Водяная лама - 2

Писец Биран открыл чистую книгу и заскрипел пером….

Погожим осенним днем в библиотеку Британии пришел молодой путешественник Томирко. Он бродил по свету и собирал сказания и легенды.
Хлое- библиотекарь встретила его радостно. Откинув золотую челку со лба, он светло улыбнулась — «Томирко, сколько лет сколько зим, а я уж было решила, что никогда тебя больше не увижу.» Хлое нахмурилась – «Неверный, ты бросил меня!» — театрально заламывая руки и растягивая слова воскликнула девушка. И оба расхохотались. Хлое забрала у Томирко дорожный плащ – «Да ты присаживайся, я не отпущу тебя сегодня. Будешь рассказывать, все что видел.» Томирко замахал руками – «Да недели не хватит все рассказать. Я передам тебе свои записи. И если можно возьму пару чистых книг.» Хлое собирала со стола свитки и Томирко уловил в ее молчание, странное напряжение. Плюхнувшись на стул и положив ногу на ногу он поймал локоть Хлое и слегка сжал – «Хлое, мне действительно надо закончить одно дело. Ты сама не простишь мне если я упущу эту возможность.» Девушка мягко высвободила руку — «И сколько времени ты пробудешь в Бритте?» Томирко кинул шляпу на стол и запустил руку в густые вьющиеся крупными кольцами черные, как смоль волосы производя на голове полный хаос – «Только до утра. Еще до полудня я должен быть в порту.» Он виновато пожал плечами. Хлое скинула свитки в сундук и хлопнув крышкой обернулась к Томирко – «Тогда эта ночь принадлежит мне.» — не давая возможности оспорить это странное заявление Хлое выскочила из комнаты и Томирко слышал, ее мягкую поступь по скрипучем ступеням библиотечной лестницы. Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Где-то через четверть часа Хлое мягко коснулась плеча Томирко. На столе исходила ароматным паром золотистая уха. За миской показывал румяный бок сладкий персиковый пирог. Тонко пах ежевикой травяной чай в блестящих кружках. Пока Томирко ел, Хлое молча разглядывала его уставшее и немного изменившееся и повзрослевшее лицо. Уперев локти в стол и подперев ладонями румяные щеки, она с легкой улыбкой наблюдала за свои другом. За окном быстро темнело. На улицах становилось тише. Последние посетители покидали библиотеку. В комнате царил полумрак. Где-то за стеллажами с книгами похрапывал и бурчал во сне писец Биран, клюя носом в свиток и растирая еще не высохшие чернила. Холе поставила свечу на край стола и села напротив Томирко – «А то дело, ради которого ты вновь так скоро покидаешь Брит, стоит ли того?» Томирко подвинул к себе кружку с пивом и в задумчивости постучал пальцами по столу – «Я не хотел говорить тебе об этом, не получив законченный вариант и не подтвердив свои догадки. Но понимаешь ли Хлое, я словно бы и сам не уверен в том, что смогу докопаться до истины.» Хлое недоверчиво покачала головой, а Томирко продолжил – «история по истине уникальна и стоит всех затраченных на нее
усилий, но что-то меня беспокоит, и я хочу попробовать снова вернуться туда, где слышал об этом удивительно явлении и проверить все сам.»
«Ты так и не скажешь мне, что это за история?» — нахмурилась Хлое – «Я думала мы друзья, и ты мне доверяешь. Неужели ты думаешь, что я способна пустить в ход историю не получив твоего согласия.» Томирко удивленно взглянул на Хлое – «Я вовсе и не думал об этом, тут дело в другом. Мне просто хотелось предоставить тебе все в полном объеме, не давая шансов сомнениям и недомолвкам.» Он сделал большой глоток из кружки и снова заговорил – «Пойми, если это только досужие выдумки, то я записал бы это как одно из народных сказаний, и не мучился бы далее. Но есть шанс, что под загадочной историей есть, что-то большее и я просто обязан проверить.» Хлое откусила печенье и повертела им в воздухе – «Так не делают» — с досадой проговорила она – «Ты растравил мое любопытство и уходишь от ответа.» Томирко рассмеялся – «Ох женщины. Даже самые умные из вас любопытны, как кошки, это у вас в крови.» Хлое со смешком хлопнула ладонью по столу – «Это комплимент или ты пытался меня обидеть?» И оба снова расхохотались. Но вспомнив про Бриана снова понизили голос. «Ладно» — махнул рукой Томирко – «Ты все равно не отстанешь». Хлое подалась вперед и в ее глазах заплясали огоньки задора. И Томирко начал рассказывать – « Я пересекал океан на одном из судов, что принадлежат торговцам, поставляющим товары в отдаленные уголки мира. Мне стоило не малых усилий напроситься к ним на судно. И пришлось хорошо заплатить. Их путь пролегал через Нью-Джелом в Магинсию и я рассчитывал уговорить капитана на небольшой крюк в сторону Монглоу. До Нью-Джелома было уже рукой подать, когда на судно напали пираты. Не буду вдаваться в мрачные подробности этого происшествия. Скажу только одно. Не зная о том, что в этих водах последнее время участились пиратские нападения, ни капитан, ни купец, не позаботились о должном вооружение и охране. И вскоре судно было захвачено, товары разграблены, члены команды в большинстве перебиты, купец с частью своих людей успел покинуть судно и сбежать на единственной шлюпке.
