Любовь в Априоре (гл.15-20)

ГЛАВА 16.
Луиза взяла Вансета за цепь, которая была у него на руках и, игриво глядя на него, повела к своей повозке. Мансард еле поспевал следом. Темнокожий слуга услужливо отворил дверцу повозки перед ними.
— Прошу в мой скромный транспорт передвижения, — Луиза хотела, чтобы ее купленный новичок первым занял место в повозке.
— Ваша светлость, — вмешался Мансард, — Я поеду с вами. Ведь рабу не место рядом с госпожой. Он должен следовать сзади повозки.
— Вот ты и следуй. А он теперь все время будет ездить рядом со мной. Я для этого его купила.
— Но он может обидеть вас.
— Меня?! Ха! – принцесса звонко рассмеялась, — А я зачем его купила? Интересно, как он будет обижать меня сегодня ночью…
— Но он может убить вас и сбежать.
— От меня еще никто не сбегал, — снова рассердилась Луиза, — И кому захочется сбегать от такой жизни?
Она легко подтолкнула Вансета, дождавшись, пока он усядется поудобнее, с помощью чернокожего слуги полезла в повозку сама. А Мансард затаил злобу:
— Конечно, от такой привилегии кто ж сбежит? Где это видано, чтоб рабы с госпожой ездили?
Когда Луиза сама заняла место в повозке и подала Мансарду знак ехать, повозка тронулась и поехала. Как ни странно, ею никто не управлял. Кучера не было. Три лошадки сами знали, куда идти. Они следовали за лошадью Мансарда.
В повозке Луиза пристально рассматривала Вансета с ног до головы. Она не могла оторвать взгляд от его мускулистых голеней. Потом взглядом она скользила все выше и выше. Если бы на нем была одежда, то она не смогла бы скрыть все достоинства его мускулистого тела. Но на Васе ничего кроме тазобедренной повязки не было и ему стало неловко от взгляда принцессы. Он отвел глаза в сторону и стал смотреть в окно. Принцесса приняла этот импульс и нервно отстранилась в противоположный бок к окну:
— Не прикасайся ком мне. Ты не имеешь права. Ты – раб. Мой раб. Прикасаться к тебе имею право только я.
Вася тут же отреагировал на ее слова. Он резко повернул голову в ее сторону:
— Я разве прикасаюсь?
— Ну, конечно. Ты коснулся меня своим голым коленом.
Вася подтянул ноги к себе.
— Ну, извините, ваша светлость, что в повозке так мало места. Рассчитано только на одного человека.
— Тебе не нравится моя повозка? Ты хочешь лучшую? Но тогда… впрочем, если будешь хорошо себя вести…
— Я не давал вам присягу на верность. И буду себя вести так, как мне свойственно.
— Грубиян. Не смотри на меня. Тебе не позволено. Ты – мой раб и все! Это я могу смотреть на тебя, а ты – нет. Ты должен только прислуживать.
— Но как же я буду прислуживать, если не могу смотреть на Вас, Ваша Светлость?
В глазах Васи заискрился теплый веселый огонек.
— Нахал! Обыкновенно, как все прислуги рядом со мной.
— Но тогда я перестану быть Вашим рабом. Ведь цена мне другая.
— Я тебя не освобождала.
— Ты не освобождаешь, ты выгоняешь себя из моего сердца своими приказами.
— Ты – мой раб. Я тебя купила!
— Я еще не твой раб. Ты не выплатила мне ту цену, которую я себе назначил.
Принцесса гневно надула губки и засопела как обиженный ребенок. И во всех ее движениях, манере разговаривать и двигаться, Вася видел Лизку. Только та была всегда рядом, не назначала никакой цены ни себе, ни другим и не требовала от Васи непонятного ему подчинения. Это была не Лизка, совсем другая. Но Вася видел в ней именно Лизоньку, только другую. После некоторого молчания принцесса вновь кокетливо произнесла:
— Ладно. Сегодня ночью выплачу все. Но ты все равно, мой раб!
— А я и не сомневался в этом не на минуту. Твоя красота кого хочешь рабом сделает. Но только в обмен на ту цену, которую я уже попросил. Иначе…
— Иначе, что?
— Птицу в клетке не удержишь, даже красотой.
В этот момент повозка остановилась. Мансард закричал:
— Приехали.
