Родом из детства

Глава 1.

Я сидела и тупо смотрела на чистый лист бумаги. Потом погрызла ручку, накарябала в углу справа «шапку» и крупно посередине- «рапорт», большими такими буквами… но хвост у буквы « р » уполз куда -то вниз и вообще, то, что получилось, мне не понравилось. Так что я скомкала лист и бросила в корзину. Уже пятый. И задумчиво принялась созерцать следующий, привычно терзая пальцами волосики. Вдохновения не прибавилось ни на грош.
Я должна отчитаться за перестрелку на канале Ветеранов и, соответственно, за израсходованные патроны. Но- не могу. Сил моих нет.
В конце концов, этот урод виноват больше меня. Мог бы не орать, а просто показать своё удостоверение… У него же на лбу не написано, что он- нюхач с Центрального… И разошлись бы мирно. Ну, может, я и назвала его парой нехороших слов… Но стрелять-то он начал первый. И в результате — легкораненый прохожий и заявления от двоих автовладельцев на попорченные пулями машины, ущерб, блин… И как мне теперь отписываться?
Не могу. Не могу больше и всё. Брошу всё на фиг. Назанимаю у родни денег, куплю маленький магазин игрушек и буду счастлива, и каждый день буду видеть только невинные детские лица…
Я — мийон Пола Табис. Мне двадцать семь лет и я координатор убойного отдела Третьего Управления. Я – женщина — полицейский, будь оно всё проклято. В этом- то и проблема.
— Пола, какого катраса ты тут высиживаешь?- спросил Симеон Ирже, присев на мой стол.- Семь часов. Мы уходим, пошли с нами?
— Не могу. Если я не отчитаюсь за канал Ветеранов, этор меня испепелит. Это надо было сделать ещё вчера.
— Эти козлы с Центрального, вообще, оборзели. Ещё и жалуются на нас. Мол, мы им три операции сорвали… А какого фига они лезут на нашу землю?- Риторически возмутился Пит, приятель Симеона. Риторически, потому что «козлы с Центрального», действительно, всех уже достали. Ну, козлы, что с них взять…
— Сейчас накарябаем.- Сказал Сим и возвёл глаза к потолку в поисках вдохновения.- И свалим отсюда, потому как я хочу спокойно лечь дома на диван и посмотреть футбол. Вот хочу- и всё. Так, пиши, Пола… мнэ- э- э… Такого то числа я, мийон Пола Табис…
Коллективно мы создали наконец это творение, триумф полицейской мысли и шедевр отмазки… И собрались уходить. Но тут дверь грохнула и ввалился Стонки.
— Ага!!- заорал довольно.- Фиг я один поеду! Группа, на выезд!
— Не- е, рабочий день кончился уже, пусть дежурные едут…
— Да они уже на выезде. А я не успел смыться…
— Ну вот и бери своего координатора и катись туда.
— Мужики, не будьте козлами, а?
— Иди на фиг.
— Ну блиииииннн…
— Ладно. Чего там где?

— Труп в ресторане «Жертвенник».
— Ну и принесли его в жертву. На жертвеннике. – Хмыкнул Сим.- А при чём тут мы? Может, он и не наш. Гадалкам звонили?
— А я знаю? Вот, передали его данные. Альфар Кассим, двадцать восемь лет, первый тип, удостоверение личности и права…
— Может, он не наш?- с надеждой в голосе испросил небеса Пит.- Пола, позвони гадалкам…
— А чего я? Ладно… Стонки, давай бумажку. И чего ты вечно глаза мозолишь, кому не надо…
— Я случайно шёл мимо дежурки… ну и влетел.
Я позвонила в аналитический отдел.
— Мийон Табис, из убойного. Посмотрите, есть в сегодняшней сводке вероятностей Альфар Кассим, двадцать восемь лет, первого типа, огнестрел, время смерти приблизительно… Блин, какой идиот догадался написать «свежий»? Да, я знаю, вы нам нашу сводку передали утром. А вы посмотрите общую, по городу. Может, его кто заявил… Сейчас продиктую его данные. Ладно. Жду.
Этор Тэгамо вышел из своего кабинета и тоже ждал, скрестив руки на груди. Этор курит тонкие, коричневые сигары и сейчас облачко дыма над его головой приняло форму черепа.
— Собирайте группу, Симеон. Лаймелл где-то здесь. Лоис… Фардс у аналитиков, собственно… Раскин у некромантов…
— А может это ещё и не наш клиент. – Сказал Сим грустно.
Телефон зазвонил, я сняла трубку. Уже другой голос, мужской.
— Гадалок вызывали? Мийон Табис у аппарата? Мийон, я смотрю сейчас на вашу фотографию и просто…
— По существу, пожалуйста.
— Да пожалуйста. Ваш клиент. Никто его не заявлял, в сводке его нет. Так что работайте. Пола, а как ты больше любишь — сверху?
— Погляди там, внизу, под моей фотографией. Может, там написано. После сведений о размере груди.
Скучно им, сутками за компьютерами сидеть. Развлекаются, как могут.
Я посмотрела на присутствующих и кивнула.
— Наш клиент.
— Собирайте группу, Симеон. Мийон Табис, я не вижу на своём столе вашего рапорта.
Начальник отдела убийств посмотрел на меня неприязненно, как на что- то особо гадкое, как на мусор. Который ему лично придётся убирать. Ну, примерно так он ко мне и относится.
— Вот, господин этор.
Он демонстративно надел очки, брезгливо поднял листок и пробежал глазами…
— Табис, неужели Вы даже этого сделать нормально не можете? Лучше уж я сам за Вас напишу… И что за безобразие опять у Вас на голове? Вы сегодня смотрелись в зеркало? Если Вы не можете расчесать свои волосы, мийон, постригитесь налысо. Но с таким жабороньим гнездом на голове… Вам стыдно должно быть.
— Так точно.
— Что «так точно»?
— Всё!
— А чего Вы на меня уставились?- хмыкнул он.- Поезжайте. Надо ещё флаер забить. Позвоните им туда, кстати… Вольно, мийон. Я Вас не задерживаю.
Я развернулась и ушла в дверь, забыв куртку. Хорошо, Сим захватил.
— Я его ненавижу. Шефа.
— Ну, это здоровое чувство — ненависть к непосредственному начальнику.
— Чего он привязался к моим волосам? Что ему сделали мои волосы?
— А это твой натуральный цвет?- спросил Пит.
— Что, ты подумал, что я крашу волосы?
— Ты? Никогда…
— Старик просто кипятком писает от того, что тебя ему навязали.- Сказал Стонки.- Ведь ты не мужик. Он от этого и бесится. Будь у тебя пара…
— Ага. И что, мне сделать операцию по смене пола, чтобы он успокоился?
Мы поднялись на крышу, по пути собирая группу. Загрузились в служебный флаер и полетели. Каждый раз лечу и думаю: навернётся эта колымага или нет… прямо рулетка, блин, получается.
Пол придвинулся ближе. Я откинулась на его плечо и благодарно закрыла глаза.
— А ты чего не ушёл? Рабочий день закончился в шесть.
— Тебя ждал. — шепнул он.
Пол Лаймелл. Мой оперативник. Собственно, благодаря ему я и прижилась здесь.
Я явилась сюда три месяца назад.
— Здрассьте! Кто тут этор Тэгамо? Я мийон Пола Табис. Переводом к вам из Седьмого управления, отдел краж.
Тэгамо снял очки, посмотрел на меня, словно глазам своим не веря. А потом закрыл глаза ладонью.
— Пола? Вот и иди — к Полу.
— В смысле?
А Пол сказал, что лучше заболеть чумкой, триппером и стригучим лишаём сразу, чем получить в напарники бабу.
— Женщину, милый.
— А что, есть разница?
— А как же…
Я обманула его, подняв колено, сделав вид, что хочу ударить туда, куда обычно девочки пинают наглых мальчиков. И ударила левой в челюсть. Выбила себе пальчик, так что мне тоже было больно. Так, в общем, мы и познакомились.
Им пришлось смириться с фактом моего присутствия. Тэгамо навёл обо мне справки и прямо заявил, что мне лучше перевестись ещё куда- нибудь. На что я так же прямо ответила, что лучше сдохну. Потому что выбрала Третье Управление именно потому, что у меня здесь нет никаких родственников и никакого блата. Я устала жить под контролем своих многочисленных дядей. Желаю самостоятельности. Ну, то есть, я ему не всё это озвучила, конечно… Тэгамо решил от меня избавиться и поднял свои связи — нехилые связи, как я поняла… Но ничего у него не вышло. Потому что мой дядя Ник- заместитель министра по личному составу. И дядя Ник мягко намекнул Тэгамо: мол, просил сотрудников? Жалился, что хомо не хватает? Что работать некому? Так какого ж катраса отбрыкиваешься от сотрудника?
