Клоуны не плачут. Часть 1 (Глава 2)

Глава 2.
В тот вечер я еле удрал из «Дирижабля».
С недавнего времени у нас появилась традиция, которая меня ужасно раздражала. В конце каждого концерта к нам приезжал фотограф, устанавливал свое громоздкое оборудование в фойе, и снимал всех артистов на карточку, группой, и в индивидуальном порядке. Потом эти гарредотипы украшали стены «Дирижабля». Я быстренько разгадал, в чем секрет, поэтому садился где-нибудь сбоку, дабы получиться мутно, не в фокусе. Что до индивидуальных экзерсисов с мастером изображения, то я всегда от них отлынивал, или попросту сбегал. Можете назвать меня ретроградом и противником прогресса, но я уверен, что фотография крадет душу. Это как убитое зеркало, понимаете? Нет, даже не убитое – парализованное навечно.
Однажды на групповом снимке я даже спрятался за спиной госпожи Клары. В силу того, что эта оперная дива раза в два шире меня, на получившемся гарредотипе артиста Эрика Р. Так и не нашли. Смешно, правда?
Впрочем, потом мою хитрость просекли, и начали пихать меня в самую середину, а госпожу Клару, наоборот, оттеснять назад.
Вот и сегодня мне пришлось целый час позировать перед фотографом, а точнее, сидеть смирно перед камерой. Это было ужасно.
И почему, скажите на милость, процесс фотографирования занимает так много времени? Где-то в середине съемки у меня яростно зачесался нос. Просто терпения нет, как зачесался. Даже жарко стало. А я не мог даже пошевелиться, дабы не испортить фотографию. Вот ведь оказия!
Меня настойчиво звали на банкет, но я отказался. Не хотелось видеть эти сальные пьяные физиономии.
Поэтому я улизнул через черный ход. Впрочем, там меня подстерегала опасность в лице нашего конферансье. Фон Юльке стоял в углу с бутылкой абсента, и пил прямо из горла зеленую ядовитую жидкость.
— Эй! – окрикнул он меня. – Который без фамилии!
В тот момент я горько пожалел о том, что не умею становиться невидимым.
Я бы мог слинять от фон Юльке, если бы поблизости было зеркало. Но увы, единственной отражающей поверхностью в радиусе ста метров была огромная лужа.
Я остановился и скорчил вопросительную мину.
— Давай напьемся, как свиньи! – радостно предложил мне конферансье и помахал перед моим носом бутылкой.
— Давай. А для тебя что изменится? – неохотно ответил я и поторопился уйти.
Фон Юльке ничего не ответил, только оглушительно икнул мне вслед.
Потом я шел темными переулками, благо, до моего дома было вовсе недалеко. Мой путь освещали тусклые газовые фонари. Впрочем, половина из них была разбита., так что временами я проваливался в темноту. А темнота и Флагманштадт – это вещи несовместимые, ибо вы можете даже не увидеть острие ножа, которым вас зарежут. А это может быть обидно.
Вышел на относительно освещенную Собачью улицу, где позволил себе замедлить шаг. Здесь было множество опиумных притонов и борделей, которые так и манили своими вывесками. Нет такого развлечения, которое нельзя купить во Флагманштадте. Все зависит от вашей изобретательности и толщины вашего кошелька.
Потом я снова свернул в слабо освещенный проулок. Не прошло и секунды, как я горько пожалел об этом.
Я еще издалека увидел, что ко мне приближается внушительная компания людей в длинных черных плащах, отчего мое сердце запрыгало, как бешеное. Сомнений быть не могло – это были вампиры.
Черт, черт, черт! Пожалуй, лучше бы я остался на том банкете. Теперь мне светило самому стать чьим-то банкетом. Перспектива неутешительная и весьма болезненная.
Во Флагманштадте есть две главные беды. Ну, если посчитать все остальные беды, как-то бедность, нищету, проституток и опиум мелкими и незначительными. Так вот, это вампиры и педерасты. И если последние хотя бы не бегают за тобой в надежде сделать тебя одним из них, то вампиры во все времена отличались назойливостью и незаурядным аппетитом.