Темнокожий раб отворил перед принцессой дверцу и подал ей руку. Она выпорхнула из повозки, забыв про свою новую покупку. Перед ней развернулась тенистая аллея, ведущая во дворец. Дорожка была выложена розовой перламутровой и серебристой плиткой, которая переливалась отблесками заходящего солнца. Ветки пальм склонялись над аллейкой. Луиза как маленькая девочка поскакала по этой тропинке во дворец. За ней последовали ее прислуги. Она обратилась к ним:
— Вы что, забыли? Коней распрячь, напоить, накормить, покупать. Мои маленькие слишком устали сегодня. Был жаркий день для них.
Потом спустя какое-то время за ужином:
— Ах, да. Как там этот новенький, которого я купила сегодня утром?
— Спит в повозке, — спокойно ответил Мансард, дожевывая котлету из винегрета.
— Очень хорошо. Значит, он уже выспался. Отведите его в… Ну, для начала, в то помещение, где раньше были овцы. Там много сена, есть где поваляться.
— Но там еще не убрано.
— Ну и что? Если ему не нравится, пусть сам уберет. Напоите его. Есть не давайте. Сегодня ночью он нужен мне голодным.
ГЛАВА 17.
Уже начало смеркаться, когда Мансард подошел к повозке, где смиренно сидел Вася и ожидал своей дальнейшей участи. Он уже успел подремать. Но сон в сидячем положении не давал возможности полностью отдохнуть всему телу после напряженного жаркого дня. Его ноги и руки затекли и онемели. В левой ноге «бегали мурашки». Вася пытался поменять положение своего теля, но онемение не проходило. Голова казалась деревянной. Шум в ушах затмевал все звуки вокруг.
Над повозкой развернулся звездный шатер ночного ясного неба. Выкатилась круглая, как турецкая лепешка, луна. Она бросила серебристый луч в маленькое окошко повозки. Вдруг Вася понял, что это не шум у него в ушах затмевает все звуки. Сюрчание огромных восточных сверчков воцарилось вокруг. Целый хор цикад. Их пение стало казаться похожим на мелодию. Вася стал подумывать о побеге. Но его руки были крепко связаны. Вначале нужно было снять с себя путы. И Вася стал усердно напрягать мускулы, затем расслаблять, чтобы расшатать крепкие узлы веревок. Борьба длилась неопределенное время. Наконец, веревочное кольцо расслабилось на столько, что сквозь него можно было вытащить руку. Вася вынул одну руку. Попробовал другую. Но, вдруг… Опять неудача. Оказалось, что он цепью прикован за ногу к металлической ножке повозки. Вася попробовал разжать железное кольцо. Оно стало поддаваться. Металл показался Васе на удивление мягким. Это было не железо. Это было золото. Его желтоватый отблеск Вася смог различить в голубоватом свете луны. Еще немного и Вася будет свободен… Но…
— Плохо стараешься, молодой человек!
Вася вздрогнул от неожиданности. В распахнутой дверце повозки показалась знакомое лицо Мансарда. Волосы его на этот раз были стянуты в узел на затылке.
— Если бы хотел сбежать, духу твоего бы уже здесь не было бы… Но, тебе, видно нравятся золотые узы принцессы.
— Принцесса нравится, а узы – нет, — дерзко ответил Вася.
— Раз принцесса нравится, значит, и узы ее тоже по вкусу. Она не тебя первого купить хотела. Да только цена маловата была. И узы легко рвались.
— Так значит, ей по вкусу моя цена? И дорого не покажется?
— Смотри, не продешеви. Ладно, пойдем. Отведу тебя в твое теперешнее жилище. Кажется, ты здесь на долго, — вздохнул Мансард, взял за золотую цепь и повел Васю за собой.
— Но зачем мне цепь? Ведь я не убегу. Вы же сами поняли это.
— Ты – раб. У каждого раба есть цепь, которую он стремиться порвать. И тебя положено держать на цепи, а то бунтовать вздумаешь. Все рабы бунтуют.
— Рабы не бунтуют. Бунтуют личности, которых ущемляют в их правах. А, что, Луизе действительно все позволено? А я, вот, возьму и пожалуюсь ее отцу на все ее проделки. Что тогда она сделает…
— Что она сделает, я не знаю. А, вот, то, что он ничего не сможет сделать, в этом я уверен.
— Разве он никак не может повлиять на свою дочь?
