Волшебный мир, или Новая сказка о старом

Чудесные краски,

Волшебные маски

Найдёшь в этом мире чудес,

Увидишь ты горы,

Равнины и долы,

И реки, озёра и сказочный лес.

Но в нашей стране так легко заблудиться,

Но выведет к людям лесная тропа,

И дома пускай вам снова присниться

Из песни волшебной чудна̀я строфа.

С тобой подружиться должны обязательно,

И нашей науки тебя обучить,

Ты слушать нас должен, читатель, внимательно,

Чтоб тайны все наши ты смог бы постичь.

Чтоб видеть ты мог мир и добрым и ласковым,

И мог красоту отличать

От серых вещей и дней скучных и пасмурных

И мог улыбаться ты всем невзначай.

Чтоб доброе сердце имел ты в груди,

С людьми обходителен и вежлив ты был,

Чтоб мог ты всегда на помощь прийти

И в горе друзей бы своих не забыл.

Так слушай же нас, читатель, внимательно,

Рассказ о чудесной стране колдовской,

Её ты познаешь, как мы, обязательно,

Лишь слушай ты нас с открытой душой.

Дорогие читатели, вы, наверное, слышали об иных мирах, о тех странах, в которых и трава, и деревья, буквально всё пропитано волшебством, об удивительных, захватывающих приключениях, о том, что совершается или совершалось в этих чудесных странах. И, наверное, многие из вас думают, что в этих волшебных и удивительных странах всё также хорошо и безоблачно, как должно было бы быть. Но, к сожалению, это не всегда так.

История, о которой я хочу вам рассказать, может оказаться похожа на многие другие, которые были написаны недавно и намного раньше моей. Эти истории в чем-то схожи, потому что в их основе всегда лежит постоянная, хоть порой и незаметная, борьба добра со злом. Пусть — это сказки, но они учат жить, творить добро, помогать людям.

Итак, я начинаю.

Часть первая

Странник

Глава первая

Тревожные мысли

Солнце вставало над покрытыми лесом холмами и медленно окрашивала в свои розово-золотые краски и сверкающие бело-голубым снегом вершины дальних гор, и девственные, дышащие прохладой и шумящие пышно зеленеющими кронами леса, изумрудные луга- всё, что было вокруг. Под его благостными лучами оживала разнообразная природа, заискрились, словно алмазы капельки росы на траве и на листьях деревьев, протёрли голубые глаза кристально-чистые озёра, заблистали под лучами солнца серебристые ленты рек. Ночь постепенно уступала свои права светлому новому, полному новых ощущений и событий, радостному дню. Солнечные лучи заиграли на небольших, но нарядных башенках, и заискрились в окнах дворца королевы страны Мечтаний.

Эта небольшая страна расположилась на живописной равнине, где почти совсем не было гор, но вся северная и центральная часть страны была покрыта пологими лесистыми холмами и великолепными лугами. С севера и с запада она была окружена горами, а на востоке простиралось величественное море. К югу холмы встречались реже, уступая место степям и полупустыням, тянущимся далеко на юг. И только на самом юге, в империи Юит, что переводится как империи солнечных лучей, гордо возносили свои ослепительно-белые головы высочайшие пики: Эвесид, Аргос и Витер.

Хоть эта страна и была волшебной, волшебники здесь встречались не часто. А вот волшебных существ в стране было много. В больших городах жили гномы, работавшие обычно в шахтах на добыче руд и драгоценных камней и ювелирами. К ним относились хорошо и даже с почётом. В рощах и в лесах жили лесные эльфы: высокие люди в светлых одеждах, со скользящей походкой, со звучными мелодичными голосами и лесные феи: маленькие человечки с крылышками за спиной, которые на ранней утренней заре пели на светлых полянах и на опушках свои чудесные песни. Песни эти были очень разнообразны: то весёлые и задорные, сопровождавшиеся воздушными зажигательными плясками, то грустные, берущие за душу лиричные песни. Многие часто путают эльфов с феями, но настоящие эльфы могут быть только высокими красивыми людьми.

Люди жили гораздо дольше даже по меркам эльфов. Старость наступала медленее, но, устав от жизни, могли отказаться от неё, отправив души в импереи. Этой прекрасной страной правила королева Лебѐлия I впоследствии прозванная Лебелией Освободительницей или Лебелией Превосходной.

Лебелия была дочерью королевы Эльвиры мудрой. В стране началась эпидемия холеры, унёсшая жизни многих жителей. От холеры скончался супруг Эльвиры и её опальная сестра с мужем, от которых остался сын — Эстор. Королева занемогла и, предвидя скорую кончину, указом возвела на трон старшую дочь — Лебелию. Таким образом, Лебелию в семнадцать лет Её короновали на царство. Но её мать осталась жива, но больше уже не претендовала на престол.

К началу моей истории она правила уже десять лет. Народ её любил и уважал. Друзьями и советчиками её были мудрые, прямолинейные люди: Элона, её сестра Элона, она была младше её на два года, бойкая и подвижная девушка, Дорогой друг и первый советник Лебелии Бернар, был родом из империи Юѝт. Сбежав от императора-тирана, он пересёк границу страны Мечтаний и попал под покровительство королевы Эльвиры. Пожалев молодого юношу в разорванных одеждах пастуха, не побоявшегося прийти прямо ко двору, прошедшего долгий путь и переплывшего внутреннее море, славившееся частыми штормами и пиратами, она позволила ему остаться в стране. С первого взгляда поразил её пронзительный, проникающий насквозь взгляд его золотисто-карих глаз. И в его прекрасном ещё юном лице читалось не только мужество и храбрость, но и та величавость и ещё что-то, присущее только знатным особам. И прямой стан, гордо поднятая голова, и изящные непривыкшие к работе руки с длинными смуглыми пальцами — всё говорило о его не простом происхождении. И, несмотря на разодранные нищенские одежды, она с первого взгляда признала в нём знатного и благородного человека. А узнав, КТО он, королева предложила ему жить при дворе, и он согласился.

Бернар происходил из знатного рода Гроцери. Предки его всегда были в почёте у своих владык и очень многие были приближёнными, правой рукой короля или императора. Род Гроцери вёл своё начало с седых времён, когда гиперборейцы и не слыхали о чудесных южных землях, где круглый год цветут цветы и зеленеют деревья, а страны Мечтаний и вовсе не существовало; вёл своё начало род Гроцери от жителя дальнего юга у самых гор, патриция Отто Гроцери, прославившегося не только своими ратными подвигами, торговыми и политическими связями, редкостной дипломатией, но и своими богатствами и роскошными замками по всей области Итгрос, самой южной области империи. Бернар также рассказал королеве, что он сын первого военачальника. Старший брат Бернара, Роберт тоже занимал высокое положение при императоре. Мать Бернара тоже знатного рода была выслана из империи жестоким правителем, вынуждена была скитаться вдали от родины и однажды, попав к диким племенам, живущим в горах Эвсид, Аргос и Витер, она погибла.

Отец и брат Бернара с детства внушали ему любовь к своей родине и к её правителю, но Бернар видел, как страдает народ под гнётом императорских чиновников, видел, как император жестоко обошёлся с его матерью, он видел его жестокость. Отец и брат пытались уговорить Бернара остаться, но он вопреки уговорам близких сбежал из империи.

Уже живя у королевы Эльвиры, он узнал, что его отец убит в кровопролитном сражении с воинственными дикими племенами, а брат казнён по подозрению в измене. Бернар не хотел возвращаться на родину, в которой царило самовластья чиновников, лживая лесть жестокому императору. Он не любил говорить о своём прошлом.

Лебелия знала Бернара с шестнадцати лет. Она и её четырнадцатилетняя сестра часто видели его во дворце и очень полюбили его. А Бернар в свою очередь сильно привязался к юным принцессам, а особенно к Элоне. Он читал ей, рассказывал разные истории, они подолгу ходили вместе по тенистым рощам. Элона боготворила его, а он любил общество этой весёлой подвижной девочки. Но вот, Элона из девочки превратилась в девушку, Бернар окреп и возмужал. Хотя Бернар по-прежнему был вхож во дворец, но они всё больше отдалялись друг от друга. Но зерно уже было заронено. Из простой детской привязанности с годами вырастало нечто большее.

