Мастер кровяных червей

* 1. Теряющие свет *

— Канзаки-сан, вы правда мастер кровяных червей? —Спросил меня парень, который работал в казарме, и не дожидаясь продолжил, — вы занимаетесь такой работой за деньги?

— А за что ещё, по-твоему, работают, Ирума-кун?

Ирума был младше меня, лет на тридцать, я старше его на столько же. Так мне казалось, глядя сквозь белую дымку что застилала мой взгляд. Вместо лица лишь контур, вместо одежды серое клякса.

Мои глаза лишались света с каждым днём, они гнили и остановились я мог лишь травами, а они стояли денег — дорого.

— Но ведь, вам придётся работать с этими червями и сшивать солдат. Я бы не за какие деньги не стал этого делать. — Ирума изменился в лице и стесняясь спрос. — Вы их и в мою еду для самураев будете добавлять?

Я бы посмотрел на него как на дурачка, но не стал обижать коллегу в мой первый рабочий день.

Пауза затянулась, Ирума ждал, значит придётся объяснять.

— Это не так работает. Я всякого насмотрелся пока был доктором на корабле и в экспедиции чужеземцев. Но сейчас я просто слепой старик, который должен себя кормить. Так что мне все равно откуда эти деньги, особенно если этот старик принесёт пользу — как врач.

— Но ведь вы ещё не старик Канзаки-сан! Вы не такой старый.

Ирума рассмеялся, я нет.

Когда я стал терять зрение, я сам ушел с корабля, считая себя бременем для команды. Однако быстро столкнулся с тем, что, ничем кроме врачевания червями не владею.

Местный даймё услышал о мне, и моём мастерство владения кровяными червями, который я получил от аборигенов с материка. Пригласительное письмо не заставило себя ждать.

— А что случилось с прошлым доктором, что сшивал Бессмертных Горо?

Молодой повар застыл, я не видел, что с его лицом, кажется, дрожал, казалось, он подавляет слёзы.

— Вам лучше об этом не спрашивать их. — Всё в его облике говорило о том, что он не хочет вспоминать об этой истории.

А мне от этого стало только интереснее, что же скрывалось за этим?

Убийство? Побег? Шпионаж? Любовный треугольник? В чём бы не была проблема, история тут явно было не чиста.

Приплыли! Я знал, что работа слишком хороша, чтобы оказаться правдой, но какой ещё у меня был выбор.

«Деньги не пахнут» — в десятый раз сказал я себе.

Все в городе вдруг оживились, я слышал это. Молодая мать высунулась из окна и позвала сына домой.

У нее не было руки. Показалось?

Город клана Оборо был не большой, с населением тысячу человек, находившийся от морских черты, одноэтажные деревянные дома соседствовали с богатыми и величественными каменными постройками. Не имелось крепостных ворот, но и следов набегов.

Вот только меня беспокоил вопрос, откуда в городе столько калек? Каждый второй встреченный мной житель клана Оборо носил увечье, и весьма серьёзное, зачастую это были отсеченные конечности.

Тут мои мысли прервали, из-за угла показался мальчишка. Костыли стучали под его ногами и лишь одна босая нога касалась земли. Вторая висела обрубленной культей.

Что чёрт побери твориться в этом месте ?!

Я ещё раз осмотрел Ируму с ног до головы, руки, ноги вроде были на месте. И тут заметил, что на месте его правого уха, нет знакомого контура.

Прежде чем я успел закончить, он тоже засобирался, поклонился в пояс как старшему и лишь бросил на прощение.

— Уходите Казаки-сан, они возвращаются!

Он протянул руку, возвращая мне мой приказ. На коже между большим и указательным пальцами у него было большое черное пятно. Доктора, такие сразу замечают, это может быть смертельно, но его я смог увидеть лишь сейчас — вблизи.

Никудышный я теперь врач, с таким зрением.

Повар мгновенно пропал, превратившись в неразличимое пятно уже в десяти метрах от меня.

Город спрятался и затаился, а я остался.

Стоя у каменных стен казармы и силился разглядеть больными глазами, то, что так всех напугало.

Вскоре появились они, их было около сотни.

Длинной шеренгой, они тянулись по дороге, я сразу понял, что это и есть мои новые клиенты — Бессмертные самураи Горо.

Они не носили боевых знамён, их можно было узнать без этого.

Первая шеренга прошла мимо меня, заходя в казарму, теперь я тоже увидел их жуткие боевые знамёна.

Доспехи этих людей были покрыты бусами как у туземцев, но на нити были покрыты отрубленные части тел методов.

Руки, ноги, пальцы, уши, глаза, скальпы… я не хочу описывать дальше. Бессмертный отряд самураев, прославился тем, что, что касается поля боя части забирает.

Те самураи, которые могли идти сами, несли раненные братьев, которые не могли сами идти. Кто- то в силу ран, а кто-то по факту отсутствия ног.

Не смотря на потери и раны, они громко разговаривали и шутили, не боясь страшных ран, но это лишь пока действовали травы и алкоголь.

Запах, ударивший в ноздри, был мерзкой смесью из крови, гниения, пота, алкоголя и флока, что обычно курили самураи, чтобы заглушить боль.

Право слово, я захотел снова сюда вернуть Ируму, полностью пропахшего выпечкой и солдатской кашей.

Сколько же раненных самураев было в шеренге — меня ждет много работы.

От процессии отделилось три фигуры, и они двинулись в мою строну.

— Новый мастер червей? Поздравляю у вас теперь много работы, — тот-что что был слева, взял мои бумаги и проверил их.

— Ага. Я так и подумал.

Самый большой самурай что был по центру, ткнул себя единственной рукой в ​​нагрудник богато составного доспеха, вторая его рука оказалась окровавленной культей, что была перевязана на скорую жгутом.

— Я Горо, а это мои бессмертные рубаки.

— Горо-сан, вы не поверите. Но я опять, так же подумал.

