Знамена гвардейских полков

  Полковник стоял, высоко задрав голову. Там, под сводами зала Славы и Памяти, покоились полотнища знамен имперских полков. Некоторые из них почти выцвели, поблекли; некоторые же повесили совсем недавно в память о тех, кто отдал свою жизнь за мир и счастье других. Полковник вздохнул и опустил взгляд. На полу громадные буквы складывались в три слова: «Отвага. Воля. Верность.»
   Сотни флагов напоминали старику о том, сколько человек ушло, подарив жизнь другим. Он верил, что души солдат незримо стоят у него за спиной, в этом самом зале, точно так же взирая на свои знамена, кто-то с гордостью, а кто-то – с грустью. Полковник пригладил седые волосы и надел свою офицерскую фуражку, привычным движением поправив козырек. За спиной раздались шаги, их эхо прыгало от одной сводчатой стене к другой, пропадая где-то среди разноцветных полотнищ.
   — Полковник Цингулат?
   Старик обернулся. Капитан Фабио Несс Корнелли, его старый и надежный товарищ, грустно улыбался, подходя ближе.
   — Воспоминания никак не желают отпускать?
   — Да, Фабио… — задумчиво проговорил Иридо Цингулат, вновь поднимая взгляд к потолку. – Посмотри. Когда-то все эти великолепные знамена несли стройные ряды воинов человечества во имя Его. Теперь им суждено висеть здесь и медленно выцветать, напоминая таким редким посетителям, как мы, о былых днях.
   — Они здесь не для красоты, Иридо. И не только для нас, старых сторожевых псов. Все они, — капитан воздел руки, — не напоминание, но предостережение. Эти полки были героями. До последнего рядового. Как только мы забудем, чего нам стоил этот мир, как только в памяти солдат потеряется образ воинов прошлого, мы падем перед натиском сил тьмы.
   — Мало быть солдатом для того, чтобы быть героем, Фабио. Трус едва ли бросится в гущу боя, отринув страх и взирая в лицо смерти. Но это – не героизм. Настоящий герой вдохновляет всех нас и после смерти, а эти знамена увидят свой конец в пыльных залах. Их место – на полях боя. Вот, что сделает воинов человечества бессмертными. Один лишь вид их должен воодушевлять наших солдат. Тогда каждый полк здесь – павший сотни лет назад или даже вчера – покроет слава героев. А сюда, чтобы почтить их память, к сожалению, заходим только мы с тобой.
   Полковник развернулся и направился к выходу из здания. Капитан все еще смотрел на знамена, положив руку на эфес своей шпаги. Иридо Цингулат остановился в дверях и, не оборачиваясь, произнес:
   — Нас ждет бой. Смерть или слава. Или и то, и другое. Расскажи нашим солдатам о всех этих несчастных, Фабио. Пусть они умирают, зная, что Император горд ими.
   Громко хлопнула входная резная дверь, и капитан Фабио остался один. Наконец, после долгих раздумий, он уверенным шагом подошел к механизму, опускающему полотнища знамен. Полотно небесно-голубого цвета плавно двинулось к нему. Золотые нити еще блестели в лучах света, пробивавшегося сквозь узкие окна, насекомые еще не успели пожрать бахрому и ленты.
   — Ваш час снова настал, друзья.
   В руках, затянутых в белые перчатки, Фабио держал знамя полка, что до них оборонял столицу от яростных атак безжалостных убийц Кровавого Договора. Полк был практически полностью уничтожен в одну ночь, но так и не подпустил кровожадных сектантов к городу.
   — Сегодня мы повторим ваш подвиг. Империум сокрушит еретиков, и ни один камень не упадет со стен столицы.
   Аккуратно свернув полотнище, капитан выбежал на городскую площадь. Полковник ждал у транспортного корабля, яростный ветер терзал его мундир.
   — Вперед, капитан. Передовые посты докладывают, что мерзкие хаоситы перешли в наступление. Да придаст Император нам сил. Мы нужны нашим солдатам.
   Отгремело сражение. А за ним – второе. Третье… Война в этом мире не знает конца, но спустя месяц, наконец, забрезжил луч надежды. Фанатики отступили к склонам гор, отобрав жизни многих. Но Империум заставил их дорого заплатить за свое вероломство. Обескровленные, они скрылись в ущельях и пещерах, зализывая раны.
  Фабио Несс Корнелли, задрав голову, всматривался в полотнища, силуэты которых тонули в полумраке высокого готического свода. Лицо мужчины уродовал свежий шрам, одну из ног заменяла простая аугметика. Капитан сел на корточки и провел белоснежной перчаткой по полу, где под пылью виднелись огромные буквы. Раз за разом офицер перечитывал три слова, что были выбиты здесь столетия назад. В руке капитан сжимал древко гвардейского знамени. Полотнище его волочилось по полу, вздымая клубы пыли. На темно-зеленом фоне красовалась серебряная аквила, а под ней такого же цвета буквы складывались в фразу на высоком готике: «В лучах силы Его да вершим мы суд».
   Фабио нажал на кнопку, и новый крюк спустился со сводчатого потолка. Нерешительно капитан подошел к нему.
   — Прости, Иридо. Но нас в ту ночь осталось только трое… Покойся с миром вместе со своими верными солдатами. Память о тебе ныне будет жить здесь.
   Но, поглощенный сомнениями, капитан остановился. Слова полковника воскресли в его памяти, и рука Фабио дрогнула. Поколебавшись секунду, он отпрянул от крюка и, еще сильнее сжав древко знамени, попятился к выходу. Наконец, решившись, Фабио Несс Корнелли резко развернулся и твердым шагом вышел из старого храма. Знамя погибшего полка развернул шквальный ветер. Аквила заблистала в лучах полуденного солнца.