Когда Эльвира передавала власть Лебелии, той было семнадцать лет, она рассказала ей историю Бернара, и Лебелия по-настоящему зауважала его. Ей нравился деятельный и решительный юноша. И со временем он стал не только её первым советником, но и близким другом.

Бернар отличался сильным характером, упорством в достижениях цели и чистой душой, в которой гармонично сочеталась суровость воина и простота в обращении с утончённостью человека, в котором течёт благородная кровь. Была в нём какая-то внутренняя сила. Она читалась и во взгляде, и в походке, и в движениях.

«Ему бы наследным принцем быть, а не последним в семье после отца и брата и терпеть каждодневно насмешки последнего по поводу того, что он, Роберт выбился в люди и теперь служит советником при самом императоре, а младший братишка всего сын знатного рода и больше ничего, и унижение сносить за мать, что, говорят, хоть и знатной, но плебейкой была и обычаев их не почитала, хоть и выполняла всё неукоснительно, и не видеть бы ему каждый день сотни несчастных рабов и преступников, что шли, сгибаясь под тяжестью цепей и кандалов, и не слышать стонов и плача повсюду!» — так говорила Эльвира дочерям, словно пророча судьбу молодому советнику.

Э̀стор — двоюродный брат Лебелии и Элоны был любознательным и любил путешествия, и почти никогда не был дома, а когда возвращался, не был особенно заметен. Если Бернар любил шумные празднества и пиры, то Эстору по душе были покой и тишина девственных лесов, вольные просторы бескрайних степей и лугов, щебет птиц и стрёкот цикад. Он мог часами глядеть на спокойно текущие воды рек, или в раскрытую книгу, а то и просто в одну точку и мечтать. И жил он не во дворце, а в домике неподалёку. Не один раз сестры просили его перебраться во дворец и жить, как подобает при его высоком положении, но он лишь отшучивался. Его привычка часами любоваться природой или читать книгу вызывало частые разногласия между ним и деятельным Бернаром. Эстор спокойно выслушивал упрёки Бернара и остальных в безделии, улыбался своей светлой чистой улыбкой, которая всегда обезоруживала и отвечал: «Разве можно упрекнуть человека в его характере. Разнообразие людей и заключается в разнообразии характеров. Ну, разве ты всё время чем-то так особенно занят, Бернар? У тебя просто очень суетной характер», — и с наивным лицом ждал ответа. Бернар, смеясь, просил прощение, и они расставались друзьями. Но когда Эстора просили о чём-нибудь, он всегда старался выполнить просьбу и не успокаивался пока не находил нужного. К началу этой истории он путешествовал и, кажется, не собирался возвращаться.

Таких друзей, какими были Элона, её мать Эльвира, Бернар и Эстор, желал бы каждый.

Во дворце текла спокойная, беззаботная жизнь, между всеми его обитателями Эстор, правда жил за пределами дворца царил мир и согласие. Слуги и служанки уважали свою повелительницу и старались всячески угодить ей и её друзьям.

Столица страны, город Лорас, находился у самой границы для защиты от неожиданного нападения. центре города-столицы, а почти на окраине Отношения с соседними странами были дружеские, но иногда страна Дения — «страна лотосов», торговавшая со страной Мечтаний шёлком и другими тканями в обмен на драгоценные камни, была не прочь повздорить, но эти мелкие разногласия никогда не доводившиеся до вооруженных столкновений только смешили королеву Лебелию.

С восьми-десяти часов утра начинался день царственной семьи, в которую без разногласий был принят и Бернар. После завтрака и утреннего чая, принцесса Элона обычно выходила в парк с книгой и, сидя на расписной скамье-качалке на массивных цепях, читала или бегала по парку, смеясь и болтая с юными дочерями фрейлин. И когда бы и где бы она ни появлялась, всюду приносила она с собой весёлую лёгкую атмосферу радости и счастья. Эта тоненькая хрупкая темноволосая девушка была воплощением всей живости и веселья во дворце. Ни один знатный вельможа и принц сватались за неё, но отказам её уже никто не удивлялся во дворце. Все знали, что она не равнодушна к молодому советнику, как полагали многие из милости жившему во дворце королевы. Целыми днями могла она смотреть на его гордое красивое, покрытое золотисто-коричневым загаром лицо, в его тёмно-карие с золотистыми искорками миндалевидные добрые и внимательные глаза, на его благородный римский профиль: высокий лоб, жёстко очерченные скулы и тонкий нос с горбинкой и часами слушать тихий завораживающий голос. Они говорили обо всём: о морях и кораблях, о городах и храмах, о справедливых и несправедливых законах, о войнах и примирениях, о доме, о книгах, о музыке и об искусстве. Он часто читал ей вслух. Но за десять лет, проведённых им во дворце королевы, Бернар так и не понял, что именно так необъяснимо влекло его к принцессе Элоне. Любил он и её старшую сестру, любил, как близкого и дорогого друга, а никак владычицу. В глазах Бернара королева Лебелия была образцом благочестия и справедливости также как и её мать, Эльвира.

День самой королевы Лебелии проходил за чтением в прогулках с Эстором и фрейлинами, в выездах на природу, хотя сама природа буквально стучалось к ней в двери.

Она часто по утрам гуляла в своём великолепном парке. В прохладе под фруктовыми деревьями она отдыхала и думала, думала о том, что каждый день она будет выходить в этот чудесный парк и гулять здесь по тенистым дорожкам между зацветающими тюльпанами и бело-розовыми яблонями. Мерно и спокойно текла её жизнь и неизменной казались эти утра, с их светлыми рассветами, не омрачёнными туманами, с их солнечными лучами, играющими в росах всеми цветами радуги, с их обворожительной прелестью, с их покоем и тишиной. И, казалось ей, что никогда не изменятся эти утра и незыблемой казалось королеве их спокойная, ничем не омрачённая жизнь.

А вечерами она часто выходила в волшебную рощу перед дворцом, где уже ждала её фея — учительница танцев. И когда королева поздним вечером в тончайшем кисейном платье выходила на широкое парадное крыльцо дворца навстречу своей молодой учительнице и лёгкой походкой шла с нею, освещённая бесчисленными огнями дворца и луною пересекая площадь по направлению к роще, за которой находилась прелестная лужайка с серебристым ручьём и медово-горькою полынью, где королева любила заниматься Лебелия предпочитала брать уроки танцев на свежем воздухе, а не в душных ослепительно натёртых залах дворца, в те минуты она казалось ещё невыразимо прекраснее и величественнее, чем всегда. Также изучала королева и языки, которые она усваивала с поразительной точностью и быстротой. Она всегда была не равнодушна к рассказам заезжих торговцев и странствующих бардов о дальних странах и морях, о людях со своими, непохожими на их, обычаями и традициями, о чудесах дальних путешествий. Но особенно почему-то, привлекали её рассказы о севере и северянах и жителях запада. Почему, она и сама, наверное, не смогла бы ответить на этот вопрос, но она могла часами читать или слушать о подвигах и походах северян, об ужасных историях о драконах и пиратах, слышанных ею от жителей запада и никогда не уставала она перечитывать книги с этими историями. Сидела ли она на широком крыльце, залитом весенним солнцем или в приёмной зале, слушая нудные доклады жрецов и управителей о налогах, о годовом сборе зерна, о заработной плате работающих в кузнях и мастерских, принимала ли она все эти новые или исправляла уже существующие законы, всегда и везде она чувствовала себя счастливой, потому что нигде в мире не было такой чудесной страны с её полями, засеянными пшеницей и хлопком с её тенистыми лесами и рощами с прозрачными хрустальными ручьями, с её серебристо-голубыми реками и речушками, с её лазурными озёрами и с её высоким чистым небом. И, когда она сидела тёплыми летними вечерами на крыльце, глядя как на дворец опускается сиреневый тёплый мягкий вечер и слушая как воздух, напоённый запахами парковых роз и полевых цветов звенит от неумолчного стрёкота цикад и, глядя на свой роскошный парк с искусственным прудом и с белоснежными статуями, увитыми дикими розами, королева Лебелия вспоминала о том, как ещё в дни беспечной юности, когда правила их мать, они с Элоной также сидели здесь на этом широком удобном и нагретом за день крыльце и молчали. Элона всегда с книгой на коленях или с вышивкой, а она чинно сложив на коленях руки сидели, молча глядя на расстилающуюся внизу площадь, на темневшую вдали рощу и на их прекрасный парк, изредка улавливая далёкий и унылый крик сойки или пересмешника и думая о том, что нет ничего прекраснее их Родины, этой чудесной благословенной страны Мечтаний, что и означает «Мечта»! Страны Мечтаний! Лучше названия и не придумать. И Лебелии вспомнились слова известнейшей песни славы, прославляющей их родную страну:

Холмы и рощи, древние леса,

Глаза озёр и воды тихих рек,

И синие над нами небеса

Пока живём, нам не забыть вовек.

