Дочь мага. Вызов брошен

Внезапно король вскочил, приблизился ко мне и, скользнув рукой между ребер, схватил мое сердце. Жгучая боль пронзила грудную клетку, пульсируя в центре.
— Твое сердце не защищено ребрами, Победа. Не советую тебе бунтовать, — его тихий голос ядом проникал в мой мозг, а рука опасно сжимала хрупкую причину моей жизни.
Я не могла ничего делать, лишь тяжело дышать и морщиться от боли. Снова и снова король унижал меня, продолжая провоцировать и смотреть на мою реакцию. Каждое наказание приносило шрамы на теле или гордости, с чем я никак не могла смириться уже много лет. Однако он не спешил убивать меня, хотя я преподнесла ему не одну причину, нарушая законы постоянно.
— Отпусти, Величество, — прохрипел мой голос, — мы оба знаем, что это пустые… пустые угрозы.
Вдруг он сменился в лице, отпустил меня, отчего я рухнула на каменный пол тронного зала, и отвернулся. Тяжело дыша, я настраивала свой организм на восстановление кровообращения. Голова шла кругом, дико болела, грудная клетка пылала жаром и пульсировала.
Король долго молчал.
— Уведите её, — короткий приказ никогда не требовал совета подданных, как бывает в иных случаях, поэтому меня подхватили чьи-то руки и понесли дальше от золотой мантии его величества.
Когда меня донесли до ворот дворца я уже могла идти сама, поэтому бодро шагала прочь от этого Тартара. Выскочив на улицу, я вскочила на своего верного коня и пустила его по главной улице, остановившись лишь у Королевского фонтана. Обернувшись, я нашла взглядом королевскую опочивальню, из которой на меня смотрел монарх сквозь прозрачные стекла, ничуть не смущаясь. Даже издали я увидела его выражение лица и поняла, что он чувствует — сильную горечь, боль от упущенной возможности снова поговорить со мной или, быть может, от того, что снова у него не поднялась рука убить меня.
Продолжив путь, я снова думала о короле. Мой мужской наряд давно перестал удивлять людей, но все же я выделялась, и не только для народа. Король без зазрения совести убивал всех бунтарей, даже за малейшие проступки, однако я продолжала искать пути его свержения, раз за разом попадаясь за свои преступления и избегая наказания.
— Победа! — меня приветствовали в замке громкими криками и подбрасыванием шляп в воздух, после чего тут же продолжали работу.
Спешившись, я подошла к вышедшей навстречу женщине в шелковом темно-зеленом платье, вышитом золотом, и поклонилась.
— Мой сын снова отпустил тебя? — её плавный голос казался музыкой.
— Он угрожал, матушка.
Женщина взволнованно улыбнулась:
— Не стоит так рисковать, дитя мое. Ты моя дочь, пусть и названная, и я не хочу потерять тебя — моя любовь к тебе больше, чем к моему родному сыну. Береги себя, милая! Хотя бы ради меня.
Каждый раз, когда она говорила такие нежные, полные любви слова, я хотела обнять её и сделать все так, как она хочет. Моя единственная матушка, единственный друг и советник.
Крепко обняв её, я прошептала:
— Я очень постараюсь. Ради тебя.
Шум за воротами заставил всех обратить внимание на новоприбывших «гостей».
— Король! — внезапный крик заставил вздрогнуть королеву-мать, мою приемную матушку.
Резко обернувшись ко мне, она сказала:
— Спрячься, Победа! Он не должен видеть тебя, иначе нам обеим не избежать страшной участи.
Плохое предчувствие остановило меня и я какое-то время смотрела на неё.
— Скорее же!
Молча повинуясь, я убежала в ближайшую дверь, оказавшуюся складом. В этот самый момент ворота распахнулись и во двор въехал король Стефан в том самом облачении, в котором я оставила его в тронном зале его замка. Вооруженные солдаты следовали за ним, готовые подчиниться малейшему приказанию.
Золотая мантия покрывала круп его белоснежного коня, серебряные волосы его величества развевались на ветру, блестя на солнце как настоящее серебро, лишь его костюм не отличался особым шиком, представляя собой простую белую рубашку и штаны наиболее практичного типа. Его красивое молодое лицо было омрачено какой-то горящей злобой, едва он взглянул на свою мать, а небесно-голубые глаза выражали задумчивость, из чего я пришла к выводу, что он все еще думал о принятии серьёзного решении.
— Здравствуй, сын! Добро пожаловать в мой дом, — добродушно начала Изабелла, приветливо улыбаясь причине её несчастий последние двадцать лет.
С тех пор, как этот выродок взошел на трон, ровно двадцать лет назад, жизнь его матери и моя превратились в прибежище бед и горя, а впрочем, весь народ терпел жестокость и тиранию молодого ублюдка.
— Где она? — в голосе неблагодарного сына прозвучало высокомерие.
— Мы не видились с тобой больше пяти лет и ты даже не поприветствуешь меня?
— Я проследил за ней и знаю, что ты прячешь Победу.
