Возвращение (Глава 5)

Нас вели по тёмным коридорам памятной мне тюрьмы, и я ждал, когда же начнётся спуск за железную дверь в печально известные катакомбы. Семнадцать лет назад я уже бывал там, спасая Джека, и впечатления от прошлого посещения этого места остались самые ужасные. Но, на удивление, нас повели в другом направлении. В небольшой комнате стояли две клетки, словно специально предназначенные для нас с Дани, кроме соломы и ведра в них ничего не было.
Я сразу почувствовал, что металл, из которого были сделаны решётки ― не простой, значит, одних наручников им показалось мало. Похоже, это тюрьма для особенных узников. Дани поместили в соседнюю клетку, и я не только мог его видеть, но даже разговаривать с ним. Тюремщики закрыли комнату и оставили нас.
Мы молчали. Над нами словно тёмное облако повисла гнетущая тишина, и ни один не решался её нарушить ― было понятно, что все разговоры прослушиваются. Я «прогуливался» по клетке, если можно так назвать мои метания из угла в угол. Всего четыре шага, но я повторял их снова и снова.
Дани вёл себя сдержаннее ― просто сел на солому и задумался. Я же от волнения не находил себе места, и, хотя полностью доверял Атли, ни о каком спокойствии не могло быть и речи: мой мальчик находился совсем рядом, в самом логове врага, а родной отец пока был не в состоянии хоть как-то ему помочь.
Думаю, Дани терзали те же мысли, но, привыкший скрывать свои чувства, брат и сейчас не торопился их демонстрировать. Неожиданно он сказал:
― Перестань мельтешить, птенчик, экономь силы. Уверен, они нам пригодятся.
Я кивнул, но садиться не стал ― прислонился спиной к прутьям. Время тянулось медленно, и у меня начали затекать ноги. По примеру брата собрался сесть на солому, но в это время в двери раздался скрежет ключа, и в комнату вошёл молодой охранник.
Мы с Дани переглянулись, брат встал, дав мне знак быть настороже. Шлем на голове стражника сидел странно — его края закрывали лицо, голова была опущена вниз, словно воин что-то рассматривал на полу. Охранник достал из кармана набор отмычек и не спеша подобрал ключ к нашим клеткам, неожиданно сказав басом Мики:
― Ну что уставились, братишки? Выметайтесь, пора покинуть этот свинарник, ― он сдвинул шлем на затылок, ― что за дурацкая форма, жара ― сдохнуть можно.
Дани вышел и, ухмыльнувшись, похлопал мальчишку по плечу, а я тепло его обнял:
― Спасибо, ― на что Мика довольно заулыбался:
― Идите за мной, Атли ждёт, ― и, открыв перед нами дверь, повёл по тёмному коридору.
За ближайшим поворотом стоял старый друг, молча указывая направление: к моему ужасу, нам предстояло спуститься в то самое подземелье. Увидев, что я побледнел, Атли шепнул мне на ухо:
― Не переживай, Феникс, мы пойдём в другую сторону ― нас ждут покои Герцога, ― а когда я раскрыл рот, чтобы задать вопрос, охотник приложил палец к губам, призывая помалкивать. Пришлось кивнуть.
Мы и в самом деле спустились в подземелье, но сразу же свернули в неприметный боковой тоннель. Здесь Атли выдохнул:
― Теперь можешь спрашивать, Феникс, тут нас никто не услышит.
― Почему мы идём к Герцогу, неужели Алекс у него на допросе? Я слышал, что Правитель не любит такие вещи.
― Последнее время он очень изменился: придворные поговаривают ― окончательно сошёл с ума. Дело в том, что вчера Алекса видели на пиру у Герцога, и тот был весьма благосклонен к нашему мальчику…
― Что ты хочешь сказать? ― встревожился Дани.
― Я слышал от доверенного человека, что этой ночью придурковатый правитель позвал молодого Графа Монте-Кристо в свои покои, вроде он без ума от его красоты и обаяния, даже пожаловал новому фавориту орден Розы за прекрасный подарок…
Мы с Дани переглянулись, одновременно воскликнув:
― Граф Монте-Кристо? ― и засмеялись, но громче всех хохотал Мика:
― Слышишь, Феникс, твой сын мне уже нравится…
Атли удивился:
― А что не так-то? По-моему, Алекс придумал очень звучное имя.