Судя по голосу, Горо был свой в доску парень, но его «рубаки» совсем не создавали впечатление добрых и отзывчивых ребят.

Молодой самурай справа, не оценил мой тон и сплюнул на землю передо мной.

— Вы точно из Нантаков?

— Я не стал отвечать, некоторые грубияны, спрашивают без толики веры.

Я оттянул край рукава кимоно, поднимая его до плеча, чтобы взглядам мужчин предстал знак на моей коже. Осьминог, раскинувший свои щупальца как солнце, такое носили все члены мореходов Нантаков. Это значило что их жизнь теперь принадлежала морскому клану.

— Я слышал, что все Нантаки морские крысы и якудза, — сказал плюющий самурай.

— Нет. Тебя обманули. Не все. У нас ещё есть портовые шлюхи. Я могу посоветовать тебе хороших.

Кажется, молодой самурай стушевался, он был ещё молод и не опытен и не привык шутить на такие темы.

— Что с вашими глазами? — В наш милый разговор с «плевуном», снова вмешался капитан Горо.

— Гноятся. В работе это не помешает, сшить ваших людей, я смогу и на ощупь. Зрение ещё не покинуло меня полностью, но теперь я вижу не дальше пары метров, а дальше лишь силуэты.

Я смотрел на мои глаза, я смотрел на черные метки нагноений.

Зрачки постепенно теряли свой свет.

Лучшие воины племен Анц были целиком покрыты этими татуировками. Они называли эту силу — «Яркостью»

Среди моряков было много якудза, и я решил тоже попробовать их.

Вот только шаман тогда не предупредил нас, что использование этой силой приводит к разрушению тела.

За двадцать лет на чужой земле, через мои руки прошли сотни братьев с гноящимися руками, ногами и глазами.

Да, эти тату давали минуты преимущества в битве и спасали жизнь носителю, но также, они приносили им мучительную смерть в будущем.

— Канзаки-сан вот мой вам вопрос, зачем тогда ушли с корабля? Если могли продолжать лечить? — кажется этот здоровяк проверял меня, сомневаясь в моих словах.

— В экспедиции мне приходилось не только лечить, но и сражаться с туземцами и их зверьми. Часто они устраивали засады, прячась в листве, и скрывая в ней ловушки. А слепой я бы обузой для своей команды.

Горо кивнул, удовлетворенный ответом.

— Тогда у меня тоже для вас есть вопрос Горо-сан. Что случилось с вашим предыдущим доктором?

Я был почти слеп, но мужчины, кажется, стали немы. Вот я и нарушил последний запрет Ирумы.

Первым голос подал «плевун».

— Если вы хотите с ним поговорить, то сделать это сами.

Самурай махнул в сторону частокола, но я не понял, что он имел ввиду. Это видимо не скрылось от «плевуна» и он осклабился.

— Вам придётся накормить его голову вашими червями, — с этим словами самурай провёл пальцем по шее.

Я подождал пока они скроются в казарме.

— Идиот. Это не так работает.

* 2. Люди-черви *

— Так как это работает?

В первую очередь я принял тяжело раненных, потом тех, ещё были в своём сознание и далее. Горо как капитан решил идти последним.

И сейчас он сидел передо мной, совсем не как они — трясущиеся мальчишки.

Словно сделанный из камня, он сидел на татами скрестив босые ноги, из одежды на нём была только набедренная повязка фундоси, что носили все самураи.

Его рельефные мышцы, перекатывались под согнутой спиной, он сжимал мундштук, вдыхая сладковатый дым флока.

Не смотря на слабое зрение и дым, исходящий от трубки, я мог увидеть шрамы, покрывающие его тело. Обычный человек от таких ран, долго прожить бы не смог. Значит он не раз прибегал к помощи кровяных червей.

Перед ним лежала отрубленная рука — что он хотел пришить к себе взамен потерянной.

Я поставил рядом с ним белый кувшин и открыл крышку, на дне копошились кровяные черви туземцев.

— Черви — это паразиты, они питаются кровью владельца, но им нужно совсем немного. Попадая в рану, они начинают считать человека своим домом и заботиться о нём, останавливая кровь и ускоряя регенерацию, в десятки раз.

В это время я снял жгут и очистил обрубок руки Горо, а затем проделал тоже самое с рукой.

Деревянными палочками достал из банки первого длинного червя и вставил его в обрубок у предплечья. Сначала он извивался, но затем полез глубже, пока не смог сам держаться, торчащий из плоти он свисал и извивался. Я повторил такое раз пять.

Их вторая половина так же почуяла плоть и кровь, и они все разом потянулись к ней, уже сами соединяя обрубок и руку.

Когда я убедился, что между ними не осталось, то попросил Горо отложить мундштук и начать новую руку. А сам достал иголку и нитки.

Теперь пришла пора самой долгой и аккуратной части работы.

— Как вы попали в клан Нантаков? — Он выдохнул последнее сладковатое облако наркотика.

Я предпочёл бы тишину, но Горо хотел собеседника, или слишком подозревать окружающих, ведь наверняка дайме или тайная служба проверили меня и всё ему доложили. Сомнительно что такой факт мог укрыться от него.

Мы стараемся сосредоточиться больше на работе.

— Я был рожден в их порту. В двадцать отправился в экспедицию на материк, вошли во вторую флотилию, но людей всё равно потеряли много, не все племена приняли нас.

Металлическая игла проколола кожу как ткань и начала делать прокол за проколом, связывая место разреза, но Горо даже не подал виду. Хотя на его спине выступили капли пота. К такому, наверное, нельзя привыкнуть, когда тебя сшивают.

Хотя это как посмотреть, сколько частей в Горо должны были быть заменены, чтобы он перестал быть тем Горо что был от рождения. Наверное, тут дело не в новых частях, а в том, как ты это воспринимаешь.

— Знаете Канзаки-сан, эти черви прямо как люди в городе. «Мы защищаем их от внешних угроз», — он сказал последнее слово на выдохе глотая боль. — Делим с ними наше тело и боль.