Продолжение песни она позабыла, но уже не старалась вспомнить, зачем, раз в этих строках уже столько всего сказано.

День её матери, бывшей королевы, Эльвиры Мудрой, протекал тихо и спокойно в лоне семьи и под родным кровом. Когда она отстранилась от дел государство, передав их старшей дочери, она жила уединённо и целыми днями либо читала разнообразные учёные книги, либо занималась со своим племянником искусством врачевания, но без помощи магии, потому что обнаружила, что Эстор совершенно не способен к этому искусству. Но она была приятно поражена и удивлена, что её племянник так быстро и с такою лёгкостью заучивал и даже просто запоминал сложные и многочисленные названия растений и кореньев, которые она и сама подчистую не могла запомнить и как он, проходя с ней или с дворцовыми лекарями практику в лесах и лугах безошибочно находил и называл все свойства растений и трав, что нужны были для опытов и как он легко и без усилий приготовлял из них снадобья, свойствам которых позавидывал бы любой алхимик древности.

Эстора всегда можно было видеть склонённым над ботаническим справочником или иной книгой с тем же назначением или ползающим на коленях среди цветов и трав, отыскивая нужный стебель или корень. И, вообще, Эстор очень любил и уважал чтение. Он мог читать часами и совершенно с головой погружаться в том поэтический неземной мир, который раскрывала перед ним книга.

Так жила королева и её окружение.

***

В то утро королева сидела в небольшой полукруглой зале совета и сидя в позолоченном кресле, задумчиво листала тяжёлую книгу мировой истории волшебных миров. Эта книга была поистине волшебной: события вписывались в неё сами собой, каждой стране в этой книге было отведено своё особое место. Но читать она не могла, взгляд её то и дело упирался в дверь, словно за ней находилось что-то неизведомое страшное. Тревога наполнялоа собой всё утро королевы Лебелии. Вчера, лёжа под роскошным балдахином и, наблюдая за узкой полоской жёлтого света, проникающей через дверь она и не подозревала, что на утро ей придётся страдать от неведомого предчувствия беды. Её разбудили тоненькие голоса лесных фей, как всегда по обыкновению певших в парке. И первый солнечный луч заставил её подняться и выйти из дворца. Она всегда вставала с рассветом, чтобы успеть насладиться утренней прохладой. У дверей опочивальни её уже поджидал паж-эльф. Он подал ей лёгкий плащ-накидку и безмолвно пошёл рядом своей беззвучной лёгкой скользящей походкой. В глазах его словно бы навечно поселилась какая-то неизбывная тоска. Хотя королева знала, о чём тоскует её верный Эльфарин: он тоскует по своей родине за далёким эльфийским морем. Но в это утро он был особенно печален, и это не на шутку растревожило королеву. Да и Бернар в это утро выглядел каким-то встревоженным. Что же могло случиться?

И сейчас королева сидела, мучась предположениями и догадками. Вот она остановила взгляд на странице посвящённой королеве Аланиде Великой, создавшей волшебные барьеры, защищающие страну от проникновения в неё сил зла, поэтому её считают основательницей страны Мечтаний, хотя идея создать на равнине, окружённой с севера и с запада невысокими горами, а на востоке и на юге степями, реками и лесами, принадлежала некой Агалии Немфстер, которую будущая первая королева Александрия привезла из дальних южных краёв и сделала её впоследствии своей фрейлиной. А Аланида укрепила границы страны, наложив на северо-западную стену и ворота чары, но погибшая от рук злого короля Дегу̀ра. Она заслужила вечную память своего народа, и легенды о ней распространились и за пределы этой прекрасной страны. Лебелия уже в сотый раз перечитывала историю жизни Аланиды, когда тихие шаги отвлекли её от чтения. Она подняла голову и увидела Бернара, который с озабоченным видом подошёл к ней.

— Что с тобой, Бернар? Я вижу, что тебя что-то беспокоит, — пристально смотря на друга, спросила королева.

— Меня беспокоит поведение дениянских купцов. Почему они перестали торговать с нами? Обычно их князь и дня не мог прожить без наших украшений, а ведь с нами торговать им выгоднее всего: и страна богатая, река не бурная и купцов не грабят. Кстати, они собирались объявить нам войну, Бернар улыбнулся и продолжал, — И вот уже почти год от них не поступало никаких вестей не по воде не по суше. Это меня очень беспокоит.

— А, по-моему, причин для волнений нет. Может, на их купцов князем наложен запрет на вывоз продукции из страны?

— Но зачем князю по собственной воли запрещать своим подчинённым торговать с другими странами? Да к тому же если этот запрет идёт в ущерб ему самому и его государству.

— Да, ты прав, — королева задумалась. — Но не это же беспокоит эльфа, — задумчиво продолжала она.

— мне кажется, я знаю, в чём тут дело. Из чёрной крепости короля Дегура давно исходит угроза. Я давно говорил тебе, что пора укреплять армию, но ты и слышать не желала!

— Не может быть! Ведь Дкгур уже более ста лет не выказывал признаков жизни.

— А теперь выказал. Я позову Эльфарина, поговори с ним. Я думаю, он много чего тебе интересного расскажет. Ведь эльфы тревожатся не зря. Они предчувствуют события вперёд.

— Найди-ка его!

Эльфарин вошёл и, почтительно поклонившись, приблизился к креслу.

— Ваше Величество, — начал он мелодичным тихим голосом, — я предчувствую беду. Опастность исходит от чёрной крепости. Я не знаю, что затевает король Дегур, но чувствую как пелена зла начинает разрастаться.

— Так я и думал, — объявил Бернар.

— Благодарим тебя, Эльфарин, можешь идти.

Когда Эльфарин ушёл, Бернар обратился к Лебелии.

— Вот тебе и первое доказательство. Как известно эльфы не врут и предчувствия их не обманывают. Уже давно существовала угроза нападения, но никогда ещё она не была такой явной. А ты знаешь, что наша страна расположена почти рядом с чёрной крепостью. Поэтому если Дегур правда решит напасть на наши земли, то угрозе захвата подвергнутся и все соседние с нами государства. А княжество Дения самое близкое к нам государство. Оно очень мало и беззащитно перед лицом такого страшного и мощного врага как Дегур. Вот они и боятся, — такое простое и вместе с тем страшное объяснение заставило содрогнуться Лебелию.

— А для нас эта угроза представляет опасность первостепенной важности, — говорил Бернар,

— Но ведь ещё неизвестно, ПОЧЕМУ именно денияне перестали общаться с нами. Да к тому же это всего лишь слухи.

— Слухи…, — задумчиво сказал Бернар. — Но я как первый советник королевы должен сообщать ей о любых признаках опасности, какими бы они не казались нелепыми. Не кажется ли тебе, что мы должны выяснить причину странного поведения дениян, а если…

— А если слухи о возможном нападении подтвердятся, — перебила его Лебелия, — То, что ты намереваешься делать?

— Начну собирать армию, — нахмурясь, сказал он.

— А ведь люди могут и не захотеть вступать в ряды добровольцев, которым придётся рисковать жизнью неизвестно за что. Ведь мы даже не знаем ни планов, ни намерений Дегура

— Это ещё предстоит выяснить, — сказал Бернар и опустился в кресло, рядом с Лебелией.

