Всадники ночи

Как и многие другие подобные, совершенно обычные, истории, наша начнется в таверне (оно же постоялый двор, трактир, харчевня). Таверна, между прочим, тоже совершенно обычная и абсолютно ничем не примечательная: деревянная, дряхлая, с просторным залом на первом этаже и десятком маленьких комнатушек на втором, каждая из которых содержала в себе один стол, стул, того же количества кровать, сверток со сравнительно свежим бельем и небольшое окно, поставленное тут без особой необходимости, так как стены пропускали каждый, даже самый слабый, порыв ветра.

Входя, ты видишь первым делом перед собой три ряда квадратных столов, как правило, занятых наполовину деревенской шпаной да путешественниками, которых нелегкая занесла в это богом забытое место.

Далее, справа, находится длинная стойка, заставленная всяческими вещами бытового предназначения, изготовленными собственноручно, по бокам от которой находятся продавцы оных, занятые больше руганью друг с другом, чем продажами, так как каждый был полностью уверен в превосходстве собственного товара.

Слева же можно наблюдать несколько старых, но чрезвычайно удобных кресел, расставленных полукругом у небольшого уютного камина.

Чуть в стороне от него, в темном невзрачном углу, примостился маленький шкафчик, поверх которого была поставлена небольшая полочка. В шкафчике посетители могли найти для себя подходящую трубку, заранее вычищенную старательно официантками, а на полочке, аккуратно, в рядок, находились баночки с табаком: жевательным, нюхательным и, конечно же, курительным нескольких местных сортов.

Еще дальше, слева от двери на кухню, откуда подозрительно пахло псиной да мокрыми кошками, ты можешь наблюдать низенькую стойку с высокими стульями. Тут обычно обитают одиночки, забредшие сюда, чтобы выпить и закусить, и мужья, которых жены выгнали в ночь за разного рода проступки.

Здесь, натирая стаканы, стоял, хмурясь, пухлый трактирщик, в лысине которого отражались огоньки висящей у потолка люстры со свечками.

Он с ленцой перебрасывался несколькими фразами с одним гостем, потом переходил к другому, и так целыми днями. И, конечно, принимал заказы — обычно на выпивку, так как большая часть заказанного приходилась на столики, находящиеся в ведомости официанток, — время от времени отлучаясь на кухню, чтобы переговорить с поварами, то есть своей не в меру молодой женой, что расценивала этот союз как взаимовыгодное предложение, и двадцатилетним сыном от первого брака.

За трактирщиком находилось главное сокровище любой харчевни — ящики с выпивкой. Тут нашлось место и белому вину, и красному, и крепленому, а также разносортному виски, огненной воде и еще множеству виду алкогольных напитков, от одного вида которых у просвещенного человека уже потекли бы слюни.

Итак, когда дело с убранством сие заведения завершено, перейдем к основному действу.

Наверное, следует придерживаться давней традиции и сказать, что это был совершенно обычный, ничем не примечательный вечер. Солнце давно скрылось за горизонтом, место его занял кривой, походящий на рыбацкий крючок из-за наплывших облаков, месяц.

Ветер для глубокой летней ночи был чересчур холоден, шуршала лесная листва, сопровождаемая тоскливым воем волков и вторившим ему визгом деревенских собак, преисполненным такой же грустью и, пожалуй, каким-то затаенным страхом перед неизведанным.

Именно в такой банальный вечер перед трактиром появились двое: один высокий, широкоплечий, но сгорбленный под грузом то ли сумки, скрывающейся под серой мантией, то ли реального горба приличных размеров, с явно мужскими очертаниями, а вторая, напоминающая по фигуре подростка, отличалась странной выпуклостью в районе поясницы, которая, если присмотреться, могла оказаться основанием хвоста, чей кончик застенчиво выглядывал из-под полов плаща.

Дверь открылась с громким скрипом.

Хозяин, про себя ругнувшись, подумал было пойти и смазать наконец петли оружейным маслом, которое когда-то досталось ему в уплату от одного пьяницы, но тут же замер, стоило пришельцам оказаться в свете люстры.

Посетители оглянулись на пришедших. Некоторые, занятые более своими делами, тут же вернулись к собственным проблемам, а другие, заинтересованные единственным выдающимся за несколько дней событием, занялись исследованием незнакомцев, изредка перешептываясь друг с другом.

