. В раннем возрасте семья Марки лишилась состояния и искала выгодного жениха, но в тех краях у людей не принято покупать себе жен, к тому же несовершеннолетних. И потому взор главы семейства привлек молодой, но уже неплохо зарекомендовавший себя купец -Пантас Куриод. Выходец из-за океана, с самого большого и влиятельного континента – Карда, из известной всему миру Объединенной империи. Выгоднее кандидатуры найти было трудно. Это было еще до пятнадцатилетней войны за Хранителя океана Тог. Возможно, кто-то из Вас спросит, зачем я рассказываю все это? Просто Лис сейчас очень спешил, а его мать…его мать была при смерти. А бывший купец Пантас – нет.
— Ну… Хоть кому-то повезло…,-фыркнул себе в шлем Лис. Никто из его отряда этого не слышал. Погода, знаете ли.
Да. Его отец умер четыре года назад, как раз сразу после того, как отослал сына в столицу Объединенной империи для прохождения обучения военному делу в Белых звездах. Конечно, не самый привилегированный клан, но и для этого ему понадобилось надавить на своих старых должников. Он не хотел, чтоб его сын, как и он сам всю свою жизнь бороздил моря и океаны вдали от своей любви, довольствуясь объятиями пьяных портовых шлюх. Иногда он и сам не понимал, зачем купил тогда себе этот проклятый титул барона и жену. Нет-нет, Марку он любил до безумия, а вот ее титул и фамилию ненавидел всей душой. Титул заставил его идти на эту бесполезную войну, а фамилия – вести на смерть людей, которые да же не способны были управлять весельной лодкой, не то что боевыми кораблями средней величины, прозванными за их свирепый вид «касатками». Но война не выбирает, он то же мало, что мог решать, а его люди и подавно. Но иногда, стоя на палубе и смотря на надвигающегося противника, он вспоминал прелестное, расцветшее лишь для поцелуя, юное личико своей черноволоски. В те моменты лицо его озарялось странной улыбкой, за которую его и прозвали «Безумным псом океанов». Люди считали, что ему нравиться убивать, но он просто очень хотел вернуться к НЕЙ…И надо, конечно, добавить, что Пантас никогда не жалел отданных денег и кораблей за свое маленькое сокровище. Да, господа, таковым был отец Лиса. И по образу и подобию своему он учил жизни своего сына, потому как по другому не умел, или не считал нужным. Теперь уж и не спросишь.
Стоит поговорить о самом виновнике данного сказания. После того, как Вонг Фей младший прибыл в столицу, в славящийся и по ныне своими цветущими садами, благоухающими женами и храбрыми мужами, Вотолуд, он стал усердно тренироваться в кадетском корпусе клана Белых звезд. Не скажу, чтоб он чем-то выделялся среди прочих новобранцев. Военное дело давалось ему с трудом. Угрюмый, восемнадцатилетний паренек, с длинными прямыми черными, как у матери, волосами. Было скорее похоже, что он не понимал, зачем здесь находиться. Но как бы там ни было, кое какие успехи все же у него стали проявляться. Как вы знаете, времена тогда были не спокойные и император Котаг Прод Вефейтуп имел жгучую потребность сам разбираться во всех больших и малых войнах. Но мало, наверное, кто из вас помнит битву за долину Скрам.
«Что говоришь Мор? Кому она нужна эта куча навозу? Да, никому. Императору тому только и была в прок, чтоб мечем на коне помахать, ну и племенам местным.»
А собралось тогда племен этих в той низине тысяч под восемьдесят. Весь бой рассказывать не стану, сам там не был, но от Лиса слышал, что шел в то утро ливень, кони топли в грязи, боевые порядки еле держались на ногах, потому как жижа способствовала образованию шпагата, а этому обучают, разве что «тайников», хотя я не уверен. Так вот из-за сырости порох отсырел, и пушки на летучих крепостях не работали. Так летали кучи бесполезного дерева и кристаллов по небу и кидали на народ хлам разный. Иногда и на своих.
«Да, Зак, тогда еще порохом стреляли!!! Отстань ты от меня!!!»
