Две жизни сумасшедшего (глава II)

Труднее всего оказалось притворяться, что ничего не произошло. Дядя убеждал Ньёдо спрятать воспоминания как можно надежнее, однако не представлял веса подобной просьбы. Как мало он знал. Мальчик предпочёл рассказать лишь о смерти родителей и происхождении шрама на груди; вполне достаточно, чтобы тот не задавал новых вопросов. О другой жизни, реальной и нереальной одновременно, говорить не стоило, по крайней мере пока. Иногда даже он сам забывал о вклинении тридцати лет и превращался в ребёнка. Может, получится поведать позже.

Город отличался от тех земель, где бывал Ньёдо. Однажды он гостил у дяди. Но слишком давно, чтобы помнить. Во всех смыслах, началась новая жизнь. Детский разум имел право забывать, и через два с небольшим месяца освобожденный стёр многое. Только уродливый шрам не позволял отречься от истины.
Чистоту новой жизни омрачали кошмары. Некоторое время Ньёдо кричал и просыпался в бреду, пугал родственников, забывая о произошедшем утром. Однако и беспокойство скоро стихло, но не исчезло, чтобы остаться с жертвой один на один.
Воспоминания тянули прочь и телесную боль: шрам на груди несвоевременно быстро затягивался. Наступило и ещё одно изменение — мышцы стали крепчать. Ни голод в плену, ни вспоротая грудная клетка не разрушили тела. Однажды он припомнил на этот счет слова брата по несчастью, лишь однажды.
Шатко выстроенная идиллия рухнула через год. Ньёдо встретил девушку намного старше, абсолютно похожую на супругу. Вновь два сознания ощутили друг друга. Руки затряслись. Не забыть истины иной жизни.

-Пойдем! Настоящий, я тебе говорю! — утверждал один из мальчишек.
Увлекательная находка — труп человека, свежий и изуродованный. Если бы страх был так силен, как любопытство. Изувеченное лицо не позволяло узнать убитого.
-Ни одежды, ни пениса! — заключил кто-то. — Его точно убили пираты!
-Да зачем им убивать его так далеко от моря, если можно было просто связать и скинуть в море акулам, и смотреть, как он мучается?!
Но детям не понять, убитый и так мучился. Некоторые скоро испугались, в их числе Ньёдо, посчитавший возможным, что с любым может приключится подобное. С ним может! Дыхание перехватило; страх спровоцировал бег. Быстрый бег, ведь мальчишка стал силён.
Когда становилось страшно, он хотел видеть лишь одного человека. Добежав до дома, Ньёдо замер. Самая красивая женщина в мире не заметила полускрывшегося в тени поклонника. В один день он даже поздоровался, но Тёю не обратила внимания. Сложный характер — иллюзорный муж помнил. Он разглядывал её, лишь двое во всей параллели. Лаская глазами, юный с виду человек вспоминал нечто приятное из второй жизни. Почти счастье.
В день убийства кошмары вернулись к Ньёдо более страшными и долгими. Никаких криков, только боль — эгоистично тревожить семью спустя столько времени. Утром он заметил на кровати небольшое пятно крови, но ни порезов, ни ссадин не обнаружил. Мало, чтобы паниковать, решил пробудившийся, шрам мог протечь.
Днём дядя Шаф рассказал о новой жертве. Его похожим образом замучили, но теперь в руки маньяка попал стражник.
-Их может быть несколько! — криком прервал разговор Ньёдо. — Их много! Они повсюду!
Страх душил сердце. Убийцы казались такими реальными и близкими. Воздух. Мальчишка собрался упасть в обморок, однако решил что есть сил ударить по столу. Помогло. Они убивают взрослых, понадеялся паникёр. Они могут быть повсюду! Они могут убить их! Он посмотрел на Шафа и его жену, чувствуя комок ужаса в горле.