Я чуть не подавился от смеха:
― Это точно, ай да маленький болтун. Что ты там говорил о покоях Герцога? Он что, серьёзно собирался…
От этой мысли мне стало совсем не до смеха, а по помрачневшему лицу Дани я понял, что и ему это не понравилось. Атли покачал головой:
― Не знаю, что и сказать, раньше Герцог мальчиками не увлекался, но с некоторых пор он ведёт себя непредсказуемо…
― Тогда поторопимся, у меня плохое предчувствие, ― от переживаний у Дани на щеках появились яркие пятна, скрыть которые не могли даже уродливые шрамы.
Не сговариваясь, мы прибавили шаг, практически перейдя на бег.
― А куда ведёт этот тоннель? ― поинтересовался я у Атли.
― Прямо в покои Герцога, ― не успел он договорить, как Дани, бросив мне:
― Я вперёд, ― расправил крылья, благо, высота тоннеля позволяла это сделать, и быстро скрылся из глаз.
Мне стало по-настоящему страшно за них обоих, и я со всех ног помчался следом. Сзади доносилось шумное дыхание Атли и Мики, но мне было некогда их ждать, и вскоре я увидел сорванную с петель железную дверь, живо напомнившую о необыкновенной, нечеловеческой силе брата. Не раздумывая бросился вперёд, но в комнате никого не оказалось. Атли пробормотал:
― В углу должен быть потайной вход в сокровищницу, правда, он закрыт магическим ключом.
― Уже нет, дверь кто-то открыл.
Вслед мне прозвучали испуганные слова друга:
― Осторожно, Феникс, это похоже на ловушку! ― но я не обратил на них внимания. Через несколько мгновений передо мной открылась ужасная картина: мой Алекс, окружённый голубым пламенем, медленно растворялся в воздухе, Дани неподвижно лежал на земле: глаза были закрыты, из груди торчала рукоять кинжала, а по рубашке струился тонкий кровавый ручеёк…
Совсем рядом, закрыв голову руками, на полу сидел Герцог, и я, не задумываясь, сжёг его. В это же мгновение Алекс исчез, не оставив за собой даже пепла. У меня подкосились ноги, и я устоял только благодаря крепким объятьям Атли, шептавшего:
― Держись, сынок…
Сзади вскрикнул Мика, но я даже не взглянул на него ― перед глазами был только Дани. Оттолкнув Атли, опустился перед братом на колени и проверил его дыхание ― оно было очень слабым. Протянул руку к торчащему из груди кинжалу, но резкий голос Мари меня остановил:
― Не трогай, Феникс, скорее всего, кинжал отравлен. Дай, посмотрю…
Я даже не удивился, что она так вовремя оказалась здесь, не представляя, как скажу ей, что нашего мальчика больше нет. Мари склонилась над Дани и что-то прошептала, принюхиваясь, а потом подняла на меня свои испуганные, полные отчаяния глаза:
― К несчастью, я права. Это не просто яд, а плохая магия. Очень плохая, Феникс, нужен сильный колдун, ты знаешь такого? У Дани мало времени и шансов…
Я сразу же подумал о Генри, беда заключалась в том, что он жил в моём мире. Кивнул, но Мари не дала мне времени ответить и, внимательно заглянув в глаза, вскрикнула. Она поняла всё без слов, прошептав только:
― Как?
Пришлось, запинаясь, рассказать ей то, что увидел, и, упав мне на грудь, она зарыдала. Я пытался что-то бормотать, утешая её и себя, но получалось плохо: от моих слов её стоны становились только громче. Тут за невысоким шкафом, заполненным золотыми и серебряными фигурками, сначала что-то зашуршало, а затем появился завёрнутый в ткань словно индиец, смущённый, но вполне живой сын…
Вид у него был, мягко выражаясь, необычный, и мы с Мари растерялись, Атли забормотал какую-то молитву, а Мика выругался:
― Чёрт побери, вот это номер!
Я смотрел на Алекса во все глаза, не веря своему счастью, когда он робко произнёс:
― Мама, я живой! ― и она тут же бросилась к нему. Мы с Атли тоже попытались его обнять, но он даже не взглянул на нас ― полные слёз глаза смотрели только на отца. Я сам готов был заплакать, увидев, как сын пытался уговорить Дани проснуться.
Положение спас Мика, о котором все временно забыли, напомнив, что надо вытащить Роми, и вместе с Атли увёл Алекса с собой. Мари проводила их взглядом и решительно повернулась ко мне:
― Жизнь Дани в твоих руках, Феникс, я полагаюсь на тебя. Здесь недалеко находится особенный переход, больше такого в этом мире нет. Через него можно попасть в нужное место, надо только его представить. Я займусь детьми, отведу их к Джеку и Луизе, а ты…
― Я знаю, куда отправлюсь с Дани, говори, где переход.