Продолжим. Первыми, по традиции, император пустил в бой наемников. Шуму много, толку мало, зато и платить меньше придется. Но те не ожидали, что племен на столько много, и разбежались кто куда. Котаг не сильно этому расстроился, и в бой вступили «авангардисты», под прикрытием стрелков и арбалетчиков. Унылая картина, скажу я вам, смотреть на то, как несколько тысяч наспех обученных крестьян с тупыми мечами и копьями ползут по грязи в надежде найти приемлемое укрытие от вражеских стрел, при этом прекрасно понимая, что могут словить своей спиной болт арбалетчика. И вслед за фермерами уже выступили Белые звезды, плащи которых к тому времени давно уже были далеко не белые. Стройные ряды, блестящие доспехи, из под шлемов грозное рычание. Так юные воины в те времена шли на битву, под шумы множества горнов и барабанов, размахивая флагами своих гарнизонов. Смерть ждала большинство из них, заправив рукава по самые свои костлявые локти и замахнувшись косой такой величины, что позавидовал бы сам бог урожая Посев. Скрамские племена выслали своих людей, огромная орда небритых, отупевших от злобы и насилия мужчин, вооруженная двуручными топорами ринулась вниз, рассекая на своем пути дождь и слякоть, а заодно и красочные доспехи имперцев. С гор их прикрывали славные жены-воительницы. Страшны те женщины в гневе, хотя… Те, не те- все они страшны в гневе. Не буду врать, Лис не был в первых рядах сего похоронного аккорда. Может это его и спасло, а может он все же чему-то научился на тренировках, сам же он склонен думать, что это было лишь простой удачей… стечением обстоятельств. Но, так или иначе «звезды» сдержали первую волну, хоть и были почти смяты. Дождь припустился еще сильнее, уже было трудно разглядеть свой впереди или враг, от еще теплых мертвых тел шел пар, кровь смешалась с грязью, и лязг доспехов стал почти неразличим из-за глухих отдышек. Отовсюду сыпались команды. Слева орали об отступлении, правый фланг обещал награду первому, кто поднимется на гору. Где-то далеко с сзади еле слышался приказ сформироваться и держаться до последнего клинка и это больше всего раздражало. Огромная армия не имела общего командования. И вот тут-то и случился тот судьбоносный момент.
«Наливай, а то уйду! Значит так, Вы господа меня цените? Вот-вот, другое дело. Черт, Зак, а тебе видимо по нраву кровь и насилие, раз ты уже второй раз проставляешься! Я в тебе никогда не сомневался, хоть и вижу тебя впервые! Так на чем я остановился?»
Наш величавый Котаг Прод Вефейтуп решил, что хватит ему проминать своим тощим задом походный трон, и приказал подать коня. Загорелось старику вспомнить былое, и показать своим молодым воинам, как бьется истинная старая гвардия. Конечно, советники и воевода отговаривали его, как могли, и если бы у них это получилось, то Лис бы сейчас не был тем, кем он стал, а валялся бы в какой-нибудь помойной канаве со мной на пару или, что куда более вероятно, был бы затоптан конями в бою. Не в этом. В другом бою. Мало что ль их у нас боев то этих. Так вот император нацепил на свою плешивую голову превосходный шлем с клювом орла сверху и крыльями по бокам, закинул за спину щит, прикрыв им герб Объединенной империи, вышитый нитями, промытыми в кристальной пыли, схватил в левую руку меч, кованный лучшими мастерами Вотолуда, и был таков. Впереди охрана из семисот отборных «Щитов империи»-не отпускать же Величество без присмотра.
Но то ли Прод Вефейтуп отстал из-за жижи, то ли «Щиты» потеряли его в этом катаклизме дождя и испарений, но так или иначе Котаг, как и планировал, оказался на передовой, бодро, для своего преклонного возраста, махая мечем, и осыпая бока своего гнедого и имперские сапоги кровью недругов… а может и своих воинов. Никто не знает, что случилось, потому врать не стану, скажу лишь факты известные мне. Получилось так, что конь императора пал, и он оказался в компании своих «авангардистов», подавая отличный пример, как того и желал, но как бы они не старались, не могли сдерживать волны диких людей слишком долго. И вот в этот печальный момент и появился порядок № 31, в котором и проходил службу наш младой Лис. Стоит отметить, что к тому времени от пятисот воинов порядка осталось лишь семнадцать человек, и брели они по этой долине уже без какого либо командования, потому как и сам их генерал, и сотники, и да же пятидесятники лежали на этом поле, погребенные под слоем воды, и взрыхленной почвы… Лис был намерен добраться до вершины. А что потом? А что будет потом, его совсем не интересовало. Он, как и его отец видел перед глазами не толпы врагов, а хрупкое тело, утопающее в лунных лучах, тело Тимередис Терсани.
« Кто такая Тимередис? Зак, не забегай вперед, мать твою, всему свое время!!! Наливай лучше!!! А ты, Льюзия, положи на стол свой кухонный обрезок и прекрати пялиться на мое левое ухо — всему свое время. А ну да, я это уже говорил. Спаиваете меня, черти!»