— Это она на него влияет. Он только исполняет ее прихоти. Она над ним правит. И над всей нашей страной Априор. У нас таков закон – женщина всегда права. Уже пришли.
Мансард подвел Васю к небольшому сарайчику. Снял с него золотую цепь и бросил рядом с дверью.
— Все, ты свободен. Здесь будешь жить. Принцесса сказала, если захочешь, уберешь. Спать там есть где. Вот колодец с водой, вот кувшин. Все, спокойной ночи.
Вася огляделся вокруг. Было очень темно. Мансард удалялся и уносил с собой последние отблески света от догорающего факела. Вася растерялся и крикнул:
— Эй, может дадите мне поесть. Я уже сутки голодный.
— Не велено. Голодные мужчины любят горячее.
С этими словами Мансард скрылся из виду. А Вася остался голодный и злой. Ему так хотелось бежать отсюда. Кинуть все – и Лизку, и ее золотые цепи любви, и обещанную колдовскую ночь. Начхать на все и бежать, бежать как можно дальше. Туда, в прохладную темноту. Забыться ее забвенной тишиной и никогда не вспоминать эти унизительные муки ада. Никогда больше не назначать себе цену, а жить как есть. Как все живу. Но Вася медлил. Он знал, что не сбежит. Потому, что его настоящая цена еще не выплачена. И он ждет этой платы. За все его муки. Он ждет…
Вася зашел в сарайчик. Там было много душистого сена. Но пахло не только сеном. Стоял просто смрад от овечьего навоза. Вася сделал шаг и поскользнулся. Он чуть не упал от липкой студенистой массы, которой был укрыт почти весь пол сарайчика. Там было темно и убирать у Васи не было сил. Всем этим предстояло заняться ему утром. А пока Вася едва живой от усталости дополз до стога сена, уткнулся в него и заснул. Последними его мыслями было:
«Так вот, какова твоя плата на мои чувства?! Окунула меня в дерьмо с головой!»
ГЛАВА 18.
Мансард вернулся во дворец. Догоревшую головешку факела бросил в урну, которая тут же испепелила ее полностью. Потянул за веревочку колокольчика перед комнатой принцессы Луизы. Через некоторое время послышался ее сладостный голосок, сводивший каждого слугу с ума:
— Войдите.
Мансард вошел. Луиза лежала почти раздетая в совеем прозрачном шелковом пеньюаре на огромной круглой кровати. Вокруг нее высились вышитые шелком подушки. Над кроватью возвышался шатер прозрачных тюлевых занавесок. На каждой из них был вышивкой изображен красочный пейзаж Априора. Мансард замер в дверях от такого зрелища. Он не знал, как себя вести и почему принцесса не запрещает ему смотреть на себя. а принцесса, словно насмехаясь, ела виноград, запивала его ароматным вином и лениво наблюдала за Мансардом. Потом так же насмешливо произнесла:
— Ну, чего ты стоишь там? Подойди ближе. Присядь. Хочешь вина?
Ее голос был тихим и почти ласковым. Мансард понял, она уже изрядно пьяна. Сейчас может произойти все, что угодно. Надо вести себя крайне осторожно. Он крадучись подошел к кельи принцессы.
— Я только хотел доложить…
— Сначала вина…
Луиза наполнила бокал рубиновой жидкостью.
— Разве ты не хочешь выпить со мной?
Мансард знал, лучше выполнять любую ее прихоть, иначе гнев этой капризной девченки будет хуже, чем каприз. А Луиза пела все так же сладко:
— Я когда пьянею, становлюсь необычайно доброй. Так пей же. За меня пей.
Она протянула Мансарду бокал,: наполненный до краев. Затем подняла свой, так же наполненный до краев:
— Пей, говорю. Там нет яда. Яд не для тебя…
Мансард пригубил вино и робко спросил:
— Чего же вы желаете от меня?
— От тебя – ничего. Я знаю, ты отвел этого простофилю туда, где его место. А теперь, побудь со мной.
— Ваша Светлость, этот простофиля не так прост. Он хотел сбежать.
— И не сбежал… И не сбежит…
Луиза смеялась так сладко и заразительно.
— Я создала все условия для его побега. Но простофиля сейчас дрыхнет в хлеву на соломе и вдыхает пары овечьего навоза. Значит, там его место. Такова оказалась его цена. Скучно…
Луиза разочарованно перевернула бокал с недопитым вином и стала поливать свой животик.