Повисло затянувшееся молчание. Бернар понимал, что не стоило тревожить Лебелию, строить затем с ней смутные догадки и предположения, только на основаниях неясных слухов. А с другой стороны он просто обязан был предупредить королеву и выполнить тем самым свой долг перед народом и перед своей совестью, он просто не смог бы молчать. А Лебелия не знала, что ей делать, что предпринять. Ей не хотелось верить в то, что сказал ей Бернар, но и не верить она тоже не могла: если предположение Бернара окажется верным и Дегур перейдёт к наступлению, а она, Лебелия ничего не будет знать до последнего момента, то в их поражение будет виновата только она и никто другой. Но как узнать правду, как разрушить коварные планы, которые, может быть, уже строит Дегур, она не знала.

Так, подперев голову руками и бессмысленно глядя в одну точку, она сидела, растерянная и озадаченная, только теперь по-настоящему осознав всю ту тяжесть ответственности, лежащей на её плечах. И тяжесть этой ответственности давила на неё, мешала думать и под этой незримой, но страшной гнетущей тяжестью она словно стала старше на не один десяток лет. Когда десять лет назад стала править этой страной, она и представить себе не могла, что когда-нибудь ей придётся сидеть вот так перед лицом неизвестности и мучительно думать о спасении своего народа. Теперь безоблачные и радостные годы её правления казались ей чем-то далёким и безвозвратным. Она только сейчас начала понимать, что все те десять лет она жила словно б розовом беззаботном раю, жила, словно на древнем острове Авалоне, острове из старых легенд, на котором остановилось время, и вечно молодые люди жили в вечном лете за гранью времён.

В памяти всплывали, вмиг ожившие картины жизни Аланиды. Ей виделось сражение войск Аланиды с войсками Дегура, действующего в союзе с другими более могущественными чёрными правителями. Лебелия словно наяву видела огромные массы воинов Дегура в чёрных доспехах и с забралами на лицах против горстки воинов Аланиды, в золотистых плащах и лёгких, но прочных кольчугах. Она была разгромлена в этом сражении, и Дегур захватил её дворец. Но к Аланиде пришли на помощь крупные королевства севера и, победив Дегура, она окружила страну мощными заклятиями защиты. Но чёрный король не сдавался. Он хитростью выманил королеву из страны и заманил в чёрные каменные пустыни, где состоялся их волшебный поединок, в котором Аланида была повержена. Убив Аланиду Дегур сильным заклятием разрушил до основания её дворец, но сам войти в страну так и не смог. Гибель величайшей волшебницы и королевы дала толчок к борьбе с ненавистным, но сильным противником. Великие волшебники начали борьбу с Дегуром. Его союзники бросили его и стали нападать на богатые северные земли. Постепенно их могущество слабело, подрываемое мужественными северянами. Оставшись один без союзников, видя поражение за поражением, он оставил все попытки завладеть богатыми южными странами. Сам Дегур обладал секретом бессмертия. И вот уже около столетия его чёрная непреступная крепость не выказывала никаких признаков, способных вызвать тревогу со стороны светлых сил. Но так не могло продолжаться вечно. Это Лебелия понимала.

Посмотрев на Бернара, точно тот мог помочь ей справиться с её тревожными мыслями, она встала, уронив книгу по истории волшебных миров и выйдя из залы, поднялась по нескольким мраморным лестницам, вышла на широкую террасу.

Подняв и положив на стол книгу, Бернар молча последовал за ней. Выйдя следом за ней на террасу, он увидел Лебелию, стоявшую у ограждения террасы и смотревшую вдаль на далёкие синие горы.

— А это ты, Бернар, — сказала она рассеяно, обернувшись на звук шагов.

Бернар чувствовал себя виноватым перед нею за то, что может быть напрасно заставил её волноваться. Он постоял с минуту, не зная, что сказать и молча отошёл на другой конец террасы.

А Лебелия всё стояла неподвижно, словно статуя, опершись рукой о заграждение террасы и устремив пустой невидящий взгляд в пространство. Ей хотелось бежать, бежать, спасаться от преследующих её тяжких мыслей. Но к её облегчению она услышала торопливые шаги и на террасу выскочила Элона, растрёпанная и задыхающаяся от быстрого бега.

— Что такое, что случилось? — сразу оживившись, поинтересовалась королева

— посланцы, государственные посланцы приезжают! — возбуждённо закричала девушка.

— Что, какие посланцы? Из какой стороны? — засыпала её вопросами Лебелия.

— Не знаю. По-моему дениянские.

— Спасибо, я сейчас спущусь.

Элона покраснела, потому что в этот момент Бернар вышел из-за колонны, и тут же убежала.

Лебелия стала взволнованно мерить террасу шагами.

Бернар вышел из-за колонны и, подойдя к Лебелии, медленно проговорил:

— Интересно, почему же они всё-таки целый год избегали любого общения с нами, — и, помолчав, добавил: — может быть, мы это сегодня и выясним. Пойдём, подготовимся достойно встретить дениянских посланцев.

Глава вторая

Опасения подтверждаются

Они спустились в приёмную залу, там уже хлопотали слуги, подготавливая его к встречи государственных посланцев. В толпе слуг Лебелия заметила Элону и подошла к ней.

— Не знаешь, скоро ли приедут государственные посланцы, — спросила Лебелия.

— минут через пять, — ответила подошедшая Эльвира. — Странно, давно к нам не приезжал ни один дениянин.

— А не знаешь, почему это королева узнаёт обо всём самой последней? И почему ни о чём не знал Бернар, он же мой первый советник.

— А скажите, Ваше Величество, где Ваш первый советник пропадал всё утро?? Его разыскивали всем дворцом, кстати, как и Вас, Ваше Величество! А вы я так понимаю, неплохо провели время?

Лебелия вспыхнула:

— На что ты намекаешь?

— Не беспокойся, я не имела в виду ничего предосудительного. Весь дворец знает, что вы только близкие друзья, лишь злые языки болтают, что в вашей дружбе скрыто что-то большее, но ни я, ни кто либо другой не верит в это.

— И правильно делаете, что не верите, — сказала королева, остывая, а про себя добавила:

«Да весь дворец знает, что он влюблён в тебя, только ты об этом и не догадываешься!» — подумала Лебелия.

— Мы с ним обсуждали последние известия с границ. И, скажу, они оказались не утешительными.

Лебелия хотела ещё что-то добавить, но к ней с криком бросилась фрейлина Селина:

— Вам надо поторопиться, Ваше Величество. Государственные посланцы скоро подъедут, а вам ещё надо переодеться.

Через несколько минут она уже сидела на высоком троне со сверкающей короной на тёмных, перехваченных жемчужными лентами волосах и в красивой парадной пурпурной мантии, разукрашенной серебром и жемчугом с вышитым золотом на груди гербом страны — пышной ветвью, перевёрнутым рукоятью вниз мечом и венчающей короной, символами мира и власти. Тяжёлый скипетр она держала в правой руке, покоившейся на резной ручке трона. В роскошных креслах по правую и левую руку от королевы сидели её мать и сестра в васильковых мантиях, но герб был вышит серебряными нитями. Эстор и Бернар заняли свои места по правую и левую руку от королевы чуть позади неё, оба были в ярко-изумрудных мантиях. На их груди тоже поблескивали гербы. Слуги быстро покинули до блеска начищенную залу, придворные дамы заняли места позади Лебелии, все они были в тёмно-синих мантиях.

Заиграли трубы, распахнулись двери и вошли двое королевских стражника, а за ними — двое богато разодетых дениянских посланцев.

Когда государственные посланцы вошли, Лебелию охватило странное чувство покинутости, она посмотрела на Бернара, и он послал ей ободряющий взгляд. Она приподнялась на встречу государственным посланцам. Они приветствовали её глубоким поклоном.