Тэгамо вслух прочёл его фамилию, ну разве ж я виновата, что одна у нас фамилия, кивнул сам себе и молча вышел. Он понял, что официальным путём от меня избавиться нельзя. Поэтому теперь он просто меня доводит. Надеется, что я не выдержу и уйду сама. Щас.
Тэгамо- тёмный эльф. Лет ему около пятидесяти, наверное. Высокий, поджарый, как борзая. Красивый. Он ухитряется всегда выглядеть безукоризненно. Чистенький. Выбритый. Наглаженный… как ему это удаётся?
И на какие шиши он живёт, если так одевается и имеет флаер? Господин этор — великолепный образчик начальника отдела. Педант, зануда. Мерзкий тип. К тому же, как все эльфы, совершенно непредсказуем.
По-моему, за три месяца я не слышала от него ни одного доброго слова.
А пацаны в отделе меня нормально приняли. Грех жаловаться, коллектив неплохой. Только с Сойдином у меня проблемы, но его, за его язык, никто не любит. С коллективом я более — менее сжилась.
Ну и Пол Лаймелл. Мы одного роста, сто восемьдесят. Но Пол пошире меня, конечно. Раза в полтора или даже в два, ну это если в плечах… Тёмно- русые волосы, голубые глаза, бицепсы, пушка: всё, что глупые бабы называют «настоящим мужиком», полный набор. Ну и подходящий темперамент. То есть, Пол — типичный холерик, порхающий от ипохондрии до мрачного бешенства в течении получаса. Полу тридцать шесть лет.
Когда я пришла, Пол переживал трудное времечко. У него были большие проблемы. Он не любит об этом говорить, а я не стала ничего разузнавать. В общем, в перестрелке он случайно убил двух девочек — подростков, а преступник ушёл. Поговаривают, что у Пола были в то время некоторые проблемы с алкоголем и наркотиками. В общем, Тэгамо стоило большого труда отмазать Пола и он теперь, вроде как, на особом контроле. Каждую неделю ходит к штатному психологу. Три месяца назад никто не хотел видеть Пола своим напарником, потому что дружба – дружбой, водка — водкой, но лишних проблем не охота никому… Пол обжлобился и заявил, что отлично проживёт сам, без хвостов. Сам себе оперативник и сам себе координатор. Тут и явилась я. Не ждали?
Он меня ненавидел. Наверное, он даже планировал меня убить. Наверное, он больше всего бесился от того, что его женщина — напарник с ним не спит. А ведь он же самый крутой, блин…
Иметь рядом с собой злобного, ненавидящего тебя напарника — жуткая вещь. Я ещё слишком живо помнила Эйтрота с его любимым изречением: «баба — не хомо». И я решила, что лучше уступить. И Пол перестал беситься.
Мы оба были готовы к компромиссам. И это себя оправдало. На самом деле Пол — не такой уж отморозок. И сейчас он уже два месяца не пьёт, ни капли. С тех пор, как мы стали любовниками. У нас очень ровные такие отношения и очень удобные. Мы не живём вместе. И он не требует, чтобы я ночевала у него каждую ночь, не требует, чтобы готовила ужины и приносила в постель завтраки. А я не шарю по его вещам и не набрасываюсь с пылесосом на те залежи мусора, которые он считает идеальным порядком. И каждый из нас имеет право на какую-то свою жизнь.
Мы словно любовники только наполовину. А на вторую половину — друзья. Иногда мне кажется, что мы спим вместе только потому, что это предусмотрено стереотипами нашего мышления и воспитания. Ну, что мужчина и женщина не могут быть друзьями, только любовниками…
Мне нравятся наши ровные отношения. Нравится заниматься с ним сексом — видит Богиня, Пол гораздо лучше всех предыдущих, в сто раз лучше, он не требует от меня того, что мне противно и неприятно. А что я… ну, не его вина, что я не испытываю какого- то неземного желания и наслаждения. Тут дело только во мне. Но нам и так неплохо.
Тьма, рядом с ним я чувствую себя защищённой. Чувствую, что у меня прикрыта спина- и это перевешивает все мелкие пакости. У меня никогда раньше не было такого мужчины — такого, с которым бы я дружила. С предыдущими я просто спала — так, одноразово, для здоровья. Ни одному из них я не доверяла ключей от своей квартиры…
— О чём думаешь?
— Да так, о всякой муре. Хочешь, я сегодня останусь у тебя?
— Хочу. — улыбнулся он. — А завтра суббота… можно рвануть за город, на рыбалку. Я даже дам тебе свою удочку.
— Ловлю на слове.
Мы прилетели на место — ну и пошли работать. « Жертвенник» — довольно дорогой ресторан, занимающий седьмой этаж в доме сорок три по улице Отчаяния. Работяги попить пивка сюда не заходят. Нас встретила невозмутимая женщина — метрдотель и сразу же отвела в мужской сортир. Двое патрульных лениво козырнули.
— Ну, мы отпишемся — и по коням? На кого писать-то?
Наш клиент лежал как раз посередине. Огнестрел. Кто-то всадил ему пулю ровненько промеж глаз — и половину черепушки разбрызгало по белоснежной стене.
— Живописно. — Заметил Пол. – Что-то мне это напоминает… блин, склероз…
— Ояу.- напомнила я.
— Точ — чно! Очень похоже, а? Настоящий Ояу. Кстати, знаешь, сколько стоит полотно Ояу размером пятьдесят на пятьдесят?
— Может, он так их и делает? В смысле, не рисует. А просто ставит кого -нибудь к холсту и вышибает мозги? Делов на минуту… А потом вставляет в рамочку и на выставку.
— Не получится.- прикинул Пол.- Сохнет и отваливается. Если только предварительно полотно клеем каким — нибудь намазать…
Один из стажёров зажал рот руками и бросился вон. Хотя, куда бежать-то, мы ж и так в сортире… Второй позеленел, но держится. Их сегодня к нам прислали и оба балбеса пока ещё безымянные. Принципиально. Чтобы эти курсанты — недоучки ничего такого возвышенного о себе не думали.
— Таким образом художественного произведения вы не получите. — Сказал Оста. — Для подобного искусства есть свои технологии. Я по пути через кухню стыбзил замечательную котлетку. Хочешь?
Оста — наш главный и незаменимый эксперт. По виду он похож на буку, а там — кто его знает…
— Опять жрёте? — спросила я укоризненно. — Всё понимаю, но жрать над трупами…
— Деточка моя, я в этом бизнесе двадцать пять лет. И ничего уже не может испортить мне аппетит. Так ты не хочешь котлетку?
Тут и второй стажёр сбежал.
— Вам что, делать нечего ?- с набитым ртом прошамкал Оста. — Тогда подите вон и не мешайте мне работать. Тааак, посмотрим, что тут у нас…
Оперативники честно отправились опрашивать свидетелей. Координаторы — осматривать помещение, заклинать следы и помогать Осте.
Некто первой пулей отстрелил клиенту его достоинство, а второй — прикончил. Отпечатки клиента в помещении остались, отпечатка сцены убийства — нет… эти современные пластиковые зеркала… Возможно, остались отпечатки запаха, голоса или тела убийцы — вместе с отпечатками пальцев. Если мы сумеем выделить их среди отпечатков всех хомо, посетивших ресторанный сортир за неизвестно какой период времени. Но Оста, бегло осмотрев верхние отпечатки, заявил, что убийцы там скорее всего нет. След убийцы — слабую, еле заметную салатную нить — начисто затоптали ещё до нас. К некромантам клиента тащить бесполезно, у него половины мозгов нет, даже «агу» не скажет. Если только они смогут считать изображение убийцы с сетчатки глаз, но это тоже вряд ли, глаза трупа закрыты, вероятно, самим убийцей…
Сработано, в общем, чистенько. Вполне профессионально. Очередная «тухлятина» на наш отдел.
Время смерти Оста определил довольно точно — восемнадцать тридцать- восемнадцать сорок пять. Метрдотель рассказала, что труп обнаружил в восемнадцать пятьдесят пять один из посетителей. Она тут же заперла оба входа и никого не выпускала — ни посетителей, ни персонал, и сама лично позвонила в Патруль. Кто обнаружил тело? Вон тот носатый гном. Тело ей знакомо. Постоянный клиент, живёт где — то неподалёку, часто обедает. Состоятельный юноша. А сегодня он снял на вечер оба ресторанных зала для встречи одноклассников. С четырёх до восьми снял.
Персонал, как и положено персоналу, ничего не видел. Этакое сообщество слепо – глухо — немых. От бывших одноклассников толку было немного. Альфар оплатил банкет, Альфар всех собрал, Альфар умница. Неужели Николя его застрелил? Они повздорили за столом. Оба были пьяны и Николя говорил такое… ну, теперь-то ясно, что это были угрозы. Теперь понятно. Никто ничего не видел. Шатались по кабаку все, кто куда, никто ни за кем не следил в принципе… Убить бедняжку Альфа, рассуждая логически, мог любой из этих двадцати хомо. Пол пересчитал по головам присутствующих и спросил, где ещё две штуки. Тут кто-то вспомнил, что две подружки, Лина Мадровакис и Маджери Каппа, ушли как раз где-то в половине седьмого или в семь.