Нет, Лис Вонг Фей не был самоубийцей, просто если бы «костлявая» забрала его в тот день, то он бы не расстроился. Ну… может быть сильно не расстроился. Один из его соратников увидел впереди в толпе отбивающегося императора и сначала, подумал, что ему причудилось. Но впереди раздался крик крестьянина, возвещающий о том, что помощь как Проду Вефейтупу, так и им самим не помешала бы. Вонг Фей смутно помнит, что встав в круг спиной к Котагу остатки 31-го стали изо всех последних сил рубить нападавших. Он помнил, как кричали от жуткой боли его товарищи, потому как друзьями еще обзавестись не успел, как их тела падали на земь, как сам в пылу сражения наступал на них и втаптывал глубже в подножную слизь. Пока не остался один. Он слышал, как сзади к ним уже подбирается орден «Щитов империи». Но вдруг впереди в метрах в трех от императора Лис увидел катящийся сверху валун. Конечно, впоследствии он рассказывал всем героическую историю, но на деле произошло вот что. Увидев валун, Вонг Фей кинулся к Высочеству, чтоб предупредить о грозящей опасности, но забыл о грязи и поскользнулся, падая, он ухватился за добротный плащ императора, потому как тот уже пользовался во всю щитом, и развернул Котага. Камень лишь прошел рикошетом по латам императора и тот повалился в жижу. А Лису повезло гораздо меньше. Было ощущение, что по телу прошел сказочный великан. Дышать стало невозможно, а когда легкие вновь открылись, из глотки вырвался ужасающий вопль боли, которая окутала все тело и медленно, тягуче подбиралась к мозгу. И в этот самый момент он подумал о ней… Нет не о Тимередис… Нет не о матери…Лис подумал о моче в его штанах!!!
-Обоссаться на глазах у Его Высочества!, -усмехнулся Лис сам себе, потрогал свою промежность правой рукой, облаченной в стальную перчатку, хотя, конечно понимал, что его кисть не сможет ничего почувствовать – это стало его традицией. Махнул своему отряду, чтоб поторапливались. Погода великолепная для нападения. Не стоило медлить. И еще сильнее пришпорил своего «Кристального»(коня, подаренного самим императором).
Молодого Вонг Фея лечили лучшие склянщики Объединенной, шансов было мало, но Лис оказался самым живучим подонком, которого только рожала эта грешная земля. Когда он через неделю очнулся, то узнал, что император жив, а его без предварительных турниров зачислили в «Щиты империи»!!! Об этом можно было только мечтать. Через пару недель его выписали из «Герцегской больницы». Да-да, именно тогда Лис и получил звание «Брата доблести», титул герцега Вонг Фея, и неплохое имение. Его героический поступок воспевали во всех тавернах, пабах и да же харчевнях. Плакаты с его изображением висели по всей столице.Лучшие шлюхи Вотолуда отдавались ему бесплатно, да что там шлюхи. Лучшие молодые леди столицы и не только отдавались ему в надежде на крохотный шанс стать его супругой. Но он выбрал ЕЕ.
«Нет, Льюзия, не Тимередис. О ней он забыл напрочь. Так и быть я расскажу Вам дамы и господа об этой девушке. Но я не так много знаю. Этот вопрос закрыт в душе герцега и по сей день. Я не хотел этого делать, но чувствую, что воспротивив вашей воле, завтра ваш покорный слуга будет заедать этот паршивый эль своим сушеным левым ухом. Но я лишь прошу унять тяготы моей совести этим безвкусным напитком. И еще одна убедительная просьба – не стоит называть меня вонючим забулдыгой. Беспросветный рассказчик, по моему, мне идет куда лучше. Льюзия, твою то мать, убери отсюда свое прелестное дитя. Разговор у нас взрослый, а когда я начну читать Вам, достопочтенная публика, сказки, а я начну – я обещаю, что лично схожу за ней. Итак, Вы хотите знать о Тимередис. Что ж Ваша воля.»
Да, и У Лиса Вонг Фея было детство. И надо признать, довольно хорошее во всех его проявлениях: большое имение, раскинувшееся на склоне холма Кристалгрив; куча слуг, нет не рабов, а именно слуг и подданных; в малом возрасте няньки, в юности дворовые девки; превосходный сад, большие поля, засеянные пшеницей и оливковые рощи; Храм бога чести Юнатиса, построенного на деньги его семьи. Все здесь принадлежало ему по праву старшего и единственного сына. Жаль только Лис не замечал всего этого богатства. В юную пору, ему было скучно со всеми, кроме матери, ее он обожал нисчадно.
