ДЕКАДЫ НОЧЬ МЕЖДУ ДНЯМИ ШЕСТЫМ И СЕДЬМЫМ (Глава 28)

Мистерия двадцать шестая, никем не рассказанная.
Второй сон товарища Маузера: «О том, как перейти на ту сторону»

Как бы отвечая на предчувствия прошедшего Дня, в эту Ночь товарищу Маузеру приснился новый сон.

Будто он вместе со своей любимой женщиной (любимой, но незнакомой – имя ее ему не известно) идет по бесконечно длинному мосту, простершемуся над каким-то совершенно неправдоподобной огромности железнодорожным парком. Сотни, тысячи пар рельсов, пересекаясь и разбегаясь в разные стороны, струятся внизу. С бешеной скоростью и страшным паровозным допплеровским ревом пролетают поезда, каких сейчас уже не бывает вовсе. Семену Никифоровичу чудится, что мост как бы вырастает, поднимается над этими путями, над проносящимися составами, над всей железнодорожной сумасшедшей суетой. У него захватывает дух. Какая страшная, пугающая высота! Он берет руку любовницы, та страстно пожимает его руку, как бы ища у него защиты. И товарищ Маузер начинает рассказывать ей историю этого моста. Его начали строить еще когда он был совсем юным мальчишкой. Вместе со своими сверстниками он наблюдал все перипетии этого строительства. Все жители города с нетерпением следили за ним – ведь мост должен был связать воедино две части города, раз-резанные колоссальною железною дорогою. Из-за этого разделения людям трудно было сообщаться между собою, а пешее преодоление железнодорожного полотна было отнюдь не безопасным. Железною дорогой родители пугали детей. Не проходило месяца, чтобы кто-нибудь из жителей не находил своего ужасного конца под колесами паровоза, пытаясь перейти железную дорогу. Семену Никифоровичу даже в зрелом возрасте иногда приходили во сне видения страшных похорон несчастных, искалеченных и раздавленных железными коле-сами. Эти видения – убогие сосновые некрашенные гроба, задрапированные черным ситцем покойники, дабы скрыть их ужасные увечья, плачущие безутешные родственники, фронтовые ордена и медали мужчин, несомые на красных подушечках, отчаянно фальшивящий духовой оркестр, наполняющий душу страхом и тоской, – все это время от времени всплывало из глубин памяти как пугающий символ безжалостного бытия. Безжалостной железной дороги, которая, давая людям средства к существованию (иных занятий, кроме связанных с железной дорогой, не было в городке), в то же самое время и разделяла и убивала их.

Семен Никифорович вспомнил, как он вместе с другими хулиганами-школьниками лазал по недостроенным конструкциям моста, подвергаясь опасности свалиться с них. Как по еще не до конца готовому мосту, не оснащенному перилами, люди уже перебирались через полотно дороги, рискуя делать это даже при ужасном гололеде, когда неосторожное движение грозило неминучей гибелью.

Все эти картины-воспоминания он изобразил своей спутнице, проходя по мосту. Так беседуя, они, наконец, дошли до его ступенек, ведущих вниз, в непостижимую даль-глубину.

Вот они уже спускаются вниз по ступенькам. Но что это? Один из пролетов лестницы частично разрушен. Несколько ступеней обвалилось и в зияющем проломе глубоко внизу виднеется какой-то переломанный, исковерканный железнодорожный хлам. Ничего не по-делаешь, нужно возвращаться назад – говорит он своей любимой. Но та, крепко держа его за руку, пытается перешагнуть через пропасть на следующую, оставшуюся целой ступень. Товарищ Маузер с усилием поддерживает ее и видит, что это ей, кажется, удалось. Ее стройная нога уже на той стороне. Но вдруг целая ступенька неожиданно начинает разрушаться под ногою его подруги, та теряет равновесие и чуть не увлекает Семена в разверзшуюся внизу пропасть. Лишь нечеловеческим усилием, судорожно ухватившись свободною рукою за перила моста, ему удается удержать ее над пропастью и перетянуть назад к себе. Оба, страшно побледневшие, еще долго не могут отдышаться. Что ж, говорит Семен Никифорович, теперь уж точно придется возвращаться назад, коли Бог спас нас на этот раз. Держась за руки, они поднимаются на мост, но ступеньки под их ногами вдруг начинают крошиться и ломаться. Отчаянными прыжками, оставляя за собою разрушающиеся, ломающиеся и свергающиеся вниз конструкции, они рвутся наверх и падают в изнеможении на мосту. Оглянувшись на разверстую позади себя пропасть и переживая в душе возможную гибель, которой им так счастливо удалось только что избежать, они быстро, как только могут, идут по мосту обратно, в ту сторону, откуда пришли. Их сердца стучат, колени подгибаются от пережитого.

Снова под ними ужасающее движение железной дороги, рев паровозов, громыхание составов на стрелках. И вот наконец они добираются до начала моста. И тут – о ужас! – обнаруживается, что мост заканчивается пропастью. Лестница, по которой они поднимались на мост, исчезла. Как же такое могло случиться? И чья это работа? Ужасная мысль о том, что их заманили на мост нарочно, чтобы погубить, одновременно приходит в голову товарища Маузера и его подруги. Они начинают сознавать, что жизнь проиграна и теперь до последнего своего дыхания они обречены ходить от одного конца моста к другому, с тоской вглядываться в проносящиеся по рельсам составы, безнадежно измышлять способы спуска и избавления из этой ужасной западни, в которую их так коварно завлекли.

Дрожат от вибраций мостовые конструкции, дым и гарь из паровозных труб время от времени долетает до них, и в реве паровозных гудков слышится злобное торжество победителей над побежденными. Теперь им суждено быть вместе навечно и, может быть, прямо здесь, на мосту слиться еще раз в последнем, предсмертном желании.