Пистолет обнаружился в унитазе. На обойме, ко всеобщему удивлению и радости, сохранились чёткие отпечатки пальцев.
Николя Науди мирно дрых в холле на диване. Парень даже не осознал, что его перевезли на новое место жительства. Пусть поспит в КПЗ, на всякий случай. До утра толку от парня никакого. Ему сейчас можно гланды вырезать без наркоза.
Всё это блестящее общество, а никто из них явно не был простым работягой, все эти молодые бизнес — господа и дамы- не желали иметь ничего общего с убийством. Они ничего не видели, ничего не знали и громко возмущались, что их тут задерживают. Да, типа, Альфа жалко. Но чем мы-то можем вам помочь? Мы отпустили их под подписку.
А потом позвонил шеф и осчастливил меня, заявив, что это дело — моё. А покойный — племянник Семиножки, среднего бандюка из Четвёртого района, из Старой Гавани.
Если я постараюсь, то спишу всё на бандитские разборки.
Мы вернулись к себе. Отослали труп некромантам и бегло привели в порядок описание места преступления и свидетельские показания. А потом разъехались по домам, одиннадцатый час. Мы тоже живые хомо и Родина, между прочим, сверхурочные нам не оплачивает.
Ночь была безнадёжно испорчена осознанием того, что выходные наши накрылись.
— Ладно. — Сказал Пол. — Завтра быстренько раскрутим парня на чистосердечное, и тогда у нас останется ещё воскресенье. Заведи будильник и разбуди меня утром, ради всего святого.
Будить его — удовольствие для мазохиста. Пол относится к многочисленной категории хомо, не способных просыпаться по утрам. Если ему надо встать в семь — он заводит будильник на шесть- тридцать. Просыпается, выключает будильник и испытывает большое и полное удовольствие от того, что может ещё полчасика проваляться в постели. Ну и, естественно, опять засыпает и в итоге опаздывает.
Это одна из причин, по которой я предпочитаю не оставаться у него на ночь.
К девяти мы притащились в управу, окончательно привели в порядок показания, то есть я, возиться с бумажками — это моя работа. Пол в это время сходил к некромантам, которые ничего нового не выяснили, а потом к экспертам, и победно положил мне на стол их заключение. Отпечатки пальцев на обойме принадлежат Николя Науди.
Какая-то добрая душа уже вколола парню «открывалку», так что он был вполне трезв и крайне несчастен.
— Значит, я в полиции?
— Да. Третье Управление. Мийон — лар Лаймелл, мийон Табис, убойный отдел.
— Не помню. И вас обоих не помню. И зачем меня сюда привезли?
— А с какой целью вы убили Альфара Кассима? — спросила я.
— Не знаю. А что, я его убил?
Голубые глаза смотрели очень тупо. Николя цербер, но сильная худоба и ещё ряд признаков выделяют его из породы и выдают классического наркомана. Сейчас вены чистые, но это ничего не значит. Такие, как он, никогда не соскакивают, просто делают перерывы. Небольшие. Одет дорого и очень модно. Дорогой телефон, золотая цепь. Длинные волосы, которые не мешает помыть.
— Неопровержимые улики указывают на то, что вчера, в восемнадцать — тридцать, вы убили Альфара Кассима. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Ни фига себе.- Сказал он.- Слушайте, ребята, дайте покурить, а?
— Мы оба бросили курить.- Пол пододвинул мне ближе листок бумаги и ручку.- Сейчас тебе принесут твои сигареты. А пока объясни нам, зачем ты пришил своего приятеля Альфа?
— Этот урод никогда не был моим приятелем.
Давить на него не пришлось. Николя был готов сотрудничать.
— Мы все учились в одном классе. И на выпускном договорились, что как-нибудь потом обязательно встретимся и расскажем друг другу о себе. Вот Альфу теперь стукнуло в башку, он обзвонил всех и собрал. А мне позвонил Каглоб… Честно скажу, я приехал туда уже укуренный, а там ещё и напился — жуткое дело… Но дело, в общем, даже не в этом… все они остались тем же дерьмом. Только что повзрослели и чего-то добились, но сердцевина у них осталась та же самая. Я-то вижу. Я вижу такие вещи.
— А чего добились Вы?- спросила я.
— Да я ничего и не добивался. Я художник. Так вот… Альф устроил что-то вроде пресс- конференции… короче, каждый должен был рассказать о своих успехах. Ну и сам первым начал распинаться, он же самый крутой, блин. Всегда был самым крутым. Ну и, короче, я пить начал. Альф что-то там начал говорить на мой счёт, но я не слушал. Но когда он оскорбил Лину… Сейчас я уже большой мальчик. — усмехнулся Николя. — Девять лет прошло. И я вырос на шесть сантиметров и уже не боюсь ни Альфа, ни его приятелей. Знаете, он уже в детстве равнялся на дядю и никогда не дрался сам, у него были для этого подручные… но теперь всё изменилось или просто я изменился… И мне так захотелось набить ему морду… и за Лину, и за память о своём детском страхе перед ним… Но мне не дали этого сделать. Ну и, скорее всего, я бы и не смог. В хламе был. Девчонки увели меня куда-то в тихое место, уложили. Лина, Маджи, Саби… Феба, по- моему… И Олия. А потом я уже ничего не помню. Очнулся уже здесь, утром.
Господа полицейские, вчера я хотел убить Альфа. И видит Богиня, я бы сделал это, если б сумел. Но я уверен, что не делал этого, и даже не потому, что ничего не помню. А потому, что у меня нет и никогда не было пистолета. Я не выношу оружия. Не умею с ним обращаться. Никогда не держал в руках. Не служил в армии и даже прогуливал военные курсы в академии Права. Мой социальный долг — мошенничество. Я вегетарианец.
Я уверен, что не мог убить Альфа.
— На обойме твои отпечатки пальцев. — Заметил Пол.
— Вот блин… наверное, я по пьяни хватался за что угодно. — Поморщился Николя. Постоянно гримасничает. Невротик. — Послушайте, ребята, а что, если меня просто подставили? Устроили всё так, будто это я… И знаете, что? Я искренне рад, что Альфа замочили. Надеюсь, он умер не сразу и перед смертью хорошенько помучился. И я был бы даже горд собой, если бы сам это сделал. Но это не я. И это будет глупо, если я стану отвечать за кого-то другого. Фигушки. Пусть этот кто-то отвечает сам.
— И кто, по — твоему, мог убить Альфара?
— Да кто угодно. Понятия не имею. Каждый, наверное.
— А что за Лина?- спросил Пол.
— Лина? Я был влюблён в неё в старших классах. Наверное, она об этом даже не знает. Лина — она не такая, как они. Она хорошая. — Николя снова пожал плечами. — И я сказал бы ей об этом, но не решился. Может, поэтому я и напился так. Лина — это тепло. Дом, семья, дети. Но, блин — всё не моё… Вы ничего не понимаете. Глупо вам об этом рассказывать. По-моему, у меня есть право на телефонный звонок, да?
Я придвинула к нему аппарат.
— Можешь позвонить родителям, Николя.
— Родителям? — взглянул он непонимающе. — На фига? Я адвокату позвоню. Приедет и с ним решим, как будет лучше доказать, что я невиновен. Ну, допросите меня со своими заклятьями или на детекторе лжи… Я, в общем, только «за».
Мы допрашивали его долго. Пока адвокат не взвыл. Допрашивали и так, и эдак… и на детекторе лжи, и в комнате правды… но Николя говорил всё одно и то же, и мы ни разу не поймали его на вранье в главном вопросе. Он был уверен, что не убивал Альфара Кассима. Наконец, мы отпустили его обратно в камеру.
— Да это он. — сказал Пол, которому явно хотелось побыстрей закрыть дело. — Мальчик из «золотой молодёжи», богема, тусовка… неврастеник и наркоман. По обкумару мог подобрать где- то ствол и не запомнить этого. Или даже это самого Альфа ствол. Пристрелил одноклассничка и лёг баиньки дальше. И честно ничего не помнит. Поэтому и допрашивать его в комнате правды без толку, потому что он уверен, что говорит правду.
— Знаешь, а я не уверена, что это он.
— Что, этот пацан тебе понравился? Фуфло. Тоже мне, художник. Я не верю в непризнанных художников. Если твои картины не покупают — значит, они плохие и тебе стоит заняться чем- нибудь другим. А не корчить из себя непризнанного гения.
— Не знаю. Я его картин не видела. Может и правда фуфло. Какая нам разница?
— Не знаю. — Пожал плечами Пол. — Заканчивай с писаниной, малыш. Что у нас ещё на сегодня?
