Демонлэнд

-Это мое последнее дело. Понял? — Жан — жилистый парень с длинными седыми волосами — говорил спокойно, сидя на стуле. 

Черная рубашка была мятой, также как и брюки. 
В воздухе витал запах дешёвого одеколона.
Сам кабинет был зауряден до мозга костей: справа от входа расположились несколько серых картотек, каждая была подписана, напротив стоял тяжелый и громоздкий стол из темного дерева, на его краю примостилась аккуратная табличка «директор М.Архон», кроме нескольких ручек да пары листов бумаги, столешница пустовала. За ней сидел на темно-бордовом кресле старый дед с лысиной на голове, окруженной редеющими седыми волосами, и множеством морщин на лице. Рубашка его была белой, как и брюки, которые поддерживали коричневые подтяжки. Седые густые усы придавали солидности Мюрелю, но тусклые, серые глаза говорили о старости, о глубокой старости. Под парой окон, которые врезались в темные обои на правой стене от входа, находились светлые орешниковые тумбы с тремя шкафчиками на каждой. И во всех лежали комиксы. 
 Окна выходили на спокойный двор тридцать седьмой улицы западного Демонлэнда: небольшой миленький фонтан, вокруг него простые деревянные лавочки, всё приправлено тропами, клумбами и деревьями. 
Была осень. Газон застилал пестрый плед из опавших листьев, а голые руки и обнаженные пальцы жутких деревьев тянулись к солнцу. Клумбы были пустыми. 
На улице гуляли несколько человек. 
Дом стоял буквой «п», поэтому можно было разглядеть, чем заняты постояльцы на другом берегу. 

-Конечно, я все понимаю, поэтому и хочу, чтобы ты проводил Розу в лучший из миров, — дед говорил с мраком на лице. — Заказчица хотела, чтобы цель погибла от удара в сердце и лежала в луже крови. Извини, кодекс не позволяет отказываться от своих слов, — серьезно отрезал он.
-А что ты сказал?, — горько спросил Жан, глядя на голую стену. 

Их слова висели в комнате. 

-«Любого убью за тебя», но это было сотню лет назад! Я и не знал, что она вспомнит. 

Мужчина резко встал и пошёл к выходу. Ламинат скрипел под остроносыми туфлями наемника. 
Старик неуверенно поднял руку в знак прощания. 
В кармане брюк у Жана лежал небольшой ключ от ячейки с приличным вознаграждением. 
Вечер был уже темным. На окраине Восточного района мгла гуляла вовсю, только не заходила на островки света рядом с однотипными пятиэтажными домами. Их построили лет сорок назад, когда начало стремительно расти население и соответственно город. Это уже третье поколение таких домов. В них жили строители и бедняки. 
Жан в костюме и высоких черных сапогах стоял посреди двора и пялился в окно на седьмом этаже. Из него лился желтый свет. На плечах парня висел тяжелый плащ, полу которого трепал лёгкий ветер. 
Небо было безлунным — её закрывали темные облака. 
В этом окне на седьмом этаже симпатичная шатенка, одетая в синюю пижаму, что-то готовила. 
Парень ещё немного постоял и пошёл в дом. 
В подъезде было светло, хоть и не так чисто. Все стены на первых двух этажах были расписаны всякими ругательствами и разнообразными черными кругами с пентаграммами, шестиугольными и семиугольными звездами внутри, а уже в них были написаны непонятные символы — все это называлось кругом призыва. Благо, только мастера могут правильно нарисовать рабочий круг. 
Пахло чем-то отвратным даже тошнотворным.
Жан подошел к хлипкой деревянной двери.  
Стук.
Стук. 
Послышались приглушенные шаги. 
Дверь открыла та самая низкая шатенка в голубой пижаме, покрытой множеством точек, и персиковых тапочках. На безымянном пальце было серебрянное кольцо, сохранившее древнюю память. Нос её был немного вздёрнут кверху. Волосы небрежно лежали, точнее находились в полнейшем беспорядке. Несколько шрамов покрывали нежные щеки, будто вгрызаясь в плоть. Под глазами висели небольшие темные мешки. Они говорили о многом. 