Когда Марки не было дома маленький барон шел на поля, смотреть на работающих там крестьян. Иногда они позволяли себе помогать, если работа была не столь тяжкой. Когда ему исполнилось десять, отец, в то время находящийся на войне, прислал ему подарок – его первый меч и инструктора из самого Орьежа. Они и по сей день лучшие в деле кровопускания.(не медицина). Мальчику нравилось заниматься. Жаль только ближайшие соседи находились за двести иртов( 1ирт=0,5 км), и потому ему не с кем было практиковаться. Но иногда, в тайне ото всех, они с фермерскими сыновьями устраивали небольшие баталии, воображая себя «Перстами Вотолуда». Пусть и походило это на ребячество, и пусть, вместо лязга стали, слышен был лишь треск древесины, но все же это было незабываемо. Он и сейчас помнил почти всех своих друзей по именам: Берт, Отинис, Лимук, Каракай, Торого, Бого, Титиш, и конечно же Тимередис. Ну и что, что она девченка, зато запала у нее хватало на троих. Шли годы, отец так ни разу и не приехал, но регулярно присылал письма и свои портреты. Он писал, что война вот – вот должна подойти к концу, но она не кончалась. Мальчик рос и становился довольно внушительным юношей. На его шестнадцатилетие, по традиции Объединенной империи, после внушительного торжества к его имению местные крестьяне привели своих дочерей соответствующего возраста, дабы Лис Вонг Фей смог превратиться в гордого мужа, обладателя хоть пока и единственной, но не последней девичьей чести. К этому моменту юный барон готовился уже очень давно, потому да же не взглянув на оставшихся, потупив взгляд, подошел к дочери садовника Тимередис Терсани, мягко взял ее за руку, и под шуточки своих друзей уволок ее к «слепому источнику», отказавшись от застеленной опочевальни.
В эту ночь под журчание ручья, и улыбки проказницы Луны Лис Вонг Фей так и не стал обладателем девичьей чести, но гордым мужем он стал точно. Потому как совершил куда более смелый и мужественный поступок – он признался в любви. Впервые трясущимися губами, дворянин пытался, каверкая слова, объяснить, что с ним происходило уже пол года. Он да же преклонил колено для пущей убедительности, и когда он закончил, то поднял глаза и их взгляды встретились. Лис хотел было открыть рот и что-то добавить, как услышал хихиканье своей возлюбленной, и сердце его сжалось. Нет, не злое, не идиотское, как у большинства обитательниц барделей и постоялых дворов. А доброе и нежное, почти заботливое. Просто его выражение лица напомнило ей маленького дрожащего щенка. Она опустилась на мягкую траву и поцеловала его в губы… просто, по-детски наивно, но ему в этот момент было достаточно и этого, потому что это был ее ответ.
«Да было соитее, конечно, было!!! Но не в эту ночь… Какая же Вы неугомонная до безобразий публика!!!»
Порой они часами сидели на том же самом месте и разговаривали о будущем, строили планы, может и наивные, но это были их, только их двоих, планы. Лис не только умел махать мечем, но и прекрасно знал экономику. Он предложил уехать в столицу и заняться там разведением редких цветов. Они действительно стоили очень дорого, потому как это был один из доходов его семьи. Тимередис грезила обзаведением полноценной семьи. Она хотела девочку и Лис был с ней в этом солидарен, но просил подождать, так как рациональность юноши все же брала над ним верх. Эта идиллия влюбленных сердец длилась, скажем так, не очень то и долго. А началось все с того, что с войны вернулся Пантас Вонг Фей. Лис помнил, как его отец стоял в дверях собственного дома, весь увешанный наградами, и озирался по сторонам, словно побитая кошка. Мать подбежала к нему, обняла, и вдруг ее словно ударило током; она посмотрела на его плечо, потом на него, полная недоумения, отец кивнул, и тогда Марта заплакала, нет, она завыла!!! И когда вой прошел, Лис смог разглядеть полное отсутствие в правом рукаве руки своего отца.