Быстро объяснив, как его найти, Мари убежала за детьми, а я склонился над братом:
― Потерпи, родной, клянусь, что заставлю Генри тебе помочь, чего бы мне это не стоило.
В это время в сокровищницу ввалилась толпа магов, и мне пришлось принять бой. Сейчас я мало походил на прежнего добродушного Феникса, поэтому сражение получилось недолгим и эффективным — не было времени разводить церемонии: на кону стояла жизнь брата. Даже не взглянув на разбросанные по комнате горстки пепла, подхватил Дани на руки и отправился к переходу.
Убедившись, что Мари вместе с детьми исчезла в воронке, сосредоточился и, подумав о доме колдуна, шагнул в знакомую тьму.
Из перехода нас с братом так резко выбросило к намеченной цели, что мне лишь чудом удалось сохранить равновесие и не свалиться в ближайшую канаву. Стояла поздняя ночь, ветер пронизывал до костей, забирая остатки тепла, а я озверело стучал ногой в дверь до тех пор, пока она ни открылась. На пороге появился заспанный хозяин дома, как всегда в отвратительном расположении духа.
Генри, одетый в наспех наброшенном прямо на пижаму халате, по своей привычке заорал на меня:
― Какого… прокляну! ― но, увидев, кто перед ним, сразу проснулся и замолчал, но продлилось это недолго:
― Феникс? Вот принесла нелёгкая… Раз ты здесь, значит, случилось что-то серьёзное. Ладно уж, проходи и положи его на диван.
Я осматривал каморку Генри — за то время, что мы с ним не виделись, там ничего не изменилось. Кто бы мог подумать, что в этой конуре живёт человек, у которого банковский счёт ломился от денег. Впрочем, правильнее сказать, он здесь не жил, а вёл свой бизнес. Генри ― профессиональный экстрасенс, а на самом деле ― колдун и Тёмный маг, был мне кое-чем обязан.
Хоть он умело притворялся обыкновенным шарлатаном, зарабатывающим на жизнь предсказаниями и снятием разнообразной порчи, я хорошо знал его силу и неспроста привёз чуть живого брата именно к нему…
― Генри, мне нужна твоя помощь. Это мой старший брат, ты, наверное, помнишь его, ― я показал на лежащего на диване Дани, ― он умирает…
― Это не ко мне, тащи парня в больницу…
Его слова меня взбесили ― схватив шутника за халат, встряхнул так, что у Тёмного мага лязгнули зубы:
― Не шути так, колдун! У меня мало времени ― начинай осмотр, немедленно, ― мой голос не сулил ничего хорошего. Генри прекрасно знал, что я могу уничтожить его за несколько секунд, поэтому весь подобрался и, зло сверкнув глазами, подошёл к брату.
― Положи его на стол, ― мрачно скомандовал он, ― вот так. А теперь отойди и не мешай.
Я так и сделал. Какое-то время Генри просто стоял, внимательно глядя на Дани. Вдруг он вздрогнул и, вытаращив на меня глаза, закричал:
― Феникс, знаешь ведь, я не занимаюсь экзорцизмом. Да ещё этот странный яд… Зачем притащил беднягу ко мне?
Вместо ответа я молча зажёг огонь на ладони, не заботясь, что пламя свободно гуляет по всей руке, зная, какое это производит впечатление.
― Убери, понял, понял… ― заворчал он, ― чем его ранили? Впрочем, вижу, ― он кивнул на рукоять, торчавшую из груди брата ― отравленный клинок?
Кивнул, убирая огонь.
― Что ж, не представляю, как подействуют мои заклинания, ведь он ― не человек, причём, давно.
― В теле брата много лет жил демон, но так и не смог поработить Дани. В конце концов, исчадье ада изгнали, но он успел после себя кое-что оставить…
― Ясно, ясно. И потом начались изменения: когти, крылья, да?
― Верно, но Дани всё равно оставался человеком, мой брат очень сильный.
― Конечно, если столько лет боролся ― он герой, но сейчас это неважно. Мне уже удалось определить тип яда, подожди, надо его нейтрализовать, ― Генри снял с висевшей на шее цепочки ключ и подошёл к сундуку, замаскированному под небольшой комод.
Я усмехнулся:
― Всё ещё хранишь зелья в этой развалине? Скряга, у тебя же есть деньги, чтобы купить самый навороченный сейф…
― Не учи меня, Феникс, ты ещё мальчишка, чтобы так разговаривать, ― Генри открыл сундук и, порывшись в нём, достал небольшую баночку. Зачерпнув маленькой ложкой немного мази, развел её в стакане с мутной жидкостью, и, бесцеремонно открыв брату рот, аккуратно влил лекарство.