-Зачем ты пришёл?! — тихо возмутилась она, одной рукой держа дверь полузакрытой. — Да ещё и в таком костюме. 
-Ты в опасности, — Жан сказал как отрезал. 

Его синие глаза ничего не выражали, но глубоко в душе «Я» сидело в черноте на стуле и рыдало. Страшно рыдало. 

-Проходи, — быстро и с опаской шепнула она и открыла полностью дверь. 

В коридоре стояли только две пары обуви: обыкновенные сапоги и маленькие розовые ботинки. Стены были оклеены в бежевые обои, которые отклеивались под потолком. 
На столике с большим зеркалом толпилось множество разных бутылочек с лекарствами и успокоительным. Они соседничали с групкой косметики. 

-Запах твоей похлебки ни с чем не спутаешь, — начал шепотом Жан, сняв грязные сапоги и проходя на кухню. 
-Кто меня заказал? — хоть женщина и шептала, но в её голосе был серьёзный тон. 

Пол скрипел под ногами.

-Без понятия. Собирай вещи и отправляйся с малышкой в людской мир. 

Парень смотрел в окно, где видел только свое напряжённое лицо. Оно было покрыто мелкими морщинами. 
Парень сидел на хлипком стуле, упирая локти на дешёвый бежевый столик. Он был пуст. Женщина сидела напротив. 
Справа от неё выпирали полочки с множеством банок разных размеров: одна стеклянная из под кофе в ней точно томилась соль, другая тоже из стекла, но только безымянная, в которой лежали сушеные листы лавра. Деревянный пол был привлекателен своей чистотой, но холоден, поэтому отпугивал, будто операционный стол. 
Слева находилась небольшая, но глубокая раковина, ближе к окну стояла белая электрическая плита «РоК», на которой, будто марафонец пробегающий финишную черту, посапывала металлическая кастрюлька. В ней был суп, его приятный запах навевал столь-же приятные, сладкие воспоминания. 

-Ни за что. Я не брошу этот дом, — уперлась шатенка. 
-Роза, ты хочешь променять свою жизнь, на эту конуру?! — парень неожиданно привстал и схватил женщину за плечи. Он еле сдерживался от крика. 
-Тише. Малышка спит, — женщина отбросила руки парня. 
-Ты ничего не понимаешь, Роза. Мелла останется одна, — Жан упал на стул и смотрел женщине в её голубые глаза. 
-Мерик возьмёт её к себе. Он добрый человек . 
-Вернуть бы всё обратно, когда мы были вместе, — Жан запустил пальцы в густые пепельные волосы и склонил голову над столешницей, которую покрывали множества мелких деревянных жилок, образующих несколько широких полос. 
-Это невозможно. По уходу поешь и позвони Мерику, — голос женщины дрожал. 

Жан подошёл к Розе и крепко обнял её. 

-Я тебя люблю, — с горечью быстро прошептал он
-Я тоже, — Роза встала и подошла к окну. — Давай. 

Жан направил руку на окно, и стекло, отражавшие последний, уставший взгляд женщины. 
Глаза парня налились слезами, на руках обнажились жгучие круги призыва. 

-Давай, — нежно проговорила Роза. 

В этот момент её грудь пробил тяжелый стеклянный шип. Кровь заливала обмякшее тело, которое лежало на полу. От него шел пар. С выроста капала кровь. Комнату наполнял свежий осенний воздух, подавляющий все остальные запахи. 

Жан оцепенел. С низким, тихим, словно скрип снега под ногами, шип снова превращался в окно-зеркало.
Пришедший Мерик с ужасом обнаружил залитый кровью труп женщины, лицо которой было жутко спокойным. На столе, словно обелиск, стояла пустая чашка.