Барон никогда не рассказывал своему сыну о войне. Но ему не составило большого труда узнать об увлечении сына. Он был не против того, что Лис встречается с дочкой его садовника. Он понимал, что такое любовь, а вот юный барон так и не смог понять, почему глаза его отца светятся счастьем да же при отсутствии конечности. Все шло своим чередом, пока в один прекрасный день Лис не пришел к своему родителю, и не попросил написать отказную от титула собственному сыну, чтоб тот мог жениться на простолюдинке. Пантас стал звероподобным существом, он ежесекундно набросился на своего сына, и стал избивать его единственной оставшейся рукой, пока тот не упал на пол и после продолжил ногами. Ребра, подбородок и сломанный нос болели еще с неделю, но Лис все же смог встать, и выбраться через окно второго яруса. Он добрался до дома Тимередис. Они долго разговаривали и сошлись на том, чтоб вместе убежать этой ночью в столицу. Отец как раз уехал, и стало быть гнаться за ними никто бы не стал. В условленное время Лис подошел к «слепому источнику» и не обнаружил там никого, кроме своего родителя, коим и был повторно избит до потери сознания, а очнулся парень уже в скляночнице клана «Белых звезд», где и узнал, что теперь он ни кто иной, как солдат на службе у империи. Один из них все же попал в столицу, и торговать цветами ему там не пришлось…
«Да, черт побери, я много пью!!! Никто не совершенен!!! Господа, задумайтесь лучше о том откуда появилась крылатая фраза – «одной левой». А пока Вы думаете, не соизволит ли кто-нибудь из много уважаемой публики поднять мой огромный череп со стола, а то, ей богам, этот вяленный карась уже приклеился к моей превосходной щетине. Да, благодарю тебя Тренаи, мелкий ты прохвост. Ложи ее на мой кулак. И кстати, если кто-то хочет услышать самую интересную часть начала этого сказания, то попрошу на посошек. Нет, Зак ты либо ангел, либо не равнодушен к пьяным мужикам!!! Но по носу то зачем!!!? Я все понял, извиняюсь сударь. А может это все-таки для меня? Ну и пей это бесово пойло сам, а я лучше закончу эту главу. Если стану засыпать, то дайте мне подзатыльник. Ну вот и договорились. Продолжаем»
И вот Лис и его новые друзья – соратники, лучшие сердца империи мчались во весь опор по узкой проселочной дороге. Слева стоял угрюмый, немного жутковатый, ночной лес. Иногда ветви хлестали по превосходной черной броне и по их шлемам. Ордену «Щитов империи» разрешалось самим выбирать себе форму доспехов, и потому определенности не было. У кого-то забрало в виде кабана, у кого-то рога оленя, наплечники с острыми пиками или наоборот пологий скат до самых локтей. Кому как нравилось. Неизменным оставался лишь цвет – черный, как и их мокрые от дождя плащи с еле различимой во тьме символикой герба Объединенной – Синий ворон с красными глазами, смотрящий на воду, и конечно, задиры, царапины и вмятины, говорящие о том, что обладатель сиих лат не раз побывал в боях и при этом еще жив. Кони, обтянутые, кожаными накидками с ног до головы, тяжело дышали от долгой дороги. Их ноздри раздувались больше обычного, клубы пара выплескивались в холодную ночь. Вонг Фей слышал, как капли с силой разбиваются о его литой шлем, державшийся на двух крепких застежках, которые крепились на околошейном кольце, и скатываются по нему к воротнику из волчьего меха, а от туда уже и к самому телу. Но он не замечал холода, хотя знал наверняка, что эта поездка обернется для него скорее всего простудой. Он считал, что это к лучшему. Парень заслужил или еще заслужит это. И вот за поворотом показались два столба с фонарями, в которых находилась кристальная пыль синего цвета.
-Кристалгрив… Здравствуй, отец… И прости меня… Я знаю, ты бы не понял…, — Лис поднял руку в верх и остальные десять всадников остановили своих коней, те с благодарностью в миг встали, как вкопанные, и стали смотреть друг на друга, как бы переговариваясь меж собой о нелегком пути. Да, это была его родина. Все одиннадцать человек спешились и стояли молча. Никто не смел произнести ни слова. Они понимали весь ужас происходящего в сердце своего боевого друга.
Вонг Фей с силой ударил себя рукой по шлему, взобрался на «Кристального». Остальные последовали его примеру. И сия процессия медленным ходом тронулась вверх по дороге. Лис вспомнил, что не был дома с того последнего рукоприкладства своего родителя. Прошло уже восемь лет. Далеко впереди стал виден костер, деревья появлялись реже, и Лис узнал свои оливковые рощи. Всадники подъехали к огню, странная вещь – эти кристаллы – горят да же в ливень, возле которого располагался наспех собранный из сухих веток и соломы шалаш. Рядом на бревне сидел, закутавшийся в серый кожаный плащ, седой старик. В шалаше виднелся, висящий на сучке, арбалет. Лис сразу узнал пожилого крестьянина. Это был «Всевидящий Тук». В детстве они его так называли в шутку. На самом же деле «Всевидящий Тук» был ни кем иным, как слепым башмачником. Иногда он подрабатывал сторожем. Конечно, все знали, что старик никого не пристрелит да же если услышит, но и грабители оливок в этих местах никогда не встречались. Лис спешился, вынул из ножен свой меч и подошел к огню.
-Здравствуй, старик. Не холодно ли тебе на дожде-то?
Старик бодро встал, скинул капюшон, обнажив копну скрученных седых волос, в которой виднелись листья и солома, и улыбнулся во весь свой беззубый рот.
-Привече, молодой барин. Как же мне в шалаше-то отсиживаться, мне ж надобно добро Ваше сторожить, а то на коль я еще-то нужен, — и он весело причмокнул.