До глубокого вечера фантомы головорезов преследовали мальчишку. Стоило закрыть глаза, как ублюдки тянули холодный металл к сердцу беззащитного. Затем они нагнали во сне, приобретя невероятные черты. Змеи. Языки человекозмей сдавливали горло сильнее и сильнее. Половина мгновения отделяла жертву от Долины смерти.
Вокруг спящий город. Отголоски ночной жизни, обычно не интересовавшие мальчика. Всхлип; напротив на камнях лежал человек. Глаза последнего кто-то выколол, изодрал кожу, и оставил умирать посреди пустой улицы. Паника охватила ребёнка, ведь головорезы, которых он так боялся, рядом. Бежать! Первое движение сравняло руку с лицом: кожу не видно под кровью. Вторая рука в крови. Ньёдо попытался найти рану, но алость явно принадлежала не ему. С иным пониманием ребёнок поглядел на изувеченного. В глубокой комнате сознания банда отвратительных ублюдков превратилась в одного маленького человека.
Уже отличный от самого себя сирота изменился ещё сильнее. Мышцы и сухожилия были крепки и велики. Настоящий муж, только невысокий. Проклятый тремя похожими тварями. Судьба и проклятье переплелись.
Что-то внутри перебило голос разума. Руки обмякли и показались так тяжелы. В глазах помутнело, но мальчик мог видеть пятно. Очень зря. Изувеченное пятно по воле обезумевших рук замерло навсегда. Это смерть, прошептал кто-то. А после исчезло всё. Это сон, точно, подумал напоследок изменённый.
Ни единого намёка на то, что случившееся не было сном. Он проснулся в своей кровати, чистый. Кровь и агония должны оказаться не более, чем иллюзией. В поисках единственного пятнышка крови мальчишка долго исследовал комнату и тело. Ничего. Облегченный выдох.
Дядя отвлёк Ньёдо. Стоило ли рассказать? Будучи ребёнком он так и сделал бы, но последствия пережитого крепли с каждым днём. Молчание уберегало убийцу от правосудия. Я не убийца, воспротивился было человечек. Увы. Он посмотрел на руки, позабыв о дяде: уже не такие резкие как ночью, но больше привычных.
-Я быстро расту, — отвлёк погружённого в раздумья Шафа маленький человек. — Ненормально быстро. А ещё…
Ньёдо достал из кармана острый камушек и глубоко вонзил в руку, затем продлил рану на пару сантиметров. Кожа покорно разошлась; теперь в комнате появилась кровь.
-Я почти не чувствую боли. Точно пером щекочут.
-Перемотай её чем-нибудь, — внешне спокойно ответил дядя. — не стоит заливать кровью весь дом.
Даже знакомому с ранами и смертью человеку не по душе узреть подобное. Ведьмы оставили много больше.
Всегда в неожиданный момент случается ускорение. Ньёдо проснулся от шипения. Его отрезвила мысль о змеях, но нет. Крепкие до уродства руки, чрезмерно жилистые в часы забвения, стянули горло. Впавший в ступор малолетний убийца побоялся посмотреть в лицо жертве, однако глаза самостоятельно исправили слабость. Очередной защитник города; Ньёдо и раньше видел его, даже запомнил голос. Не самый лучший человек, злой и бесчестный, почти наверняка случайно ставший блюстителем закона. Только от того не легче. Пока изменённый думал, шипение прекратилось. Внутренний он, как казалось, радовался, а внешний надеялся на прощение.
Когда пальцы, наконец, разжались, а обмякшее тело повалилось наземь, Ньёдо изменился. Терпимая боль. Грубые мышцы ушли; жаль, что детскими им уже не стать.
На следующий день слухи оплели город. Каждый говорил о Ньёдо, каждый представлял его по-своему. Расчётливый ум «другого» оберегал безопасность обоих. Возможно, я превращусь в тебя, предположил Ньёдо, ты уже изменил тело, забираешь контроль по ночам, только не убивай хороших людей, это единственная просьба. Ответ прозвучал глубоко.