***
Бульвар Грации — здесь находятся самые дорогие бутики, и самые стильные кофейни, только здесь подают самый бодрящий кофе и самый расслабляющий чай. Невысокие дома выстроили в две длинных линии друг напротив друга, между которыми расстелился живописный бульвар с ухоженными деревьями, крепкими лавочками и множеством разных мелких каменных скульптур. Где-то в середине находились несколько детских площадок с горками, качелями, каруселями и по настоящему интересными замками из дерева. 
Бульвар создал уже Люцифер сразу после Северной войны — сто лет назад. На него съехались сами богатые торговцы и теперь это целый район привлекательных и самых разнообразных вывесок, а за ними находятся рестораны, кафе, чайные, модные бутики и редкостные бары с стрип-клубами, в которых по пятницам стекались множества мужчин, и драка была частым, естественным явлением. 
Бульвар Грации всегда наполнен людьми, кроме, разве что, периода глубоких ночей. 
На окраине бульвара стоял «магазин хлама» — так его называли местные ребята. За стеклянной витриной находилось множество шкафов и буфетов, с которых за прохожими наблюдали фарфоровые кружки, серебряные ложки и вилки, расписные подносы из разных материалов. 
Половину недели за прилавком работал парень с длинными волосами. Когда не было покупателей, а они заходили не так часто, он читал газету или пил черный кофе из белой кружки с красной надписью «Cupam aut mortem». 
Полдень пятницы. 
Скрипнула стеклянная дверь. 
 За витриной вовсю резвилась война зимы и весны, смерти и жизни. Снег, будто тонкий плед, покрывал газон на бульваре. На голых ветках зарождалась маленькая, но очень значимая для мира жизнь — набухали почки. Солнце стояло в зените и владело голубым безоблачным небом. 
На улице бродили прохожие в куртках, влюбленные парочки прогуливались по бульвару, старики сидели на лавочках и читали газету. Все были одеты в куртки или шинели. Холод отчаянно держал последнюю линию обороны. 
В магазин вошёл парень в темных очках и больничной маской на лице. 
Черное пальто и ботинки. 
Жан листал газету, не замечая гостя. 
Сегодня на нем была серая обтягивающая водолазка и брюки. 
Тот подошёл к прилавку и достал из кармана пальто обычный Глок 19 калибром девять миллиметров. 

-Деньги из кассы! — выкрикнул он и направил оружие на продавца. 
-Шёл бы ты куда подальше, — сказал Жан со спокойным лицом, свернув газету и кинув ее на стеклянный прилавок, в котором ждали своего часа серебряные столовые приборы. 
-Деньги! — парень передернул затвор и наставил пистолет на голову Жана. 
-Стреляй, если кишка не тонка. Мне терять нечего, — бывший наёмник резко встал, оперся руками на прилавок и прислонился лбом к холодному дулу. 

Парень дрожал. Он взял пистолет двумя руками.

-Стреляй, сопляк! — выкрикнул продавец, ударив руками по прилавку. 

Парень зажмурился и хотел уже нажать на курок, но почувствовал, что кто-то резко вырвал пистолет из рук.
Он открыл глаза и увидел, что теперь оружие держал Жан. 
И держал его крепко, будто делал это много сотен раз. Спокойствие в глазах продавца пугало парня. 

-Пшел вон отсюда, — грубо и с отвращением сказал он, наведя пистолет на недограбителя. 
-Извините, — кричал он, убегая из магазина. 

Жан фыркнул и плюхнулся на стул. Пистолет он кинул в урну за прилавком. Взял газету и продолжил читать новости. 
На последней странице был громкий заголовок «Грядет война с гномами?!». 
«Что за бредни? Там и воевать-то некому» — думал продавец. Он отложил газету на прилавок и пошёл в кладовку согреть чашку кофе. 
Когда парень вернулся с пышущим черным напитком, то его ожидала девушка лет пятнадцати. 
Она была в длинной юбке и блузе,  сверху накинуто белое пальто. Волосы её были тоже белыми. Они мирно свисали двумя хвостиками и дергались при любом, даже малейшем движении. 

Её бедное лицо имело строгие черты, а голубые глаза только подчеркивали эту бледность. 

-Это ты, Жан? — она всего в несколько уверенных шагов пересекла магазин, держа такой-же Глок 19. 
По окончанию пути девушка наставила его на голову продавца. 
Тот сел на стул и отпил кофе. 
-Что тебе надо, девочка? — спросил он холодно и поставил кружку на прилавок. 
-Кто тебя нанял пятнадцать лет назад? — гостья спросила настойчиво с дерзостью в голосе. 
-Без понятия, — Жан оценивал возможности девушки.