— Две подружки, которых мы не опросили вчера. Лина Мадровакис и Маджери Каппа. Маджери Оу, новая фамилия. Они все, преимущественно, друг друга называют по старым фамилиям… Надо съездить к ним и опросить. Может, видели чего. Пока я заканчиваю, пробей их адреса. И потом, по-доброму, надо бы опросить получше персонал ресторана.
— За каким катрасом столько лишней работы? И так ясно, что Николя — убийца.
Я не стала переубеждать Пола. Разные точки зрения — это наш стиль работы. Именно поэтому мы — хорошие напарники.
Поехали на машине Пола. Мой мотоцикл намного удобнее в том плане, что ему не страшны никакие пробки. Но когда погода хмарит и явно решается на дождь — машина комфортнее.
Лина Мадровакис живёт возле Новой Гавани, в шестнадцатиэтажном доме без консьержа и без домофона. Вообще, Новая Гавань — спальный район, тут живут работяги. Мы поднялись на седьмой этаж, позвонили.
— Лина Мадровакис? Откройте. Полиция.
За дверью послышалась какая-то возня, сопение и женский голос приглушённо помянул катраса и его маму.
— Подождите, сейчас я его открою.
Минуты через две она распахнула дверь.
— Извините. Этот проклятый замок начало заедать. Только Тоби с ним справляется. Заходите. Что случилось? Тоби с кем-то подрался? Господа, я вас уверяю, его втянули в драку случайно, он у меня вовсе непьющий…
— С Тоби всё в порядке. — Сказал Пол. — Мы к Вам. Где Вы были вчера, от восемнадцати- тридцати до восемнадцати — сорока пяти?
Она нахмурилась и скрестила руки на груди.
— Вы забыли поздороваться. И представиться. И снимите ваши катрасовы очки, когда разговариваете с хомо, вы оба. Вас не снимают для сериала и это, по крайней мере, невежливо.
Полная, как все русалки, но это такая приятная полнота, равномерная и… мягкая, что ли. Это очень женственно. Зеленоватые волосы собраны в пучок. Черты лица простые, но тоже приятные. А вот руки выдают примесь хардульской крови. Когти аккуратно подпилены и окрашены в бледно- зелёный, в тон волосам. Дешёвый спортивный костюм и тапочки.
Лина Мадровакис выглядела очень приятной и домашней женщиной. Именно женщиной, а не девицей.
— Мама, а кто там? Мам, а это кто? А кто это, мам?
— Извините. — Улыбнулся Пол и снял очки. — Я мийон- лар Лаймелл, это мийон Табис. Третье Управление. У нас к вам несколько вопросов.
Двое мальчиков разинули рты, а потом с визгом обстреляли нас из игрушечных автоматов.
— Ни с места! Вы окружены, сопротивление бесполезно! Вы арестованы!
— Я сам вас арестую. Потому что это я — полицейский. А вы — бандиты.
— Неправда! — закричали они. – Мы — «невидимки»!
— Они играют в «невидимок», — объяснила Лина. — Это детский сериал, в пять часов вечера. Мура страшная, но им нравится. Так, пошли вон оба.
— Не уйдём! Зачем пришли полицейские?
— За вами. Они ходят и собирают непослушных детей в мешок. А потом относят на завод, где делают кошачьи консервы. И если вы сейчас же не пойдёте доедать обед, они вас заберут. Пошли быстро на кухню.
— Неправда. — Ответил с достоинством старший.- Я уже большой и в эти сказочки не верю.
— Смирр- на! Напра- ва! На кухню для принятия пищи шагом марш! Приказ ясен? Выполняйте. Всё на столе и уже давно. Доедайте.
— Так точно, господин насфар!
Лина закрыла за ними кухонную дверь и сразу стало очень тихо.
— Неплохо. — Заметил Пол.
— Я просто уже не знаю, как с ними справляться. Семь лет и пять. Постоянно приходится выдумывать что-то новое.
— У вас очень милые дети.- Сказала я вежливо.
— Ага. Сразу видно, что у вас нет своих. Счастливица. Это катрасы. Ах да, вы же что то хотели узнать…
— Где Вы были вчера от восемнадцати — тридцати до восемнадцати — сорока пяти?
— На долбанном вечере встречи. Или в это время мы уже уехали… Где-то в это время мы уехали. А что случилось? Эти уроды передушили друг друга? — Спросила она с живым любопытством.- Или Феба стыбзила у Оллии супер- пупер колье? Я ничему не удивлюсь.
— Альфар Кассим убит. — Сказала я.
Лина не удивилась. Она вздохнула и развела руками.
— А говорят ещё, что Богиня не слышит наших молитв. Нет, всё же, есть на свете справедливость. Вчера я очень сильно пожелала ему смерти — и вот, пожалуйста. А кто его убил?
— Улики указывают на Николя Науди.
— Николя? Милая моя, Вы с ума сошли. Кто угодно, но только не Николя!
— Почему? — заинтересовался Пол.
— Да потому что. Он был в хламе. В состоянии сосиски, понимаете? Я лично уложила его верхнюю часть на диван. Ноги Маджи клала. И Николя уснул очень крепко. Я могла бы сплясать у него на пузе «каронаро» или вытатуировать на лбу похабную надпись, и он бы не проснулся. В таком состоянии хомо не могут передвигаться даже на карачках. Ваши улики ошибаются, господа. Это не он.
— Вы так уверены?
— На все сто процентов.- Кивнула она.
— Потому что питаете личные симпатии к подозреваемому?
— А чего мы стоим в коридоре?- Фыркнула носом Лина.- Вы меня озадачили и я даже забыла… Идёмте, выгоним катрасов из- за стола. Всё равно, едят они только первые пять минут, а потом уже просто свинничают. Пошли, пошли. Могу поспорить, что вы ещё не обедали.
— Ну что Вы, это неудобно.- Сказал Пол очень смущённым голосом и похлопал на неё ресничками.
— Это нормально. И заодно я соберусь с мыслями.
Разумеется, будь я одна -покушать мне бы не предложили. Хотя, кто знает… Женщины всегда реагируют на Пола и разговаривают, обращаясь только к нему- словно меня и рядом нет. Но я не обижаюсь. В это время я могу наблюдать за ними.
Лина выгнала мальчишек из кухни, усадила нас за стол, а сама уселась напротив, задумчиво пощипывая себя за подбородок.
— Вы ешьте, а я буду рассказывать. Мне так проще. Сначала про Николя… Он всегда был очень мягким мальчиком. Со слабым характером. На него мог повлиять кто угодно. Проще говоря- мямлей он был. Смешной, милый- но мямля. Мальчишки задирали нам юбки, чтобы посмотреть, какого цвета трусы. У Николя это получалось очень ловко, потому что класса до девятого он был очень маленького роста, с Каглоба… и каждый раз мы его за это били… но мальчишки всё равно подбивали его делать это. Сейчас Николя вырос, но мало изменился. Удивляюсь, как его до сих пор не прибрала к рукам умная баба. Из него можно верёвки вить… он неплохой парень, Николя. Но мямля. По -моему, он был в меня влюблён, в школе. Но ни разу не осмелился как -то это показать. Сейчас он художник. Наверное, хорошие картины рисует. Но убить кого- то он просто не способен.
Вам рассказывали уже про этот долбанный конкурс хвастунов? Альф начал. Он же блин, самый крутой, он оплатил банкет, всех созвал… Ну, перезванивали друг другу по цепочке, кто чей номер знал, они все мало общались после школы, а я так вообще никого не видела… Мне позвонила Феба. А я позвонила Маджи. Я видела её по телеку и запомнила новую фамилию, и потом читала три книжки. И разузнала её телефон через издательство. Короче, мы все собрались, кто сейчас в городе. И начался конкурс хвастунов. Первым Альф распинался, потом Саби, кошка драная, сорок три пластических операции, красавица, блин… Да все они уроды. Если б не родительские деньги и связи- ничего бы они в жизни не добились, я- то знаю, что говорю. Кому знать, как не мне. Сколько нас было хомо, двадцать? Двадцать один. Из всех не выпендривались только Николя и Ян. Ян инженер, что ли, на заводе работает, драконов делает. Интересная, должно быть, работа- драконов делать… У него жена, трое детей и он растолстел… потом дошла до меня очередь, ну все они и начали прикалываться надо мной, что я лошица и ничего в жизни не добилась…
Ну да. Не добилась. Я, как последняя дура, в двадцать лет выскочила замуж. По очень большой любви. За нищего иностранца, беженца из Сарагоса, у которого не было даже жилья, всё его барахло умещалось в рюкзаке. Такая уж я лошица… Мои родители- состоятельные хомо, и они были против, естественно… Они пытались посадить Тоби в тюрьму, а меня- в психушку. Лишь бы я его бросила. Потом они отреклись от меня, официально, со всеми бумагами. И даже не знают, что скоро у них родится третий внук- или внучка, наконец… Мой Тоби… я его просто люблю. И люблю наших сыновей. Мы пять лет платили взносы и теперь переехали в эту квартиру, трёхкомнатную, нам ещё десять лет за неё выплачивать. Денег нет- ну и фиг с ними. Я уже привыкла. Так и живём.