— А чего вы ждали от него. Он и так дорого готов заплатить за ночь с вами. Ведь вы же знаете, он ждет.
— Правда! А я думала, он стоит дороже. Я ждала… Мои окна распахнуты целую ночь… Но, похоже, я продешевила!
Луиза потянулась сладкой от вина рукой к Мансарду.
— Ах, Мансард, замени хоть ты эту недостачу.
Она обняла Мансарда за шею и притянула к себе. Ее пухлые мягкие губы жадно впились в его жесткие уста. Минуту она не отрывалась от них, потом потребовала:
— Пей с меня вино.
И Мансард подчинился.
Потом наступили минуты забвения.
Наконец Луиза откинулась на подушки в экстазе.
— Нет! Я ему этого так не оставлю. Я отомщу. Сегодня ночью. Я ему такое устрою.
— Помилуйте, Ваша Светлость. Он и так послушен как ребенок. Зачем ему такая участь?!
— Он послушен как раб. А я рабов не люблю.
— Но ведь вы сами ему так велели. Но меня настораживает то, что он может сбежать. Он пытался бунтовать.
— Не поверю. Рабы не бунтуют. Бунтуют только личности. Приведи его мне сюда. В цепях, как прежде.
— Ваша Светлость, а зачем вам был нужен я?
— А ты – для сравнения. А что, если я опять разочаруюсь, с кем я утешусь. Понятно?!
— Понятно.
Мансард, кланяясь, скрылся за дверями.
ГЛАВА 19.
Вася открыл глаза. Вокруг было по-прежнему темно. Он стал вспоминать события минувшего дня. Сначала хладнокровно размышлял, что делать ему дальше. Но волна гнева и обиды снова неожиданно захлестнула его. Он снова стал безрассудно мечтать о побеге. И золотая цепь напомнила о себе на его запястье. Он пошевелил рукой и понял, ему отсюда никуда не выбраться. Хуже того, чем больше он двигался, тем сильнее сжимался браслет золотой цепи. Наконец металл сжался так плотно, что Вася вскрикнул от боли и замер. В этот момент в одной из стен появилась светла щель. Это дверь отворилась наружу. Свет факела озарил темное пространство сарайчика. Внутрь вошел человек.
— Ну, что, так и будешь отлеживаться? – произнес знакомый голос.
— Рэн! – обрадовался Вася и вскочил, чтобы обнять старого друга.
Вася был уверен, что Рэн пришел спасти его. И браслет на запястье Василия перестал быть оковой.
— Ты, я вижу, цепями прикован навечно.
— Нет, не навечно. Я хочу бежать отсюда.
— Бежать? И ты думаешь, тебе это под силу? Такие оковы еще никто порвать не мог.
— Почему? Они ведь из мягкого металла. Их ничего не стоит перепилить.
— Их не только перепилить можно, но и перекусить собственными зубами. Но ты этого не сделаешь…
— Ты думаешь, не смогу?
— Сможешь, если захочешь. Но ты не захочешь.
— Очень хочу. Очень! Ты мне поможешь?
Рэн задумался. Потом опять невозмутимо произнес.
— Я здесь как раз для того, чтобы тебе помогать. Но я не уверен, что после такой помощи ты скажешь мне спасибо. Хуже того, на тебя наденут другие цепи…
— Кто? Кто еще кроме этой ядовитой девчонки?
Рэн загадочно усмехнулся.
— Кто, не знаю. На место рядом с ней желающих много. И оно всегда будет свободно… Вот что я тебе скажу. Принцесса велела привести тебя в ее келью. Пойдешь?
— Нет!
— Ты хорошо подумал? Сама велела. Тебя привести. Тебе это о чем-то говорит? Она снизила свою цену. Платить тебе придется меньше. Так что, пойдешь? Или так и будешь бороться со своими оковами?
— Я в состоянии с ними справиться.
— Я знаю. Знает и она. Но она ждет. Пойдем.
Рэн без дальнейших рассуждений взял Вансета за золотую цепь и повел за собой. Вася поддался.
Они шли по ночному саду, который благоухал восточными пряными цветами. Над ними простирался бездонно синий шатер неба, усеянный мириадами лучистых звезд. Было тепло и тихо вокруг. Да, это была южная ночь, созданная для любви, как в раю. Вася невольно расслабился.