Мне было страшно смотреть на происходившее. С некоторых пор я никому не доверял, а, тем более, мошеннику Генри. Но сейчас выбора не было, и колдун это прекрасно понимал. Меня затошнило, когда изо рта Дани полезла чёрная пена, а Тёмный маг убирал её, читая заговор. Ещё несколько раз он давал брату разные снадобья, и, хотя Дани не пришёл в себя, цвет его лица изменился.
И для меня это был хороший знак.
Несмотря на прохладу в комнате, Генри вспотел ― его высокий лоб покрылся испариной, а по толстой шее на пижаму стекали крупные капли влаги. Больше того, я заметил, что окна внутри помещения покрылись морозными узорами. Меня же знобило, но не от холода, а от волнения ― внутренний жар не давал мёрзнуть.
― Что дальше, Генри? ― спросил, и мне не понравилось выражение его лица.
― У твоего брата есть два варианта: или я применю своё колдовство, и он будет жить, или ничего не сделаю, и он умрёт.
― А в чём подвох? Какие побочные действия у заклинаний?
― Боюсь, тебе это не понравится, Феникс. Во-первых, я не могу точно сказать, насколько безвредным окажется лечение ― ты не дал мне времени провести полное обследование. Во-вторых, если, повторяю, если всё получится, твой брат навсегда забудет о тебе, возможно, и о всех своих родных. Считай, заново родится. Нет, он будет помнить, кто он такой и чем занимался, и даже чужих людей, но не тех, с кем у него общая кровь.
― Он мне не родной брат, кузен.
― Для тебя это не имеет значения, потому что для обряда мне будет нужна твоя кровь, а, значит, вспомнить других родственников у него будет шанс, а вот тебя ― никогда… Готов с этим смириться?
У меня остановилось сердце, а потом забилось так медленно, будто у него уже не было сил разгонять кровь. Меня шатало, и шумело в ушах. Я сам себя не слышал, произнося роковые слова:
― Сделай всё, чтобы Дани жил…
Остальное помню смутно: колдун кивнул, силой усадив меня на диван, и стал проводить обряд. Всё расплывалось перед глазами: кривым ножом он вспорол кожу на моей руке, переливая кровь в чашу. Потом, зажав рану, осторожно извлёк кинжал Герцога из груди Дани. Его голос доносился до меня словно через пелену:
― Он никогда тебя не вспомнит, шансов нет…
И так раз за разом, по кругу, пока я не отключился.
Генри особо со мной не церемонился, надавав крепких затрещин, но это помогло, и я пришёл в себя.
― Как Дани? ― первое, что, открыв глаза, пробормотал пересохшими губами.
― Крепко спит. Отвези беднягу домой, но постарайся ему не показываться, когда он проснётся. Брат тебя не узнает и ненароком может прибить, ― колдун хмыкнул, ― всё, уходи, уже утро. Мы с тобой в расчёте, Феникс, не появляйся здесь больше.
Он ушёл в комнату, громко хлопнув дверью. Я встал и, волнуясь, приблизился к лежащему на столе Дани. Его кожа снова была прекрасного, чуть бледноватого оттенка, с нежным румянцем на щеках. Не осталось и в помине красноты, уродливых шрамов, рубцов от ожогов, ногти ― в полном порядке. Бережно перевернул его на бок и задрал рубашку: косые шрамы на спине, скрывавшие крылья, тоже исчезли. Я смотре на брата, любуясь, и нежно гладя по волосам:
― Дани, всё получилось ― ты чист, как и мечтал ― не осталось ничего демонического, и эти ужасные мучения, наконец, закончились. Я отвезу тебя домой, а когда проснёшься, уеду, чтобы больше не беспокоить. Шестнадцать лет мы не виделись, и бог знает сколько ещё не увидимся… Постараюсь не сойти без тебя с ума, братишка…
Взяв его на руки, перенёс в квартиру и осторожно положил на кровать. Как же мне хотелось хотя бы ещё немного побыть рядом с ним, но Дани внезапно заворочался и что-то пробормотал. Я спрятался в изголовье кровати, прислушиваясь к его шёпоту:
― Птенчик, где ты, куда ушёл? Побудь со мной, прошу тебя, не исчезай, Феникс…
Оцепенев, стоял, до боли вцепившись в резную деревяшку и повторяя про себя:
― Не исчезну, всегда буду поблизости, просто ты об этом не узнаешь… Обещаю не пропадать надолго, Дани.
