Старая сказка на новый лад

Однажды мои сынишки запросились со мной в лес «по грибы». Конечно, пришлось взять, хотя им всего по шесть лет, иначе обид не оберёшься. Предупредил только, что всё будет «по — взрослому», поэтому не хныкать, что устали, и не отставать, чтобы не заблудились.
Выехали рано утром, и мои мальчишки меня не подвели: быстро встали, оделись, подхватили свои рюкзачки и запрыгнули в машину. Спаниелька Найда по-хозяйски уселась рядом со мной на переднем сиденьи. Это было её законное место охотничьей собаки – рядом с охотником.
Через три часа моя «Нива» добежала до опушки леса, съехала с шоссе и уютно примостилась под соснами. Я объяснил сыновьям тактику «грибной охоты» и охота началась. Данилка с Кирюшкой усердно срезали своими маленькими перочинными ножичками шляпки маслят, Найда скакала по полянке за пёстрыми бабочками и ничего не предвещало беды. Вдруг стал накрапывать дождик, и мы резво помчались назад к машине. Но вместо машины впереди стеной встал густой, прямо дремучий какой-то лес. Странно, как это мы умудрились заблудиться? Я вынул из кармана сотовый телефон, но он даже не включился. Нащупал в кармане рюкзака компас, но его стрелка бешено вертелась и не думала останавливаться. Что делать?
— Хозяин, давай пойдём по тропинке, — ткнулась холодным носом мне в ногу собака, — смотри, какая уютная тропочка.
У меня челюсть так прямо и отпала:
— Когда это ты говорить научилась?
— Сама не понимаю.
Дети повисли на собаке, не помня себя от радости, а мне стало прямо-таки страшновато: собака говорит, лес не выпускает, электроника не работает, даже безотказный компас вышел из строя. А тут ещё появилась такая уютненькая тропочка, такая ровненькая, обсаженная яркими цветочками, словно нарисованная. И собака резво затрусила по ней, помахивая куцым хвостиком. Мне это мерещится? У моей собаки вдруг на самом кончике хвоста вдруг появилась легкомысленная белая кисточка.
— А мне нравится, — сообщила Найда, — всю жизнь о такой мечтала.
Дети помчались за собакой, и мне пришлось ступить на тропинку. Странно, но на ней дождик даже не капал, идти было легко и вскоре мы вышли на полянку, где стоял небольшой разноцветный домик. Собака забежала на крыльцо и вдруг стала его грызть.
— Найда, перестань! Сейчас хозяева выйдут и побьют тебя!
— Да нет тут никого, — отозвалась собака, — людьми даже и не пахнет. А дом пахнет печеньем и шоколадом. Вы что, совсем не проголодались? Крыльцо тут из печенья «топлёное молоко». Такая вкуснятина!
— Папа, мы попали в сказку! Мама нам на ночь читала сказку про пряничный домик, — сыновья бросили на землю корзинки с грибами, вынули из карманов свои ножики и бросились отколупывать себе куски крыльца. – Иди к нам!
— Пошли отсюда поскорее, — поторопил я мальчишек. – Не нравится мне это место. Да и безобразничать в чужом доме нехорошо.
— Хозяин, это же самая настоящая сказка, а в сказке можно всё, — рассудительно отозвалась Найда. – Домик этот – от доброй феи, потому что только добрая фея может подарить усталым путникам в подарок такую вкуснятину. Попробуй сам: на вкус как печенье с шоколадом.
Не знаю, почему я послушался и съел кусочек, но на меня прямо-таки напал самый настоящий жор. Мы открыли дверь и зашли внутрь, а там вся мебель была из карамели, ирисок, мармелада, а стол был огромным шоколадным тортом. Скоро все наелись до отвала, а собака напоследок прыгнула на обкусанный со всех сторон торт и провалилась в него прямо по шею.
— Вот оно, счастье! – простонала она, — утонуть в такой жратве –это круто, круче не придумать!
Потом мы лежали на ирисочном полу и зевали. Дверь домика медленно и бесшумно затворилась, и мы дружно заснули.
— Хозяин, вставай! Да вставай же! – взвизгнула мне прямо в ухо собака. – Смотри, домик уменьшается!
Я вскочил и больно ударился головой о внезапно нависший потолок. Да и стены тоже медленно сдвигались. Медленно, но верно. А дверь оказалась намертво закрыта. Я вдребезги разбил об неё карамельную скамейку, а она даже не треснула.
— Прорубаем стену! – Скомандовал я мальчикам. – Помогайте мне, отламывайте куски.