— Чувствуешь? – тихо произнес Рэн, — Она ждет тебя. Она тебя хочет…
Вася ничего не ответил. А Рэн опять произнес:
— Говорил я тебе, снизь свою цену. Сейчас ты был бы рядом с ней, а не в сарае. И ездил бы рядом в карете…
— Я не могу переступить через себя.
— И она даже не послала за тобой своего слугу. А меня. А ты сейчас в плену у своей гордости, тебе не просто принять эту ночь. Но помни, она тоже горда. Потому не прислала Мансарда…
Они пришли к резной узорчатой двери. Рэн легко подтолкнул Вансета:
— Открывай и входи. Смело входи.
Но Вася стоял, как вкопанный. Браслет опять сжался на его запястье до боли.
— Эх! Быть тебе рабом…
Рэн взял Васю за цепь и завел в келью к принцессе. Ничего не говоря поклонился и удалился. Принцесса полулежала на своих вышитых подушках. Она дремала. Когда Вансет появился на пороге, она тут же приподнялась. Ей уже было все равно, привели его, или он сам пришел. Но, увидев цепь на его запястье, она сразу изменила выражение лица. Теперь оно стало снова властное и надменное. Она нехотя привстала со своего ложа и медленно, предвкушая удовольствие, подплыла к Вансету.
— Как тебя зовут? – она мягко взяла его за золотое кольцо на шее, взявшееся непонятно откуда.
— Ваша светлость знает, как меня зовут. Мы уже знакомились.
— Откуда мне знать? – насмешливо произнесла Луиза, — Вас таких много, а я – одна…
— Я – Вансет. Тот, кого вы хотели видеть в своей повозке рядом с собой.
— А-а, припоминаю. Я тогда хотела тебя. А сейчас… Попробую, на что ты способен.
Луиза медленно обошла вокруг Васи, рассматривая его с ног до головы.
— А ты имеешь роскошную мужскую фигуру. И я хочу тебя!
Луиза внезапно прыгнула на торс Вансету, как дикая кошка и вцепилась в его шею. Она не могла оторваться несколько секунд, но они показались Васе вечностью. Ему казалось, что она выпивает из него все жизненные соки, и он слабеет, не в силах сопротивляться ей. Луиза отпрянула.
— Я хочу тебя, слышишь!
Она была готова к новому прыжку.
— Нет! – неожиданно резко вырвалось у Васи.
Он отпрянул в сторону. Этот крик отрезвил Луизу. Она вдруг ослабла и чуть не упала на мягкий рельефный ковер. Но не на ковер она упала, а прямо в объятия Вансета. Тот подхватил ее. А цепь впилась в тело Луизы и это ее разъярило еще сильнее. Она очнулась от сладкого сна.
— А-а, так ты невольник! Я тобою владею… я так тебя хочу…
Она взяла Васю за одно запястье, на котором был браслет и ловко приковала его к другому свободному запястью. Руки Васи оказались скованными. Луиза перекинула цепь через стальную перекладину над своей кельей и стала тянуть вниз. Руки Васи стали подниматься вверх. Он оказался совсем беспомощным. А Луиза торжествовала. Она просто упивалась властью над таким драгоценным невольником.
— Вот. Теперь ты мой… – шептала она в сладостном экстазе.
Вася опомнился не сразу. Когда он понял, что всецело принадлежит теперь только ей, горячо зашептал:
— Не надо… Не надо… Отпусти меня. Отпусти и я сделаю все, что хочешь ты. Только ты. Я отдам тебе всю любовь. Всю, до последней капли. Без цепей. Все будет иначе…
— Ты и так… Ты и так – мой. Весь, до последней капли…
Луиза в экстазе прислонилась к сильному торсу Вансета. Она гладила его руками. Всего. Вдруг, словно случайно, набедренная повязка Вансета упала на пол. Луиза забылась в обжигающих поцелуях, спускаясь все ниже и ниже.
ГЛАВА 19.
Вася вздрогнул. Внезапно он очнулся, чувствуя прикосновение последнего поцелуя.
— Нет! – опять вскрикнул он.
В ответ Вансет услышал только заразительный упоительный смех.
— А ты думал, я всерьез… Я и не думала об этом…
— Развяжи мне руки. Я буду делать все для тебя.
— Я знаю, знаю. Ты боишься утонуть в моих ласках. Ты боишься уснуть и полностью стать моим. Но что-то ты слишком много разговариваешь. Надо завязать тебе глаза или рот. Выбирай.