Он много лет служил, поэтому ему достаточно взглянуть, чтобы узнать «потолок» рядом стоящего.
Хлопок. 
Парень почувствовал как рядом с ухом просвистела пуля. 

-Кто нанял тебя?! — грозно сказала девушка. 
-С тебя тысяча сегунов и я закрою глаза на выстрел, — парень говорил серьёзно, а его глаза озлоблены. 
-Ты видно не знаешь, во что вляпался, урод, — девушка прижала дуло ко лбу продавца. 
-Я знаю это получше тебя, малявка. Если наймешь меня, то будет информация.
-Не придуривайся. Твоя жизнь сейчас висит на волоске, — девушка, видно, не ожидала такого ответа. 

Она выглядела невозмутимой, но бегающие глазки выдавали растерянность. 

-Ты не выстрелишь, — Жан сдержал злость, одним глотком допил кофе и смотрел на девушку, — Тебе нужна информация, которую достать могу только я. 
-Тут ты прав, чертов торгаш, но знай — когда узнаю имя нанимателя обязательно разберусь с тобой, — её голос был грозен. 
-Завтра в три часа дня вон на той лавочке, — парень указал пальцем на скамейку зажатую между двух старых каменных волка и зайца, ухо которого было надломлено. Рядом с ними стояли деревья, а напротив площадка, на которой резвились дети.
-Тысячу до завтра? 
-Да. 
-Если не будет папки — убью, — девушка развернулась и пошла через графство старинной мебели на выход. Волосы её неугомонно тряслись. 
-Назови своё имя, — бросил Жан, смотря на ровную спину гостьи. 
-Мелла, — сказала она, не оборачиваясь, и вышла из магазина. 

«Она стала так похожа на меня. Так ужасно» — мрачно подумал продавец.

***
Прохладный весенний вечер. Ещё не темно, но уже и не так светло. Ветер колышет ветки деревьев.
Жан гулял в строгом деловом костюме. Ветер развевал волосы парня. 
На бульваре было, как всегда многолюдно. Везде горели вывески. Каждый о чем-то говорил и все это перерастало в невероятный шум.
Жан подошёл к закрытой чайной и дернул дверь за ручку. Та не поддалась. 
Тогда парень сказал: «Номер два-семь-девять». Дверь распахнулась. 
Жан прошёл через темный небольшой зал для гостей, в котором стояли с десяток круглых столов с перевернутыми на них стульями. 
Парня интересовала дверь за стойкой баристо. 
Шаги отдавались иногда громкими и протяжными, а порой, наоборот, кроткими и тихими скрипами деревянного пола. 

Войдя в комнату, заставленную высокими серыми картотеками, яркий свет ослепил Жана. Придя в себя, он крикнул дряхлому старику в одежде, как у местного уборщика:
-Мне нужно дело четыреста двадцать! 
-Оххх… Не здрасте, не пожалуйста. Нынешнее поколение забыло эти слова, — бурчал дед, сидя в кресле. Он курил трубку. 

В каморке витали запахи мелиссы и чабреца. 
Парень подошёл ближе к громоздкому темно-зелному кожаному креслу.  
Между ним и очередной картотекой стояла деревянная тумба. Маленькая, что в окружении гигантов шкафов, казалась ещё меньше. 
На ней расположились стеклянная пепельница, кружка со странной коричневой жидкостью и пара одинаковых бумажных пакетов. 

-Так я возьму дело? — голос у Жана был обыкновенно спокойным, но за ним присутствовали незаметные, на первый взгляд, нотки волнения. Такого чуждого чувства для Стекла. 
-Если найдёшь, — старик затянулся странной смесью из длинной деревянной трубки. 

Парень обошёл комнату в поисках шкафа с номерами в роде «400 — 500» или «300 — 450». 

Пока он искал, дед заговорил:
-Нынче весна холодная, да? 
-Ага… Прохладно, — Жан рылся в картотеках у правой стены. Она была зеленой, но местами обшарпанной. Там находились серые, как шкафы, островки штукатурки. Он понял, что порядка тут нет. 
-А на тебе и куртки нету. Не боишься простудиться?
-Нет, — коротко ответил парень. 

