Неудачное начало. Часть 2 (Глава 2)

Из комнаты раздался голос Дани, и я помчался к нему. Два следующих дня мы провели вместе, ожидая возвращение нашего союзника: обсуждали будущий поход, вспоминали прошлый, смеялись и грустили. И больше ни разу не заговорили о жестоком предсказании.
Учитель вернулся очень изменившимся, и это нас насторожило. На его лице не было знакомой ироничной улыбки, непривычно серьёзный, он с порога огорошил признанием:
― Я подвёл вас, ребята. Старый идиот, ― отец Мари тяжело вздохнул, опускаясь на диван. ― Хотел сделать как лучше… Простите меня. Твой Учитель, Феникс, упустил демона ― видимо, переоценил свои силы, эта тварь меня перехитрила. Ну, что уставились, неясно говорю? У нас большие проблемы, ребята, демон на свободе и будет за нами охотиться. Эти сволочи такие мстительные…
Застонав, он запустил огненный вихрь прямо в стену моей квартиры. Я перехватил его и погасил, но Учитель словно и не заметил этого. Он закрыл лицо руками, тихо бормоча:
― Что же делать? Как же это всё усложняет, проклятье…
Мы с Дани переглянулись ― уж если Учитель так расстроен, значит, наши дела совсем плохи. Но ни брат, ни я не решались расспросить отца Мари о подробностях случившегося, терпеливо ожидая, когда он сам всё расскажет. И напрасно ― похоже, он и не собирался этого делать. Выпустив пар, Учитель, как ни в чём не бывало, прошёл к столу, за которым мы с братом ужинали, сел рядом и стал есть.
А потом оттолкнул от себя ни в чём не повинную тарелку так, что она упала со стола, и разбиться ей не позволили лишь ловкие руки Дани:
― Ценю вашу сдержанность, ребята. Хорошо, что не стали приставать ко мне с вопросами, я всё равно не стал бы на них отвечать. А теперь давайте собираться, чем дольше мы остаёмся здесь, тем больше рискуем, сегодня же отправимся в путь. Предупреждаю, хотя, думаю, вы и сами знаете ― надо держаться вместе и критически относиться ко всему, что будет встречаться у нас на пути. Не позволяйте себя разводить.
Дани негромко произнёс:
― Я не успел поблагодарить, никогда не забуду того, что Вы для меня сделали.
Учитель вдруг засмеялся, и этот смех был на удивление грустным:
― Забудешь, Дани, причём очень скоро…
Я вспыхнул:
― Не понимаю, объяснитесь: Вы что-то знаете, но продолжаете скрывать это от нас с братом.
Дани меня остановил:
― Не надо, Феникс: неужели ты не понял, твой Учитель сообщает нам только то, что считает нужным. Вспомни, о чём мы с тобой договорились, и остынь.
― Мы будем присматривать за ним и никому не станем доверять, кроме друг друга, ― таково было наше решение. И я промолчал.
― Что ж, мне нравится, как вы ладите между собой. Но предупреждаю, Дани слишком долго был под опекой демона, и его душа уже не так чиста, как раньше. Взвешивай свои поступки, когда мы будем там. Тёмный мир всегда пробуждает в людях худшие стороны. Это я так, к слову, ни в чём тебя не обвиняю, Дани, просто призываю к осторожности.
― А как же план, Вы обещали поделиться им с нами? ― снова встрял я.
― К чёрту план, будем действовать по обстановке. Так получилось, что мерзкое отродье о нём знает, не спрашивайте, почему ― мне слишком стыдно говорить об этом. Надо уходить отсюда и как можно быстрее.
― Демон последует за нами? ― я задал вопрос, ответ на который был очевиден.
Дани и Учитель посмотрели на меня как на глупого ребёнка.
― А сам-то как думаешь? В Тёмном мире у него перед нами будет большое преимущество, там тварь в своей стихии и сможет принять любой облик ― от милой зверушки до красавицы и ещё, бог знает, чего. Всё, хватит болтать, пять минут на сборы и идём, ― голос Учителя был решителен.