— Я пить хочу. Пожалуйста…
— Ах, да… Ты ведь голоден… Так значит, я завяжу тебе глазки.
Луиза достала свой шелковый, пахнущий дикими розами, платок и так заботливо завязала им глаза Вансету, что тот не смел сопротивляться. Она обмакнула в свежую воду кончик гусиного пера, стоявшего рядом в чернильнице, и стала водить им по губам Вансета. Тот жадно старался поймать хоть каплю жидкости. Но Луиза ловко обвела его пухлые губы и, дразня, стала рисовать круги по телу Вансета все ниже и ниже.
— Пить, пить… – шептал Вансет в горячке, не зная, чего ему хочется больше всего на свете.
Луиза водила кончиком так искусно, затем прижималась к торсу своего пленника раскаленными губами. И, вдруг… Острый кончик пера вонзился в спину Вансета. Он вскрикнул.
— Ах, бедный мальчик! Сейчас залечу…
Луиза забвенно стала слизывать появившиеся капли крови с желанного тела. Потом приблизилась к его уху:
— Тебе больно, малыш? Скажи мне, доверься… Ах, ты хочешь пить… Ну, что же, иди за мной.
Луиза освободила своего узника. Его руки стали свободны. Но кольцо на шее стиснулось сильнее… Она нежно взяла узника за это тонкое колечко и повела за собой, словно бычка в стойло, на свою роскошную кровать. Рядом горели лампадки, источая аромат. В распахнутое окно легкий ветерок доносил ароматы цветения восточной сливы и сакуры. Время близилось к рассвету, но заря еще не вставала. Луиза бережно уложила узника на свое ложе. Она хлопнула в ладоши три раза и в двери распахнулись. В них появился темнокожий слуга. Он поклонился, ожидая указаний.
— Принести сюда мой заветный сосуд, краски для татуажа и…
Тут она приблизилась к слуге и стала давать еще какие-то указания, так, что Вансет не слышал.
Через доли секунд все было доставлено на хрустальный столик принцессы перед ее постелью. Среди всего прочего до Вансета донеслись ароматы пряного вина и южных фруктов. И еще какой-то дурманящий, сладостный запах, от которого никто был не в силах отказаться. Не смог отказаться ни Вансет, ни даже Вася.
Как только дверь захлопнулась за спиной слуги, Луиза снова сладко зашептала в ухо своему пленнику:
— В плену быть не так-то уж плохо. Ты заслужил награду, сейчас я тебя напою…
Она взяла небольшой узорчатый сосуд с тонким носиком и стала поливать небольшой струйкой губы Вансета. Другой рукой она нежно придерживала его голову. Вансет жадно старался поймать струйку губами. А Луиза играла с ним:
— Оп! Поймал… А теперь не поймал…
Посчитав, что ее пленник утолил жажду, она достала сочный спелый фрукт. Поднесла к носу Вансета:
— Угадаешь, что это?
Но Вася не знал название этого фрукта, хотя запах ему был знаком. Наугад он сказал первое, что взбрело ему в голову:
— Персик.
— Не угадал… Я тебя накажу за это…
Голос Луизы был не злым, а игривым. Она ласково издевалась над Вансетом и ему это нравилось. Она достала тот сосуд, которым дорожила больше всего на свете и стала выдавливать сок фрукта в него. Сосуд уже был наполнен жидкостью со сладостным запахом. Но, когда в него попал сок неизвестного плода, аромат жидкости стал еще пряней и соблазнительней. Луиза наклонилась к Вансету, поднесла к его губам сосуд:
— Пей. Пей же… Весь, до дна…
Вансет настолько хотел пить, что выпил всю жидкость, находящуюся в сосуде. Она показалась ему сладко-горькой и немного обжигающей, как бальзам. Еще в ней был терпкий привкус диких трав.