Разумеется, ни от кого не укрылась странная внешность гостей. Девчонку, снявшую при входе капюшон, постояльцы посчитали привлекательной, особенно отмечая этот необычный пепельный цвет волос, еще по-юношески угловатые, и все же красивые, черты лица, и странные, будто бы переливающиеся синевой черные глаза, отличающиеся пугающей бесстрастностью.

Спутник ее однако же привлек больше внимания. Может, потому что от него веяло чем-то странным, окутывала некая загадочная аура, а может, потому что выглядел он необычно. Весь укутанный в мантию и с приличным горбом за спиной — он напоминал больше персонажа из детских страшилок, чем реального человека.

— Привет, ребята, — вдруг раздался из-под капюшона весьма дружелюбный, полный энергии голос, — мы тут присядем ненадолго, хорошо?

Дуэт сел за пустой столик ближе к углу, и мужчина махнул рукой, подзывая официантку.

— Да? — девушка лет четырнадцати от роду подбежала к ним и натянуто улыбнулась, с интересом разглядывая новых посетителей.

— Будь добра, принеси чего-нибудь выпить неалкогольного и две порции съестного на двоих. А, и еще, — гость вытянул из нагрудного кармана потрепанную самокрутку, — можно мне закурить?

— Конечно. Если желаете, у нас есть отличный табак. И трубки.

Незнакомец хмыкнул и покачал головой.

— Нет, спасибо. Увы, мой организм принимает только собственный.

— Тогда все?

— Ага, благодарю.

Мужчина вздохнул. Капюшон пару раз медленно качнулся из стороны в сторону, оглядывая помещение, потом наружу высунулась рука. Локтем она уперлась в стол, а затем на ладонь опустился заросший темной щетиной подбородок.

Посетители притихли. Увидь они на этих пальцах когти, никто бы не удивился, однако и рука была совершенно обычной, так что интерес к парочке немного приутих.

— Так, дорогуша, — тем временем увещевал старший, — никаких проделок, понятно? Я, конечно, люблю огонь, но, когда тебя пытаются сжечь на треклятом костре, это совсем не весело.

— Да ладно тебе, Тис, — капризно заявила его юная спутница. — Они сами напросились! Ты выглядишь как простак, вот тебя вечно и нагревают на деньги. Может, тебе и без разницы, а вот я из благородной семьи и не потерплю такого к себе обращения… Ой!

Последний звук совпал с ударом ребром ладони по чьей-то заносчивой кочерыжке.

— Ты чего?!

— Тише будь. О, сударыня, вот и вы, — на стол приземлись две кружки с разбавленным сидром, столько же тарелок с бараньей похлебкой и миска с нарезанным ржаным хлебом, по виду порядком залежалого. — Еще раз благодарствую от всей души.

— Не за что. Рады вас видеть в нашем скромном заведении, — вторично улыбнулась девушка и скрылась, прикрываясь подносом пониже спины.

Хвостатая с подозрением прищурилась, вглядываясь в тени под капюшоном и довольную, как у объевшегося кота, ухмылку, что замерла на лице у спутника.

— Куда это ты там глаза пялишь, э?

— Если знаешь, зачем спрашивать? — совершенно спокойно ответил тот. — Да и вообще, это природные инстинкты. Совершенно обычно, если мужчина позволяет себе наслаждаться женской красотой. Так что не смотри на меня как на извращенца.

— Извращенец, он и есть, — фыркнула девушка и приступила к еде.

Горбатый тяжко вздохнул, опечаленный совершенным непониманием со стороны подруги, и решил последовать ее примеру. Однако стоило ложке приблизиться к похлебке, пышущей жаром и испускающей приятный аромат, от которого засосало под ложечкой, как дверь трактира оглушительно хлопнула, и в зал влетел задыхающийся от бега рыцарь в покореженных доспехах, один вид которого говорил: вылез он явно не из лучшего места.

— Где эти двое?! — гневно сверкая глазами на заляпанном грязью (или не совсем грязью) лице, заорал рыцарь, срываясь под конец на визг.

Человек в мантии вздохнул во второй раз, теперь еще печальнее.