-Как ты узнал меня «Всевидящий Тук»? — удивился Лис.
-Обижаешь барин. Мне, и не узнать? Твой голос самым звонким был в Кристаллгриве. Я его никогда не забуду. Эх, и кричали Вы, когда мальцом были. Я к Вам со своими тапушками лезу, а Вы знай глоть рвете, почем зря.
-Хороший ты человек, башмачник. Жаль прощаться с тобой, — и Вонг Фей с огромной силой вогнал свой меч в брюхо деда. Раздался тихий хрип, что-то засвистело, и старик интуитивно потянулся к шлему молодого барина. Он не понимал. На лице застыла маска изумления. Лис схватил, вышедшее сзади острие, и вздернул его вверх, с двух сторон обоими руками. Голова слепца поникла, и воин рывком вырвал свое оружие из тела. Мертвый старик, как мешок с мукой, брякнулся в лужу. Лис с минуту, молча, стоял и смотрел на него. Кровь стекала по клинку к перчатке, смешиваясь по дороге с каплями дождя. Конечно, никто в этот момент не мог видеть слез бывшего барона. Проглотив тошнотворную слюнную массу, молодой воин поднял оружие над головой и прорычал,- Впе-р-р-р-ред!!!
Это был знак остальным. Всадники, что есть силы, пришпорили своих коней и понеслись в, видневшуюся в дали на холме, деревню. Лис запрыгнул в седло, и поскакал за ними. Он хоть и знал, что это обычный приказ, обычная карательная операция, в которых ему приходилось участвовать не раз, но все же не верил в это. Слишком много совпадений. Это проверка его духа и преданности, к тому же невозможно было представить, что жители Кристалгрива поднимают бунты против империи – не такие они люди. Нет, не такие. Впереди были слышны крики черных всадников.
Каракай в то самое время вышел на крыльцо своего дома чтоб отлить, а как не отлить, если он весь вечер пил со своим единственным холостым другом Бертом. Да, они два последних холостяка на селе. Как бы дерьмого не звучало, но все же правда – есть правда, и от нее не скроешься. А вот запить ее можно.
-Чертовы завязки!,- чертыхнулся Каракай, и тут он услышал топот копыт. Воспитание не позволяло ему мочиться на людях. Присмотрелся – мутные пятна и дождь. До его слуха донеслись возгласы, но разобрать он их не смог. Прищурив левый глаз, пьяный крестьянин повторил попытку – несколько всадников одетых во все черное неслись прямо к его дому. Шлемы их были разными. И тут его потухающий мозг понял, что происходит. Он собрал все свои силы, набрал в грудь, сколько смог воздуха, и заорал, -КА-РА-ТЕ-ЛИ!!!
На этой фразе его и застиг меч. Послышался хруст перебитого позвоночника. Каракай лежал к верху лицом, и ему казалось, будто он извивается словно уж на сковороде от, пронзившей спину, боли. Но на самом деле его парализовало и лишь глаза тупо смотрели на, еле видимую из-за облаков, Луну, до тех пор пока над его головой не появились копыта, обутые в стальные подковы. Последнее о чем он подумал, — «А ведь нам с Бертом повезло, что мы холостяки»,-и его череп превратился в плоскую плитку с, висящей на левом боку, нижней челюстью.
Сам Берт спал и потому не мог слышать в пьяном угаре, как орал его друг, кстати, он просто сгорел в доме первого на деревне холостяка. Отинис выбежал из дома с дочерью на руках, его прикрывали два брата Торого И Бого. На ступенях лежал его отец, а может и кто другой, времени разбирать не было. Из –за правой хаты вылетели двое «карателей». Да же в этом хаосе было слышно, как они смеются по поводу отрезанных сисек какой-то старухи. У одного на в руке красовалась отрубленная голова молодой женщины. Его шлем был в виде черепа. Другой выглядел как кабан. Казалось, изо ртов их коней шел дым. Торого откатился в лево, и на отмаш ударил по ноге дубиной одно из животных. Конь стал заваливаться мордой вниз. «Череп» начал терять равновесие. Первым делом он выронил свой кроваво-волосатый трофей, затем откинул в сторону клинок. Подпрыгнул и освободился от стремян. После чего ловко соскочил с начинавшего уже катиться коня, но немного не рассчитал и при падении задел плечом фонарный столб, из-за чего на него высыпалось немного кристальной пыли. Воин загорелся синим огнем. Но такие мелкие проблемы не могли причинить ему вреда, скорее неудобство. Торого разбежался и ударил «Черного щита» плечом. Тот отпрыгнул, и прокорябал своей когтистой перчаткой правый бок крестьянина. Парень этого да же не заметил, он схватил свою дубину и стал размахивать ею перед шлемом врага.