— Пей, это эликсир, сделанный из яда моих ос. А еще там сок запретного плода, пряное вино страсти и дикая свобода трав. Кто выпьет это зелье, никогда не забудет его вкус и будет хотеть еще всю свою жизнь. Но даю я его не всем. Только тем, кто очень, очень хочет его. Ты – первый такой. Прежде я пила его сама. Теперь будешь пить и ты…
Вася вдруг очнулся. Ему вспомнился вечер в общаеге. Было воскресенье. Студенты разъехались по домам. А он пришел к старому другу, но того то же не было в комнате. Обстоятельства располагали сами собой. Он пригласил Лизоньку. Было темно и тихо вокруг. Вахтерша забыла о том, что одна из комнат не пустует и легла спать. Им никто не мешал. Вася включил негромко музыку. Они вместе пили вино. Потом Вася наклонился близко, близко к губам Лизы, чтобы поцеловать. Но она отпрянула. Уперлась руками в мускулистую Васину грудь и стала упираться изо всех сил. Вася знал, она играет с ним. Она мечтает о поцелуе уже давно. И ждет его. И, если Вася не воспользуется этим случаем, то потеряет Лизку насовсем. Она перестанет его уважать. Вася не смел давить на нее, но немного не прочь был поиграть. Он обнял ее за плечи и осторожно прижал к себе. Лиза бесшумно вырвалась, отпрыгнула и стала перед Васей в полный рост. Темные кудряшки растрепались вокруг нимбом. Узорчатая блузочка расстегнулась на ее соблазнительной груди. Вася попытался поймать Лизку за талию, но она ловко вырвалась. Еще, еще раз. Короткая расклешенная юбка летала вслед за ее грациозными движениями. Вероятно, нарочно Лизка старалась сделать так, чтобы она взлетала все выше и выше. Наконец, терпение Васи закончилось. Он сжал Лизку в своих могучих объятьях и впился в ее пухлые разгоряченные губки. Она немного обмякла и плавно поддалась влечению. Здесь, на жесткой студенческой кровати произошло все, о чем мечтали оба.
Вансет пил эликсир и чувствовал жжение в груди все сильнее и сильнее. Луиза взяла принадлежность для татуажа – острое лезвие. Обмакнула его в зелье из сосуда и стала водить по груди Вансета. Вансет ощутил дикое жжение на коже. Но это был не просто ожог. Это было желание. Такое сильное, что совладать он не смог. Вансет сжал изо всех сил Луизу в своих объятиях и накрыл своим телом. Она вскрикнула и застонала. В таком полусне их застал рассвет.
Очнулся Вася на своем стоге сена в сарайчике. Он даже не заметил, что вокруг больше не пахнет навозом, а только дикими травами и луговыми цветами. Но он чувствовал только дикое жжение внутри и снаружи.
ГЛАВА 20.
С нетерпением Вася ждал вечера. Но его сжигало не только неумолимое желание встречи с Ее Светлостью. Его разъедала досада. Почему она столь дерзко ведет себя с ним. Она хозяйка положения, а не он. Она правит им, владеет им всем, его желаниями, мыслями, чувствами. Она знает все о нем. Все его слабые и сильные стороны. Все его тайные желания и мысли. А он о ней не знает ничего. Не ведает даже кто она, откуда взялась. Почему так похожа на ту, которую он знает так хорошо, почти с самого детства. Она ли это или только умопомрачительная иллюзия. А, самое главное, Вася почти забыл про себя родного, пока находился у нее в плену. В плену ее чар. Он находится там и сейчас. Он разучился владеть собой и обстановкой. Ему не удается держать все в своих руках. И это ему жутко не нравилось. Но он ничего не мог сделать с собой и снова с нетерпением ждал ночи. Ждал и ненавидел самого себя. ненавидел до слез. Сгорал одновременно от ненависти и любви. И это чувство постепенно начинало приростать к нему, как самое естественное, неотъемлемое. Становиться частью его самого. И он больше не хотел от него избавляться.
Как только Вася выспался и открыл глаза, дверь тут же распахнулась и в его «покои» вошел чернокожий слуга. Он принес ему обед на серебряном подносе. Обед был не столь изыскан, сколько питателен. Он состоял из простой, но необходимой пищи. Ржаной хлеб, варенный рис и кусочки отварной говядины.
— Это ваш обед, — поклонился слуга, — Ее Светлость просили передать Вам, что вы его заслужили.
Вася присел на своей «лежанке».
— Спасибо, — растерянно произнес он, не зная, радоваться ему или злиться.
Ведь он совершенно не собирался работать не Ее Светлость. Получается, она намеренна назначать цену ему, Васе, как своему рабу. Вася обратил внимание на руки. На них снова болтались наручники, с которых свисала золотая цепь. Но теперь она стала тоньше и длиннее. Есть Васе не хотелось. Он дал знак слуге, чтобы тот уходил.