— Само собой Горо-сан.

— Но не все благодарны, не все готовы принять этот груз в плате, если добровольцев нет, приходиться самому руку помощи.

Он сказал это так, что невозможно было понять его иначе.

— А что же стало с вашей рукой?

— Потерял.

— А вражескую забрать не удалось? Я видел трофеи самураев, рук там хватало.

Сигаретный дым флока щекотал ноздри должен был расслаблять меня, но я почувствовал напряжение, что повисло в комнате между нами. Это была ещё не жажда убийства, но Горо явно был расстроен моим вопросом?

Возможно, я наступил на те же грабли, что и прошлый врач?

— Канзаки-сан, вы не понимаете, потому что были воспитаны якудза, а не самураем. Ваши понятия чести воина ошибочны.

Он будто выплюнул эту фразу, снисходительно улыбается. Думая, что, то, о чём он говорит, само собой разумеющееся и если я адекватный человек, то должен согласиться с ним.

Но это было не так, как я не понимал мотивов и понятий чести самураев, так и им было невообразимо далеко до понятий чести якудза Нантаков. Мы были двумя разными мирами, что каким-то чудом соприкоснулись.

— Каждый самурай следует кодексу Бусидо и кодексу чести. Я должен проявить милосердие, — эта фраза, была сказана так, будто был вырезана в его сознании. — Не достойно осквернять тела покойного врага, наоборот стоит воздать ему почести.

— Пускай, но взять трофей у вашего вассала — кодекс запрещает?

— Естественно! Канзаки-сан, на это надо смотреть как на охоту, так велит Бусидо. Если мы пойдём на охоту, и вы убьёте кабана, то он будет вашим трофеем, а не моим. Не мне претендовать на его кости и мясо.

Мы замолчали. Этот ублюдок, жалел и свою честь, но миловать жителей своего города он не хотел. В голове, вычищенной уставами и самурайскими кодексами, не было строчки что говорило о милосердии к гражданам своего города.

В этой больной логике для меня не было смысла, но он видел её отчетливо.

— Я предлагаю смотреть на это как есть. Как на издевательство над собственными народом, зато с полным оправданием по Бусидо.

— Разве на материке, ваши матросы, не теряли конечности и не меняли их?

— Они использовали для этого собственные руки или части, но никак не мирных.

Капитан потянулся.

— У нас самураев другой взгляд, что каждая заменённая часть приближает нас к пустоте и делает сильнее. Каждая часть жителя идёт с нами в бой и помогает, напоминая нам, за что мы сражаемся.

— И как же граждане восприняли это?

— Стойко, как подобает патриотам. Всяких бунтовщиков и дезертировавших, мы быстро поймали, всадили плетей, а тех, предателей, что не унимались, вздёрнули, в назидание.

Моя работа над рукой была почти закончена. Кончики пальцев его новой руки дрогнули.

— Я и не надеялся, что вы меня поймёте! Почти не надеялся, всё же вы тоже бывший солдат, приходилось убивать, чтобы защищать. Такова жизнь — вы же не маленький, сами должны понимать это.

Горо продолжил говорить. И говорил ещё долго, уже заученной и довольно много раз их повторённой речью, о врагах что окружают их, о шпионах что внедряются и слабых людях что точат моральный дух. Капитан привык биться с врагами слишком долго, чтобы не перестать искать их среди окружающих, и сомневаться в них.

Он думал, что лишить верность можно только одним способом --ением. Готовностью человека расстаться с чем-то дорогим для себя через боль. А его самураи — это особая каста что, несла тяжкое бремя, тяжелее других, значит и оправдания их жестокости есть. Вот только после всех битвы его люди в итоге выходили целыми, а граждане понемногу лишились частей себя — воевали они, а не солдаты.

На секунду я подумал, что есть простой способ это решить. Что вдруг кровяных червей в его теле так много — что он уже больше червь чем человек.

Это противоречило тому, что я мог распространиться на всех его людей.

Вынь червя из головы человека, и он станет хорошим. Такие простые и легкие решения, есть только в детских сказках. Но этого червя не существует, в материальном виде. Этот червь, это его мысли и убеждения, от которых уже не избавиться, так давно и крепко они срослись.

Единственное что может быть хуже существованием такого человека как Горо, это факт, что есть другие, похожие на него.

— Вы ещё поймете, что это правильный путь Канзаки-сан. И я хочу, чтобы вы это поняли. Вы так же защищаете нас, как мы этих людей, поэтому имеете права забрать их часть взамен испорченной.

Я замер, было бы ложью сказать, что я уже о таком не думал, в экспедиции мне приходилось заменять глаза другим Нантакам и туземцам.

А сейчас мне предлагали, стать соучастником, кодекс не позволит Горо отдать мне свой или чужой трофей, я должен забрать глаза невиновного? Он хочет, чтобы я показал на него пальцем?

Но найти новые глаза было половиной беды, ведь найди я их, кто бы меня оперировал. Третий флот экспедиции уплыл, оставив меня на берегу. А известных мастеров кровяных червей, мне больше не было, самураи собственноручно обезглавили последнего.

Наверное, я покраснел, потому что я чувствовал, как пульсировали вены на лбу, а в ушах звучал стук сердца.

— Я уже принял решение, я пришел сюда, чтобы лечить людей, а не уродовать. За свою работу, я честно заработаю деньги и уеду на лечение.

— Вы ошибаетесь.

— Нет. — Я настоял на своём, если бы мог видеть его глаза, то и заглянул бы в них, но сейчас я сказал это сквозь него, глядя на расплывчатый силуэт.

Горо всё ещё сидел, хотя операция закончилась, я отмывал руки в тазе с кипяченной водой, что принесли для меня крестьяне, подрабатывавшие в казарме.

— Вот значит, как! — Горо снова заправил мундштук, взял здоровой рукой и зажег. — Вы собираетесь уехать на лечение. Наверное, путь не близкий будет. Тогда вы должны научить одного из людей своему мастерству.