Стена оказалась очень толстой. Такое впечатление, что пряник внезапно окаменел. Я с трудом пробил небольшую дыру, мальчики торопливо били своими маленькими ножичками, но силёнок у них было явно маловато, да и напуганы они были слишком сильно. Найда остервенело грызла края дыры, яростно плюясь кусками пряника, а домик уже давил на нас со всех сторон. Наконец мы вывалились наружу и покатились кубарем в траву. Быстро вскочили и побежали прочь, а домик громко ухал нам вслед и хлопал дверью. Прямо сумасшедший одноглазый зверь с чёрной пастью двери.
-Грандиозное свинство, — сказал я детям, — хищный пряничный домик, глупее не придумаешь.
— Возмутительно, — поддержала меня Найда, — давайте вернёмся и разломаем его, чтобы неповадно было!
— Это мы виноваты, — сказали братья-близнецы. – Мы баловались, и мама перестала нам читать сказки на ночь. Если бы мы знали, что будет в сказке, мы обошли бы этот домик стороной.
— Мне кажется, он имел право нас съесть, — подвёл я итог, — Мы же его ели. Я, кажется, на всю жизнь наелся сладкого, меня прямо тошнит.
Мы быстро шли по тропинке, а вокруг сгущалась тьма. Стало так темно, что мы встали в растерянности. Куда идти в кромешной тьме? Я крепко держал сыновей за руки, собака жалась к ногам, Страшновато…Тут из-за туч прорвалась луна и стало хоть немного светлее. Наверное, ушли мы недалеко. Тёмной ночью в лесу не очень-то разгуляешься, потому что бьёшься лбом в каждое дерево перед собой. А тут ещё кто-то завыл недалеко, протяжно и тоскливо. Кто-то ответил высокой переливчатой музыкальной нотой. Дальше уже пели вместе на два голоса.
— Папа, это волки? – голосок Данилки слегка дрожал. – Это волки так воют?
— Наш папа волков не боится, — сам себя успокоил Кирюшка, — У него нож есть.
Да, сыновья мои умеют отца успокоить.
— Ищите подходящее дерево, — скомандовала собака, — на нём и отсидитесь. Я отведу волков подальше от вас. Не могу же я с вами на дереве отсиживаться. За меня не беспокойтесь, я быстро бегаю.
Мы стали искать подходящее дерево с сучками, по которым можно забраться высоко на ветки. Вдруг из кустов вышло существо, совсем не похожее на волка: ростом мне примерно по плечо, голая крысиная морда и уши летучей мыши. Шла она на длинных тонких ногах, и хвост у неё неожиданно раздваивался. Тварь стала ходить вокруг нас по полянке, похрюкивая и повизгивая. Хорошо хоть, что не бросается. Собака зарычала и приготовилась к прыжку. Мне вдруг почудилось, что эта тварь что-то говорит на своём языке, Какой-то ритм ощущался всё явственнее, я уже понимаю какие-то фразы.
— Хозяин, очнись! – укусила меня за ногу собака. – Эта тварь тебя гипнотизирует!
Я потряс головой: наваждение прощло. А зверюга ходит кругами уже совсем близко. Сынишки оцепенели и почти не дышат от страха. Я подобрал с земли палку и сунул в руки Данилке, приказав: — Будешь бросать в неё, как скажу.
А сам стянул с себя рюкзак и пошарил в нём, ища что- нибудь потяжелее. Дал в руки Кирюшке термос с чаем, сам схватил котелок. И на счёт «три» мы бросили всё это в морду твари. Она пренебрежительно отпихнула всё это добро лапой, и только быстрее пошла по кругу, бормоча свои заклинания. Я в отчаянии вывернул рюкзак наизнанку, собрал всю мелочёвку в пригоршни, прицелился и бросил ей прямо в глаза. И тут произошло чудо: тварь с воплем схватила в лапы маленькое зеркальце, шлёпнулась на свой объёмистый зад и стала себя в него разглядывать. Смотрится, любуется, усики свои разглаживает.
— Бежим скорее, пока она не очухалась! – потормошил я сыновей, ухватил их за руки и поволок в кусты. – Найда, за нами!
— А она за нами не побежит? –Деловито спросила собака. –Опомнится и бросится вдогонку?
Мы бежали, задыхаясь и поминутно спотыкаясь, пока не покатились кубарем под горку.
— Лезьте уж быстрей на дерево, — скомандовала собака. – Волки, между прочим, никуда не делись.
Я на ощупь нашёл подходящее дерево и стал подсаживать на него присмиревших близняшек. Потом подхватил возмущённую собаку и полез вместе с ней.
— Собака на дереве – это глупо! Хозяин, я должна всех вас защищать!
— Собака, съеденная волками, ещё глупее. Вот сейчас привяжу тебя ремнём, тогда не свалишься. – Я потянул ремень из брюк. – А вы, мальчиши –кибальчиши, держитесь покрепче. Сейчас я к вам переберусь.
Но тут к нам из чащи вышел волк, сел под деревом, задрал голову и посмотрел вверх.