Мы собрались быстрее, чем за отведённое нам время. У Дани с собой был небольшой рюкзак, у меня ― сумка на длинном ремне, такая же, как я подарил Алексу, у Учителя, к нашему удивлению, не было ничего. Мы стояли в комнате и ждали, что он скажет. Отец Мари был старше и опытнее нас с братом, но почему же тогда, несмотря на помощь Дани и моё восхищение его талантом, я по-прежнему ему не доверял?
― Готовы? Тогда в путь, ― и он сделал движение рукой, словно отодвигал пространство: перед нами светилась дверь. Мне раньше уже доводилось видеть такую, но ни разу не хватило решимости в неё войти. Дани побледнел, и, испугавшись, я крепко сжал его руку, тихо шепнув на ухо:
― Может, передумаешь? Не хочу тебя терять ― просто подожди моего возвращения…
От этих слов его румянец стал ещё ярче:
― Считаешь меня трусом? Давно по шее не получал, братишка?
Я виновато опустил глаза. В этот момент Учитель распахнул дверь и, взяв нас за руки, как малышей, повёл за собой. Не только Дани было страшно, моё сердце слишком часто пропускало удары ― не припомню, чтобы раньше такое происходило. Рассудок кричал, что это прямая дорога в ловушку, что я ещё не раз пожалею о своём решении, но было поздно останавливаться: несколько мгновений ― и мы вошли в Тёмный мир.
Нас встретил полумрак леса, похожего на тропические джунгли, только здесь было подозрительно тихо, словно кто-то дал команду обитателям этой буйной зелени ― затаиться и ждать сигнала. Я испуганно оглядывался по сторонам, в любой момент ожидая нападения, не сразу поняв, что мои руки свободны.
Рядом не было ни Учителя, ни брата. Не только ужас не давал мне дышать ― что-то, напоминавшее лиану, обвилось вокруг тела и, быстро сдавливая грудь, тянулось к шее.
― Не применять заклинания, результат может быть слишком неожиданным, ― у меня не было времени вспоминать это наставление Учителя. Пришлось положиться на свой опыт, приобретённый в многочисленных путешествиях: быстрое движение кинжала освободил тело от пут, но порадоваться этому я не успел: крик Дани заставил оглянуться и похолодеть. Беспомощно раскинув руки, брат лежал на земле и не двигался. Я бросился к нему, но, добежав, увидел, что он смотрит на меня с улыбкой.
― Что за чёрт, Дани? Ты издеваешься?
Вместо ответа у него изо рта пошла кровь и, не выдержав, я вскрикнул. Внезапно его тело начало погружаться в землю, и, попытавшись схватить Дани за руку, понял, что пытаюсь поймать воздух. Иллюзия, проклятый демон… Тут как по команде со всех сторон стали раздаваться голоса, звавшие на помощь:
― Феникс, братишка, помоги! Я задыхаюсь, мне больно… Ну где же ты…
Меня рвало на части, голоса слились в беспрерывный шум в ушах, и от боли я схватился за голову. Ноги подкосились, и показалось, что подо мной трясётся земля…
Звук раздавался откуда-то сверху, очень знакомый голос отчаянно кричал:
― Феникс, ну очнись же, наконец!
Я с трудом разлепил веки и увидел склонившегося надо мной брата. Рядом был Учитель, он энергично похлопывал меня по щекам:
― Проснись, сейчас не время спать, разлёгся он тут. Нас окружили, просыпайся и помогай, нерадивый ученик…
Я попытался ответить, но губы не слушались, и не только они ― меня словно парализовало. Как же было страшно… Отец Мари, перестав хлестать по щекам, обратился к перепуганному Дани:
― От него никакого толку. Эх, придётся всё делать самому… ― после чего вынул кинжал с голубым лезвием и…голова Дани покатилась по траве.