— Это еще что за чучело…

«Чучело», не обращая внимания на полные непонимания и осуждения взгляды, направленные на него, внимательно рассмотрел каждого из присутствующих, и тут его взгляд остановился на недавно появившейся паре.

— Вы! — еще громче воскликнул рыцарь.

Глаза его загорелись праведным гневом.

Без колебаний он вытянул из ножен меч, вскинул его над головой и с ревом кинулся на пришельцев, громыхая тяжелыми доспехами.

Останавливаться сумасшедший явно не собирался. Гости вскочили со своих мест: некоторые тут же отступили к стене, избегая неприятностей и лишних травм, а другие замерли в нерешительности. Согласитесь, вставать на пути у безумца с оружием — сомнительное удовольствие, особенно когда защищаешь не пойми кого.

Но произошло то, чего никто из них совершенно не ожидал.

Стоило рыцарю приблизиться к парочке на пару метров, как девчонка с хвостом проворно вскочила с места, откинула стул в сторону и с ухмылкой, выражающей полное превосходство, от души зарядила нападавшему каблуком чуть ниже грудного панциря.

Бедняга сдавленно хрюкнул. Выронив меч, он грохнулся на колени и зашелся кашлем, прижимая руки к животу.

— Ах ты маленькая сучка… — сдавленно прохрипел беловолосый рыцарь.

— Бах! Прямое попадание! — воскликнула девушка, наставив на него палец, и громко рассмеялась.

Мужчина в мантии вздохнул в третий раз, поднимаясь с места.

— Прошу не выражаться. Моя воспитанница, хоть ее характер и напоминает бешеную кошку, которую милосерднее пристрелить на месте, все же остается близким мне человеком, так что я не потерплю такого к ней обращения.

— Ну спасибо, — та скрестила руки на груди и надула губы.

Рыцарь очухался. Он, кряхтя и используя меч, как опору, вновь поднялся на ноги, а затем направил его острие на горбатого.

— О тебе я тоже не забыл, урод. Сначала разберусь с этой плоской тварью, а потом и тобой займусь. Я вас двоих выпотрошу, как кроликов!

— Плоской? Чего?!

— Странное заявление для человека, которого только что побила девчонка, — как бы между делом заметил трактирщик, протирая стакан, и зал отозвался одобрительным гомоном. — И вообще, если думаете драться, то валите на улицу. Мне проблемы не нужны.

Гость в мантии поклонился.

— Глубочайше прошу нас извинить, господа, — рука его показалась еще раз, и на столе оказалась пирамидка из монет. — Тут сверх необходимого в честь возмещения морального ущерба, а мы, пожалуй, действительно сию же секунду удалимся прочь.

— Эй! Я еще не доела! — запротестовала девушка.

Продолжая наигранно улыбаться, ее спутник тихо прошипел:

— Не этого ли придурка ты «совершенно случайно» сбросила в овраг, когда мы проходили мимо того каравана? Я же просил ничего такого не вытворять.

— Он сам виноват. Начал щупать меня… где не надо.

— Вот оно как. Тогда понятно.

Он подошел к рыцарю, ноги которого еще то и дело подкашивались после сокрушительного удара, и протянул ему руку.

— Может, замнем это дело? Вина тут лежит на обеих сторонах, и все же я готов возместить и вам моральный ущерб. Как насчет такого?

Тот посмотрел на руку волком, с омерзением сплюнул.

— Хочешь купить честь деньгами? Ты более жалкий человек, чем я думал, так что не рассчитывай на быструю смерть! Я разрублю твою горбатую тушу…

— Ясно, — протянул другой, с огорчением убрал руку.

Он миновал злосчастного рыцаря и направился к выходу.

— Куда ты? Бежишь, как трусливый пес?

— Нет. Нас просили выйти, забыл? — голос его похолодел. — Рута, тащи свой зад за мной. И даже не думай пререкаться с этим идиотом, шанс расквитаться я вам предоставлю. А потом получишь по полной.

Фыркнув, девушка побежала следом.

Только сам рыцарь задержался. Он с кривой миной поглядел им вслед, а потом перевел взгляд на трактирщика.