— Большой волчара, — прошептал Кирюша, -хорошо, что волки по деревьям лазить не умеют.
— Он нас не достанет, — успокоил сам себя Данилка, — посидит до утра и уйдёт.
-Чего я только не видел в своей жизни, — насмешливо сказал волк, — но собаку, сидящую на дереве, вижу впервые. Слезай, сестрёнка, не позорь наше племя. Ты же не кошка паршивая.
— Ворона с помойки тебе сестрёнка, — высокомерно ответила собака. – Я не твоего племени.
— Ну, далёкие матери у нас были общие. Ладно, слезай, не обижу, не гоняю я собак.
— Чудеса продолжаются, — горестно вздохнул я, — вот и говорящий волк нарисовался. Надоело мне всё это, домой хочу.
— Я не волк, а оборотень. Видите, глаза у меня голубые? Слезайте, я вас не трону. Что я, волколав какой? У меня у самого детишек четверо растёт. Пошли со мной, домой вас отведу. Тут ночью с детишками опасно: Криспа повадилась к нам в лес ходить, а от неё на дереве не отсидишься, она морок наведёт, так прямо сами к ней в лапы пойдёте. Сожрёт за милую душу.
— Спускайтесь, мальчики, он нас не тронет, — помог я близнецам спуститься, — а тварь эту мы видели. Бросили ей зеркало и сбежали.
— Это вам повезло, что зеркальце имели, а то бы конец полный, и на бобах гадать не надо. Заразу эту только на зеркало и можно поймать. И то потом убивать замучаешься. Мы в прошлый раз всем гуртом валили: и братишки мои, и и дядья, и папаша мой тоже. Простой сталью валить долго, вот костью – лучше. Да где ж их взять, топоры-то костяные? Поганая тварь, одно слово. Такое уж ваше дурацкое счастье, что живы остались. Известно, дуракам везёт.
Сыновья примерялись с оборотнем ростом, гладили и ощупывали, а он терпеливо позволял себя трогать. Здоровущий такой, ростом мне по плечо.
— И часто такие твари к вам заходят?
— На моём веку – уже третья. Откуда только берутся? Ну, пошли, что ли?
— Куда? – Не понял я.
— На кудыкину гору, кудыков ловить. = Домой вас отведу. Тут недалеко.
И мы пошли за волком, небо снова затянуло тучами и на лес обрушилась темнота. Я снова пробовал лбом каждое дерево, а волк надо мной подсмеивался. Мальчишкам он велел идти за ним, чтобы они не набили себе шишки, как их неуклюжий папаша.
-Чего вас в чащу понесло? – Спросил любознательный волк.
— Нас домик приманил! Тропинку нам расстелил! – Наперебой принялись рассказывать Данилка с Кирюшкой. – Мы стали его есть, а он нас сам хотел слопать.
— Это бывает, — согласился оборотень, — он так вдоль дороги и шляется туда-сюда. Наши-то все его знают. А вот чужие, мимохожие, попадаются иногда. Мало дураков-то на дармовщинку? Лет пятнадцать он тут обретается.
В моём воображении тут же возникла картинка: пряничный домик резво шагает на куриных ногах и тащит за собой свёрнутую рулоном весёленькую тропинку.
— Это как шляется? – Переспросил осторожно. – Ногами, что ли?
— А бес его знает, — легкомысленно ответил волк, — ног у него никто не видал. Просто стоит сегодня здесь, а завтра – в другом. Не следить же за ним? Таскается, и пусть себе.
— Он же безобидный, ежели внутрь не лезть. На той неделе близко стоял, так я домой целую тележку сладостей приволок, ребятишкам на радость. Только он хитрый стал: как только наших учует, так колючками весь покрывается. Пока прорубишься через них, умучаешься. А вы-то как выбрались?
— Дыру в стенке прорубили, еле вывалились наружу, ножики чуть не сломали, все страху натерпелись.
— Кто дыру ножом долбил, а мне пришлось зубами грызть, — раздражённо отозвалась собака. – Был бы дом из колбасы, или там из грудинки, дело другое. В таком случае я и умереть была бы готова. А вы тоже хороши, не могли табличку с предупреждением повесить: мол, опасный пряничный домик, внутрь не заходить.
— А ты не только тявкать, но и читать умеешь?
— Ну, умею.
— А я нет, — припечатал волк, — и никто из наших не умеет. Нам оно здесь без надобности. А почему ты говорить умеешь? И почему мы все друг друга понимаем?
— Наверное, мы случайно в ваш мир попали, — задумчиво почесал я в затылке. –Шли – шли по лесу, наступили на тропинку и попали в сказочный мир, где живут домики – хищники, волки-оборотни, и страшные чудища.