— Ваши люди солдаты, а не врачи и ученые. Не думаю, что они справятся. Это просто выглядит, но нужно знание анатомии.

— Мои люди прекрасно знают анатомию.

Он, вероятно, улыбнулся, в голосе точно сквозила насмешка.

— Ваши люди знают, как резать людей, но не имеют понятия как их сшивать.

— Будь по-вашему! Выберите из горожан того, кого научите, мы не можем снова потерять знания по работе с червями.

Он сказал это твёрдо, а у меня начали закрадываться подозрения, что возможно — я не прошёл проверку лояльности.

— Ещё я хочу, чтобы вы передали знания об этих магических татуировках. С ними в бою мы будем неудержимы, это прославит клан Оборо как сильнейших воинов востока.

Спорить с ним было бесполезно, и я не скажу того, что он не в силах услышать, но перерубить его необходимо. Если все самураи клана покроются проклятыми письменами шаманов, то улицы реки города и сёл зальют крови. Потому что я знал, что, начав использовать «Яркость» сложно остановиться, она опьяняет.

Но когда плоть начнет гнить, первым к ним придёт очевидный выход — замена испорченных конечностей.

Когда аргументы иссекают — люди переходят к насилию. Как долго самурай будет играть в любезность?

— Где храниться тушь аборигенов для тату? — Он повернулся и опытным взглядом обшарил мою операционную, его взгляд зацепился за верхнюю полку шкафа, на которой установлен единственный чёрный кувшин, отличающийся от остальных, бледный палец новой руки на него. — Что в этом кувшине?

— Горо-сан, послушайте меня! — мне стоило больших усилий, использовать уважительный суффикс в отношении его. — Я изучал науку медиков, техники шаманов и тату-мастеров десятилетиями. Я не смогу оставить после себя ученика.

Горо встал, а его широкие плечи и спина затмили собой входную дверь, но к моему облегчению он двинулся к выходу.

— Вы упрямый старик Канзаки-сан. Настоящий мужчина должен уметь говорить «нет»!

С этими словами он протянул ко мне руку для братского рукопожатия, не принявшее я бы оскорбил его и тем навредил себе, недолго колеблясь я принял его.

Нет, я не ожидал сейчас удара или кинжала, потому что Горо был человеком чести и не посмел бы замарать её. И это было так.

Мой взгляд наконец смог рассмотреть новую руку самурая ближе, и я заметил чёрное пятно между большим и указательным пальцами, прямо как другой руки, что я видел сегодня.

Это была рука Ирумы!

Старые колени начали дрожать и подводить меня.

Нет, я не так сильно переживал за жизнь только что встреченного человека, но меня пугало осознание — какой груз на меня взвалил Горо, весь город был в его заложниках, а я даже убежать не мог. В землях чужого клана, меня слепого быстро выследят и нагонят, либо выдадут запуганные местные жители.

Он притянул меня к себе и прошептал на ухо.

— Раз вы слепы, то я буду говорить прямо, ваша потеря будет недопустима! А если вам недостаточно мотивации, мы её предоставим. Пускай!

Последнюю фразу он выкрикнул в сторону двери, она распахнулась и с улюлюканьями в комнату втолкнули Ируму, ноги его уже совсем не держали, он потерял много крови, а кожа стала белой как кость. Свободной рукой он сжимал окровавленный провал на месте своей руки.

На подкосившихся коленях он рухнул лицом на татами, я начал спешно осматривать место сруба и доставать инструменты.

— Простите Канзаки-сан, оставлю с работой, — Горо снова двинулся к выходу. — Я знаю, что последний вы думали, будто я в очереди, но судьба распорядилась иначе. Вы, кстати, так и не ответили на мой вопрос. Что в чёрном кувшине?

* 3. Маленький человек *

— Что у вас в кувшине Каназаки-сан? — Меня поймали на тёмной кухне, ночью, как нарушителя, схватив за рукав кимоно. — Вы же говорили Горо-доно, что там тушь для татуировок.

Слава богам, за мной стоял Ирума, он был всё ещё бледен и еле держался на ногах, удивительно что он вообще вышел из своей комнаты, сколько крови потерял.

Нас освещала лишь луна, он невольно прятал себе за спину.

— Вы напугали меня Ирума-кун! Я же запретил вам вставать с кровати, возвращаетесь к себе в комнату.

— Канзаки-сан, что вы задумали! — начал говорить он громко, но к концу предложения осёкся и перешёл на шепот.

— Возвращайся в постель Ирума, я всё сам сделаю.

Его рот несколько раз открылся, а затем закрылся, он хотел назвать версию, но не осмелился. Видимо, когда тебе режут руку, заодно ещё отрезают — язык.

— В кувшине не тушь, мой мальчик. А яд.

— Вы отравите, Горо-доно?

— Нет, это гидра, а не дракон, если я убью Горо на смену ему придет следующий бессмертный из отряда, они все одинаковые. Есть ли среди них достоиненные люди?

Ирума не двигался, не подтверждая и не отрицая, он знал — я прав. Будь среди самураев хоть один хороший человек, сегодня он бы остановил солдат, забравших его плоть в счёт уплаты родины.

— Не позволю! Какими бы жестокими самураи с нами не были, они защищают нас от врагов. У клана Оборо много врагов, бессмертные внушают страх в их сердца, и они бояться напасть.

Во истину «бей своих, чтобы чужие боялись».

Я осмотрел ещё раз, хрупкую фигуру мужчины что держал меня за рукав. Совсем молодой и ещё скорее мальчишка. Без руки он ещё тоньше, и слабее — маленький человек.

Смотрел и не понимал, как так выходи, что каждого тирана и мучителя, защищает такой маленький человек. Вот только движет такими людьми отнюдь не любовь — а страх.

И в этом главная слабость таких конструкций.

— Значит клану Оборо придётся умерить амбиции и объявить о капитуляции, иначе соседние кланы вырежут всю правящую династию. — Я чувствовал, как сильно рука повара сжимает мою, и как она дрожит. — Меня не волнует политика, я делаю это ради себя.