― Вот и всё, Феникс. Пророчество сбылось, теперь ты остался один. Что мне с тобой сделать, а? ― лицо Учителя поплыло, сменившись насмешливой красной мордой то ли зверя, то ли монстра, чьи жёлтые глаза с вертикальными зрачками, казалось, пульсировали, гипнотизируя меня.
Шокированный увиденным, не в силах ни кричать, ни плакать, я зажмурился, приготовившись к смерти. Но прикосновения голубой стали к горлу так и не последовало, вместо этого послышалось тихое всхлипывание и шёпот:
― Мама, я сделал, как ты сказала, но он никак не приходит в себя. Может, попробуешь сама?
― Успокойся, моя радость ― этот человек скоро очнётся, зелье обязательно подействует. Продолжай протирать ему лицо, жар спадёт. Я хорошо знаю этот яд и как с ним бороться, не плачь, сынок, вот увидишь, мы его спасём…
Сквозь узкие щели распухших глаз виднелось только смутное неровное пламя костра, рядом с которым, похоже, я лежал. Чесались лицо и руки, и это была непередаваемая мука. Кожа горела огнём, и, не в силах пошевелиться, я ощущал себя беспомощнее младенца. В голове крутилось одно и то же:
― Мой бедный Дани, сам же позвал тебя сюда и погубил, нет мне прощения… Ну почему неудачник Феникс не умер вместе с тобой?
В этот момент я почувствовал на своих щеках прикосновение чего-то мягкого и мокрого, и нестерпимый зуд начал стихать. Как же мне хотелось кричать:
― Ещё, давай ещё, только не останавливайся, кто бы ты ни был…
― Мама! У него ресницы моргают, кажется, человек просыпается. Что дальше делать?
― Держи-ка эту мазь и покрой его лицо, кроме рта и глаз. Ему сразу станет легче, а я попробую дать несчастному отвар. Хотя это будет непросто, лицо бедняги так перекосило, и эта ужасная корка… Не пугайся, малыш, у нас всё получится.
Я почувствовал, как палка во рту раздвинула мне зубы, и на язык потекла сладкая влага. К несчастью, её было слишком мало, а пить хотелось неимоверно… Кто-то жутко застонал. Боже, что за отвратительное мычание?
― Смотри-ка, у нашего найдёныша голос прорезался ― хороший признак, и глотает он неплохо. Потерпи, бедняга, сейчас вдоволь напьёшься. Сынок, сходи к ручью, набери ещё воды.
Теперь я хорошо разобрал голос ― это была женщина, скорее всего, молодая.
― Она сказала найдёныш, значит, повезло встретить ведунью или знахарку, ― это была последняя мысль, пришедшая в голову, потому что меня почти мгновенно затянуло в сон.
Ещё много раз я просыпался и снова засыпал, всё это время меня терпеливо поили и кормили. Но, наконец, наступил момент, когда глаза открылись полностью, позволив увидеть тех, кто обо мне заботился. Их было двое: молодая женщина с красивыми, грустными глазами и каштановыми, почти рыжими волосами, забранными в свободный узел на затылке. Она что-то готовила в котелке над костром, и мой голодный желудок отчаянно заурчал, привлекая её внимание.
Рядом стоял мальчик лет десяти с такими же, как у матери, волосами. Его короткие пряди торчали в разные стороны, а большие синие глаза внимательно следили за тем, что она делала.
― Мама, он проснулся! ― звонкий голос звучал так радостно, словно я был ему добрым знакомым.
― Хочешь пить? Принесу, только моргни. Ага, понял, ― и он убежал.
Его мать подошла и, присев рядом, взяла меня за руку:
― Тебе уже лучше, незнакомец? Это хорошо, мы с сыном подобрали тебя в зарослях по дороге к ручью. Там вокруг ― ядовитые растения, у тебя был сильный ожог. До сих пор не понимаю, как ты выжил. Попробуй подняться, даже если будет кружиться голова ―это пройдёт. Обопрись на меня, вот так, хорошо, сейчас принесу еды.