— Зверски интересно, — оживился волк. – Помру на месте, если не услышу всю вашу историю. Мы ж сидим в глуши, как мандрагоры какие, поговорить не с кем. Со скуки воем. Давай, рассказывай всё толком. Как вас зовут-то?
— -Я Андрей Петрович, а это мои сынишки: Данила и Кирилл. Собаку зовут Найда, её мы на улице нашли, она с нами живёт.
— А меня Весером зовут, ещё неслухом кличут.
— Почему неслухом? – хором спросили близняшки.
— Да папашу своего не послушался. Он мне не разрешил на Лее жениться. Где ж это видано, чтобы оборотень на человеческой особи женился? Свои девки в стае есть. А мы с Леей любили друг друга. Вот я её и умыкнул прямо из окошка, да в эту глушь и привёл. Избушку поставили, деток растим, живём в стороне ото всех. Дочка-то вся в мать пошла, красавица. А сыночки –все в меня, моя порода. На охоту пока не беру, маловаты ещё.
Всю дорогу волк мыкался возле нас, то зайца притащит, то какую-то большую птицу в зубах тащит.
Наконец пришли к избушке. Дверь открыла молодая заспанная женщина и приложила палец к губам:
— Тихо, малыша не разбудите, еле его укачала, зубик у него режется, клычок верхний. Идите за мной на сеновал, спать будете на сене, а одежду свою мокрую снимайте, я печку растоплю и за ночь высушу.
Она забрала нашу одежду и ушла, даже не спросив у Весера, кто мы такие. Наверное, муж никогда не приводил в дом плохих прохожих. Измученные дети сразу же уснули, а мы с оборотнем ещё долго разговаривали. Стучал по крыше дождь, сопели дети, хрустела сеном лошадь и сладко пахло сухой травой. И я начал стремительно проваливаться в сон. И прошёл уже мимо сонных глаз пряничный домик на курьих ножках, и сидела на его крылечке крыса, спрашивая у зеркала: «Свет мой зеркальце, скажи, я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?
Утром меня растолкал Весер. Я своим глазам не поверил: днём это был здоровенный детина с добрый шкаф ростом. Такими руками – только подковы гнуть. Весу в нём кило сто с гаком, а лицо – весёлое и доброе. Ничего в нём от оборотня нет, только уши заострённые, да волосатость повышенная. Лея у него просто красавица, и мужем командует, а он и не против. Сынишки –вылитые копии папочки. Младший подковылял ко мне и пальчиком на ротик показывает.
— Вава, — согласился я, — Ты уж потерпи, у тебя ещё много зубов впереди.
Он укоризненно посмотрел на меня, вздохнул и поковылял дёргать за хвост Найду. То, что собака говорящая, его совсем не удивило. Папа у него – волк.
Завтракают тут плотно, на совесть. Одежда наша высохла. Ярко светило солнце и лес уже не казался страшным. Весер пошёл нас провожать, чтобы никто не обидел. Найда мыкалась туда-сюда, пока не учуяла слабый запах наших вчерашних следов. Мы шли за собакой, радуясь тому, что скоро выйдем из леса. Правда, детям не хотелось так быстро расставаться со сказкой. Утром ночные ужасы уже не казались им такими страшными. Лес постепенно редел и, наконец, впереди показалась опушка и наша машина под развесистой сосной. Весер внезапно встал, словно наткнулся на невидимую стену, а мы прошли свободно, как ни в чём не бывало. Оглянулись, а его фигура стала расплываться и медленно таять.
— Пап, как жалко, что сказка кончилась, — огорчённо сказал Кирюшка.
— А нам от мамы не попадёт? – рассудительно сказал старший, на пять минут старше, Данилка.
Я достал из кармана телефон. Он показывал вчерашнее число, словно и не было в нашей реальности никакой жуткой ночи. Мы благополучно вернулись назад, в своё время. Правда, без грибов, рюкзаков, в царапинах и ссадинах, но живые и здоровые. Сели в машину и договорились об этом приключении помалкивать: мама нас никуда больше одних не отпустит, если узнает, каким опасностям я подверг наших детей. А в садике дети будут дразнить мальчиков врунами, потому что сказок в жизни не бывает.
Сыновья подумали – подумали и согласились со мною. Только потребовали отметить на карте это место, чтобы снова приехать сюда попозже, когда получше приготовимся: наберём с собой полный рюкзак фонариков, ножей, сапёрную лопату возьмём, моток верёвки, пневматическое ружьё…
— Размечтались, — оборвал я их перечень необходимых вещей. – Давайте лучше думать, как маме будем объяснять свои синяки и шишки.
И мы поехали домой, и всю дорогу придумывали более-менее правдоподобную историю. А Найда молча сидела на переднем сидении, высунув голову в окошко, а уши её на ветру развевались, как серые флаги.