Возможно, я немного слукавил перед Ирумой, так как часть вины за остальных я всё-таки перекладывал на себя. Моё решение было приехать сюда и лечить этих душегубов.

— Но что, если, вы не справитесь? Что с нами будет?

— Не волнуйся, я возьму всю вину на себя. Горо бредит шпионами и предателями, поэтому не станет отрицать всё что укладывается в его мировоззрение.

Мы стояли двое на кухне, на улице всё ещё светила луна, но время стремительно шло и моменты паузы казались вечностью. В такой ситуации достаточно было кому-нибудь из самураев услышать наш разговор или увидеть нас — чтобы весь план пошел на смарку, а мы отправились на эшафот.

— Что случилось с прошлым доктором? — В очередной раз задаю этот вопрос.

— Однажды он отказался лечить самураев, и она начала его пытать. Слишком увлеклись и сами не заметили, как убили его.

А после этого Горо, объявил его предателем и выставил голову на всеобщее обозрение — всё как я и думал.

— Канзаки-сан, Горо-сан приказал вам в еду Цинковку. — На глазах повара выступили слезы.

— Он приказал травить меня ?!

Цинковка — как называемые местные жители из-за слабого запаха, цинка, которая от нее исходит, она была ядовита и в слабых дозах приводила к слепоте.

Как я мог подумать, что этот гордый самурай решиться использовать оружие трусов. Горо думал о том, что раз отраву будет подкладывать не он, то его драгоценная честь не пострадает.

Значит отсечение руки Ирумы, было не только давлением на меня, но и устрашением самого повара — показательная порка, которая сделала бы его более податливыми.

План состоял в том, чтобы я стал быстрее терять зрение и искать ученика, а заодно стал менее опасным противником.

— Простите Казаки-сан, я согласился, но не могу! Я ведь повар, а не убийца, и вы мне не враг. — Парень больше не держал мня, а вытирал выступающие из глаз слезы. — Как я буду потом смотреть семье в глаза?

— Спокойнее Ирума. Я всё сделаю, сам. Где лежат ингредиенты, и еда что вы подадите на завтрак.

Я проследил за указанным направлением и кивнул.

— Во сколько начинается завтрак в казарме для солдат? Сколько длится и что делают с опоздавшими?

— С рассветом, по третьему удару колокола, даётся самураем на еду пол часа. Если кто-то опоздает, то его ждет порка и день без еды. В отряде Горо никто не осмеливается нарушать распорядок.

Сегодня меня известили, что обслуга ест отдельно от самураев, -после них, на кухне.

— Отлично! Спасибо и иди спать Ирума-кун. Дальше я сам со всем справлюсь, если Горо будет спрашивать, можешь сказать, что положил в еду Цинковку. Все равно завтра мои глаза последний раз увидят свет.

* 4. Багровый пир *

Я проснулся от первых и теплых лучей солнца. В тот момент, когда я всё равно любовался ею, думаю, что ничего красивее быть не может.

Вставать и выходить из теплой кровати не хотелось, и я не стал торопиться, и я вытянулся всем телом, ощутив приятное напряжение во всём теле ещё раз.

В это тихое утро, царила тишина и покой, пока они не были потревожены первым ударом колокола.

Это и сигнал для меня, встав с кровати и одевшись, я заглянул в свой рундук. спрятанный сверток.

На грубую ткань полотенца, завернута моя катана, что подарена мне ещё перед началом второй экспедиции.

Развернув полотно, я ещё раз взглянул на неё, совсем не узнавая. Все маленькие детали и рисунок скрывались от меня, сливаясь и обесцвечиваясь. Как старый друг, которого встретил десятилетия спустя.

«Укрощающий волны» — прошептал я имя клинка, что был подарен мне.

Зная — что язык моего «друга» всё такой же острый и смертоносный, как и всегда.

Я провел пальцем по ножнам ощущая дерево, скрывающееся под толстым слоем лака. Голубой дракон под моими пальцами остался всё так же хладнокровен и покорен.

Квадратная града, разделяла клинок, и была покрыта зазубринами, которые можно поранить пальцем, это я хорошо помнил.

Взяв такую ​​рукоять в руки, я снова ощутил знакомые шнуры плетений, что покрывали эфес и родную тяжесть.

Оружие снова придало мне уверенности и спокойствия. Обнажившие лезвие с синим оттенком, я протер его и покрыл мазями из моих баночек.

Достал своё лучшее кимоно, если меня ожидает свидание с женщиной, что нужно встретить её красиво.

Прозвучал второй удар колокола, одевшись, и заправив катану за широкий пояс, я вышел и спустился по служебной лестнице на кухню к остальной прислуге.

Ирума увидев меня, впился в меня взглядом.

Прозвучал третий звонок, самураи одновременно с ним, как по команде с помощью широкие скамьи и принялись стучать приборами о посуду.

Среди них, наверное, и должен был быть Горо, но моё зрение не позволяло его увидеть, а окликать и спросить для этого Ируму я не стал, это могло вызвать подозрение.

Я начал ждать, всегда нервничая перед сражениями, достал от камней и начал перебирать их пальцами. Поколения и десятилетия смягчили камень его абсолютно гладкими и округлыми — как океан, меняющий нас.

Чтобы яд подействовал, достаточно было пятнадцати минут.

Долго ждать не пришлось — первая какофония шума и криков послышалась уже через десять минут.

Через окно я видел, как силуэт вскочившего самурая начал разваливаться на части, и остальные поднялись вслед за ними как по волне, падали беспомощно двигая чужими руками и ногами — их тела больше не принадлежали им.

Они ещё не понимают, что отрава, которую они съели притупила чувствительность их тел. Потому что в первую очередь била не по ним, а по червям что срастались с их нервной системой.

Умирающие беспозвоночные, начали экстренно покидать их, для этого разжижая кровь в телах свои носителей. Они рвались наружу по самому короткому пути, разрывая шрамы и швы.