В то самое время, когда «череп» выписывал акробатические кульбиты, «кабан» уже нанизывал младшего из братьев на свой меч. На устах его играла, ни кем не зримая, улыбка, а глаза были пусты и сосредоточены.
Торого все же изловчился и провел один удар по шлему своего обидчика, но при этом его развернуло, и он стал свидетелем, того как спешившийся второй воин, выкалывает острыми железными когтями глаза его брату. Злость зашкалила за воротник, и он обезумел. Бросив «черепа» на произвол судьбы, парень бросился через дорогу, но не заметил, как по улице мчится третий «Черный щит», размахивая своей булавой. Причиной этого братской любви стала в момент перебитая шея Торого.
Третий, тот что с булавой, ступил на землю и помог подняться своему контуженному товарищу. Тот ударил рукой по плечу своему освободителю в знак благодарности. К ним подошел третий. Парень в шлеме черепа с уже новой вмятиной потряс головой, пытаясь удостовериться все ли в порядке, и произнес, -Что-то здесь не так, как всегда. Вы не находите, господа? Кто мог научить этих крестьян так самозабвенно сражаться? Я да же проникся уважением к этим людям. Мне бы таких слуг.
Оставшиеся двое посмотрели друг на друга пару секунд в полной тишине, и одновременно заржали.
А Отинис бежал со всех ног, прикрывая двумя руками свое сокровище. Впереди маячили силуэты женщин и детей, которых они отправили к ручью первыми. Но конечно же крестьянин не знал, что черные всадники были осведомлены заранее о всех возможных укрытиях и теперь за ними гонится лучший стрелок империи. Доли секунды на прицел и натяжку, и стрела взвыла в ночь. Точное попадание в сердце Отиниса, и в прелестную головку его дочери. Проезжая мимо застывшей кровоточащей скульптуры, всадник почему то подумал, что пришло время и ему обзавестись малым.
Но перейдем все же к нашему молодому барону, ныне герцегу. Вонг Фей стоял перед воротами собственного дома вместе с двумя своими новыми друзьями. Те во всю пытались выломать стальные решетки, прицепив их к своим коням. Одна подалась, и раздался резкий скрежет, полоснувший всех троих по ушам. В проеме стоял Титиш, разодетый в стальную кольчугу и кожу.
-Я узнал тебя, Лис. Но прости пропустить не могу, и не потому что я теперь глава охраны твоего поместья, а потому что если ты попадешь на второй этаж, то погибнешь. Ты перестанешь существовать, как человек.
Лис сделал пару простейших выпадов, и обнаружил, что парировать их его старый друг смог с огромным трудом. После чего он подпрыгнул и с разворота снес голову стоящего у него на пути, несмотря на то, что тот все же постарался прикрыться мечем. Парень обнял обезглавленное тело и прошептал, -Прости меня Титиш. Ты честно служил мне, — И он отпустил тихо тело на землю, а когда стал подниматься, то получил стрелой по шлему, в голове зашумело, на несколько секунд пропал слух, а перед глазами поплыли круги, но перед этим он заметил, как в окне второго этажа, где располагалась опочевальня его матушки, промелькнул силуэт в добротных доспехах. Когда секундная контузия прошла, то он обнаружил, что правая защелка на его великолепном шлеме вырвана с корнем, а сам шлем сидит наискось и его товарищи падают от хохота.
-Хорош, ржать, господа! У нас еще есть дела! Вперед, но учтите, ради нашей дружбы, на второй этаж ни ногой!, — рявкнул Лис отдирая непригодное более «ведро» от своих предплечий.
-Есть, господин ведолиг!, — хором ответили двое сослуживцев, слезая со своих коней, и вновь заржали. Лис вошел в фойе, попутно сбив кого-то с ног. Добивать не стал – есть кому порезвиться. Бегом по центральной лестнице поднялся на второй, и болтом пронесся по коридору в левое крыло. На мгновение остановился перед комнатой матери, сам не зная зачем произнес молитву сыновей любви, и подняв перед собой щит, ворвался в покои. Он почувствовал, что болт ударил по щиту, и Вонг Фей откинул его в сторону, перехватив свой клинок в обе руки, и на мгновение застыл. Перед ним стоял его отец. Хотя… постойте… у Пантаса не хватало руки, а этот не плохо так, сжимал рукоять отцовского топора обеими. «Всего лишь еще один смельчак напялил доспехи моего папаши.» Но было заметно, что прославленный «лже-Безумный пес океанов», с огромным морским топором в руках, то же в данный момент находился в замешательстве. Но пелена спала с обоих, и они понеслись друг на друга. Лис почувствовал холод стали над своими волосами. Но смерть от отцовского оружия никак не входила в его планы. Он и так слишком со многим простился, чтобы еще и потерять жизнь?