Ну, в общем, они стали надо мной прикалываться. Что я без высшего образования, домохозяйка с куриными мозгами и так далее, и одета, как чучело, и волосы у меня плохо покрашены, и туфли на плоской подошве… Не объяснять же им, что в ближайшие пять месяцев врач запретил мне каблуки? Альф постарался, и Саби, и Олия…
А потом пришла очередь Маджи. И она сказала: «у меня всё по- старому». И все опять начали смеяться. Прямо икали от смеха. И Альф закричал: «всё ещё делаешь минеты в вокзальных сортирах? Слушайте, хомо, Маджи пошла по стопам своей мамочки!» А Маджи смотрела на них молча… я бы тогда сама их всех убила, особенно Альфа. Мы с Маджи дружили в школе. Она теперь писательница, довольно известная, и деньги есть. У неё новенькая спортивная машина. А эти козлы даже не знали.
Маджи, и правда, не изменилась. Джинсы, майка с какой- то рок- группой, как будто специально оделась… словно время обошло её стороной. Нет, конечно, и кожа уже не та, и морщинки, но… внутри она не изменилась. И они все издевались, а она ничего не сказала.
И тогда Николя полез бить Альфу морду. За нас. Он хотел нас защитить- милый мямля Николя… И хоть один раз- но он съездил бы Альфу по морде, если б не был так пьян. Мы уложили его спать в холле, между залами, там, где гардероб. Около половины шестого или даже ближе к шести. Я не могу сказать точно, потому что торопилась и забыла надеть часы. И я не могла там задерживаться надолго, потому что Тоби приходит с работы в восемь, а с детьми я попросила посидеть соседку… И в общем я уже собралась уходить. И тогда увидела, что Маджи пришла… ну, вошла в зал, у неё было мокрое лицо… Альф приставал к ней, эта скотина может, и она закрылась от него в туалете, и сидела там, пока он не ушёл. И тут моё терпение лопнуло. Я сказала: «на фиг их всех, и прощаться ни с кем не будем. Пошли отсюда». И мы ушли. Нет, с Олией мы попрощались, она как раз вышла клюв свой попудрить… Альфа я не видела… ну с шести, наверное, говорю же, без часов была. Николя спал. А мы ушли где- то ближе к семи или в семь. Потому что в половине восьмого Маджи уже привезла меня домой. Мы попили чаю, она подписала мне свою новую книгу… потом уехала. А я была так расстроена и зла, даже Тоби достала, все уши ему прожужжала про этот вечер. Так вот, в общем.
Пока Пол занимался добавкой, я коротко записала все её показания.
— Прочтите. Потом внизу подпишите- « с моих слов записано верно». Роспись и число. Зачем Вы вообще пошли на этот вечер?
— С Маджи хотела повидаться. Да ещё кое на кого посмотреть, так, из любопытства, кто как выглядит… вы наелись?
— Мне стыдно.- Сказал Пол.- Мы вас обожрали.
— Ай, я вас умоляю. Все жрут- катрасы, потому что растут, и Тоби приходит с работы, и я опять жру, надо отъедаться, пока токсикоз не начался… мы сжираем все деньги, так что в нашем холодильнике вы погоды не сделаете.- ответила она рассеянно, читая.- Да. Всё верно. Здесь подписывать? Ага, вот. Вы уж отпустите Николя. Никого он не убивал, не тот хомо. Скорее уж, тут Альфовы разборки…
— У Вас нет адреса вашей подруги?- Спросил Пол.- Нам нужно и с неё снять показания. Таков порядок.
— Я не хочу, чтобы вы расспрашивали её про этот вечер. Она расстроится.
— Лина, таков порядок.
— Ладно, сейчас я напишу вам на бумажке адрес и телефон. Вы сначала позвоните ей и если она захочет говорить с вами об этом… Нет, лучше я ей сама позвоню и скажу, что вы приедете.
Лина проводила нас до двери и отважно сразилась с замком.
— Ваши родители действительно не знают о том, что у них есть внуки?- спросила я.
— Про старшего, наверное, знают. Но никогда не видели. Да нам плевать. Пусть у нас нет денег и нет машины. Пусть Тоби вынужден гробиться по сменам, а я никак не могу выйти на работу, потому что дети постоянно болеют… Пусть нам тяжело. Только...- Лина посмотрела мне в лицо и усмехнулась.- Можете мне не верить, госпожа мийон, но я ни о чём не жалею. И считаю, что моя жизнь удалась. У меня есть муж и есть дети- и я добилась, блин, самого главного. Простого, маленького бабьего счастья. Что, смешно?
— Нет.- покачала я головой.- Не смешно. И в чём- то вы правы…
— Приходите, если надо будет. Мне жалко Николя и я готова ему помочь, отвечу на все вопросы и подпишу, что надо…
Не обманула и честно написала адрес и телефон Маджери Оу. Хотя мы их и так знаем.
У подъезда группа скучающих малолеток пыталась снять дворники с машины. Серая «химера- двести десять» матерно ругалась и била их током. Снять дворники с тачки полицейского не так -то легко. Маго- сигнализация. Интересно, зачем Пол загрузил в память своей машины такой богатый словарный запас? Малолетки не сдавались. Один сообразил, как можно отомстить и поднял с земли камень…
— Отстрелю руку.- Сказал Пол.- А потом башку. Совсем оборзели, что, фуражки сзади не видите?
Они смылись. А мы сели и задумались.
— Милый, я оборонялась, как могла.- Мурлыкнула «химера».- Не оставляй меня больше одну в таком плохом месте…
— Ладно, ладно. Отстань.
— И что ты обо всём этом думаешь?- спросила я.
— Эта баба обалденно готовит тефтели. Я обожрался.
— Нет, помимо еды. Что ты думаешь обо всём этом вообще?
— Не знаю. Лина мне понравилась. Хорошая, домашняя баба. Вот на такой надо жениться. Но их всех, видно, разбирают ещё в начальных классах.
— У тебя не было шансов.- Сказала я.- Видел фотку её мужа? Красавец и такой экзотичный… Ладно, поехали к Маджи.
— Я спать хочу.- Сообщил Пол и зевнул.- Слушай, вот бы всегда нас так кормили наши свидетели…
— Мечтатель. И вообще… Скажут, что мы берём взятки продуктами питания.
Маджери Оу живёт далековато от Новой Гавани. На Мусорном Острове, это тоже спальный район, но попрестижнее… классом повыше. И, в общем- то, двадцать минут до центра, если на мосту нет пробки. Основные башни тут построили лет пятьдесят назад, а теперь всё перестраивают, расстраивают- архитектура самая причудливая… Проспект Белой Розы, башня « Скала». Пятьдесят этажей и, если смотреть сверху, башня выглядит правильным крестом. Как минимум, четыре выхода. Но мы подошли к парадному подъезду и отыскали на домофоне кнопку « тридцать один- б».
— Маджери Оу? Полиция, убойный отдел Третьего Управления. У нас к Вам несколько вопросов.
— А вы действительно из полиции?- Спросила она настороженно.- Если охранник не увидит ваших удостоверений или же увидит видеокамеру- он вас прогонит. Дубинкой.
— Я прямо сейчас укакаюсь от страха.- Сказал Пол.- Ладно, рискнём. Впустите нас, госпожа Оу.
Охранник не прогнал нас дубинкой.
— Журналюги достали.- Пожал плечами.- У нас тут живёт парочка поп- звёзд, ну и ещё разные… Вам на тридцать первый этаж. Лифт- вон.
Мы поднялись и позвонили в дверь.
— Госпожа Оу, откройте. Полиция.
— Представьтесь, пожалуйста.- Предложила она с той стороны.
— мийон- лар Лаймелл. Мийон Табис. Убойный отдел Третьего Управления.
Раздалось клацанье замка. Она открыла и улыбнулась.
— А Лина мне уже звонила. Я ждала вас. Просто хотела удостовериться, что это вы. Она записала ваши фамилии. А кто из вас кто?
— Она- мийон Табис. Я- Лаймелл.
— Очень приятно. Вы хотели меня спросить, кто убил Альфа?
— Откуда вы знаете?
— Лина сказала.
— Это чистая формальность, госпожа Оу.
— Мы так и будем стоять в дверях?- спросила я. Маджи пожала плечами.
— Конечно. Идёмте. Я забыла. Просто те, кто приходит в мой дом, обычно не ждут приглашения. Здесь бывают только свои, понимаете? И они чувствуют себя здесь совершенно свободно. Без ограничений.
В самом деле, джинсы на ней затёртые, какой- то свитер размеров на пять больше, чем надо… она специально так одевается или просто принципиально носит то, что любит? Живя в таком доме, в такой квартире… Явно она не бедствует.