Гнаться за ними не стали. Видимо посчитав, что они сгинут и без посторонней помощи, пираты удовлетворились товаром и той частью людей, что попала в их плен. В том числе и я. Часть пленников, тех, что покрепче пираты посадили на весла, приковав к скамьям неподъемными цепями. Остальных заперли в трюме. Много дней мы питались тухлой рыбой и почти обходились без воды. Некоторые не выдерживали таких условий и умирали у нас на глазах. Их трупы продолжали оставаться в трюме. Один из матросов стал стучать и кричать, что б вынесли умерших. Его выволокли на палубу и больше мы его не видели. Примерно к утру третьего дня разразился шторм. Трюм заливало, крики и удары волн оглушали меня. Но вскоре все закончилось, так же неожиданно, как и началось. А через какое-то время к нам в трюм кинули пленного гребца. Он был очень плох. Нога его была стерта почти до кости в том месте, где его крепили к цепи. А на обоих руках были глубокие кровавые следы, видимо руки тоже были скованны цепью между собой. Его ладони представляли из себя сплошную рану. Он не приходил в сознание, метался и бредил. Постоянно повторяя что-то о морском дьяволе, восседающем на ужасной прозрачной ламе сотканной из самой воды. И просил пить. Время от времени бедняга начинал кричать. Поминая все того же ужасающего дьявола, что потрясал посохом призывая бурю. Никто не принимал всерьез бред умирающего. И никто не давал ему воды. Всем было ясно, что парень и дня не протянет. Тратить воду на умирающего было непростительным расточительством для живых. Так оно и случилось гребец умер так и не придя в сознание. Не знаю, сколько мы плыли, я ослабел окончательно и потерял надежду и счет времени. Когда, наконец, открыли трюм и стали нас выпускать, я, к стыду своему упал в обморок от света и воздуха. Всех нас загнали в хижину, накрытую пальмовыми ветвями. Вскоре нам сообщили, что за часть из нас потребуют выкуп. Те же за кого выкупа не предоставят, будут проданы с торгов на невольничьем рынке либо останутся на этом острове. Я окончательно пал духом. Не уверенный, что за меня кто-то может дать выкуп мысленно, я уже прощался со своей свободой, а то и вовсе с жизнью. Проводя время в хижине, я занимал пленных рассказывая им легенды. Вскоре за мной пришли, на мое удивление это была девушка. Немного грубоватая и резкая, но по своему красивая. Очень смуглая, со светлыми выгоревшими на солнце волосами и яркими миндалевидными темными глазами. Она грубо подталкивала меня в спину обратной стороной пики, толкая в сторону весьма приличного и крепкого домика. Подгоняя меня резкими вовсе не подходящими для девушки словами. Переступив порог, я увидел капитана того самого пиратского корабля, что испортил мне путешествие. На удивление он выглядел очень цивилизованно. Это был мужчина чуть за 30, крепко сбитый, невысоко роста, темная, загорелая в красноватый отлив кожа, ясные и умные но холодные голубые глаза. Он был чисто выбрит, короткая аккуратная прическа, темно русый с выгоревшими волосами. Черные высокие ботфорты, модные темно малиновые брюки, белоснежная распахнутая на груди рубашка, открывала взгляду косой широкий шрам, уходивший куда-то вниз за края ткани. «Прошу прощения за грубость Анниты, моя дочь выросла тут и не видела иного общения. Да вы проходите молодой человек, не стесняйтесь» — заговорил капитан, жестом указывая мне на стул. Вот так из разговора с капитаном, я узнал, что за меня дают хороший выкуп. Капитан вернул мне все книги с моими записями. И позволил жить на острове почти на равных условиях со всеми. Теперь мое передвижение стало свободнее, я мог передвигаться как мне угодно по всему острову, служившему пиратам убежищем. Но к вечеру я обязан был приходить в хижину и проводить ночь с остальными пленниками. Время от времени, когда я заходил в таверну «Капитан Ким Туга» кто-то из жителей этого острова, пивших там крепкий эль, настойчиво просил меня рассказать о моих путешествиях или прочитать им что-то из моего собрания легенд и сказаний. И тогда вокруг стола собиралась толпа, внимавшая моему рассказу и подбадривавшая меня выпивкой и выкриками. Должен заметить, что пираты народ эмоциональный, но, как и прочие любят слушать хорошие истории. Так вот тянулось время, пока я ожидал назначенного часа сделки, когда меня должны были передать тому, кто готов был платить за меня выкуп. Однажды я забежал в таверну пропустить кружечку, за соседним столом спал завсегдатай этого заведения. Одноногий и очень старый Джузе. Когда-то он был неплохим