Полной тишины не наступило конечно, я всё ещё отчётлива слышал стоны, хрипы и царапанье пальцев за стеной, но среди этих звуков пронесся голос. Командный голос Горо.

— Канзаки! Покажись трус!

Я почти не сомневался, что этот ублюдок не станет есть, самурай не доверял мне и правильно делал, меня связывали совсем другие законы чести. Возможно, стоило выждать пару дней, чтобы заглушить подозрительность Горо. Но такие как он, всегда на стороже.

Но теперь стоит посреди зала с сотни барахтающихся в своей крови и испражнениях бессмертных самураев — бывших бессмертных.

Неспешной походкой, раздвинув окаменевших от страха поварят и служанок, я вошел в основной зал столовой. Это было по истине ужасающее и прекрасное зрелище.

Под эгидой двух знамён клана Оборо и Бессмертной сотни Горо, Орла и Медведя раскинулся просторный зал, вместивший в себя дюжину столов и две дюжины деревянных скамеек и более сотни самурайских тел.

Все столы и пол был завалены телами, припорошёнными багровыми лепестками крови. Тростникового пол татами было не видать.

— Ты не жилец старик! — За спиной Горо показались четверо часовых, что ранее стояли на страже входа в казарму, они прибежали на крики, но сейчас застыли, видя последствия багрового пира, что я устроил для самураев.

Короткий жест Горо в мою сторону, вывел солдат из оцепенения, и они медленно двинулись мне через весь зал, переступая через ещё шевелящиеся тела бессмертных, что больше не могли контролировать свои конечности. Да и было ли в их телах ещё хоть что-то своё?

Толстые черные черви, которые были откормлены носителями, теперь владели их телами, и без них, бессмертные самураи теперь рухнули как марионетки, соответствующий мастер обрезал нити.

Ждать было больше нельзя и я решил действовать.

— Подходите детишки, отведайте сталь клана Нантаков.

Я скинул верхнее хаори обнажив голую кожу для противников. Они ещё раз в страхе застыли, увидев перед собой совсем не тело дряхлого старика, а торс покрытый изощрённой смесью татуировок якудза и рубленными фигурами — символами шаманов Анц.

Дракон, изображенный на моей спине, имел имя и имя ему было — Кецалькоатль, «Змей, сметающий дороги».

Его мощные лапы покоились на моих плечах, а крылья раскинулись за спиной. Сотни вырезанных чешуек на моей кожи, давали мне ощущение того, что я сам обладаю крепостью чешуи и земного дракона. Его горячее дыхание, воспламеняло мою кровь.

Он сама ярость, беспощадный, ужасающий — а я его проводник, чужие взгляды приводили его в бешенство. Их было всего лишь четверо — четверо силуэтов перепуганных мужчин, чьи катаны дрожат в руках. Четыре глупца что выступили против дракона.

Мои глаза полыхнули болью, когда я снова обрёл «Яркость» и мир для меня снова обрел запредельную чёткость и детали.

Это было сложно и невозможно описать, это было сродни, как слепому обрести зрение. Столы, заваленные фруктами и телами, крошечные мухи, копошащиеся в этом пиру. Каждая капля крови, что падала на пол поднимая своим падением новые брызги.

Самурай с распоротым брюхом, только вчера я зашил его, а сейчас он зажимал окоченевшими рану, из которой устремились руками наружу черви. Толстые и в красных разводах, они тоже застыли, умерев от эффекта яда.

Его сосед что убаюкивал как младенца, отрубленную руку. Но это была не его рука, на пальце одето обручальное кольцо, кольцо что живодер даже не смог снять с пальца жертвы.

Видел самурая оплакивающего отрубленную голову своего брата, что оторвалась от его шеи. Ещё вчера без возможности спасти тело второго, мне пришлось сшить этих близнецов вместе, а сегодня из обрубков его головы свисали черные жгуты тушек.

Я видел жёлтые зубы усача часового, что приближался ко мне, видел раздражения, на его коже после того, как он сбрил щетину с подбородка. И видел даже ещё глубже.

Расползались по их телам феромоны страха и ярости.

Когда они приблизились ко мне на расстояние в десяток метров, я атаковал первый. Лишая их преимущества, я бросился к ним, со скоростью, которую они не ожидали от старика.

Укол — пронзаю горло — обратный удар разрывает гортань.

Прежде чем они успевают поднять мечи, я иду сквозь них и уже оказываюсь у второго. Узко стоящие столы и лавки самим и им мешают, приходиться биться по одному.

Косой удар — меч врага летит в сторону — ещё удар — отсечённая голова улетает вслед за клинком.

Я уже так близко могу разглядеть свой силуэт, в испуганных зрачках третьего, он бьёт наотмашь.

Пригибаюсь — отражаю следующий удар — ловлю руку врага — другой бью ему в лицо — ещё раз! — катаной прокалываю его живот — извлекаю рывком и после падения уколом пробиваю черепную коробку.

Четвертой дрожит, в области промежности его штаны темнеют. В воздухе распространяется ещё один неприятный запах. Зубы юнца стучат.

— Убийца сотни! Убийца бессмертных!

Он бросается прочь от меня, но не проходит и несколько шагов, мой меч достаёт его и рассекает затылок. Его позвонок разрублен, и он мешком падает на пол. Глаза ещё шевелятся, силятся, что произошло, но всё его тело, ниже шеи больше его не слушается.

Я просто не мог позволить ему уйти и поднять тревогу в городе.

Смахиваю с клинка кровь и медленно вкладываю его в ножны, моё дыхание сбито, поэтому пытаюсь восстановить его, всё-таки я не так молод, как раньше.

Горо стоит напротив меня, метр в десяти. На нём одета яркая хлопковая юката изображающая цветы, на поясе повязаны две катаны. Понимаю ещё раз что правильно выбрал время и место, будь он в доспехе, мои шансы бы резко снизились.

— Я сразу раскусил твою душонку Канзаки. У меня всегда был дар на поиск гнилых людей.