Парень обрыскал первый шкаф, но тщетно. Он перебрался к следующему. 

-Так Жан послал тебя. Сам боишься прийти? — старик говорил серьёзно. Это внушало страх. 
-Мне не зачем самому приходить, — парень продолжал икать, будто говорил кто-то другой. 
-Ну да. В последний раз ты пришёл весь в крови и напился как свинья. 

Дед снова затянулся и выпустил густой дым. 
Жан молча искал дело. 

-Ты трус, Стекляшка, — старик рассмеялся. 

Мужчина присел и копался в нижних ящиках. 

-Даже если сейчас ты и сидишь в своей каморке, то осудят тебя настоящего. 
-Ты прав. Дела же тут нет. Верно? — Жан встал и подошёл к деду. 
-Конечно, его я сжег. Однако помню кто заказчик, — старик снова затянулся и выпустил дым куда гуще. 
Комнату объял запах чабреца. 
-И кто это? — парень стоял рядом с дедом. 
-Когда-то давно, Роза посадила за ограбление одного юношу. Он умер в тюрьме, а его мать, как только узнала, сразу же побежала в вашу контору. 

Жан молчал. 

-Эта женщина та ещё заноза в заднице. Говорят, что она когда-то спала с Мюрелем. 
-Ближе к делу, — напомнил Жан. Его глаза слезились от дыма. 
-Сейчас эта старуха заправляет «Магазином хлама», — прохрипел дед. 
-Удачи постоять на эшафоте, — дед тихо посмеялся, покуривая трубку. 

Парень развернулся и пошагал домой вниз по бульвару, наполненному множеством солидных дядь и теть, которые неспешно прогуливались. Ветер оставался по-прежнему прохладным и таким же счастливым, потерявшем ход времени. По-прежнему медленным. 
Парень открыл ключом стеклянную дверь «Ретромага» и побрел к каморке, не заперев вход. Пол поскрипывал. Из-за тишины Жан слышал стук своего сердца. 
Он вошёл в подсобку, где стояла пара столиков: на одном белый кулер с полным бутылем воды, а на втором старенькая кофемашина и банка открытая «Султана». С потолка свисала одинокая лампочка. Она спала. 
Жан по памяти прошёл к незаметному люку. Он со скрипом открылся. 
«Нужно смазать» — думал парень, спускаясь по хлипкой приставной лестнице в ещё более темную темноту. 
Парень прошёл в глубь комнаты, проводя рукой по холстам в поисках выключателя. 
Щелчок. 
Вспышка света. 
Жан зажмурился, а потом открыл глаза.
Все унылые стены комнаты были увешаны картинами разных размеров: от маленьких зарисовок, простеньких портретов курносой шатенки до красочных разнообразных композиций этой девушки.
То она просто стоит в полный рост в черных шелковых кружевах и такого же цвета шляпке на белом фоне, то девушка сидит в кресле одетая в ночную рубашку и короткие синие шорты, которые показывали прекрасные, элегантные ноги, и читала книгу, то милая шатенка лежит на белоснежной постели. Её упругие грудки, её смущенное выражение лица и её привлекательные ноги — это завораживает. 
Жан подошёл к мольберту, на котором стоял чистый большой холст, а на круглой табуретке лежала пестрая палитра, рядом примостился стаканчик с кистями разных размеров. Рядом на холодном бетонном полу находился белый пакет с красками. Всё это располагалось посередине комнаты. 
Жан достал из кармана брюк карандашик и вот на белом холсте появилась линия, затем ещё одна, потом небольшой овал, за ним ещё овал, но побольше. К нему парень пририсовал длинные овалы. Всё это напоминало не готовую марионетку. Когда набросок был готов, Жан взялся за кисти — он поднялся наверх, наполнил стакан водой из-под кулера и вернулся в подвал. Сначала уверенный мазок, за ним ещё один такой-же. Потом ещё бесчисленное множество мазков разной длины, толщины и насыщенности. В конце парень макнул кисточку в серый цвет и сделал несколько резких мазков. 