Маджи первого типа, но породу определить невозможно. Она… красива. Чёрные волосы, очень тёмные, почти чёрные глаза эльфийского разреза, острые уши- но клыки не выражены… В графе « порода» у неё стоит прочерк. Длинные пальцы, тонкое, такое тонкое запястье, приглашающий жест рукой… Бледное дитя ночи, в ней явно чувствуется тот болезненный надлом, что является признаком высоких рас. Что -то странное в ней, в её глазах…
Мы шли вслед за ней через вереницу причудливых комнат. Какие -то явно обставлял дизайнер, а в остальных- всплески творческого безумия. Богемное жилище. Спальня, чёрная и зеркальная, везде зеркала- на стенах, на потолке, зеркала и сотни погасших свечей, очень низкая постель в чёрном шёлке, пахнет травами и ещё чем -то…
— Обычно я здесь не сплю. Глупо спать здесь одной, правда? Лиенн здесь нет. Странно. Наверное, она ушла, когда я спала. Я спала, Лина разбудила меня своим звонком. Я хотела послать Лиенн за кофе, у нас кончился кофе, а без него я просто сдохну. Да и вы, наверное, хотите кофе. Лиенн- моя подруга.
— Она живёт здесь?- спросил Пол.
— Иногда здесь живёт целая толпа. Когда как.
В другой комнате вся стена была окном. Только большой диван, столик да пушистый ковёр на полу.
— Это моя любимая комната. Здесь хорошо работать. Но только когда идёт дождь. Это красиво. Вы любите дождь, мийон- лар Лаймелл?
— Ненавижу.
— А я люблю. Он хоть как- то отмывает эту помойку. Ну, город наш…
Она взяла Пола за руку и повела дальше. И Пол даже не поморщился от такой бесцеремонности.
В ещё одной комнате были мягкие игрушки и куклы, очень много. И тут я остановилась осмотреться.
— Это круто… вы идите, я вас догоню. Вот такого кролика я подарила зимой племяннику, только серого…
— Вам нравится? Тоже нравится?- Спросила Маджи настойчиво.
— Я пустила здесь корни. Не уйду, пока не осмотрюсь. Люблю мягкие игрушки. Кукол- нет, а вот больших и мягких зверей- да…
— Я рада, что Вам нравится. А то меня считают сумасшедшей, что я их собираю. Просто у меня в детстве совсем не было игрушек, только лысая кукла да дырявый мячик. И ящерица без лапы. Замызганная она была ужасно, плюш вытерся до дыр, вместо глаз- пуговицы… но любила я её, жалела и любила. Это самое сильное чувство на свете- нежность. Потом так случилось, что я не смогла её сохранить. Вот, в честь неё я собираю ящериц. Я прихожу сюда, когда мне плохо. У вас была в детстве любимая игрушка, мийон?
— Была.
Она и сейчас есть. Старая, ободранная собачка, доставшаяся мне в наследство от папы. Собачка ровно в два раза старше меня и, конечно, она в ужасном состоянии. Но я лучше сдохну, чем выброшу её. В шкафу лежит, в ящике.
— А Вам кто тут больше всего нравится? Так, навскидку?
— Вон тот тигр.
— Мне тоже. Его зовут просто Тигр. Он самый надёжный. И теперь, когда я могу позволить себе покупать любые игрушки… так обидно, что я уже слишком взрослая, чтобы играть с ними. Идёмте. Я поищу на кухне кофе. Иногда там можно что- то найти, если поискать хорошенько…
Кухня у неё очень просторная и современная, выдержанная в чёрных и белых тонах. Но не очень чистая. На столе крошки, в мойке посуда, в пепельнице- окурки и шкурки апельсина. Маджи заглянула в холодильник и долго там осматривалась.
— И какая сволочь сожрала моё пирожное? Это мой дом, а мне ни фига не достаётся. Мик сожрал. Скотина. Вы голодные?
— Нет, спасибо. Мы пообедали у Лиины.
Она вылезла из холодильника, взяла табуретку и начала шарить по кухонным шкафчикам.
— Лина вам понравилась? Она добрая. Мы дружили в школе и она всегда была очень добра ко мне. Я вчера была у неё дома. У неё очень шумные дети. Я бы таких детей подарила соседям. И муж красивый. Только стеснительный. Нужно устроить его на какую- нибудь нормальную работу. Помочь Лине. Вот жизнь сложилась, а?
Теперь уже я могу ей помочь. И это очень хорошо, что я могу… Ага, в этой банке есть немного растворимого… а чего вы молчите? Вы же хотели меня расспросить, кто убил Альфа?
— И кто его убил?- спросил Пол.
— Не я.- ответила Маджи сверху.- Хотела. Очень. Будь у меня автомат или какая реактивная установка- перестреляла бы на месте, и его, и всех остальных. Но не было. А убить хомо ресторанной вилкой- это надо уметь. Тут навык нужен. Как его убили, кстати? Надеюсь, он помучился перед смертью? Или это тайна следствия?
— Да в общем нет. Всё это простая формальность. Он был застрелен.
— Зря. Я бы лучше зарезала. А где его застрелили?
— В мужском туалете.
— Со спущенными штанами? Это круто!
— Маджери, перестаньте меня перебивать.
— Почему? Козла, которого я всей душой ненавидела, замочили в сортире. Я выражаю свою радость по этому поводу. Это очень здоровая реакция. Ладно, извините. Через минуту будет кофе. У меня иногда так бывает, что я слишком много говорю.
— Почему Вы его ненавидели?- спросила я.
— Я их всех ненавижу.
— Тогда зачем вы пошли на этот вечер?
— Сама не знаю. Хотела повидаться с Линой, и Дэн сказал, что мне это будет полезно… Дэн- мой психолог.
— Вы посещаете психолога?
— Иногда. Да сейчас же это модно. Правда, толку от них никакого…
Я поняла, что не так. Маджи не смотрит в глаза собеседнику. Её взгляд блуждает, где угодно- по стенам, по потолку, по вашей одежде… потом пристальный, короткий взгляд в лицо. И снова она отводит глаза. Лжёт? Постоянно, каждым словом? Но жестикуляция минимальна… И ещё- Маджи разговаривает не только с Полом. Она одинаково общается с нами обоими. Нетипичная женщина? Да уж…
— Расскажите всё по порядку, Маджери.
— Маджи, мийон. Так проще. Иногда нам не очень нравятся наши полные имена и мы их сокращаем… Ладно. По порядку. Сначала мне позвонила Лина и рассказала про этот вечер встречи одноклассников. Потом я рассказала Дэну, и Дэн сказал, что мне нужно пойти. Я и пошла. Потом сто раз пожалела, что пошла. Альф устроил конкурс хвастунов. Все стали конаться, кто богаче и круче. Наверное, если б у них были весы- они бы начали золото своё взвешивать. Каждый по очереди выпендривался. Потом они все обидели Лину… типа она лошица и домохозяйка. Тогда- то мне и захотелось их всех поубивать. Чтоб они не смели говорить так про Лину. Она одна среди них- хомо. И она нашла в этой жизни самое главное…
— Что?- спросила я.
— Нежность. Это самое сильное чувство на свете. Она нашла свой смысл бытия- и ей можно позавидовать. Но разве можно объяснить такие вещи уродам? Ладно. Потом Николя разорался и полез к Альфу драться. Да повыпендриваться хотел перед Лииной. Вроде, он был в неё влюблён в старших классах, но я тогда уже с ними не училась. Профиль «управление и финансы» был мне не по карману, знаете ли. Ну, мальчишки их растащили и мы уложили Николя спать. Он был в совершенно свинском состоянии. Потом пришла моя очередь говорить, и я сказала, что у меня всё по- старому.
— Почему вы так сказали?
— Не знаю. Просто. Они опять стали прикалываться и Альф сказал что- то вроде того, что я повторяю профессию мамочки… не помню точно. На этом месте Николя и полез драться…
— Почему Альф так сказал? Насчёт профессии?
— Моя мать была проституткой.- Ответила Маджи спокойно.- Самой дешёвой потаскухой. С любым шла, за дозу. Я ходила в обносках и постоянно хотела жрать. Бывало так, что мы с моим младшим братом стреляли из рогаток крыс. Из крыс получается неплохой супчик… Старшей сестре было на нас наплевать, единственное, о чём она думала- как бы сбежать, вырваться из этого дерьма. Теперь представьте, как ко мне относились мои богатенькие однокласснички. Вас всё ещё удивляет, что я их ненавидела? Ладно, проехали, сейчас всё это не имеет значения. Значит, после меня был Ян. Он старший инженер на заводе, драконов делает. Он и приехал прямо с работы… Ян- приличный хомо. А потом… потом я вышла, это было уже где- то в половине седьмого, и ко мне привязался Альф. Он потребовал, чтобы я немедленно занялась с ним оральным сексом. Именно потребовал, будто имел на это право. Он вообще чувствовал себя очень по- хозяйски, оплатив этот банкет. Я вырвалась и закрылась в женском туалете. Он поорал под дверью и ушёл. Я умылась и успокоилась. Минут через пятнадцать вышла, увидела, что его нет… вернулась в зал и Лина сказала, что нам пора домой. Ну мы и ушли оттуда. Где -то без десяти семь наверное… я отвезла её домой, побыла там немного, потом вернулась к себе. Вот, пожалуй, и всё.