— Браво! Ты ещё и сыщик Горо-сан!

Он удовлетворенно хмыкнул, что его версия подтвердилась, я улыбнулся, понимая — насколько же упертый идиот передо мной.

— Какой клан тебя подослал?

— А не всё ли равно? Выбери сам! Главное, что стоит мне подать сигнал и три самураев ворвутся в город, зная, что защитники мертвы.

Как же приятно было подыгрывать капитану, отыгрывая перед ним роль злодея.

— Ты быстрый старик, но я быстрее тебя. Я могу выйти и вызвать подкрепление из замка.

— Попробуй, но я достаточно быстрый, чтобы зарезать всех этих людей. — Блефуя, я махнул рукой в ​​сторону, поварят и официанток, что столпились у входа в кухню, их там не меньше дюжины. — Они мои заложники!

Таким образом я мог снять подозрение с остальных и нарушить планы Горо. Оставался только вопрос, не достаточно ли он циничен, чтобы пожертвовать их жизнями ради других, всё-таки невинных горожан он не убивал.

— Горо-доно спасите нас! Умоляем! Мы не знали, что еда отравлена!

За спиной послышался знакомый голос Ирумы, он правильно делал и хорошо играл роль. Начал Ирума, но тут подключились остальные и начали скандировать имя капитана — Горо! Горо! Горо!

Я видел, как задвигались желваки на челюсти Горо, пока он обдумывал варианты. В его голове столкнулись бусидо и здравый смысл, но в его голове, вышколенной догмами, победа могла быть только за одной стороной.

— Значит твои люди ждут команды и не знают, что наши самураи мертвы. А значит, если я убью тебя, то они и не узнают.

Его руки метнулись к ножнами и извлекли сразу катану и укороченную вакидзаси. Он амбидекстер ?!

Мало кто может сражаться сразу двумя руками, но если у человека врожденный талант и он посвятил тренировку достаточно времени, то в дуэли этот противник — очень опасен.

Мне ничего не оставалось как драться одним движением, поэтому я положил руку на рукоять «Укрощающего волны».

Очень скоро мы узнаем кто из нас лучший мечник в Оборо. Я не питал иллюзий, шансов что я выйду из потерь нет. Как минимум я лишусь своих глаз. Уже сейчас я чувствовал нарастающую острую боль в глазницах, слишком долго использование «Яркости».

Он двинулся ко мне на встречу, медленно. Я пригнулся ещё ниже и встал боком, выставив на встречу правое плечо, чтобы он не смог войти во внутренние органы и убить меня одним ударом.

Короткий клинок был выдвинут впереди снизу, в то время как длинный меч завис поднятым над головой.

Как только он оказался в зоне удара, я атаковал первый, извлеченный из ножен клинок бил со скоростью стрелы, но скрестив клинки ножми сдержали страшный удар. Горо свел их на месте, где только что была моя шея.

Быстро пригнувшись и ударив, я снова разорвал дистанцию ​​с мечником. Но он не давал мне передышки и обрушил град ударов, моя защита не выдержала.

Пальцы на левой руке обожгла боль и мимо моего лица пролетели два пальца, срезанные на чисто ударом клинка.

Следующим был удар направлен мне в глаза, я отклонился, но недостаточно быстро и кончик меча разрубил мою переносицу. Из носа, в рот заструилась горячая и соленая кровь.

Отбив очередной удар, я взял реванш, со всей силой нанеся удар по вакидзаси Горо. Одной рукой он не смог сдержать удар и «Укрощающий волны» разрубил предплечье воина и наконец испил его крови.

Не теряя темпа, я начал продолжил наступление. Горо отступал и совершил ошибку зацепившись за одно из тел. В обороне капитана появилась узкое окно и я ударил, рассекая его грудную клетку.

Синяя тень рассекла его кимоно и кожу и мыщцы, не столь глубоко как хотелось. Горячая кровь заструилась по ткани, раскрашивая вышитые цветы в новый цвет.

Я видел, как яркие волны боли и страха начали бушевать в его теле, будто фейрверка раскрашивал его изнутри.

Капитан обрушил на меня удар сверху, целясь в руку, отточенная сталь срезала лишь слой кожи и полти. И короткий колющий удар вакидзаси пронзил моё лёгкое. Грудь наполнилась холодным пламенем, а дыхание перехватило.

Пока его второй клинок был во мне я ударил снизу, его ноги оказались открыты и удар отсек его стопу.

Даже черви и наркотики не спасли от такой боли, Горо взревел и нанес ответный град ударов.

Я могу поспевал за мной, надеясь отступить, но он следовал за мной наступаю на голую кость.

Никогда я не видел такой ярости и жестокости в глазах человека, ещё одна атака прокользнула мимо, сталь вакидзаси вонзилась в глазницу, лишив меня левого глаза. По щеке заструился горячий ручей.

Плевать — мне не осталось долго видеть свет.

— Забирай хоть оба ублюдок!

Я продолжил натиск, но разменял свой глаз, только на щеку капитана. А он не унимался — он собирается отсечь мою ногу выше колена.

Застывшее мгновение, решало исходное состояние, я всё ещё не мог нанести смертельный удар, но и защититься уже не успел.

Мы совершили два взмаха, метнувшиеся молнии. А затем расцвели вспышки боли, это всегда адски больно!

Моя нога перестала быть моей, я рухнул на спину сжимая обрубок у самого бедра. Но Горо тоже кричал мой меч отсек пришитую вчера ему руку и раздробив ребра застрял в грудной клетке. Недостаточно глубоко что бы убить его.

«Теперь я точно труп».

Но ещё почти минуту или две мы были напротив друг друга, недвижимые. Больовала скелет наши тела, мы пережили слишком много и потеряли слишком много крови. Походившие больше на демонов чем людей, покрытые все кровью, мы нещадно секли себя на части, уродуя тела и выпуская ярость.