Брат внезапно сел, и я еле успел спрятаться за штору. Он осмотрел себя и, ощупав лоб, тихо застонал:
― Хорошо бы вспомнить, где и с кем я так напился, что голова раскалывается на части. Который час? Уже почти десять… Алекс, наверное, в школе. Надо позавтракать и посмотреть, что у меня сегодня намечено.
Вот тут моё сердце забарабанило: он помнил Алекса. Хотя то, что Алекс давно пропал, и наши с ним приключения в поисках сына, видно, стёрлись из его памяти.
― Интересно, кого ещё помнит Дани?
В это время послышался звук включённого душа ― самое время было незаметно уйти. Уже в коридоре раздался телефонный звонок ― Дани почти не расставался с мобильным, поэтому я не удивился, услышав из ванной его голос:
― Джек? Как дела, хорошо, что позвонил. Как там Луиза и твой подопечный мальчик, Мика, кажется? Что значит ― сбежал?
Я не стал больше слушать, тихонько выйдя за дверь.
― Здорово, что он помнит всех ― родителей, Алекса, даже Мику, хотя и не должен. А колдун говорил… Впрочем, он же предупреждал, что не знает, как подействует обряд. Кажется, всё лучше, чем я себе представлял. А вдруг Дани и меня вспомнит? Глупость, конечно, но надеяться-то никто не запретит…
Я остановился у подъезда и сел на скамейку в сквере, не спуская глаз с двери. Волнение росло с каждой минутой ожидания:
― Что сейчас сделает Дани? Скорее всего, помчится к родителям, а значит, вот-вот выйдет из дома, и тогда всё станет окончательно ясно. Особенно рассчитывать не на что, но как же хочется поверить в чудо. Давненько оно со мной не случалось…
Дверь распахнулась, и появился Дани, мой красавчик-брат без крыльев и уродливых когтей, с копной волнистых каштановых волос и прекрасными, потрясающе синими глазами. Он шёл прямо в мою сторону, и на миг показалось, что, покачнувшись, земля тащит меня за собой. Дрожа от волнения, я поднялся ему навстречу. Брат замедлил шаг и, нахмурившись, спросил:
― Простите, мы с Вами знакомы?
Я плюхнулся назад на скамейку, отводя взгляд:
― Вы так похожи на моего брата, вот, жду его…
Он расслабился:
― Понятно, всего хорошего! ― и пошёл дальше. Я расстегнул душивший меня воротник куртки, но никак не мог вздохнуть, потому что воздух не хотел идти в лёгкие… И вдруг услышал за спиной его смех:
― Может, перестанешь выпендриваться, птенчик, и обнимешь брата? Ты его уже дождался, или появился другой братишка, о котором я не знаю? Признавайся, когда приехал?
Он подошёл сзади, легко поднял меня со скамьи и, повернув к себе, обнял. Я сразу же вздохнул свободно, как в детстве, зарываясь носом в его плечо и думая, как же много мне предстоит ему рассказать. Не пряча слёз, смотрел в эти счастливые, смеющиеся глаза:
― Знаешь, Дани, а чудеса на свете бывают…
― Верю, птенчик, верю…
Эпилог.
Полгода спустя
* * *
В белом костюме, одетом под дорогое пальто, и безупречно начищенной обуви Учитель любовался своим отражением перед старинным викторианским зеркалом. Сверху по винтовой лестнице спустилась Шаманка в роскошном, облегающем платье и дорогих туфлях на шпильке. Её шею и причёску украшали подозрительно крупные бриллианты.
Она осмотрела отца и, смеясь, поправила ему галстук-бабочку:
― А ты сегодня хоть куда! Будто собираешься на собственную свадьбу, а не на этот поганый спектакль. Может, не пойдём? Есть места и поинтереснее театра, не люблю, когда ломают комедию.
― Серьёзно? А чем ты, доченька, всю жизнь занимаешься? Разве «ломать комедию» ― не твоё любимое занятие?
Шаманка ухмыльнулась и обняла отца, заглядывая в зеркало:
― Возможно, но ведь я вся в тебя, папочка. Может, всё-таки не пойдём в этот вертеп? Закажем пиццу и пиво, посидим у камина… В этом вшивом мирке, куда нас забросило по твоей неосторожности, хотя бы неплохая еда…
Она сморщила носик, топнув красивой ножкой:
― Па, я хочу вернуть сына, мне без него так плохо…
Учитель осторожно, чтобы не повредить грим, поцеловал дочь в румяную щёку:
― Скажи, дорогая, почему ты так и не сказала Фениксу, что Роми ― его сын?