-Уйди! — юный человек замахнулся на бродячую собаку. — А-а!
К ней на помощь прибежали остальные. Озлобленная свора необоснованно имела претензии к Ньёдо. После освобождения животные стали реагировать на последнего плохо, видели больше доступного глазу. Друзья тоже чувствовали, особенно рассматривая нетипичное детское тело — «точно мужчину заперли в коже ребенка». Отныне задираться с ним считалось смертельно опасным. Кто бы знал насколько.
Этой же ночью в сокровищницу жертв изменённого добавился ещё один стражник. Настоящий ублюдок. Даже Ньёдо не огорчился его смерти. Сознание смогло пробиться на долю секунды, когда камень раскалывал голову. Злодеи исчезали из города.
Поутру мальчишка снова встретил её; на сей раз непреднамеренно. До невозможного часто и сильно билось сердце в моменты одногранных свиданий. За месяцы он изменился и внутренне: пару раз поздоровался, смело смотрел в глаза, однако для супруги все так же оставался странным ребёнком.

В следующий раз «другой» явился иначе и с другой целью. Когда зрение вернулось к Ньёдо, тот увидел не очередную мразь, а любимую женщину — безвольную и предельно напуганную.
-Я делаю город безопасным, чтобы ты никогда испуганно не оглядывалась, прогуливаясь вечером по улице, — убеждал «другой», не осознавая виновника вечернего страха.
Если бы изменённый знал, кого видела пленница; это был уже не крепкий мальчишка. Метаморфозы достигли предела. Кожа с трудом сдерживала натиск мышц, конечности укрупнились, а глаза налились кровью и безумием.
Она боится тебя больше, чем кого-либо из убитых, выступил вторым голосом Ньёдо, отпусти, перед нами не Эхия из воспоминаний.
-Это она! Не неси чушь! — в полный голос отрёкся «другой»!
В ожидании появления второго маньяка жертва испугалась ещё больше. Он убивал стражников, убьёт и меня, приготовилась женщина, изуродовал каждого. Голос разума звучал уже приглушённо, тело ослабло. Пора потерять сознание.
-Я не отпущу её, пока не вспомнит!
Но нечего было вспоминать. Как ты не поймёшь, это лишь наша жизнь, никто другой из того мира нереален! Ньёдо гневался, ведь был бессилен.
-И тебя я не выпущу! — пригрозил «другой».
Утро молчаливо рассудило два голоса — Ньёдо снова управлял телом, но оказался в ином месте и с провалом в воспоминаниях. Похоже, сильный жил только ночью. Он многое мог успеть, хотя сделал достаточно. Местонахождение Тёю стало загадкой. Ни один час мальчишка пытался выхватить хоть малейшее воспоминание, но тщетно. Ото всех, даже от Ньёдо.
В городе, и без того преисполненном напряжения, пропажа Тёю воспринялась очень остро, особенно супругом. В реальной жизни у неё был реальный возлюбленный, «другой» не хотел знать этого. А изменённый мог только предупредить.
-Она жива, — попытался произнести максимально мягко странный ребёнок. — Не знаю, где именно её прячут, но она жива.
Буря эмоций отупила мужчину: после секундной радости тот бросился на лжеспасителя. Тщетно. Сильные не по годам руки молотами смяли порыв. Ещё выпад, но Ньёдо просто отпрыгнул.
-Это всё, что я знаю. Я просто пытаюсь помочь! — крикнул странный, убегая.
Отчаяние поработило Фипея. Сильный мальчишка оказался недостаточно быстрым, оттого легко досягаемым. Последнее дело преследовать ребёнка, совсем иное, если он даже не напуган. Выносливая падла, обозлился мужчина, медленно приближаясь.
Книга или башмак неприятно врезался в лицо Фипея. Он отмахнулся, но каково было удивление — большой паук, коих никогда не водилось в городе, бросился на человека! Преследователь столкнулся взглядом с жертвой. Точно двойник мальчишки. Он более не пытался убежать. Глаза наполнялись кровью, а мышцы то и дело дёргались от избыточной силы.
-Зря ты не послушал его, — отличным от себя предыдущего голосом предупредил юноша. — Он пытался вразумить, пусть из глупости. Но ты не воспользовался шансом.
-Отведи меня к ней, тогда я не покалечу тебя!
-Недоумок. Даже он смог унизить тебя. Мой удар будет жестче.
Из закоулков вылезли два десятка членистоногих, сравнимых размером с летуном. Неуловимый зов убедил животных окружить Фипея.
-Пауки, и те способны разорвать тебя в клочья, хотя я даже не просил их об этом. Дам шанс проиграть в честной схватке.
Восьминогие расступились. Каждый новый миг сопровождался вопросом, не сон ли вокруг? Мужчина схватил палку. Стыдно ударить ребёнка, но впереди грозно улыбался даже не человек. Существо. От нескольких ударов «другой» закрылся, затем схватил оружие и свободным кулаком нанёс серию в грудь. Дыхательная мышца частично остановилась. Фипей не обладал правом так легко сдаться. Недостаточный удар остался незамеченным. Молот под кожей наполовину ослепил, следующий удар оглушил. Земля выскользнула из-под ног. С трудом определяя в пятнах врага, защитник попытался встать, однако удар по правому надплечью остудил пыл.
-Это честная битва, после которой не стыдно умереть, — заключил «другой». — Я сохраню тебе жизнь не потому, что ты бился недостаточно доблестно. Просто у судьбы иные планы.
Странный день. Странный человек. Фипей потерял возлюбленную; вероятно, потерял честь. Что ведает о судьбе мелкий ублюдок? Нужно вновь следовать за ним. Безуспешная попытка встать. Неизвестный скрылся, а мужчина ещё час или более сидел на земле в полусознании. Странный день.