-Не бывать этому, Господин, как Вас там?
Но в ответ он лишь получил еще один взмах, и искры посыпались с лат его руки. Воин был куда опытнее, чем предполагал хозяин поместья. Он провел серию косых ударов, но стальное древко топора невозможно было да же покалечить. Еще один удар должен был пройтись по его ногам, но он вовремя воткнул в деревянный пол свой меч, что и остановило топор. Странно было лишь то, что человек в морских доспехах, дерется таким невежественным оружием, не произнося ни звука. Либо привычка, либо огромная сила заключалась в этом персонаже. Еще несколько ударов с обоих сторон и Вонг Фей почувствовал усталость своего противника. Обманный выпад сверху вниз и удар ногой в живот, и моряк отлетел к балкону, но на удивление, быстро вскочил. Раскручивая топор над головой, человек понесся на Лиса. Это была его ошибка. Отбив грозное родительское оружие еще в воздухе, Вонг Фей ударил локтем, приложив вес туловища, ровно в грудь. Воин стал падать, но в это время его уже сверху нагонял меч «Черного щита». Лис с легкостью пробил Нагрудные латы «Безумного пса океанов», и пригвоздил оппонента к полу. Раздался жгучий визг. Женский визг. Лис было обернулся, но вдруг понял, что это кричит его поверженный враг. Визг прекратился так же быстро, как и возник. Парень встал на одно колено и снял шлем своего отца, под которым располагалось облепленное волосами, и мокрое от пота, лицо девушки. Его бывшей девушки. Ее глаза смотрели на него с мольбой. Изо рта лилась странная, пенистая масса из слюны, крови и чего-то еще. Лис пытался сохранять хладнокровие.
-Где моя мать?
Тимередис Терсани повернула глаза в сторону. И только теперь воин смог рассмотреть висящие на портрете его матушки черные, уже засохшие цветы. Лис мотнул головой.
-Понятно. Оно и к лучшему, — и Вонг Фей направился к выходу, но на половине комнаты развернулся и спросил, -Скажи, Тимередис, а почему ты тогда не пришла к «слепому источнику»? Я ждал тебя… а не отца… Если бы ты пришла, то ничего бы этого не было. Почему, ответь, если можешь?
Он пристально посмотрел в глаза своей бывшей возлюбленной. Сначала он подумал, что у нее предсмертная агония, но потом он понял, что она хочет его предупредить, мотая глазами взад и вперед. За долю секунды он развернулся, и сработала безупречная реакция «Черных щитов». Два ножа на поясе. Правая рука – левый нож и бросок чуть дальше тени, относительно солнца или освещения. Когда его голова повернулась полностью, то он узрел следующую картину. Маленькая девочка лет семи — восьми с черными вьющимися волосами стояла возле приоткрытой двери. Видимо, она пряталась за ней во время боя. Куколка с недоумением взирала на нож Вонг Фея, торчащий из ее груди, и пыталась неумеючи, да и сил бы не хватило, вынуть его из себя. Секунда. Две. Ручки слабеют. Три. И тело упало и затряслось в судорогах. Лис смотрел на нее, пока она не затихла. И произнес лишь одно слово, точнее вопрос:
-Моя?
Но ему никто не ответил, потому что живых в этой комнате больше не было. И тогда Лис упал на колени и завыл, тихо, протяжно, словно щенок.
«Так. Господа, на сегодня, я думаю, хватит. Если кому не трудно, то проводите меня до сточной канавы. Нет всем скопом не обязательно. Что говоришь ты, прекрасная Льюзия? Остаться здесь на ночлег? Так ведь утро. Добрая душа, у тебя женщина. Я не побеспокою, мне хватит места под любой из твоих лавок и обещаю не напрудить, как шаловливый кот. И конечно, я, как и обещал, поведую в будущем твоей прелестной дочке сказку – другую… Что говоришь, Зак? Куда делся последний друг детства Лиса, Лимук? Что ж ты вправе знать. Лимук – это я. Я и есть единственный выживший после нападения карателей на Кристалгрив. Почему? А все очень просто – я тогда ездил торговать на рынок в Луижил и как раз к вечеру должен был воротиться назад… Но Вы же знаете, мою беду и потому я немного подзадержался. А в противном случае, Вы бы сегоднешней ночью слушали этого убогого барда. Да заткнет его кто-нибудь, а? А вот когда я вернулся, то… Нет я не плачу! Спасибо, добрая женщина, эля на сегодня хватит. Но вот если бы ты показала мне свою нагую стройную ноженьку, то, уверяю тебя, спалось бы мне сегодня днем куда мягче. Ого!!! Я не ожидал, что Вы так любезны мадам.»