— Значит, Вы подтверждаете, что слышали, как Николя Науди угрожал Альфару Кассиму?- Спросил Пол.
— Слышала. Все слышали. Если только эти пьяные вопли можно квалифицировать, как угрозы. Николя уже пришёл под кайфом и очень быстро залил всё это дело коньячком. Внятно он говорить уже не мог.
— Во сколько вы вывели его в холл и уложили спать?
— В начале седьмого, точнее не скажу… он на ногах не стоял. Мы его натурально тащили. Я хотела отвести его в комнату отдыха, официантка сказала, что можно. Но Саби начала ныть, что это далеко и она не нанималась, и не хочет, чтобы ей платье заблевали, и Олия тоже начала ныть… Поэтому мы уложили Николя на диванчике в холле.
— Он крепко спал?
— Очень. Подождите, вы что, действительно подозреваете Николя?- удивилась Маджи.- Я- то подумала, что спросонья плохо расслышала Лину… Ребята, это бред. Это просто смешно. Кто угодно мог убить Альфа- но только не Николя.
— Почему?
— Потому что он- слизняк. У него нет характера. Он трус, который никогда не был способен на поступок. И не мог защитить ни себя, ни других. Да, Николя жалко. Да, он милый и добрый. Но он трус. Слушайте, я всё про него знаю, мы же вертимся в одной тусовке, а там все друг о друге сплетничают. Николя пошёл учиться на юриста- бросил. Сел на иглу. Родители его вылечили и устроили в Академию Художеств. Он опять сел на иглу и его отчислили. Николя никогда нигде не работал, ничем не занимался. Его картины- фуфло. У меня где- то валяется его абстракция в багровых тонах, если найду- покажу. Дрянь, я и то лучше нарисую. Но друзья Николя твердят ему в оба уха, что он- непризнанный гений. А эти друзья дружат с Николя лишь потому, что на его кредитке блестят солнышки. Живут в его доме, жрут его еду, нюхают его порошок, живут за его счёт- и говорят за его спиной гадости. Родители Николя устали. Они четыре раза снимали его с иглы и теперь просто махнули рукой. Платят, чтоб его не видеть. Оплачивают квартиру и дают сколько- то раз в неделю- лишь бы сыночек не мозолил им глаза. И вы мне говорите, что Николя застрелил Альфа? Бред. Если Николя возьмёт в руки пистолет- ранит себя в задницу.
— У нас есть улики.
— какие, например?
— Например, отпечатки его пальцев на обойме пистолета.- Сказал Пол.- Этого уже достаточно, чтобы посадить вашего милого Николя.
— Подождите. В последнее время я сама пишу детективы. Коньюктура, знаете ли. Сейчас подумаю.- Маджи нахмурилась и с минуту вытягивала из свитера нитку.- Ага! Николя спит в холле, так? Убийца вышел из зала, типа покурить, те, кто курит, ходили во второй зал, танцевальный, с баром. Значит, он вышел. Взять обойму носовым платком, вложить в ладонь Николя и сжать его пальцы- дело трёх секунд. Николя даже «бе» не скажет и не проснётся. Потом пойти вслед за Альфом в мужской туалет, дождаться, когда он выйдет из кабинки… хотя пристрелить его на унитазе было бы гораздо круче… И вернуться к остальным. Убийце хватило бы трёх минут. Ну, максимум, пять. И сделать это мог любой из нас, потому что все шлялись туда- сюда и никто ни за кем не следил. Или кто- то мог зайти с улицы. Ресторан был закрыт, но не запирали же они все двери на семь замков? В нашем гадюшнике, в смысле, в классе, любой мог замочить любого. Они все там друг друга ненавидят, внутри, под сладкими улыбочками. Во сколько убили Альфа? Мне просто интересно, есть ли у меня алиби. Если уже после того, как мы ушли…
— От восемнадцати- тридцати до восемнадцати- сорока пяти.
— Так… значит, я в это время была в туалете и ничего не видела. И не слышала. Хотя, вода ж шумела… нет, всё равно, пистолет был с глушителем, иначе я бы услышала… потом я вышла… я не смотрела специально, спит ли Николя… Но если бы его не было на диване- я машинально обратила бы внимание. Значит, он там был. Я могу свидетельствовать в пользу Николя?
— Получается, что вы были последней, кто видел Кассима живым.- Сказал Пол.
— Не сбивайте меня с толку.- Нахмурилась Маджи.- Последним его видел убийца. Я всё же думаю, что это личные делишки Альфа и убийца пришёл с улицы. Спрятался, дождался удобного момента, потом тихонько ушёл. А Николя невиновен. Он, конечно, жалкий тип, но я буду выступать в его защиту.
Маджи подписала свои показания и проводила нас до двери. Улыбнулась. Отдельно- мне, и отдельно- Полу. И по взгляду в глаза нам обоим. У неё низкий хрипловатый голос, очень мягкий. Я подумала, что в ней есть вампирская кровь.
— Звоните, если что, и записывайтесь на автоответчик. У меня нет мобильного, я не люблю эти штуки. Все, кому нужно, звонят мне на домашний и записываются на автоответчик. Хотя, если что- то срочное… я напишу вам телефон Мика, это мой агент. Он всегда знает, где я. Вы не теряйтесь, ладно? Вы оба очень подходящие… хорошие прототипы, я с вас, по крайней мере, лица спишу… мне как раз нужна пара полицейских.
— Если понадобится Ваше свидетельство, Вам сообщат.- Сказал Пол.- До свиданья, госпожа Оу.
— До свиданья.
Она стояла, опершись плечом о косяк, и смотрела нам вслед. Я обернулась. Маджи улыбнулась мне краешками губ и закрыла дверь.
Проклятье. Не слишком ли много в ней всего- для дочери проститутки?
— И что ты о ней думаешь?- спросила я в лифте.- Первое впечатление?
— Что её хочется люто насиловать. До упора. По- трезвому и серьёзно.
— Странно. У меня не возникло такого желания.
— Было бы странно, если бы оно у тебя возникло. Ты же не лесбиянка.
Мне не очень понравилось то, что он сказал. Как- то грустно стало. Нет, я не ревную. Для того, чтобы ревновать, нужно любить, хоть немного, а я не умею этого. Просто… наверное, любому хомо неприятно слышать такие вещи. Что- то есть в этом такое- неприятное. И об этом я задумалась.
— А ты что о ней думаешь?- спросил Пол.
— Она любит игрушки.- Ответила я рассеянно.- У неё классные мягкие игрушки. Я бы тигра стыбзила. Или дракона, того, зелёно- жёлтого…
— Это ненормально.- Заявил Пол противным голосом.- Знаешь, как это выглядит со стороны? Здоровые бабы заплетают косички с бантиками и играются в куколки. Это болезнь, Пола. Это называется « инфантилизм». Вы обе чокнутые, и ты, и эта Маджи. Чокнутые на джинсах, куклах и дурацких плюшевых зверьках.
Не знаю, почему он так завёлся, что его зацепило. А я не выношу разговоров на эту тему.
— Не твоё собачье дело. У каждого есть хобби.
— Это не хобби, это болезнь. Когда в доме нет детей и с кучей игрушек играет взрослая, здоровая баба, которая корчит из себя девочку- семилетку. Но это лечится, и очень просто. Муж и пара ребятишек- и всю дурь как рукой снимет…
— Заткнись и не мотай мне нервы!
Мы молча спустились на подземную стоянку и уселись в машину.
— Куда едем?
— Мне всё равно. Ты- координатор.
— Тогда в « жертвенник».
Настроение испортилось. Мы почти не разговаривали друг с другом. Внимательно осмотрели ресторан, пытаясь воссоздать картину происшедшего, ещё раз опросили персонал… Очень важный пожилой гоблин- швейцар сказал, что никто посторонний войти не мог. Потому что он, швейцар, лично повесил табличку «закрыто» и запер дверь, а сам находился тут же, в своём помещении, за дверью смотрел. Дверь открыл только для двух дам, которые ушли.
Разумеется, нельзя поручиться, что он неусыпно смотрел за дверью. Спал или телек глядел. Но, раз дверь была заперта… кто- то из одноклассников.
— Отвези меня домой.- попросила Пола.- Я устала. Если тебе это не трудно, конечно.
— Перестань. Ну прекрати злиться.- Сказал он.- Прости, если я тебя чем- нибудь обидел. Хотя я и не понимаю, что такого обидного мог тебе сказать. Давай поедем к тебе, ты возьмёшь сумку и соберёшь в неё какие- нибудь вещи.
— Зачем?
— А потом поедем ко мне. И ты останешься.
— Две ночи подряд? Я хочу нормально выспаться, без твоего храпа.