Шаманка побледнела и повела плечом:
― А зачем? Это дело прошлое. Я тогда была совсем девчонкой, помешанной на магии, мне впервые удалось выбраться в Светлый мир и такое чудо ― почти сразу встретила мага, чьи книжки зачитала до дыр. Я бегала за ним как очарованная дурочка, а он не обращал на меня никакого внимания. Всё думал о сестре. И даже когда мы переспали, не спросил моего имени… Потом, встретив его в нашем мире, я несколько раз хотела ему всё рассказать, но так и не смогла. Ворожила, надеясь, что он вспомнит и влюбится в меня, но это оказалось очередной ошибкой…
― Потерпи, Ила! Я найду способ, ты обязательно встретишься с малышом. И не стоит так волноваться ― ему с Фениксом и Дани наверняка лучше, чем в постоянных бегах рядом с тобой. Дай ребёнку пожить нормальной жизнью, а уж потом… Пойдём, повеселимся. Тот плешивый миллионер в прошлый раз откровенно на тебя пялился. Разведи его по полной, дорогая! Не забывай ― чтобы бежать отсюда, нам нужны деньги…
Шаманка притворно вздохнула и обречённо закуталась в дорогое манто. Учитель ухмыльнулся:
― Какая же ты у меня хорошенькая, просто загляденье! ― и открыл перед ней дверь.
В комнату ворвался холодный ветер с улицы, заставив обоих вздрогнуть и зябко поёжиться. Ила спрятала носик в пушистый мех, Учитель поправил белоснежный шарф и поднял воротник кашемирового пальто. Взяв отца под руку, Шаманка с гордым видом великосветской дамы спустилась по лестнице в лондонский туман к ожидающему их такси…
* * *
Мне было не по себе, и я тронул за плечо Дани, разбирающего какие-то документы:
― Что-то я беспокоюсь за ребят, они заперлись в комнате и уже час оттуда не выходят.
― Оставь мальчишек в покое, Феникс, у них свои дела. И прекращай нервничать по любому поводу ― напоминаешь мне сумасшедшую наседку с цыплятами. Эй, многодетный отец, ты меня слушаешь?
― Конечно, Дани. Но всё-таки посмотрю, чем они там занимаются…
Я пошёл, представляя, как за моей спиной тяжело вздыхает Дани, наверняка думая:
― Брат неисправим, боже, дай мне терпения…
Осторожно подкравшись к двери, потянул за ручку. Комната оказалась не заперта, и, к своему стыду, я ввалился внутрь, замерев от увиденной картины: Мика сделал подсечку Алексу, и тот упал на пол. Разгорячённые борьбой, оба не обратили внимания на моё бесцеремонное вторжение.
Младший братишка, фыркая, сдул мокрую чёлку со лба:
― Ну как, теперь понял?
Алекс спокойно встал с пола и, улыбаясь, провёл захват, неожиданно бросив соперника через плечо. Засмеялся, протягивая довольному Мике руку и помогая ему встать:
― Понял я, понял, нечего было хвастаться. Ну что, на сегодняшний вечер уговор в силе? Двойное свидание?
― Разумеется, всё путём, ― Мика ухмыльнулся, и тут оба заметили меня, стоявшего в дверях. Я не знал, как оправдать своё появление, но Алекс пришёл мне на помощь:
― Дядя Феникс, что, уже пора обедать? Время ещё раннее, я не успел проголодаться. А ты, Мик?
― Тоже пока не хочу…
Мне оставалось подыграть ему, смущённо бормоча:
― Хорошо, тогда ― я пойду?
Ребята одновременно кивнули, и «заботливая наседка» быстро скрылась за дверью. Я чувствовал себя ужасно, не спеша уходить, решив сначала отдышаться, и неожиданно услышал их разговор. Сначала раздался бас Мика:
― Алекс, а почему ты до сих пор зовёшь отца ― дядей?
― Не привык ещё, но ты же знаешь, как я люблю Феникса. Только благодаря ему мы все живы и… наконец, дома, ― от этих слов сына у меня потеплело на сердце.
― Знаю, мой старший брат ― самый крутой, но, честно говоря, такой мямля, сил нет. Ладно, я ― в душ, а потом валим в то, вчерашнее кафе.
― Ты же сказал, что не голоден…
Мика рассмеялся:
― А причём тут еда? Заметил, какие там официанточки? Просто улёт…
Я представил, как согласно хмыкнул Алекс и, улыбнувшись, развернулся, чтобы уйти, но тут Мика продолжил разговор:
― Кстати, племянничек, поработай над собой и постарайся называть Феникса отцом. Ему наверняка обидно, хоть он этого и не показывает. Знаешь, я никому не позволю его обижать, даже тебе, хоть ты мне и друг. Ладно, через пятнадцать минут встречаемся у дома.