Один из них сразу не понравился Лебелии. Лебелия не могла понять, что именно отталкивает её от этого человека. Маленькие бегающие плутоватые глазки, кривая усмешка, чуть заметно трогавшая его губы, когда он смотрел по сторонам, грубые некрасивые черты лица, коренастая до крайности неуклюжая фигура — всё это было такой разительной противоположностью с его высоким стройным товарищем, со спокойным благородным лицом, правильными и утончёнными чертами. В этом лице читалась сила и твёрдость. Спокойный ясный взгляд голубых глаз говорил о честности и преданности. Рядом с таким человеком были не страшны никакие опасности. Веяло от него чем-то добрым, чистым, светлым. У него были голубые глаза, ярко горевшие на смуглом лице, обрамлённом густыми чёрными, как августовская безлунная ночь, кудрями до плеч. Голубые глаза бывали очень редки среди южан, а особенно в этих землях.

Голубоглазый Посланец с глубоким поклоном выступил вперёд и заговорил низким бархатистым голосом:

— Глубокоуважаемая королева мы очень сожалеем о том, что водная торговля с вами была прекращена, но у нас заражены невиданной болезнью те деревья, листьями которых питается шелковичный червь, а наши купцы не могут поставлять в другие страны не качественный товар.

— И в этом заключена причина, почему вы не торгуете с другими странами? — приподнимаясь с кресла, спросил Бернар, едва сдерживая гнев и оставаясь невозмутимым.

И тут Лебелия заметила, как пристально посмотрел на Бернара второй посланец, который молчал и только, соглашаясь со своим сотоварищем, кивал. При взгляде на Бернара во взоре его мелькнуло крайнее удивление, но, справившись с собой, он отвернулся. Сидевшая по левую руку от Лебелии в высоком золочёном кресле, сестра незаметно коснулась локтя Лебелии, и та чуть заметно кивнула, давая понять Элоне, что тоже видела странное изумление на лице посланца.

— Наш князь передаёт вам свои извинения, — продолжал посланец, не обращая внимания на вопрос Бернара, — За то, что вам приходится терпеть убытки из-за наших проблем.

— Мы понимаем волнения князя. В этой проблеме главный враг- природа, а с ней справиться бывает очень сложно. Передайте князю наше сочувствие и если сможем мы попробуем вам помочь.

Посланец поклонился. И, отойдя на несколько шагов назад, он незаметно дёрнул своего сотоварища за расшитый золотом плащ и еле слышно, одними губами, прошептал:

— Говори! Не всё же мне одному отдуваться.

Второй посланец выступил вперёд и поклонился:

— Наш князь просит вас о помощи, — заговорил он. Голос у него был высокий и какой-то дребезжащий — совершенная противоположность низкому глубокому голосу его сотоварища.

— До нас дошли слухи, что чёрный король собирает силы, чтобы развязать войну. И наш князь готов, в случае необходимости прислать трёхтысячное войско, чтобы совместными силами победить врага. Вы — наша последняя надежда! Если выстоит страна Мечтаний, то уцелеем и мы, а, если она падёт, то и для нас не останется надежды.

Королева ещё с полчаса беседовала с дениянскими посланцами. И они удалились, заручившись поддержкой её величества.

В честь послов был дан роскошный придворный обед. Послы сидели на почётных местах. За обедом место голубоглазого посланника оказалось как раз рядом с Лебелией. Всё время обеда посланец не сводил с неё глаз, а сидевшая напротив них Элона сдержанно хихикала и подмигивала сестре.

Во время танцев голубоглазый посланец пригласил на первый танец одну из фрейлин, но всё время не сводил глаз с королевы. Наконец, набравшись смелости, он пригласил её. Но во время головокружительного танца они не сказали друг другу ни слова. И, вообще, за всё время обеда королева едва перемолвилась с дениянским посланцем двумя-тремя фразами, не касающимися полномочий посланника.

Королева вышла с парадного хода проводить гостей.

Когда придворные дамы и фрейлины покинули залу, Бернар возмущённо сказал:

— Ничего умнее они придумать не могли? Шелкопряды у них болеют?!

— Но, Бернар…

— И ты веришь в то, что они говорили правду?..

— а кстати, — перебила его Элона, — Как за десять лет изменился Вѝтовт.

— Кто это, Витовт? — спросила Лебелия.

— А разве ты не знаешь? — удивилась сестра, — Это же граф Витовт фон Веберг. Один из самых богатых, знатных и уважаемых людей в Дении. Он лет десять назад приезжал к нам то ли в качестве посла, то ли как деловой гость.

— Это тот высокий, голубоглазый?

— Да, он. Он очень красив, не правда ли? И мне кажется, что ты приглянулась ему, а ходят слухи, будто ему ещё ни одна девушка не нравилась, — и она лукаво подмигнула сестре.

— Да ладно тебе.

— Интересно, а кто второй посланец. Бернар, а ты заметил, как он пристально смотрел на тебя.

— Нет, не заметил…

Когда послы вышли из дворца и сели в богато убранную карету, Витовт фон Веберг мрачно спросил, не разжимая губ:

— Почему ты так смотрел на её первого советника? Это противоречит приличиям! И, вообще, что-то ты мне не нравишься в последнее время, Арнольд. Сколько я тебе сулил последний раз?.. Где деньги?.. И, что у тебя за тёмные делишки там, за морем? Ты думаешь, я не знаю?!

— деньги будут, а до моих дел Вам, благородный граф, нет никакого дела, — с вызовом ответил Арнольд.

— Не забывайся. Ты находишься под моим покровительством, — спокойно ответил Витовт.

И ещё, от меня не укрылись те страстные взгляды, о, благородный граф, которые вы исподтишка бросали на королеву!

Витовт поперхнулся на вдохе и закашлялся, тем самым скрыв покрасневшее до корней волос лицо в ладонях. Он вспомнил как сладостная дрожь пробегала по всему его телу, когда он встечался глазами с королевой, а ещё вспомнил он, как ещё около десяти лет тому назад, приезжая в страну Мечтаний, засмотрелся на юную принцессу Лебелию. Он думал, что его тогда поразила лишь красота девушки, но теперь он с ужасом понял, что влюблён в королеву. Но, справившись со смущением, он холодно взглянул на Арнольда:

— Скажи спасибо за то, что я хорошо усвоил, как до̀лжно вести себя государственному посланцу, иначе я давно бы переговорил бы с тобой в менее дружелюбном тоне и вряд ли бы тебе пришлись по сердцу мои слова.

Он отвернулся от своего спутника и уставился в окно кареты.

В залу влетела фрейлина Селина с радостным криком:

— Эстор, сеньор Эстор приехал!

Элона сразу и думать забыла о послах и кинулась по белоснежной мраморной лестнице на двор, где слышались возбуждённые радостные голоса прислуги, ржание и фырканье лошадей. Лебелии тоже хотелось побежать за сестрой, но она решила остаться, ведь она всё же королева.

— Всё странствует мечтатель, и горя ему мало, — недовольно проворчал Бернар, но тоже вместе с Лебелией поспешил на двор, встречать Эстора.

Но не успели они достигнуть парадных дверей, как в них в дорожном плаще вбежал сам Эстор, а за ним раскрасневшаяся Элона.

— С возвращением, мечтатель! — хлопнул его по плечу Бернар.

— Здравствуйте, спасибо, — быстро проговорил он, — Но мне нужно срочно с вами поговорить.

Лицо Бернара сразу стало серьёзным, игривая улыбка исчезла с лица Элоны и она вопросительно посмотрела на кузена.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивлённо спросила она, — Разве что-нибудь случилось, почему ты так спешишь? Ведь ты даже не переоделся с дороги. Скажи хотя бы слугам, чтобы они не ждали тебя.

— Верно, я и забыл! — воскликнул он, по-видимому, не замечая первой части сказанного кузиной. И обернувшись, крикнул с порога:

— Бертран, Оливер не ждите меня здесь, возьмите лошадей и идите домой. И обращаясь к друзьям, он добавил:

— Поднимемся наверх, там и поговорим.

Они поднялись и вошли в залу совета. Эстор сбросил свой плащ и, опустившись в кресло, начал:

— Когда я возвращался из Релени, то дорога моя проходила почти у самых границ чёрной крепости короля Дегура. Я заметил перед стенами двух воинов, по-видимому, часовых. Увидев меня, один выстрелил, но его стрела просвистела в дюйме от моего лица и вонзилась в землю. Раньше Дегур никогда не выставлял часовых. Даже если и выставлял, то из них никто не стрелял в первого встречного.

