Легенда о сломанном городе. Часть 1. Приближение бури. (Глава 3)

ГЛАВА 3
МЭР

Гроссмейстер был один в своем кабинете, абсолютно один. Даже верная Айса куда-то отлучилась…Видимо, по своим важным мифологическим делам.
Квермонт подошел к окну и резко отдернул шторы, отчего в кабинет неудержимо полился терпкий дневной свет. Первым делом Гроссмейстер увидел величественный силуэт башни Фогон с конусообразным шпилем, готовым вот-вот проткнуть облака, гигантский циферблат с мертвыми стрелками. Потом он перевел свой взор чуть левее, и долго смотрел на
величественное здание Сената, мрачное и немного громоздкое.
Этот город не может просто так погибнуть, подумал Гроссмейстер. Разве я, родившийся полвека назад и видевший, как зарождается каменный зверь, я могу допустить это?
Флагманштадт пережил несколько магических бурь, эпидемии оспы, чумы и сифилиса, сумасшедшего бургомистра Вагнера – неужели он не переживет пришествие Мрачного Герцога?
Великий град Торссон не пережил.
Из окна не было видно приземистое здание Мэрии, но Квермонт точно знал, что оно примостилось рядом с Сенатом, и там, в своем кабинете на первом этаже заседает мэр Флагманштадта, получивший в народе прозвище Железный Максимилиан.
Пожалуй, подумал Гроссмейстер, если с городом что-то случится, Дагаев меня убъет. Если, конечно, сам останется в живых.
Квермонт, подумавши это, решил, что стоит навестить господина мэра и поторопился покинуть здание Магического Совета.
Первым делом Гроссмейстер глянул на небо.
— О мой Бог, — только и произнес.
По признакам это была самая настоящая магическая буря.
Небо над городом было затянуто лохматыми, похожими на гигантских черных псов, тучами. И да, эти грозовые тучи не были даже синими, они были именно что черными, и сквозь них еле-еле пробирался болезненный солнечный свет.
Пахло гарью и копотью, как в паровозном депо. А над землей висел густой едкий дым, отчего было трудно дышать, и не видно было ни зги на расстоянии вытянутой руки.
Гроссмейстер закашлялся.
Площадь была усеяна самым разнообразным народом. Попадались скрюченные сифилитики с провалившимися носами, прокаженные, клерки с Нового проспекта, торгаши и мошенники, словом, вся та разномастная толпа, что составляет облик любого города. Флагманштадт взбаламутился, и со дна его поднялись самые отбросы: бродяги, попрошайки, калеки, опиумные
наркоманы с остекленевшими глазами. И уличные певцы. Гроссмейстер ненавидел эту когорту, а их музыка неизменно вызывала у него раздражение.
Вот и сейчас бедный музыкант, вооруженный каким-то непонятным приспособлением с шестью струнами, отчаянно завывал.
Отчего так в Осколии сосны шумят
Отчего так уныло шарманка рыдаааает!
Гроссмейстер поспешил прочь, так и не услышал ответ на вопрос, которым задавался неведомый автор песни.
Магия в большой концентрации имеет цвет. Вот и сейчас дома, силуэты людей и фонарные столбы подсвечивались желтым.
А еще большая концентрация магического излучения влияет на сознание людей. В особенности не обладающих способностями волшебника.
Люди, сами того не осознавая, творят необдуманные поступки, подчас носящие хаотичный характер.
Попадались и механические чистильщики, ожесточенно работавшие щетками. Они крутились вокруг Квермонта, подобно неведомым трудолюбивым насекомым, издавали деловитое жужжание, и отчаянно норовили попасть под ноги.
Любопытно. На них тоже действует магия?
Квермонт зашел в здание Мэрии, минуя форпост из охранников, благо статус позволял быть вхожим во все учреждения города, и решительно зашагал по узкому коридору, минуя одинаковые двери с латунными табличками.
Впрочем, возле двери, на которой было выгравировано «М.Дагаев», Гроссмейстер остановился. Ниже была еще одна табличка: «Представителям профсоюзов просьба не беспокоить». Не потрудившись даже постучаться, он
дернул золоченую руку и отворил дверь.
Мэр стоял возле открытого окна и курил сигару, выпуская на свет божий клубы серого дыма. Он был похож на замысловатый механизм на паровом ходу, на хитро спроектированную машину, суровую, жестокую и неумолимую, но никак не на человека. Определенно.
— А я вас ждал, — вместо приветствия произнес хозяин кабинета.
Максимилиан Дагаев был бессменным мэром Флагманштадта с 1775 года. Он сменил на посту того самого сумасшедшего бургомистра Вагнера, и с тех пор город не знал
иных начальников.
— Я знаю, Максимилиан Андреевич, — сухо ответил Гроссмейстер, снизу вверх смотря на мэра.