«Дочка ты так на меня похожа» — начал Жан рассматривая безликую голую девочку. Грудки были также упруги и малы, но тем самым привлекательны, — «И это ужасно. В тебе кипит, понятная мне, эмоция — месть. Я бы хотел, чтобы после смерти ты расцвела, а не превратилась в убийцу. Я виноват, что не смог защитить, не смог спасти твою маму!» — кричал парень, стоя на коленях. Рубашка была растрепана, а глаза блестели из-за слез -" Если бы был настойчивее, если бы увез Розу с тобой, малышка, куда подальше из этого бедлама, то… " — парень сделал глубокий вздох, задыхаясь в слезах. Его тело сотрясали рыдания, — «То...»-он протяжно кашлянул — «То… Мы бы жили в мире и...» — снова кашель -"… И любви. Я бы тебя каждый день обнимал, рассказывал сказки, а потом… "- парень упал на бок и рыдал. Долго рыдал, иногда кашляя. 
Девушка с пепельными волосами презренно смотрела на него с картины. 

***
В ту субботу зима сдалась и пришла по настоящему весенняя погода: солнце и теплый ветерок. Сосульки мерно таяли, как и снег.  Дети резвились на площадке в парке: кто-то играл в прятки, кто-то в салки, а небольшая группка играла в классики. 
Птички весело пели что-то на своём языке. 
Старики задумчиво сидели на скамейках и травили байки о ушедших днях.
Жан тоже сидел на лавочке. Его волосы развевал ветер. Сегодня он был одет в черный плащ и белую рубашку с брюками. 
«Как же лучше ей сказать?» — думал парень, хотя его щетина и морщины на лице выдавали облик мужчины — «Будет лучше вообще ей не говорить.»
Затем Жан зедернул рукав плаща и глянул на старенькие серебряные часы. Те показывали ровно три часа. 
Рядом с ним лежала газета, придавленная чёрной перчаткой. 
Через минуту пришла Мелла. Её темно-синюю юбку вместе с блузкой трепал ветер. 

-Ты принёс? — спросила она, садясь на скамейку. 
-Хоть бы застегнула пальто, — начал Жан, украдкой смотря на неё. 
-Я спрашиваю — дело принес? — Мелла рассердилась. 
-Его нет, — отрезал мужчина. 
-Как!? Почему!? — она кричала. — Я потратила столько лет, чтобы найти тебя и всё в пустую! Ааааааааааааа. 

Люди, что были рядом смотрели на Меллу. Та положила голову себе на руки, уперла локти в колени и плакала. 

-Мекир сказал, что заказчица Жизель,- Жан пригнулся на уровень головы Меллы и говорил каждое слово медленно и четко, но тихо. 
-Кто? — со всхлипом сказала Мелла. 
-Хозяйка магазинчика, где я работаю. 

Тут подул ветер с новой силой и начал трепать им волосы. 

-Не поверю, что эта миловидная старушка заказала мою мать, — Мелла вытирала слезы рукавом пальто. 
-Мекир никогда не врет. 
-Кто он вообще такой? — возмутилась она. 
-Дед, что курит чай. У него пунктик на этом чае, — раззадорил её Жан. 
-И ты ему веришь? 
-Он прошлый архивариус. Такие просто не умеют врать, — мужчина поднял голову вверх, его волосы встрепенулись. Несколько локон упала ему на лицо. Жан убрал их рукой и смотрел на небо. «Какое всё таки оно чистое» — думал он. 

Девушка выпрямилась, встала и  уверенно поцокала своими туфлями по дорожке. Люди уже не обращали внимания на них. 

-Так не пойдёт, барышня, — Жан резко встал и подбежал к Мелле. 
-Отстань,- бросила она. 
-Деньги, — Жан крепко сжал руку девушки и почувствовал всю мягкость кашемира, которым были обшиты рукава.
-Отпусти меня! — ругнулась девушка, обернувшись. Она резко одернула руку. 
-Оплата, — холодно сказал Жан. 
-Секунду, — Мелла полезла в карман пальто. 
-Так то лучше, — сказал он, когда Мелла отдала тонкую пачку фиолетовых купюр. 
-Больше, надеюсь, не увидимся, — Мелла развернулась и пошла дальше. 

Жан положил плату в карман и направился в лавку.
«Скоро обед закончится» — думал он. 