— М-м-да, — глубокомысленно протянул Бернар, — По-моему, мои опасения подтверждаются.

Но тут в залу вошёл один из стражников и доложил, что королеву желает видеть какой-то человек, приехавший, по всей видимости, издалека.

— Мы расспросили его. Он говорит, что прибыл к королеве с письмом от овионского короля. Больше он нам ничего не сказал. Желает непременно видеть Вас, Ваше Величество, — сказал стражник.

— Хорошо, я спущусь к нему, — и, поднявшись с кресла, она вышла. Бернар и Эстор тревожно переглянулись за её спиной. По древнему обычаю, гонца, прибывшего с вестью, правитель встречал на крыльце, а не в парадных покоях.

— Мне кажется, тебе тоже следовало бы пойти, — тихо проговорил Эстор.

— Ну, я надеюсь, фехтовать мне с ним не придётся, — с иронией отозвался Бернар и вышел, оставив Эстора размышлять над тем, кем бы мог оказаться прибывший иноземец.

Когда Лебелия вышла, через широко распахнутые парадные двери на крыльцо, она сразу увидела незнакомца. При виде королевы тот спешился, отдав поводья подошедшему конюху. Королеве сразу бросился в глаза непривычно тёплый подбитый мехом плащ, перекинутый через седло его гнедого коня. А очень светлые волосы и кожа выдавали в нём северянина. Одет он был в накидку из тонкой шерсти. Удивительно прямой и открытый взгляд серый глаз не оставлял сомнений в честности и искренности этого человека. У него при себе не было никакого оружия, не считая длинного кинжала искусной северной ковки. Но с такими кинжалами пристало играть подросткам, а не разъезжать по пустынным дорогам.

— Я странник, Ваше Величество и прибыл в вашу страну с предупреждением от короля небольшого северного государства — Овион о том, что правитель чёрной крепости собирается начать войну против ваших земель, он уже захватил несколько небольших северных королевств, — сказал странник, с поклоном протягивая королеве конверт без печати и без какого-либо другого знака. Разорвав конверт, Лебелия быстро пробежала глазами вчетверо сложенный листок. В письме говорилось:

«Я король овио̀нского королевства хочу известить вас об опасности, грозящей вашей стране и многим другим южным землям. Король чёрной крепости, Дегур, начал войну с северными землями, расположенными у его границ. Он завоевал графство Оред, и многие мои владения перешли в его руки.

Насколько мне известно, ваша страна находится ближе других к границам владений чёрного короля, и поэтому я решил предупредить именно вас о грозящей опасности. Я надеюсь, что ваши страны, объединившись, дадут врагу достойный отпор, и может быть, мы сможем объединиться в борьбе за свободу и совместно победим его.

Письмо передаст вам странник, в целях безопасности я не могу сообщить его имя. Ему можно доверять, он не способен на предательство».

Дочитав письмо, Лебелия сказала:

— Благодарю тебя, странник за то, что ты доставил нам это письмо. Ты, я вижу, прибыл издалека?

— Да, Ваше Величество, — утвердительно кивнул он.

— Скажи, как твоё имя? — спросила королева.

— Моё имя Э̀лдин.

— Долго ты намерен здесь пробыть? — спросила королева.

— Я хотел бы, если вы позволите… не надолго остаться в этой стране.

— А куда дальше лежит твой путь?

Элдин промолчал.

— Ты прибыл издалека к нам в качестве гонца с вестью, а гонцу из дальних мест правитель должен давать всё необходимое в своей стране, а странники должны находить добрый приём везде, но, к сожалению, это не всегда так, — задумчиво, как бы про себя произнесла Лебелия. И, улыбнувшись Элдину, сказала:

— Ты и странник и гонец. И, я как королева должна позаботиться о тебе, — и, тряхнув головой, словно отгоняя последние сомнения, она весело продолжала:

— Я прикажу отвести тебе комнату во дворце, и ты можешь оставаться в стране, сколько тебе будет угодно.

Поступая так, королева и не думала, что она сможет гордиться тем, что приютила странника, не подозревала, какой подвиг совершит Элдин и для её народа и для других стран.

Глава третья

Совет

Спустившись с крыльца, королева подала руку страннику и ввела его через распахнутые двери в нарядный холл. Затем, увидев пробегавшую мимо Селину, Лебелия поймала её за руку и быстро проговорила:

— Найди дворецкого и передай ему, чтобы он распорядился отвести комнату для нашего гостя. Мы будем в зале Совета.

— Не надо, — тихо сказал, неизвестно откуда взявшийся Эстор, — Странник поживёт у меня. Я живу одиноко, если не считать нескольких слуг и скромно.

Бесшумной тенью за их спинами материализовался Бернар. Лебелия провела Элдина по лестнице, укрытой коврами и вошла в залу Совета. Королева сделала Элдину знак сесть в кресло, около прямоугольного стола. Через несколько минут вошли Элона со своей матерью и Бернаром. Когда они подошли к столу, Лебелия поднялась и сказала:

— Я рада приветствовать тебя, странник, и рада видеть тебя среди своих подданных

Этот человек, — обратилась она ко всем сидящим, — Прибыл издалека с вестью, — с этими словами она достала из складок своей пурпурной мантии письмо Овионского короля, и оно стало передаваться из рук в руки.

— А теперь расскажи нам свою историю, — обратилась королева к страннику.

Элдин поднялся с места и начал говорить:

— Я очень благодарен королеве и всем вам за гостеприимство, — так говорил странник, но Лебелия заметила, что Бернар смотрит на гостя не очень дружелюбно и даже с подозрением.

— Я странник, — продолжал тем временем Элдин, — И прибыл издалека, из северных земель. Моя Родина, княжество Кендорн лежит у самых западных границ великой империи Прайден. Мои предки были крестьянами, и я бы тоже стал мирным хлебопашцем, но в окрестных лесах было слишком много разбойников. Однажды они напали на наше селение и подожгли его. Страшный пожар уничтожил все наши дома и всё имущество. А лесные варвары перебили всех жителей, немногим удалось бежать. Спасаясь от разбойников, моя мать бежала со мной на север Прайдена. Она боялась вернуться в родные края, и я вернулся туда лишь после её смерти. Она умерла от тяжёлой болезни. Все окрестности, и само наше селение, выжженные дотла огнём были заново воссозданы, всё стало новым неузнаваемом. В этом селении погибли почти все мои родственники, и мне было больно оставаться там. Я отправился странствовать по Прайдену. Я видел много прекрасных городов, величественных дворцов и храмов, но наши легенды и предания ещё хранят память о кровопролитных войнах и о жестокой власти чёрных властителей, наш народ всегда побеждал тьму, но слишком высокой ценой. Были забыты многие ремёсла, сказания великих мудрецов. Города и замки вновь поднимались из руин и становились ещё прекраснее, но вернуть утерянное искусство было очень трудно, почти невозможно. Многое было утеряно и забыто то, чего забывать не следовало — ведь если страна забыла свои древние сказания и песни, в которых поётся о подвигах и великих деяниях прошлого, то значит, ей трудно будет создавать новое искусство. Ведь если у страны нет прошлого, значит, нет и будущего. Разве не так?..

Долго я странствовал по Прайдену, но постоянно чувствовал какую-то душевную пустоту. Тогда я покинул империю, но и в иных государствах я не нашёл ни настоящих друзей, ни душевного покоя. Мои попутчики либо предавали меня, либо погибали в столкновениях с разбойниками или на бурных речных переправах. И я вновь оставался один. И вот, однажды, мне стало казаться, что я переступил ту черту, перейдя которую я уже не понимал, чего ищу, не видел перед собой цели, но уже не мог остановиться, меня что-то влекло вперёд, а что я не понимал. Из странника я превратился в скитальца, превратился в человека без веры, без надежд и без цели. Я как бы потерял себя.

Вот так я странствую уже около пяти лет. Недавно, около года назад я решил посетить южные земли. Так, как определённой цели у меня не было, я заехал к королю Овионского княжества и прогостил у него около месяца. Он отправил со мной письмо к вам, Ваше Величество. Что в нём вы уже знаете. Король просит о помощи, но это помощь не только его народу, Нои всем светлым землям. Границы Овиона уже захвачены врагом. Я смог незамеченным пройти сквозь кордоны стражи, расставленной повсюду Дегуром, но такая удача ждёт не каждого.