— Слушай, холоп. Когда я вернусь, чтоб меня ждал дельный стол, уяснил? Иначе порешу вместе с этими двумя.

— Катился бы ты, господин… — губами прошептал хозяин, а сам только без слов кивнул.

На улице уже вовсю разыгрался ветер. За последнее время он заметно покрепчал, стал сухим, и его дуновение оставляло на коже неприятное ощущение, будто по ней несколько раз прошлись обувной щеткой.

Горбатый примостился под навесом на куче наколотых дров. В вальяжной позе он полулежал на древесине и с мирным видом курил самокрутку, пуская в воздух серые облачка табачного дыма. Даже ветер ему, казалось, совсем не мешал, хоть пепел и разлетался во все стороны.

— А, вот ты где, импотент треклятый, — проворчала хвостатая. — Ну, давай с тобой разберемся по-быстрому, а то жрать охота.

— Я дам тебе последний шанс, наглая девчонка, — ответил рыцарь, поигрывая мечом. — Если извинишься, твоя смерть будет быстрой, а труп останется нетронутым. То же касается и твоего дурного папаши.

— Фи! Ты что, еще и некрофил?

— Ну все, ты доигралась!

Но стоило ему перехватить клинок для удара, из-под навеса послышался угрюмый голос:

— Ты серьезно собрался драться с безоружной, да еще и девушкой, имея этот солидный кусок заточенного металла? И еще что-то говоришь про честь? И я ей не папаша, иначе бы давно повесился.

— Да пусть оставит. Так хотя бы интересно.

И на этой ноте начался бой.

Хотелось бы сказать, что дуэль была красочной: насыщенная кровью, крутыми приемами и дерзкими фразами, которыми бы жонглировали противники, — однако все не так. Вернее, битва закончилась, даже толком не начавшись.

Рыцарь кинулся на девушку с мечом.

Отдадим ему должное, орать, как угорелый, на этот раз он не стал, однако пользы особой такое поведение ему не принесло.

Воин сделал выпад, но соперница его без труда уклонилась. Она пригнулась, уходя от удара, после чего одним апперкотом в челюсть отправила взрослого мужчину в тяжелых доспехах летать ласточкой в воздух.

Рыцарь пролетел несколько метров, с грохотом врезался в деревянную стену трактира и мешком сполз на землю.

— Быстро, однако, — заключил горбатый.

— Еще бы, — довольно хмыкнула победительница.

— Тогда валим отсюда, а то потом проблем не оберешься. Если среди этих балбесов найдется хоть один такой же безумец, как в прошлой деревне, то гореть нам синем пламенем на железном шесте.

От стены донесся жалобный стон.

— Очнулся?

— Да, сжечь, — приходя в себя, прошипел рыцарь. — Вы не просто мутанты. Будь ты обычной тварью, ты бы так не смогла. Вы демоны… Вас надо сжигать.

— И кто это нас сожжет? Ты, что ли?

— Церковь до вас доберется. Таких, как вы, вырезают из животов ваших тупых оскверненных матерей, а потом скармливают псам.

— Бедные животные, — искренне пробормотал горбатый и перекрестился. — Царствие им небесное.

— Я сообщу священникам, на вас объявят охоту! — все не унимался проигравший.

Самокрутка замерла, так и не коснувшись губ.

— Ой-ей, — пискнула девушка. — Зря ты это. Не любит он святош, а от одного упоминания о священной охоте ему вообще крышу сносит. Сейчас даже мне тебя жаль…

Горбатый вздохнул. Откашлявшись, он бросил сверток тлеющего табака на землю, затушил его носком сапога и принялся аккуратно снимать мантию.

— Я обещал матери вот этой занозы в заднице не убивать больше людей. Вот только потом выяснилось, что без этого не обойтись. Тогда я решил, что буду делать это только в крайнем случае. Например, когда смерть человека, которого я хочу убить, не принесет миру абсолютно никакого вреда. То есть он, грубо говоря, просто мусор.

Мужчина положил сверток на землю.

— Ты как раз подходишь под мое описание. Невежество — причина твоей смерти.

В темноте послышался странный шорох.

Последним, что увидел перед смертью рыцарь, были затмившие звездное небо огромные кожистые крылья. А потом тьма заволокла и его глаза.