Сделав над собой усилие, он едва проглотил два кусочка мяса и хлеба, запил водой из глиняного кувшина. Больше не смог. Еда казалась безвкусной. Безвкусной по сравнению… с той, вчерашней, которой кормила Ее Светлость… со своих рук, своими изящными пальчиками. Та была горьковатой на вкус и… такой сладостной, что невозможно было оторваться. От этой только жир нарастал. Так подумал Вася и перестал есть. Он снова стал дожидаться ночи. Но теперь более терпеливо. Он перестал сопротивляться себе, признав, что хочет Ее. И боль немного отпустила.
Когда чуть стало смеркаться, в сарайчик снова заглянул слуга. Вася приподнялся. Слуга дал ему знак, чтобы Вася следовал за ним. Как только Вася встал с сена, понял, что руки его свободны, а грудь больше не стесняет приторная боль. Он спокойно последовал за слугой.
Принцесса ждала своего пленника на своем ложе. Когда он вошел, она только что втянула пьянящий дым из кальяна. Сквозь розоватую дымку Вансет увидел ее четкий профиль и ровный носик с небольшой горбинкой. На нем красовался крошечный изумруд над левой верхней губкой. Луиза подняла голову, делая глубокий вдох и не глядя на Вансета. Ее шикарные волосы каскадом упали на спину и плечи. Вансет невольно залюбовался ими. Вдруг он очнулся от ее смеха.
Луиза задиристо и торжествующе смеялась. Она чувствовала свою победу. Потом она медленно привстала, лениво скатилась со своего ложа и подплыла к Вансету:
— А-а, мой странник. Или пилигрим, как тебя лучше называть? – сладко пропела она, — Или, нет, мой малышка. До странника ты еще не дорос.
— У меня есть имя, — коротко оборвал ее Вася.
— Имя? Ах, да. Вансет. Красивое имя.
— Хотя бы это.
— А у тебя есть другое? Неприемлемое нам.
— Оно приемлемо мне. Но здесь я, по вашей милости, называюсь другим. Довольно мне этого псевдонима. Хватит придумывать ник-неймы или клички.
— Здесь все называются другими именами. У нас другая страна. У нас – априор. И мы все здесь не те, что в реалии. И не те, что в своем воображении. И, даже ни те, что есть на самом деле. Скорее, те, кем могли бы быть, согласно знаниям о себе. Но в реалии это может произойти, а может и не произойти…
— Хватит читать мне сказки. Я устал от вас от всех. Я хочу домой. Отпусти меня.
— Так я ведь не держу. Ты совершенно свободен. Но ты не уйдешь, потому, что сам того не хочешь.
Вася хотел было сделать шаг в сторону окна, чтобы легко выпрыгнуть из него и уйти прочь от ядовитой королевы его страданий. Но, попытка сделать движение сопроводилась резкой болью в лодыжке. Вася глянул вниз и обомлел. На его ногах выросли кандалы и увесистая цепь скрепляла обе его ноги. А Луиза вновь и вновь заразительно звонко смеялась. Смеялась так, как смеялась Лизка, когда ей было хорошо.
— Отпусти меня! – заорал Вася, — Или я убью тебя!
Луиза перестала смеяться и поднесла указательный пальчик к алым губам:
— Тихо, малыш. Здесь нельзя издавать такие громкие крики, кроме стонов в экстазе. Не то сюда ворвутся мои верноподданные и закуют тебя в настоящие цепи. Отправят тебя на плантацию. Ты был на плантации?
— Был. Меня не приняли, — горделиво заявил Вася.
— Теперь примут. И плети там гораздо больнее, чем мои. Так что, выбирай, какие оковы тебе носить… А, может, ты хочешь быть гладиатором? У тебя такие мускулы… Вот, это мужественный боец!
— Я не создан убивать.
— Я знаю. Ты создан любить. Именно поэтому ты здесь. Но ты еще не дорос до того, чего ты так жадно хочешь… Владеть мной.
— Развяжи мне руки, сними цепи. Все будет по другому. Я докажу. Я выполню любое твое желание.
— Эти цепи спадут сами, как только ты вырастишь из них. А, пока, все будет так, как хочу я…
Луиза взяла Вансета и снова повела на свое ложе. Там она опять и опять поила его своим сладким ядом, окутывала дурманящим туманом и своими ласками. А утром Вася снова просыпался в своем сарае. И так было три ночи подряд. А на четвертую что-то случилось с ними. С ними обоими.