Простившись с королём, я отправился в путь. Я чувствовал себя счастливым: наконец у меня есть достойная цель, к которой я могу стремиться, я чувствовал одновременно и радость и тревогу: тревогу за себя, за все наши народы, чувствовал неясный страх перед неведомой опасностью и радость, что я хоть немного буду причастен к начавшейся борьбе со злом.

Только через три месяца я достиг ваших границ.

Я рассказал вам свою историю, — и, поклонившись, Элдин отошёл к своему месту. Эстор сразу подошёл к нему, и они начали тихо и оживлённо беседовать. Эстор беседовал со странником как с давно знакомым. Тот сначала робел, а потом осмелел, и их беседа потекла непринуждённо и весело. Бернар не переставал удивляться этой удивительной способности Эстора находить общий язык с представителями любых классов и сословий. Сам он, отойдя с Лебелией на другой конец залы, заговорил вполголоса.

— Что-то он мне не нравится. Ты думаешь, что ему можно доверять?

— А почему нет? Он создаёт впечатление честного человека и его рассказ внушает доверие. И к тому же письмо, которое он привёз, было с печатью Овиона, а её невозможно подделать.

— Тебе решать, — покачал головой Бернар.

— Он не предаст, он не такой. И ведь прайденцы всегда были с нами в дружбе. Они очень страдали от власти чёрных властителей, они готовы сделать всё для победы, если это понадобится.

— Ты ошибаешься, бывают и честные лицом да душой не очень.

— Да, кажется, скоро наступит их черёд… — пробормотал Бернар и, обращаясь к присутствующим, уже громче сказал:

— Мне кажется, что надо устроить совет и на нём решить, что нам делать.

Королева согласно кивнула.

Она вышла на середину залы и проговорила:

— Я объявляю наш совет открытым. И я спрашиваю, что нам делать в сложившейся ситуации. По тому, что мы узнали, — она кивнула в сторону Эстору и вновь показала всем письмо овионского короля, — Можно заключить, что Дегур готовится к нападению и готовится серьёзно. Благодаря нашему гостю, — она улыбнулась Элдину, а Бернар тяжело вздохнул. — Мы узнали о захвате Дегуром земель северных государств. Скоро он доберётся и до нас. Мы должны быстрее принимать решение, что делать. Что вы предлагаете?

Стремительно развивающиеся события последнего получаса так взволновали Лебелию, что она совсем забыла, что до сих пор не сняла парадную пурпурную мантию, а её отделанная драгоценными камнями корона до сих пор у неё на голове. А маленький скипетр она машинально вертела в руках, и в течение получаса он оказывался то на подлокотнике кресла, то снова у неё на коленях. В таком облачении Лебелия казалась так величественно прекрасна и властна, какими и должны быть все правители. Так что маленькое собрание притихло, и никто не осмеливался заговорить первым.

После некоторого молчания заговорил Эстор.

— Мне кажется, что надо сначала разузнать планы врага.

— Надо. А как? — повернулся к нему Бернар.

— Я думаю, — продолжал Эстор, — Что нужно послать кого-нибудь из воинов в их твердыню, чтобы разузнать их планы.

— Ты думаешь, что кто-нибудь согласится? — с сомнением спросила Элона, — Ведь каждому воину захочется сражаться с войсками Дегура в открытом бою, а не прозябать во вражьем лагере и мечтать о героических подвигах.

— Ты, мыслишь как многие воины, — рассмеялся Эстор, — Но ты забываешь о том, что подвиг можно совершить и не только на поле боя. А я уверен, что любой наш воин был бы горд тем, что именно он был выбран в качестве нашего разведчика.

— Ну да, я понял, — ехидно улыбнулся Бернар, — Тем самым ты собираешься навлечь на нас беду раньше, чем она должна была прийти. Дегур не такой глупец, чтобы не разоблачить нашего разведчика. Он ведь знает, что наша страна находится у самых границ его чёрного королевства, поэтому он догадается, что до нас наверняка дошли слухи о том, что он готовится к войне с нами.

— А что ты предлагаешь? — поинтересовался Эстор, задетый насмешливым тоном Бернара. — Предлагаешь сидеть и ждать, когда Дегур соизволит перебить нас всех и укроет нашу страну и другие заодно покрывалом мрака. Ты — это предлагаешь?!

Четыре пары глаз с удивлением устремились на него. Все, хорошо знавшие Эстора, очень редко наблюдали у него какую бы то ни было, степень раздражения, а теперь оно достигло точки кипения.

— Ну и ну, — пробормотал Бернар, — Я тебя не узнаю.

Эстор примиряющее улыбнулся, и в зале снова воцарилось спокойствие.

— Ты прав, — сказала Лебелия, — Мы должны выбрать того, кто пойдёт на такое опасное задание.

— Я мог бы пойти, — сказал Бернар, но королева протестующе махнула рукой.

— Ни ты, ни Эстор никуда не пойдёте. Не забывай, ты второе лицо в государстве, а Эстор не пойдёт, потому что у нас мало воинов и каждый человек на счету.

— А как на счёт наших стражников Гектора и Ратмира? — спросила Элона.

— У них и без этого хватит забот. И к тому же двое лучше, чем один, — спокойно ответила Лебелия.

Воцарилась тишина.

— Я пойду, — сказал, молчавший всё это время Элдин. Все обернулись на звук его голоса.

— Но… — попыталась возразить королева, — Я не могу…

Но Элдин бесцеремонно перебил её:

— Я пойду, я хочу быть полезным, хочу, чтобы обо мне вспоминали, пусть я погибну, но я буду знать, что я старался помочь нашим народам. Я хочу отомстить злу за наших погибших, за то горе, которое оно причинило нашим землям. И только я знаю их порядки и обычаи. Южные границы Прайдена подходят почти к самым границам их чёрных владений. И я смогу незаметно проникнуть сквозь кордоны стражи.- так он говорил, всё больше воодушевляясь, забыв, что перед ним королева. Он был полон решимости, взор его пылал. Королева поняла, что ей ни за что не удастся остановить его. Поняв это, она вздохнула и сказала:

— Будь по-твоему.

В глазах Элоны, Эльвиры и Эстора светилось восхищение, только Бернар смотрел прямо в глаза Элдина холодно и бесстрастно.

— Раз мы выбрали того, кто по-собственному желанию согласен отправиться в стан врага, осталось решить день его отправления, — сказал Бернар с каменным лицом.

— Мы отправимся с Элдином через четыре дня и разобьём лагерь где-нибудь в укромном месте, чтобы часовые не смогли нас заметить. Дальше он отправится один, — сказал Эстор. — Я хорошо знаю дорогу. Во время моего последнего путешествия я проезжал у самых границ чёрной крепости и кое-что приметил, — проговорил он, содрогаясь при воспоминание о стреле, пущенной одним из людей Дегура.

— Хорошо. Теперь всё решено. Совет окончен! — объявила Лебелия, и все постепенно стали расходиться.

Элдин с Эстором ушли, а Лебелия отправилась к себе в опочивальню, чтобы сменить одеяние. Переодевшись в ярко-изумрудную мантию и отдав горничной корону и скипетр, она вернулась в зал, где к тому моменту был один лишь Бернар.

— Эстор переговорил с Гектором и Ратмиром, и Гектор обещал привести отряд своих воинов.

— Хорошо, — сказала королева, — Только ты позаботься, чтобы народ ничего не узнал о том, что мы готовимся к войне, и готовимся серьёзно.

Гектор был хорошего воинского телосложения: крепок и широкоплеч, лицо у него всё было испещрено боевыми шрамами. Он прибыл из соседней небольшой страны, где служил в постоянной армии. После тяжкого ранения, полученного им в бою, он не мог оставаться на военной службе и волей случая оказался в стране Мечтаний, где и стал служить королеве в качестве стражника. И теперь он согласился привести небольшой отряд, своих прежних товарищей. Он ускакал почти сразу после разговора с Эстором.