Дагаев был огромного роста, худым и нескладным, как палка с
набалдашником, а черты лица его отличались резкостью и
прямолинейностью. Ни в фигуре мэра, ни в его лице не было ни одной плавной линии, все сплошь прямые. При этом он был вычурно одет, как будто на дворе все еще было прошлое столетие. Фиолетовому сюртуку, в который был облачен мэр, позавидовал бы любой модник восемнадцатого века.
Дагаев был прям и резок, как стрела, запущенная в цель.
— Может, вы объясните мне, что происходит? – вежливо попросил мэр. – Вы присаживайтесь, Ваше Магейшество. Разговор обещает быть трудным.
Дагаев уселся в свое кресло, и процесс этого усаживания был долгим. Он сложился медленно и осторожно, подобно телескопической трости, как будто боялся, что повредит одну из важных деталей своего механизма.
— Часы остановились, — напомнил Гроссмейстер. – На город надвигается сильнейшая магическая буря. Я надеюсь, Максимилиан, ты построил себе бункер, чтобы спрятаться?
— Так может, стоит эвакуировать жителей? – предложил мэр.
— А в твоем бункере хватит места для всех? – съязвил Гроссмейстер.
Дагаев гневно нахмурил брови, но промолчал.
— Это создаст еще большую панику. Надо сохранять спокойствие, — сухо ответил Квермонт.
— Я уже объявил Комендантский час, — сообщил мэр, и впервые на его металлическом лице появилось что-то, похожее на эмоцию.
Он почти что улыбался. Он почти что ликовал.
— Комендантский час? – спросил Гроссмейстер. — Ты давно об этом мечтал, Железный Максимилиан. Наконец-то появился достойный повод, не правда ли?
Гроссмейстер вздохнул, собрался с силами и продолжил.
— Комендантский час усилит панику. Отмени его.
— Нет.
— Отмени, или я пущу слух, что Конец Света – твоих рук дело.
— О, не утруждайтесь, Ваше Магейшество. Убежден – горожане и без того в этом уверены.
Дагаев выдвинул ящик стола и вытащил оттуда еще одну сигару.
Неторопливо закурил, продолжая оценивающим взглядом смотреть на Гроссмейстера.
Сигару он держал в правой руке. На левой же руке он всегда носил черную перчатку. Квермонта искренне удивляло, что мог так тщательно скрывать мэр. Легкомысленную татуировку
в виде бабочки? Ожог? Увечье?
Вряд ли кто-то мог знать ответ на этот вопрос.
— Когда я занял свой пост, в городе была эпидемия чумы, — чуть поморщившись, произнес мэр, — от которой умерла половина населения.
— Что ж, теперь на смену чуме пришли опиум, кокаин и венерические заболевания, — парировал Гроссмейстер. – Так что процент смертности остался примерно тот же. И, кстати, Максимилиан, не говори мне о чуме. Я помню такие эпидемии, при которых город был усеян трупами. Я сам их собирал.
— Ну, нынешние трупы, если разбудить их от опиумного сна, вполне способны добраться до дома, — ответил Дагаев. – Так что да здравствует прогресс!
Максимилиан затушил сигару, поднялся со своего кресла и подошел к окну, громадный, мрачный и бесстрастный, как чугунное изваяние.
— Я стал мэром, когда модники еще носили напудренные парики, — задумчиво произнес Дагаев. – И не уйду со своей должности, даже когда женщины начнут носить брюки!
— Только через мой труп, — буркнул Гроссмейстер.
— Что, простите?
— Только через мой труп! – громче произнес Квермонт. – Я не допущу, чтобы в моем мире дамы носили брюки!
— Я вас понял, — рассмеялся мэр. – Не забывайте, Великий магистр – я ум, честь и совесть Флагманштадта!
«О Боже, он и вправду так думает?» — подумал Квермонт. «Эта железная махина и вправду считает, что…»
— Я всегда знал, Максимилиан, что у Флагмана нет ни ума, ни чести, ни совести.
Дагаев не стал отвечать. Какое-то время он молчал, стоя вполоборота к Гроссмейстеру, и задумчиво смотрел в окно, на беснующуюся Парламентскую площадь.
— Кстати, — наконец-то произнес Дагаев. – Намедни я получил телеграмму с острова Тармин. Вы знаете, что заключенный тринадцать ноль один сбежал?
— Как?! – изумился Гроссмейстер. – Это же невозможно!
Мэр повернулся лицом к гроссмейстеру и устремил на него свой испепеляющий взгляд. Этого взгляда боялись во Флагманштадте до дрожи.
— Оказалось, что возможно. Такое ощущение, будто тьма со всего мира стекается, чтобы уничтожить этот город. Вам не кажется?
— Мне пора идти, Максимилиан, — ответил Гроссмейстер, поспешно поднимаясь со своего места. – А на будущее учти: я знаю о тьме гораздо больше твоего.