***
Жизнь стала прежней: приходили покупатели выбирали нужный им хлам и брали его. Жану даже стало скучно. Он стал посещать тир. Раньше он часто имел дело с пистолетами.
Так шло неделю: работа, газета, работа, тир и маленькая квартирка на третьем этаже дома, где располагался «Ретромаг». 
Однако в утром четверг Жан, как всегда сидел за прилавком и читал газету. На улице гулял прохладный ветер и, иногда, прохожие. 
На первой первой полосе снова политика: гномы претендуют на расширение их владений, а владыка Люцифер отказывает. Однако, на второй странице была статья о жестоком убийстве хозяйки «Ретромага». 
В ней говорится, что Жизель нашли сегодня ночью обезглавленной в собственной постели. На её груди обнаружили множество глубоких порезов, а на полу перед кроватью валялись отрезанные пальцы. 
Жан сложил газету, обошел прилавок и вышел из лавки. Он вдохнул запах весны и направился вверх по улице. 
На ходу он, вытянув руку в сторону витрины «Ретромага», стекло полилось по воздуху словно вода. Оно пролетело до Жана и обволокло его спину, превратившись в хороший черный плащ, что был на нем в ту встречу с Меллой. 
Парень лет шестнадцати сказал себе под нос: «Нихрена себе». 
Жан шел твердой походкой, в одной руке сжимая газету. 
Вскоре он добрался до центральной площади. 
Здания суда не было. Лишь деревянная дверь посреди площади прямо за ней высился каменный горделивый мужчина в цилиндре. Около двери стояла пара ряженых в мундиры охранников. Рядом журчал фонтан с мраморными ангелочками. 

-Куда идёшь, дядя? — пробасил один охранник. 

Росту ему было не занимать, а борода заплетена в длинные косички. На правой щеке горделиво располагался шрам в виде длинной и глубокой полоски. 

-Я с признанием в убийстве, — Жан раскрыл газету на второй странице. 
-Прошу за мной, — начал другой охранник, — Шкаф, присмотришь за входом? 
-Конечно. 

Жан и охранник с щетиной и красной фуражке прошли в дверь. 
Они попали прямо в зал суда. 
Перед ними парил большой глаз, а по обе стороны от него стояли два странных мужчины. Тот что справа, был одет в рубашку и брюки. На одной руке тикали серебристые часы. Тот что слева был одет также, но его глаза закрывали тёмные очки. 
Оба их лица, словно камень, ничего не выражали. За спиной Жана стояли множества лавочек. 

-Добрый день, почтенные архивариусы, — начал мужчина. — Здравствуйте, Всевидящий, — он поклонился.
-Этот демон .. 
Охранника перебило Око:
-Он невиновен в этом деле. 

Архивариусы охнули, также как и охранник.
-Однако.. 
-Я убил много демонов и ещё больше падших человеческих душ, — продолжил за Оком Жан, смотревший прямо на него. 
-Верно. Ты убил собственную жену — Розу. 
-Ах ты, урод, — охранник с размаху ударил в челюсть Жану.

Тот улетел к стене и его плащ с треском распался на тысячи стеклянных осколков. 

Жан молча поднялся и сказал:
-Я заслуживаю казни. 
-Верно, — начало Око. 
Архивариусы стояли и молча наблюдали. 

-И твоим последним словом.. 
-Амнистия моей Меллы, — сказал твёрдо Жан. 
-Так и запомни, охранник: Жан Стеклянная голова хочет, чтобы его дочь — Меллу — признали невиновной во всех её грехах, — Око обратилось к мужчине. 
-Да будет ваша воля, Судья, — ответил охранник, сделал шаг назад и растворился в пустоте зала заседаний. 
-А теперь, Крио, застрели этого джентльмена. 

Жан не разу не поднял голову. 
Его волосы небрежно свисали. 
Мужчина, стоявший ближе к подсудимому, вытащил из светящийся руки револьвер и громогласно выстрелил. 
Пуля попала прямо в голову Жану. 
Он упал. 
Его тело обмякло. 
-А теперь уберите это безобразие, — сказало Око, а само улетело в потолок и тоже растворилось.