Изменённый мальчишка сидел на пороге дома. Замечательное утро точно стало нулевой точкой в новой жизни, превратив неприятные воспоминания в глупые фантазии. Ему нравилось это время суток, потому что он контролировал тело. Негласное разделение редко подвергалось исключению. Прервал безмятежность дядя, напряжение которого ясно намекало на важную новость:
-Надо поговорить.
Действительно, накопилось много тем, даже если Шаф не знал о «другом».
-Когда ты сказал, что изменился, я начал искать решение. Честно сказать, их невозможно было не заметить, особенно окружающим.
-Нашёл? — смешение облегчения и разочарования.
-Возможно. Старая и мудрая женщина…
-Я уже встречался с такими, — перебил Ньёдо, — а потом стал странным.
Шаф попытался объясниться, но племянник согласился на встречу. Сотня причин пряталась позади глаз и рёбер. Если это поможет не стать «другим», про себя заключил главное парнишка и удалился; это был истинный страх. Скоро он будет появляться днём или утром, а я буду убивать злодеев, не дожидаясь его, а потом мы воссоединимся. Стоило довериться любому, ведь кто-нибудь мог оказаться настоящим целителем.
«Другой» приближался к сознанию: мысли всё чаще перекликались, а в поведении проявлялись его черты. Время истекало. Скоро наступил день, когда мальчишка решился. В ту самую секунду голос внутри стал отчётливым и практически постоянным. Помоги мне выбрать, обратился Ньёдо. Часть воспоминаний стала общей, среди приговорённых людей «другого» оказался один, достойный смерти даже по мнению слабого из двоих.
Тошнотворная лёгкость наполнила тело с заходом солнца. Его время. Гладкая поверхность позволила узреть собственный лик. Чудовище, решил Ньёдо, а должен быть ребёнком.
Что пережил второй с десяток раз, он переживал впервые. Под командованием друга-недруга выслеживал жертву — для безопасности, не иначе. Теперь решай сам, разнеслось по внутренним полостям. Каждый укромный угол в городе «другой» открыл для охотника. Как много тайников. Юный убийца оглядывался в страхе или надежде на помощь. Помощь, способную остановить зло.

Места выбраны неслучайно, не озирайся, вмешался «другой», действие необратимо, ты повредил его череп и теперь можешь лишь решить, умереть ему быстро или после нескольких дней мучений. Как узнать: обман или истина?
Он посмотрел на жертву: раны и кровь частично скрывали лицо, тело покорно вжалось в поверхность. Почти незнакомый человек почти не двигался. Голос внутри напомнил причину. Ньёдо замахнулся дубиной. Заминка.
Первым ударил призрак. Крепкие кости убийцы не дрогнули, но таинство лишения жизни разрушилось. Совпадение, отмёл вину новичка «другой». Взгляд уловил в полумраке обычного стражника. Два голоса понимали, что когда-нибудь найдётся ищейка с достаточным умом. Слишком рано. Случайность, определённо.
Вряд ли страж города догадывался о тяжёлой травме лежащего на земле, но явно стремился спасти несчастного. Он не торопился менять дубину на клинок, думая отдать убийцу на суд людей.
Паника пробуждала в Ньёдо всё новую силу. На секунду показалось, что кожа превратилась в камень. Сокрушительные удары причиняли больше боли стражнику, однако он продолжать бить, избегая ответа чудовища. В мгновение, когда убийца почувствовал абсолютную силу, несколько ударов пробились сквозь панцирь, поразив важные точки. Мышцы зачерствели и замедлились. Теперь бой показался танцем с дубинами, где злой партнёр хромал на обе ноги.
Припав на колени после серии неудач, Ньёдо почувствовал жжение в области лба. Удар, после которого и гигант должен пошатнуться. Стражник замер в исступлении. Клинок пришлось обнажить, иного выбора нет. Странный юноша слишком опасен и крепок, чтобы оставлять его в живых; людской суд не приговорит к иному. Проблескивающие детские черты даже в лунном свете отравляли стремление защитника города.
-Я должен, — болезненно разрезал тишину страж. — Я уже убивал детей. И сейчас смогу.
Медлил. Руки ослабли. Он моргнёт, и у тебя будет шанс, скомандовал «другой». Потаённая боль, возможно, похожая на ту, из-за которой юноша стал злодеем, парализовала и безымянного воина. Ньёдо повалил врага в тот самый миг. Неудача его — чудо для убийцы. Удар по голове замедлил быстрого стражника. Ещё, потребовал голос внутри, пути назад нет. Тяжелый взмах более усмирил пыл. Теперь медлил Ньёдо — двое пришли убить злодея, но не доброго человека.
Пауки скрыли лицо стражника; пусть и с опозданием, но пришли на помощь другу.
-Добей его! — точно со стороны возмутился «другой». — Иначе он разрушит всё!
-Не его. Ты знаешь.
Пока восьмилапые одолевали стражника, злое дело свершилось. Жизнь бесповоротно изменилась. Удаляясь, мальчишка оглядывался на пауков и предполагал судьбу необязательной жертвы. Последние друзья в целом мире — убийцы к убийце.
Мимо мелькали дома. Жильё дяди уже показалось впереди, когда Ньёдо замер. Вероятно, тело парализовала боль, потому что красные глаза попытались выскочить из черепа. Это конец. Глубже физических изменений произошло последнее — соитие двух душ. Нет более Ньёдо и «другого». Медленные шаги отдалили юного убийцу от новообретённого и быстро потерянного дома.