Мой последний зрячий глаз застилала пелена, это была не тьма как считают некоторые, нет — наоборот. Молочно-белый туман заполнял всё вокруг лишая меня зрения. Теперь, кроме него, я ничего не видел. «Я сдохну вместе со своими сгнившими глазами, хотя бы не придётся жить как калека», — подумал я.

— Больше всего ненавижу гребанных предателей. За это я не дам тебе лёгкой смерти!

Пол застучал, это его кость била по тростинку, я слепо отползал назад, но мою вторую ногу настиг удар. Позвоночник пронзила боль, и тело изогнулось он пытался вырваться из меня и бежать.

«Он отрубил мою вторую ногу» — понял я, слепой и обезоруженный теперь я был в его полной власти.

— Я превращу тебя в безрукую и безногую — куклу! Без кожи что будет лишь вопить и срать, вися на штандарте господина Оборо! В назидание остальным предателям. Птицы будут рвать тебя на куски, но твои мучения растянуться, потому что мы и черви в тебе не дадут тебе умереть быстро. Надеюсь, ты понимал на какой ад обрек себя тупой старик!

После этих слов он нанёс ещё один удар, и с чавкающим звуком моя рука отсоединилась от тела. Мясник стоял надо мной и терзал меня.

Вдруг что-то тяжелое рухнуло на меня, не давая дышать, ребра пронзила боль, а горячая кровь, начала течь на меня.

— Что со мной происходит ?! — Судя по голосу, лицо Горо оказалосьпрямо перед мной. Самурай упал и теперь, как и я не мог двигаться. — Я же не прикасался к пище!

Я рассмеялся, прямо ему в лицо, не смотря на боль и кровь в легких.

— Как жаль, что я не видел твоей самоуверенной хари, когда твои руки и ноги развалились.

— Почему ?! Как ты это сделал ?!

Я растянулся в улыбке до ушей белому туману и проклятиям, что изрыгал из себя Горо.

— Отравил клинок.

— Трус! Паскуда! Выродок! Самураи так не дерутся!

Слюна и кровь из его рта летели мне в лицо, его тело давило на меня своей тяжестью.

— Хоть раз, но ты получил пощечину от людей, которых должен защищать.

— Да что ты знаешь, старик! Я защищал их своей плотью и кровью!

— Нет Горо-сан, это уже была не твоя плоть и кровь.

Горо молчал, не знал, что сказать или от яда и боли перехватило дыхание, пока не послышались голоса обступивших нас женщин и Ирумы.

— Он умер? Горо-доно умер ?!

— Канзаки-сан! — Это был голос Ирумы, он опустился на колени, возле меня. — Спасибо вам!

— Слушайте меня внимательно все и скажите остальным в городе! У меня мало времени. Клан Оборо и враги скоро узнают обо всем и воспользуются моментом. Вам нельзя здесь оставаться!

Язык слушался меня всё хуже и хуже, я жалел, что не оставил записей для Ирумы, но, если бы его или мою комнату обыскали и их нашли, весь план мог бы пойти на смарку.

— Нам некуда идти. — Без конца причитали женщины и поварята.

— Идите в клан Нантаков, и скажите, что «мы пользуемся правом убежища», они не пользуются вам отказать. Возьмите только самое необходимое, и бегите!

Меня трясли и что-то говорили, но я не слышал и не видел уже окружающих, как знать может меня пинают и проклинают моё имя, а может благодарили и пытались спасти. В ушах почему-то стоит гул, по телу растекался жгучий холод.

Я плавал в воде, моё тело пошатывалось на волнах, но каждый удар волны сопровождался жгучей болью. Багровый закат медленно сиял за горизонтом, освещая край океана в цвет крови, и пенящиеся барханы неслись мне.

Я не хотел этого, но боль знал, что они грозят, не чувствуя своих рук и ног. Я смертельно устал, понимая что лишь вода удерживает меня на плаву.

Вода забивала рот при каждом ударе, кашируя, я сплёвывал солёную морскую пену.

Может мой корабль не далеко отсюда? Здешние края очень похожи на берега туземцев Анц. Земля, на которую я провёл большую часть своей жизни — земля что стала для меня родной. Было ошибкой уплывать отсюда, тропические леса и горы стали ближе розовых садов родины.

У местных туземцев другой пантеон и другие боги смерти. К кому уйдёт моя душа после смерти? Их богам или моим?

Ещё одна волна ударила, в ноги.

Боже! Какая боль! Я чуть не захлебнулся влагой. Хриплый кашель рвался изнутри, хлестая моё тело судорогами.

Я хотел утонуть, хотел погрузиться навсегда под воду, чтобы не чувствовать больше этого, но соленный океан вокруг меня выталкивал обратно на поверхность снова и снова.

Вместе с болью, нахлынули воспоминания.

Это даже хорошо, всё закончилось хорошо в конце концов. Ирума уведёт людей, она стану работать на Нантаков, это работа тяжелая, но справедливая и никто не посмеет их обидеть.

Клан Оборо окажется в не состоянии защитить себя и объявит капитуляцию, после такого у них точно не будет хватать людей чтобы развязать ещё войну клану мореходов.

А я? А я оказался там, где и хотел у родных берегов, и как знать может со следующей экспедицией Ирума приплывёт сюда в качестве кока, и мы снова встретимся.

Очередная волна бьёт по мне, и я начинаю захлебываться, барахтаться нет сил. Вздохнуть не наступить моих лёгких, легкие тоже полны солёной воды. Будто чьи-то сильные руки пытаются держать меня, волны шепчут мне, чтобы я не уходил. Но это не в моих силах.

Последняя волна бьёт меня — сильно! Слишком сильно и накрывает с головой, погружая под воду.

Открываю глаза и сквозь темнеющую морскую гладь вижу свой последний закат. Постепенно он пропадает, размываясь и темнея в морской пучине, погружаясь всё глубже в океан.

Всё как я мечтал -лучшая смерть для моряка.

Я закрываю глаза, и холодная масса поглощает мою душу, забирая в последнее плавание.