бойцом и свирепым пиратом. Но время и выпивка сломили его. И теперь он проводил дни в таверне попрошайничая денег и выпивки и приставая ко всем с глупыми и бессвязными россказнями. Пока я потягивал эль Джузе вдруг дернулся во сне, и сел бешено вращая налитыми кровью глазами – «Ты!» — ткнул он в меня пальцем. – «Ты отнимаешь мой хлеб!» Вдруг Джузе рассмеялся пьяным и злобным смехом, но икнул и затих. А потом продолжил, на удивление трезвым голосом – « Много ты знаешь молокосос, я вот в твои то годы..» — тут Джузе сделал неопределенный лихой жест рукой. Видимо желая доказать мне как он был хорош. И продолжил – «Ты ведь был там, но так и не видел его. А я! Я своими глазами… и ламу его треклятую!» — Джузе растопырил пальцы и так резко поднес руку к лицу, что чуть не ткнул себе в глаза. Предчувствуя в пьяном бреде Джузе, что-то невероятное, какую-то тайну, новую потрясающую историю, я, повинуясь наитию, купил ему выпивку и подсел напротив. Джузе устремил на меня немигающий рыбий взгляд своих выпуклых глаз и ухмыльнулся. Сделав большой глоток он неожиданно заговорил – «Аккурат после вашего возвращения, ну да, точно в тот день, когда привезли новую партию рабов. Ребята наши делили тут разное меж собой и я сам слышал.» Я с трудом сдержал протестующий возглас. Джузе приписал меня к сборищу этих головорезов. Видимо считая, что я участвовал в набеге. Впрочем, я не стал вдаваться в объяснения и поправлять его. Предоставив ему рассказывать дальше.
А Джузе продолжал ничего не заметив –«Парни говорили тогда, что буря разразилась неожиданно. И когда волны поднимались они сами видели «морского дьявола» на своей ламе. И все уверены, что шторм это его рук дело. Каждый раз когда водный пастух перегоняет свое стадо, так и бывает. Поверь мне! Говорят, что один из гребцов сошел с ума, когда в борт ударила волна и он увидал, морду животного заглянувшего ему прямо в душу?!.» Я кивнул, припоминая несчастного гребца в трюме. А Джузе сделав большой глоток сказал – «Тогда пришел капитан Рит и запретил парням трепать всякий вздор, что б не пугать салаг. Он так и сказал, мол, нет никакого пастуха, и вообще не существует на свете никаких водяных лам. Но я то знаю, я все знаю, так и запиши в свою книгу грамотей.» Джузе помолчал покрутил бутылку в руках и вздохнув сказал – «Я знавал водяного пастуха, лично завал, это было …» Речь Джузе прервала вошедшая в таверну Аннита. Резким шагом она пересекла помещение и грубо ухватила мне за плечо, сжав на удивление не по девичьи сильные пальцы – «Пойдем!» Я хотел, было возразить, но она с силой дернула меня – «Живо! Отец требует тебя к себе.» Джузе подмигнул мне. Я встал и двинулся за Аннитой. Предполагая, что еще вернусь и дослушаю эту историю. Но более я не вернулся в таверну. Рит посадил меня на лошадь, связав руки и завязал мне глаза. На мои вопросы он отвечал односложно и не вдавался в подробности. К вечеру следующего дня мы прибыли в Веспер. Где и состоялась сделка выкупа, через подставные лица с обеих сторон. Я так и не узнал, кто меня выкупил. И вот я тут.» Томирко закончил рассказ и посмотрел за окно. Городские крыши окрасились золотисто-розовым. Утро входило в город робко, словно нехотя. Первые лучи играли на влажных вывесках, пуская блики по мостовой. Хлое смотрела на друга с ужасом – «Боги! Томирко! Не говори мне, что ты собрался искать пиратское убежище…». Томирко устало улыбнулся – «Хлое, я не смогу ни есть, ни спать, если не услышу конец этой истории и не узнаю всю правду.» Хлое развела руками – «да ты даже не знаешь, жив ли тот пират, что рассказал тебе это. А если и жив, то кто сказал, что это не полный бред.» Томирко встал и потянулся – «Мне пора собираться Хлое. Я знал, что ты начнешь возражать мне. И потому не хотел тебе рассказывать. Как бы там ни было, я так решил.»
Хлое отвернулась к стеллажам и молчала. Она хорошо знала Томирко, да и сама, что греха таить, поступило бы так же. Но сердце ее грызла тревога за друга. Томирко накинул плащ на плечи – «Хлое, я не прощаюсь. И поверь мне, я обязательно вернусь с этой историей.» Томирко легко коснулся плеча Хлое и пошел к выходу. «Береги себя.» — крикнула ему вслед Хлое. И тряхнула короткими золотыми волосами, прогоняя невольные слезы. Примерно через год странствующий монах передал ей клочок пергамента, где рукой Томирко было написано «Они существуют!».

Больше Хлое никогда не видела Томирко. Спустя пять лет, я, писец Биран записал это со слов библиотекаря Хлое. Записанное верно и заверено подписью Хлое.