Я быстро «слился» со стеной, боясь быть пойманным с поличным, и увидел, как ребята вышли из комнаты.
Алекс проводил Мику взглядом и, совсем как я, почесав в затылке, негромко пробормотал ему вслед:
― Тоже мне, заботливый дядюшка… Если что, мы ― ровесники, обойдусь и без дурацких советов, умник нашёлся. Может, я и хочу назвать Феникса папой, а язык ― не слушается. Мне самому от этого нехорошо, мог бы и не напоминать, дубина рыжая…
В это время в холл влетел запыхавшийся Роми и повис на шее у Алекса:
― Привет, братишка! Нас в школе задержали, везёт же тебе ― уже не надо туда каждый день ходить, а мне ещё столько лет мучиться…
― Вот бедняга, сочувствую, но помочь не могу. Ученье ― свет, а мы, как никак, светлые маги, ― засмеялся Алекс.
― Издеваешься? А куда это вы с Микой собрались, я всё слышал. В кафе? И меня с собой возьмите. Сам же говорил, что мы ― одна банда, к тому же, есть хочется… ― и он выразительно погладил живот.
Алекс хмыкнул:
― Что, дядя Мика, официанточки, говоришь, понравились? Я тебе устрою… Ладно, Роми, пойдёшь с нами, пусть это будет сюрпризом для нашего общего друга.
Роми хитро посмотрел на Алекса:
― Опять поцапались? Хочешь, чтобы я ненароком обернулся в Чудика? Для тебя ― могу, только кашляни, но за последствия перед Дани сам будешь отвечать, лады?
Сын обнял мальчика:
― Конечно, братишка…
Они вышли, а я, отлепившись от стены, подумал, что лучше снова отправиться в путешествие в неизвестный мир, чем вести себя как последний дурак. Дани прав, говоря, что у меня неважно получается жить в семье, о которой так давно мечтал. Слишком уж привык к одиночеству. Да ещё Мари…
Стоило подумать о ней, как «снежная королева» вышла из кухни, поправляя фартук, и улыбнулась так, что мои печальные мысли бесследно улетучились.
― Феникс, ты что такой грустный, никак не привыкнешь? Понимаю, ― она нежно обняла меня целуя.
― Мари, пожалуйста, ― я осторожно отодвинулся, ― когда же ты, наконец, определишься: кого из нас двоих выберешь ― Дани или меня? ― сердце снова пустилось в бешеный галоп.
Мари поправила светлую косу и вздохнула:
― Не торопи меня, Феникс. Ещё не решила, вы оба мне очень дороги. Не хочу никого терять, я ― жадная…
― Ну, конечно. Уже полгода выбираешь, ― мне было совсем не до шуток.
Она засмеялась, снова обнимая меня:
― Ну что тут поделать, у ведьм свои странности. Потерпи, скоро скажу…
― Обещаешь?
― Конечно, мой милый, ― она погладила уже заметный животик, ― в этот раз точно будет девочка. Хватит с нас мальчишек, с ними одни неприятности.
Я вздохнул: опять сплошные обещания, да сколько же можно? В это время вошёл Дани, и Мари улыбнулась ему:
― Мальчики, обед почти готов. Через десять минут приходите в столовую, детей не зовите, они все сбежали, опять будут безобразничать.
Дани только усмехнулся:
― Ну и что, им в последнее время так досталось, пусть теперь развлекаются.
Мари нахмурилась:
― Ты их слишком балуешь, да из них вырастут настоящие бандиты.
― Они уже взрослые, кроме Роми, конечно, и умеют постоять за себя, это же хорошо, ― влез я, но Мари и Дани так на меня посмотрели… Не знаю, может, всё дело было в элементарной ревности, ведь «моя королева» по-прежнему оставалась женой брата и, похоже, не собиралась с ним разводиться.
Мари прижалась к Дани, что-то шепча ему на ухо. Тогда я не подозревал, что, наконец, пришли долгожданные бумаги о разводе, и они собирались сделать мне сюрприз.
А получилось кое-что другое ― от одного только вида уходящего из комнаты брата, обнимающего за талию мою любимую женщину, желудок скрутило в узел и затошнило от отвращения. Это было какое-то безумие:
― Что со мной происходит? Как только я посмел чувствовать подобное к Дани? Вот придурок, пора просто признаться себе, что мне здесь не место.