— Нет.- Улыбнулся он.- Насовсем останешься.
— Это плохая идея.- Сказала я.
— Пола, тебе двадцать семь лет. И я не понимаю, почему ты так боишься серьёзных отношений. Ты хоть раз жила с кем нибудь? Это ненормально. По- моему пришло время попробовать.
— Это ты ненормальный.
Так уж получается, что я ни с кем не могу жить. Пробовала пару раз. Но… не выдерживаю. Наверное, жить надо с тем, кого любишь. Кому доверяешь и кого уважаешь, по крайней мере. А когда вокруг тебя шарится чужой мужик, которого ничего не интересует, кроме пожрать и потрахаться, и на тебя ему, по большому счёту, наплевать, и он даже не сразу ответит, какого цвета у тебя глаза… если вообще сможет вспомнить, какого… не выдерживаю я. Мой рекорд- неделя. Я привыкла жить одна и меня моя жизнь вполне устраивает.
— А меня не устраивает.- Сказал Пол, всучив мне картошку.- Чисти, а я займусь мясом. У нас с тобой были замечательные отношения. Очень удобные. Потрахались- и разбежались. У тебя своя жизнь, у меня своя. И мы друг другу в жизнь вежливо так не лезем. Оба- совершенно свободные. Раз в неделю ты остаёшься ночевать- когда ты больна, или устала, или уснула… И меня это больше не устраивает, Пола. Я пережил этот период и теперь мне нужно что- то большее.
— Не понимаю, зачем ты собираешься всё испортить.
— Я не собираюсь ничего портить, я собираюсь сделать следующий шаг. И я хочу, чтобы ты переехала жить ко мне. Ко мне- потому что у меня квартира больше, у тебя- то однокомнатная… Я не хочу, чтобы ты каждый раз уходила спать к себе домой. Меня это достало.
— Ты считаешь, что мы проводим вместе недостаточно времени?
— Я считаю, что тебе пора перестать маяться дурацкими комплексами и жить нормальной жизнью. Ты нормальная здоровая молодая женщина. И можешь сколько угодно корчить из себя суку и лесбиянку, но я- то знаю, какая ты… Ну, если я буду ночью громко храпеть- толкни, и я заткнусь. Просто я хочу, чтобы ты всё время была со мной.
— Почему?
— Потому что чувствую, что я нужен. Ведь я нужен тебе, малыш?
— Нужен.- Сказала я.
— Ну вот. Вот и не уходи никуда.
— Это глупо, Пол. Ну как мы сможем жить вместе? Мы совершенно разные хомо. Нам и поговорить не о чем. О чём мы будем говорить с тобой? О работе?
— Почему нет? Всё равно, дело у нас с тобой всегда- одно на двоих. По крайней мере, это будет продуктивно.
— Пол, служебные романы всегда заканчиваются плохо. Нельзя мешать работу с личной жизнью. Напарники не могут жить вместе. Потому что через неделю мы расплюёмся и разбежимся- но вынуждены будем вместе работать. Как мы будем работать после этого?
— А с чего ты взяла, что мы через неделю разбежимся?- Хмыкнул Пол. Снял крышку со сковороды и тут же запахло мясным и вкусным.- Ничего запах? По- моему, ничего. Давай сюда картошку. Ты так уверена в том, что я не смогу с тобой жить? Зря. Ты замечательный хомо- и, поверь, я крайне редко так говорю о женщинах. И ты со мной вполне жить сможешь, потому что я тоже не самый плохой парень на свете…
— Ничего хорошего из этого не выйдет
— Давай попробуем и узнаем. Пола, хватит придумывать отмазки. Есть что- то главное, о чём ты не хочешь сказать.
Я залезла с ногами на табуретку и задумалась.
— Видишь ли, Пол… ты мне нравишься. Ты мой самый лучший друг. У меня, кроме тебя, и друзей таких не было. Но, Пол, я не люблю тебя. По- настоящему- не люблю. Поэтому я и считаю, что не надо нам жить вместе.
Пол обжёгся паром и зашипел не хуже сковородки.
— Не говори мне такой фигни под руку.- Сказал сердито.- А то вообще без ужина останешься. Малыш, ты мне сейчас очень важную вещь сказала. То, что я твой лучший друг. Это очень важно, понимаешь? Это главное. Вот на этом и надо строить отношения. А любовь… просто направленный половой инстинкт. Фигня. Я уже был женат по большой любви- и что? Через полгода трахать её мне было уже не интересно, а поговорить с ней- абсолютно не о чем. Половое влечение проходит, знаешь ли, и ты остаёшься один на один с чужой и скучной бабой, и начинаешь пить, а она- скандалить… Что ты, вообще, себе напридумывала про эту любовь? Страстные чувства, как в кино или в дамских романах?
— Что- то вроде.- Улыбнулась я.
— Фигня. Всё фигня. В жизни всё просто. Если вычесть из отношений секс- вся эта страстная любовь исчезает. Ну и зачем тогда отношения? Должно быть что- то ещё. И оно потом придёт к тебе, если ты не побоишься сейчас сделать шаг вперёд. Ну, твои отмазки кончились? Тогда будем ужинать. Я готовил, ты моешь посуду. Честное разделение труда.
— И где же тут любовь?- спросила я.
— А я ещё не объяснялся тебе в любви. Ну, тарелки доставай, ложки… Это теперь и твой дом, так что не стесняйся. Блин, Пола, тебе ещё мало? Что ещё я должен сказать? Пасть на колени, осыпать тебя розовыми лепестками, спеть серенаду под окном? Не доорусь, семнадцатый этаж…
— Не надо петь. У тебя слуха вовсе нету.
И потом, когда мы поели, грязная посуда осталась на столе, а Пол отнёс меня в спальню. Он, единственный, может носить меня на руках. Наверное, ему не тяжело. А даже если и тяжело, по нему не заметно. И никому раньше не приходило в голову носить меня на руках. Проклятье, я слишком близко его к себе подпустила… слишком близко.
— Знаешь, что я подумал?- шепнул мне в ухо.- Мы даже можем пожениться. Если хочешь. Хотя, если ты возьмёшь мою фамилию, нас будут путать. По написанию.
Я скорее поцеловала его, чтобы отвлечь от этой ненужной и опасной темы. Ни к чему нам это всё, не будем усложнять. И подумала ещё, что в чём- то он прав и у нас может что -то получиться- именно потому, что мы друзья и доверяем друг другу. И ещё подумала, что заслужила в своей жизни что- то хорошее, какое- то маленькое спокойной счастье. Очень маленькое, чтоб никто не заметил.
А утром было утро, сонный Пол, бредущий на кухню с закрытыми глазами на запах кофе, и я успела первая занять ванную, а он в это время сожрал мой бутерброд… И оказалось, что нам есть о чём поговорить, кроме работы. И мы оба- вполне нормальные и дружелюбные хомо, когда рядом нет зрителей, перед которыми нужно поддерживать свой имидж. И тем для разговора есть множество- начиная с того, чей был бутерброд и заканчивая новой мужской модой на прозрачные майки.
Мы приехали в отдел и ещё раз допросили Николя. Пообщались с родственниками покойного Альфа, в основном, с дядюшкой. Семиножка- бандюк в законе, хоть и не очень масштабный, держит у себя в районе игровые автоматы. Семиножка поклялся, что Альф к его разборкам непричастен, бандюки уже прочесали весь свой огород и выяснили, что никто Альфа не заказывал. Ещё Семиножка предложил, чтобы мы хорошенько поискали убийцу, а найдя- не отдавали бы его в руки правосудия, а отдали лично в руки ему, Семиножке, за что получили бы вполне весомую материальную благодарность. От этого предложения мы отказались.
Работать не хотелось. Во -первых, потому что заведомая «тухлятина»- не первая и не последняя. Во- вторых… наверное, нас обоих гораздо больше занимала в тот момент наша жизнь, чем чья- то дурацкая смерть.
Мы заехали ко мне и я собрала кое- каких вещей. Отвезли сумку к Полу и отправились по магазинам, а потом уже никуда не ходили.
Следующее утро в отделе было вялым. Пол отправился трясти экспертов и некромантов, надеясь, что они хоть что- нибудь ещё сумели выяснить. Я лениво приводила в порядок бумаги. Пол вернулся и сообщил, что ничего из трупа не вытянули, из ствола- тоже, короче- глухо… Единственный новый факт: терпила, получив девятимиллиметровую пулю в свой самый важный орган, не кричал. Минуты с две. Только потом его шмальнули промеж глаз.
— Странно, что он не издал ни звука.- Заметил Пол.- Я так думаю, что ему было больно и обидно. Потерял сознание? Но стоял ведь… судя по всему- на коленях…
— Может, он не кричал из страха?
— Вряд ли для мужика есть что- то более страшное.
— Табис, а почему вы оба здесь?- Спросил Тэгамо.- У вас что, дел нет?
— Мы работае ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)