Вампиры меня увидели. И теперь дружной кровожадной стайкой направлялись в мою сторону. Я отчетливо наблюдал, как развеваются их черные плащи, как блестят в свете фонарей их гигантские клыки.
Я никогда не был трусом. Сам факт того, что каждый вечер я выходил на сцену мюзик-холла и говорил людям все, что я о них думаю, свидетельствовал об этом. Вряд ли меня можно было напугать разбойниками, ворами, шпионами и даже убийцами.
Но вампиры…
Эта нежить, наряду с вервольфами, издавна нагоняла страху на огромный город. Во всех старинных легендах они фигурировали как исчадия ада, и немудрено.
Человечество всегда, всегда будет ненавидеть тех, кто пьет их кровь!
Только ведьм в Осколии ненавидят ничуть не меньше, чем вампиров. Но ведьмы хотя бы не гоняются за людьми в надежде испить их крови!
— Я невкусный, — прошептал я. – Я совсем-совсем невкусный.
Теперь я пожалел, что не остался с конферансье выпить абсенту и в моей крови не было не капли алкоголя. Жалко было думать о том, что, выпив мою кровушку, эти ребята с утра не будут мучиться с похмелья.
Вампиры все приближались и приближались. Бежать не было смысла, но я все же дернул со своего места, так что пятки засверкали.
Впрочем, это было совершенно, как говорят англичане, insane. Эти саблезубые кровососущие твари все равно меня догонят. Рано или поздно.
Я удирал что есть мочи. Я летел, подобно ветру, по узким улочкам Флагманштадта. Я был подобен механизму, я питался энергией страха и отчаяния. Впрочем, недолго.
И вот уже я слышал за спиной их прерывистое дыхание и топот. И вот уже…
Все вдруг остановилось.
И я посмотрел на всю эту картину со стороны.
Вампиры опешили. Они так и не поняли, куда я делся.
Глупые кровососущие монстры!
Зеркальная магия — один из самых сложных видов волшебства. Даже опытные маги, познавшие все ступени магического синтеза, практической магии, теории превращений и прочего, пасуют перед зеркалами.
Мне в этом повезло от рождения. Нет, я не могу так взаимодействовать с миром иллюзий, как зеркальный маг. Единственное, что я умею – в случае сильного испуга прятаться в зеркало. Эдакий защитный механизм, подаренный мне магической природой.
И если я не сумел удрать от фон Юльке — да попросту не захотел! — то от вампиров я спрятался. По омерзительности наш конферансье и вампиры стояли где-то на одном уровне.
Но фон Юльке пил абсент, а не кровь.
В данном случае в роли отражающей поверхности оказалась витрина магазина готового платье. Я с разбегу влетел ее, да так и остался на пересечении двух миров.
Поотставшие вампиры не видели, как я это сделал. А даже если бы и видели, не беда. Кровопийцы боятся зеркал.
Еще раз повторю — я не был полноценным зеркальным магом.
Мой отец, например, знал зеркальный мир вдоль и поперек. Он мог зайти в зеркало, что находилось в центре Флагманштадта, а выйти наружу в предместье Парижа. Зеркальный мир не подвержен обычной логике.
Пустые, совершенно пустые переулки с мертвыми домами, с жестяными вывесками, неподвижно застывшими на несуществующем ветру, — я не торопился возвращаться в реальность.
Иногда стоит отдохнуть от суеты. Я даже был по-своему благодарен вампирам за то, что у меня получилась возможность припомнить давно забытое умение.
Одна беда – долго я не могу находиться в Зеркальном Мире.
Поэтому я подождал, пока вампиры смоются, и вылез наружу.
И – о черт! – тут я понял, что за моими действиями внимательно наблюдают.
На тротуаре возле афишной тумбы стояла молодая светловоласая девушка и лукаво мне улыбалась.