Вот семья, о которой я так мечтал. Все, кажется, счастливы, почему же тогда хочется кричать от боли? Сын меня не признаёт, Мари ― ведёт свою игру, Дани, похоже, всё устраивает. А я? Кому я здесь нужен?
В отчаянии быстро вошёл в свою комнату, бросил несколько вещей в походную сумку, написал Мари и Дани записку с пожеланием счастья, в попытке оправдать свой поступок ― отдельное письмо для Алекса, Мики и Роми. С тоской подумал:
― И снова прощай, Феникс, на этот раз ― навсегда. Маг Алекс возвращается: он изменился ― ему больше не нужна рюмка, чтобы поверить в себя. Впереди ждёт неизвестность, но как же хочется думать, что хоть там я буду кому-то нужен. Прости, Гадалка, ты ошиблась. Есть люди, которым не суждено стать счастливыми, и, кажется, я ― один из них…
Решительно прочитал открывающее переход заклинание, но так и не смог шагнуть в чёрную мглу, потому что позади меня раздался испуганный голос Алекса:
― Па, ты куда? Не уходи, пожалуйста…
Он схватил со стола записки, и, бросив на них быстрый взгляд, сжёг прямо в своей ладони.
Пока я лихорадочно пытался что-то придумать, Алекс протянул свои пылающие руки и произнёс, жалобно заглядывая в мои глаза:
― Не уходи, па, видишь, руки снова горят, и самому мне никогда не научиться контролировать это. Без тебя я не справлюсь, не оставляй меня…
Я сбросил с плеча сумку и обнял сына, приказывая огню в его ладонях успокоиться. Он положил мне голову на плечо, как когда-то это делал я:
―Ты нужен мне, па… Я хочу учиться магии, а потом путешествовать вместе с тобой. Никуда тебя больше не отпущу, теперь мы всегда будем вместе, и не спорь. Никто меня не переупрямит…
Я поцеловал его в макушку, улыбаясь, как дурак:
― И не собираюсь этого делать, мой хитрюга. Знаю ведь, что ты давно научился справляться с нашим огнём… Спасибо, маленький Феникс…
― За что, пап?
― За то, что ты есть у меня…
За окном громыхнуло, и раскаты грома заставили меня открыть глаза. Дождь лил не переставая, я присел на кровати, по привычке взъерошив волосы.
― Ну вот, чёртова гроза, такой сон испортила…
Сверкнула молния, осветив нехитрую обстановку избушки, в которой я на этот раз остановился. Где-то протяжно завыли монстры. После того, как Герцог исчез, магия странным образом ослабла, и Сопротивление, которое теперь возглавлял Атли, стремительно одерживало победу за победой. Моему другу уже было некогда заниматься монстрами, и я вернулся в этот мир, чтобы окончательно с ними разобраться.
Скрипнула дверь, и из маленькой кухни донёсся аромат любимого чая и свежих блинов. В комнату зашёл Алекс, его щёки были испачканы мукой, глаза весело блестели, он довольно облизывался:
― Проснулся наконец, соня! Таких блинчиков нажарил, объедение, если не поторопишься, сам всё съем. Я как Мика ― за столом второго шанса не дам.
Он сел на мою кровать, и, улыбаясь, я вытер его испачканные щёки:
― Верю, ты у меня любишь хорошо поесть. Надеюсь, на этот раз блинчики удались, и не придётся мучиться желудком, ― смеясь, обнял сына.
Алекс смутился, вырываясь:
― Нашел что вспомнить, па… Это когда было-то, уже забыл. Вставай, лежебока, наши монстры в нетерпении, и я тоже, ― он схватил меня за руку и со смехом потянул за собой.
― Одеться–то хоть дай, ― шутливо отбивался, натягивая на себя рубашку, Алекс помог мне её застегнуть. Рана, полученная в нашем прошлом походе, пока не затянулась окончательно.
― Вот, наверное, Мика сейчас умирает от зависти. Они теперь вместе с Роми мне все уши прожужжат, какой я плохой брат, раз не взял их с собой. И мама с Дани будут ворчать…
― Ну что поделать, Алекс, такова судьба путешественников. К тому же, Роми здесь вообще не место, а у Мика ― скоро сессия. Он такой способный…
Алекс сделал вид, что обиделся:
― Ты на что намекаешь, что я ― бездарность? ― и тут же получил от меня тычок в спину.
― Не говори так о моём маленьком Фениксе. Он ― лучший…
Я любовался сияющей улыбкой сына, и даже грохочущая в небесах гроза со всем её мраком не могла испортить мне прекрасного настроения…
Конец