— А стоило ли приглашать на совет этого скитальца? — спросил Бернар.

— За что ты так невзлюбил его? — поинтересовалась Лебелия, — Я понимаю, для нас наступает тяжёлое время, а тут неизвестно откуда появляется он, и ты имеешь все основания опасаться. Но подумай, он не может быть посланцем чёрного короля, ведь кожа у него светлая, подбитый мехом северный плащ и говор прайденца. И его рассказ не похож на вымысел. А Прайден и иные государства севера всегда были нашими союзниками.

— БЫЛИ когда-то. За целое столетие всё могло перемениться.

— Их сообщение с нами прервал всё тот же Дегур. Они всегда были дружелюбным государством.

Бернар понял, что она была права, и не стал спорить.

Они молча разошлись.

Зал опустел.

Глава четвёртая

У врагов

На следующий день, на рассвете вернулся Гектор с четырьмя тысячами воинов. Правитель его родной страны, помня о его заслугах, согласился, хотя и не без уговоров, отпустить с ним этот отряд. Сами воины согласились идти с ним с охотой. Многие из них хорошо знали Эльвиру и сознавали надвигающуюся угрозу.

Палатки воинов разместили быстро, и пробуждающиеся окрестные крестьяне ничего не заметили. Таким образом, было исполнено требование Лебелии.

В эти четыре дня во дворце ничего особенного не происходило. Но он как-то притих, словно ожидая чего-то.

Все во дворце, не исключая прислугу, полюбили Элдина. Он на поверку оказался общительным, с ним было приятно и легко беседовать, но люди замечали, что хоть он и старается казаться весёлом, но взгляд его серых глаз одновременно притягивал и отталкивал. Он словно согревал душу, и вместе с тем было в его глазах что-то необъяснимое, страшное. И это была неизбывная глубокая тоска. Когда он смотрел прямо и открыто невозможно было отвести взгляда, но тяжёлое гнетущее ощущение безнадёжности прокрадывалось в душу. Что это был за человек, о чём говорили его глаза, полные неизъяснимой муки?

Он очень сошёлся с Эстором. Они целыми часами пропадали где-нибудь в роще или в полях за нею или в густых лесах. Они были очень схожи характерами. Мечтательный, всегда настроенный на философию Эстор и, не старше его по годам, но уже закалённый жизнью, почти всегда выглядевший грустным, Элдин. У них сразу нашлась общая тема для разговоров. Любознательный Эстор, которому не хватало собственных путешествий, постоянно просил своего нового друга, чтобы тот рассказал ему как можно больше о далёких, неведомых ему, Эстору, северных землях. А иногда они просто бродили молча под сенью деревьев и никогда не уставали от общества друг друга. Элдин оказался хорошим бардом. Эстор где-то выкопал для него старинную лютню, и часто, по вечерам из парка слышался мелодичный перебор струн. В эти минуты лицо Элдина преображалось. Пелена грусти спадала с него и по временам лёгкая улыбка трогала его губы. А в глазах, всегда печальных зажигался шаловливый огонёк восторга. Но вот заканчивалась песня, и снова Элдин погружался в печальную задумчивость.

— О чём ты всё время печалишься, Элдин, — как-то спросил Эстор.

— Сколько лет я уже брожу по дорогам, — ответил странник, — а ни разу ещё не совершил что-либо стоящее.

Но это было лишь полуправдой. Эстор посмотрел на него долгим испытующим взглядом, но не проронил ни слова, он догадался, о чём промолчал его новый друг. Он был одинок, совсем одинок в этом огромном бушующем мире. И ещё Эстор видел следы долгих страданий на измождённом бледном лице Элдина. Бесконечная череда предательств, обмана и чёрствого равнодушия почти сломили его.

Как я уже сказала, всем пришёлся по душе чужестранец. Всем, кроме Бернара. Он по-прежнему посматривал на Элдина холодно и с подозрением. Элдин видел эту неприязнь и старался избегать с ним встреч. Королева несколько раз пыталась поговорить со своим советником относительно их гостя, но тот уходил от чётких ответов на вопросы, и она решила больше не касаться этой темы.

Но вот наступил день отъезда. К полудню все сборы были закончены. Взяв просторную палатку, трое человек — Бернар, Эстор и Элдин, выехали из ворот. Подъехав к воротам, Эстор что-то прошептал и коснулся ворот рукой — створки бесшумно распахнулись, пропуская путешественников и также бесшумно затворились за ними.

Через несколько часов вдали завиднелись стены неприступной чёрной крепости. Ещё через полчаса они въехали под густую листву леса, и под прикрытием леса обогнули крепость. И, обойдя центральные ворота, ещё до заката поставили палатку у южной стены. Здесь лес казался особенно густым и диким.

— Место хорошее, — сказал, оглядываясь Эстор.

— Что будем делать? — с наивным видом поинтересовался Бернар.

— Для начала я советую набрать хвороста. Скоро стемнеет, — ответил Элдин.

— Большой костёр не разжигать! Нас могут заметить, — предостерёг Бернар.

К ночи начался дождь и продолжался до самого утра. Что может быть лучше, чем заснуть летней ночью в лесу в сухой и тёплой палатке под шелест дождя?

Бернар, проснувшись на рассвете, полюбовавшись восходом и, поняв, что ему уже не заснуть, было слишком холодно, поднялся и, выйдя из палатки на мокрую лужайку. Там он застал Эстора, который возился с кучей промокшего хвороста, и сосредоточенно пытался разжечь костёр.

— Тоже мне волшебник! — проворчал Бернар, — Костёр разжечь не может. Давай кремень сюда.

— А куда это ты собрался в такую рань? — спросил Эстор.

— А ты чего в такую рань костёр разводишь? Я за более менее сухим хворостом.

— Куда?

— Вон туда, — и Бернар махнул рукой в сторону группки высоких сосен.

— Подожди, Элдин с тобой, — Бернар обернулся. Из палатки вышел Элдин. Бернар вздохнул. С Элдином ему идти не хотелось. Но ничего не поделаешь.

Элдин пошёл за ним. Бернару очень нехотелось брать его в попутчики, и Элдин благоразумно держался поодаль. Они отошли недалеко, но туда, где лес был особенно густым. Слева и справа их окружал лес, позади была видна поляна, а впереди виднелась опушка леса, где он резко обрывался, подходя, чуть ли не под самые стены крепости.

Бернар ломал руками и срезал кинжалом ветви дуба и тёмно-зелёные лапы елей. Это нехитрое занятие увлекло его, И в пылу работы он продвигался к этой опушки, а когда отдыхал, мало обращал на это внимания, совершенно забыв наказ Лебелии: не приближаться к опушке.

Неожиданно, на Бернара кинулся и свалил его с ног человек в чёрном плаще, по-видимому, чёрный страж, случайно забрёдший сюда, обходя с дозором границы своей крепости. Капюшон его плаща был откинут назад, и Бернар заметил мимолётное выражение удивления и страха, промелькнувшее на его лице, видимо он не ожидал встретить здесь человека. Но это выражение тут же сменилось свирепостью. Бесшумная поступь врага и неожиданность нападения ошеломили Бернара, и он не сразу понял, что произошло. Воспользовавшись его секундным замешательством, противник повалил Бернара на землю и, придавив ему грудь коленом, стал душить. В довершение всего он ловким ударом вышиб из его руки кинжал, который отлетел в сторону, и, звеня, вонзился в дерево. В таком положение Бернар оказался совсем беспомощным. Тут, Бернар увидел, что к нему метнулась какая-то тень. Это был Элдин, который, услышав шум борьбы, немедленно бросился на помощь. В долю секунды вытащив из-за пояса кинжал, он, не отличаясь особой силой, нанёс несколько ударов рукоятью по голове часовому. Оглушив его, Элдин склонился над Бернаром.

— С Вами всё в порядке, Бернар? Вы не ранены? — учтиво спросил он, подавая ему руку.

Бернар тяжело поднялся и впервые пожал, протянутую ему руку, невзлюбленного им «скитальца».

— Спасибо… Я очень благодарен тебе, — неожиданно для себя тихо пробормотал Бернар. О ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)