Вернулся мальчик и протянул мне кружку с водой. Я так ослаб, что еле её удержал, но всё же сумел напиться сам. Ребёнок смотрел с любопытством, его лицо показалось мне странно знакомым, но мысли убегали прочь, не позволяя сосредоточиться.
― А как тебя зовут? Меня ― …
― Он ― Роми, ― не дала ему закончить фразу мать. Она произнесла имя с таким нажимом, что даже я догадался ― незнакомка не хотела, чтобы чужак знал настоящее имя мальчика. ― А меня можешь называть Шаманкой.
Я попытался представиться, но понял, что распухшие губы плохо слушаются. Женщина сказала сыну:
― Роми, ему пока трудно говорить. Вот, возьми миску и помоги нашему гостю поесть.
Потом снова повернулась ко мне:
― Чужестранец, твоё лицо сильно пострадало. Я наложила мазь, она застыла, не пытайся её сковырнуть ― сама отпадёт, когда кожа восстановится, а пока придётся потерпеть. Остальное тело ― в порядке, только руки немного обожжены, но это нестрашно. Ешь то, что даст Роми, а потом вместе идите к ручью, тебе надо вымыться. Вот тут есть кое-какая одежда, возьми и не благодари, ― она протянула мне узелок и с безразличным видом стала размешивать что-то в котелке.
Я посмотрел на свои руки и ужаснулся ― они все были покрыты шрамами и рубцами, кожа пугала синюшным оттенком. Стоило только представить, что и лицо теперь выглядело так же, как меня сразу затошнило. Мальчик подошёл и сел рядом:
― Открывай рот, я буду тебя кормить. Это вкусно, поверь, ну, во всяком случае, съедобно.
Мне было стыдно из-за своей беспомощности, и, забрав у Роми миску, я попытался есть сам, но из этого ничего не вышло. Пришлось подчиниться, и, накормив, мальчик отвёл меня к ручью, где, встав на колени, я, наконец, смог вдоволь «налюбоваться» своим отражением. Невозможно описать мои эмоции ― вместо лица теперь была страшная чёрная маска…
В отчаянии я не мог пошевелиться, осторожно ощупывая новую кожу. Роми смотрел на меня с сочувствием:
― Потерпи, друг. Корка скоро отвалится, и лицо будет лучше прежнего, сто пудов, и так, между прочим, очень прикольно.
У меня от подобных утешений ёкнуло сердце. Казалось, я разговаривал с мальчишкой из соседнего двора.
― Откуда он знает такие выражения? Если только кто-то научил…
Так хотелось поскорее его расспросить, но сколько я ни старался, губы по-прежнему меня не слушались. Оставалось злиться на свою беспомощность и раздражённо лупить кулаком по песчаному берегу ручья.
Роми внимательно на меня смотрел и выдал с восхищением:
― Ух, ты, а ты настоящий псих! ― и, помолчав, добавил, ― если что, это я тебя так похвалил. Друг часто мне это говорил, он тоже был из другого мира, как ты. Знаешь, я так по нему скучаю…
От этих слов сердце зачастило, и потемнело в глазах. Роми вовремя меня подхватил, не дав свалиться в ручей:
― Ёлки-палки! Только не падай, давай, помогу раздеться, а то пахнет от тебя… ― он не закончил, надолго замолчав, а его лицо погрустнело. Пока я кое-как плескался в ручье, мальчик сидел на корточках у берега, что-то старательно выводя палочкой на песке.
Переодевшись в заплатанную, но чистую одежду, отданную мне мамой Роми, подошёл к нему и с интересом посмотрел, что же он там рисовал. И без сил опустился рядом, показывая дрожащим пальцем на выведенные им буквы.
Понятливый Роми ответил:
― Друг научил меня писать эти странные знаки. Я их не понимаю, но он говорил, что тут написано его имя.
Я беззвучно плакал, глядя на крупную корявую надпись на сером песке ― АЛЕКС.