Изабелла тяжело вздохнула. Она все еще любила своего сына, эту сволочь, который отверг её и опозорил. «Отвергнутая мать», «сверженная королева» — как только её не называли в народе, и каждый раз — с сочувствием. В свои сто двадцать лет она довольно неплохо выглядела, гораздо моложе своего возраста: красивое лицо, гладкая кожа, изумрудные глаза, бархатные ресницы и мягкие, «материнские» губы.
Сложив руки, королева строго посмотрела на своего сына, словно ему пять лет и он начал хулиганить. Она не сказала ни слова, поэтому Стефан махнул рукой и его люди убежали в замок — искать меня.
— Не смотри на меня так, Изабелла. Ты давно уже не моя мать.
— Ошибаешься, Стефан. Я жду твоего возвращения изо дня в день. Тебя забрали из моих рук, накормили ложью, оклеветали твою мать, а ты поверил и теперь ненавидишь меня вместе со своим отцом — тираном. Каждый год я праздную твой день рождения…
— Хватит! Разве ты не хотела завладеть престолом? — гнев и короля постепенно нарастал.
— Стефан! Подумай! У меня было все, о чем я мечтала! Зачем мне нужна власть? А сейчас? Разве я стремлюсь заполучить трон? Нет, мой дорогой, я сижу взаперти в этом замке, надеясь на то, что мой сын навестит меня, — к концу её речь превратилась в мольбу.
— Ты манипулируешь мной, — бросил король и спешился, — но сегодня я положу конец твоей лжи.
Он достал меч и быстрым шагом направился к королеве. Изабелла не дрогнула. Я хотела вырваться из склада, хотела пронзить мечом насквозь это королевское высокомерие и его носителя, но увидела умоляющий взгляд матушки, брошенный в мою сторону и осталась подсматривать через дверную щель.
Стефан остановился в сантиметре от королеве и прорычал:
— Даю тебе последний шанс — признай, что желала получить трон, при всех, чтобы я мог тебя наказать по закону. Ты проведешь остаток жизни в Черной башне, я не потревожу тебя. Иначе…
— Я люблю тебя, Стефан. И никогда бы не поступила так с тобой…
Король пронзил матушку насквозь серебряным мечом…
— Ты не моя мать, Изабелла. Ты лишь преступница.
В голове помутилось… Я помню лишь как зарычала от боли и выбежала к матушке, оттолкнув ошалевшего Стефана. Боль в сердце пронзила все тело и заставляла лишь крепче прижимать к себе теряющее жизнь тело королевы. Я помню, как шептала «Матушка», как взахлеб просила её не терять сознание, успокаивая, но кровь текла ручьями, заливая мои руки и одежду. Она не сказала ни слова. Её удивление было направлено к НЕМУ — к убийце и сыну в одном лице. Наконец, она взглянула на меня, улыбнулась и крепче сжала мою руку. Я ждала от неё хотя бы слово, фразу, но вот она закрыла глаза и я снова взорвалась от приступа боли.
Лишь мельком я видела короля — он не ожидал, что я так близко, что я увижу их, что я так люблю его мать, он просто сделал то, что хотел.
Я помню, как поднялась с диким рыком, и перед бурей я вспомнила о своей истинной природе — магии. Гнев в сердце заставил меня поднять руки в стороны и вызвать сильный ветер, закрыть небо тучами, я чувствовала силу и изливала её в своей ярости. Я знаю, что в тот момент глаза мои стали лазурного цвета, как и вены на руках, знаю, что люди убегали и прятались от моего гнева, и я видела лицо короля Стефана — такое шокированное, пораженное, испуганное, но я не могла остановиться, просто не хотела. Представьте невероятно разгневанного человека, ощутите его злобу, когда он не хочет и не собирается разбираться, кто прав, а кто виноват, который хочет уничтожить все вокруг, в надежде на облегчение — тогда вы поймете мои чувства и причину, по которой в такие моменты меня действительно стоит бояться.
Он бежал. Стефан уносил свою королевскую задницу дальше от меня — лишь позже я поняла истинность его страха. Впрочем, я плохо помню, что было дальше — позже я узнала, что снесла замок, оставив лишь руины, убила множество человек, в особенности королевских солдат. Только тело матушки осталось невредимым, поэтому я добилась тихих похорон, на которых присутствовала в гордом одиночестве.
Стоя у могилы Изабеллы, я снова почувствовала разгорающийся гнев и пообещала себе отомстить Стефану и всем его приспешникам, пообещала тренироваться и в бою, и в магии, и заставить короля молить о пощаде. Рядом с телом моей королевы я зарыла свое сердце — единственное, до чего Стефан мог добраться. Стоило мне вынуть сердце из груди, как я перестала ощущать любовь, радость, жалость, я почувствовала лишь причину, по которой пришлось это сделать. Гнев и жажда мести мгновенно заполнили пустоту в груди, холодная расчетливость прочной оболочкой покрыла это сочетание внутри, я стал неуязвимой. Ни для кого.
Готовься, Стефан. Война началась.