Сказка про Симеона и прожорливую болотницу

Течет с севера на юг речка Вага. Над истоком ее сияет звезда северная, ярчайшая. Над устьем ее южные ветры вьются, паруса кораблей наполняя. По берегам той реки стоят деревни, села да города, и малые, и великие.

Жил был в селе Гудецы мельник, и было у него три сына: Петр — старшой, Борис — средний и Симеон — младший.

Как выросли братья, стали отцу помогать. Старший с мельницей управлялся, средний за конями ходил, а младший то старшему помогал, то среднему, а когда не было для него работы, то седлал Симеон кобылку свою, Манурочку, да по полям, по долам скакал.

Вот однажды заехали в деревню чужане, да видно, что люди не простые: и сапожки у них, и шапки с оторочкой, и кафтаны расшитые. На месте схода они встали и смотрят, как народ собирается.

Вот обступили их люди, и тогда заговорил один:
-Люди добрые, приехали мы к вам из самого славного города Волотка! Знаете вы, что злой колдун по миру шастал, зло учиняя, да сгинул недавно. Сгинул он, а вот твари ночные, слуги его верные, в миру остались и вредят добрым людям неустанно!

Кивают люди, перешептываются, знаками себя осеняют обережными.

Продолжает гонец:
-Поселилась на болотах близ Волотка болотница Унёна и посадским людям жизни не дает! Коли есть среди вас молодцы-богатыри, что град от чудища избавят — выходи вперед! За подвиг этот тут же возьмет князь героев себе дружинниками и одарит милостями!

Призадумался народ деревенский, пошептался, на посулы не поддался. Чай, не крестьянское это дело с нечистью воевать.

Уж уезжать посол собирается, и тут кричит кто-то:
-Я готов в Волоток с тобой идти, господин, и народ от болотницы спасти!

Обернулись все крестьяне, как один, а то Симеон стоит, ухмыляется. Обрадовался гонец.
-Ну что, богатырь гудецкий, вот тебе лошадка, вот кафтан и шапка! Садись и в путь!

-Обожди, господин! — Кричит молодец. — С братьями я прощусь, отцу и матери поклонюсь, лошадку свою оседлаю, и поедем!

И побежал Симеон на мельницу. Прибежал к родне — рассказывает, чего учудил. Мать в слезы, отец хмурится, а братья Симеона увещевают.
-Ты, Симеон, откажись ехать. — Говорит старший. — В деревне родной тебе жить — не тужить, а на чужбину поедешь — в беду попадешь!

-Ты, Симеон, скажись хворым. — Говорит средний. — Али хочешь, мы за тебя скажем. Где уродишься — там и пригодишься.

-Нет, не пригожусь. — Отвечает Симеон. — Вот ты, средний брат, как батюшка ослабнет, лошадок себе приберешь. А ты, старший, мельницу возьмешь. А я так и буду бродить от мельницы до хаты, да нигде не буду хозяином. Нет, лучше уж в городе счастья попытаю!

Тогда говорит отец Симеонов:
-Езжай, Симеон, да семью не посрами. Не дури и не груби, а, как час придет, нечисти не убойся. Взялся за гуж — не говори, что не дюж.

С сердцем тяжелым благословили родители Симеона, обняли его братья. Оседлал молодец кобылку свою верную, явился к послам и поехали они в город Волоток.

Долго ли ехали, коротко ли, а надобно передохнуть. Устроили привал на опушке. Послы Симеона нахваливают, винами — хлебами потчуют.

Вдруг откуда ни возьмись, вышел к ним старик. Поклонился и просит:
-Добрые люди, дайте краюшку хлеба старику несчастному, позвольте у костра отдохнуть! Был у меня вол, что поле пахал, да проглотила его проклятая болотная жрунья! Теперь не могу хлеб растить, вот, по миру пошел.

Кричит ему посол:
-На, старик, тебе и хлеба, и вина кувшин, да иди с глаз долой!

Взял старик хлеб и вино и ушел, а Симеон спрашивает:
-Велика ли болотница, коли она целого вола проглотила?

-Нет. — Отвечает гонец. — То вол, верно, мелкий!

Поехали они дальше. Долго ли, коротко ли ехали, а солнышко закатилось, надобно на ночлег устраиваться.
Потчуют опять Симеона, вина наливают.

Вдруг вышли к костру молодец и девица, муж и жена. Кланяются и просят:
-Добрые люди, позвольте у костра вашего переночевать! Болотное чудище на дом наш напало: дерево вырвало, да в щепки его расколотило. Теперь идем в края далекие счастья искать.

-Берите огонь себе и идите своей дорогой. — Говорит посол. — Здесь вам остаться не можно.

Взяли углей горшок скитальцы и пошли дальше, а Симеон спрашивает:
-А сильна ли болотница, коли дерево вырывала и дом разбивала?

-Нет. — Говорит посол. — Дерево то, верно, саженок, а дом, верно, скрадоќ заячий.

Переночевали они, поехали дальше.
Вот показалась речка Вага, а на берегу ее град Волоток а вкруг него поля богатые. Лугом поехали путники, и вдруг видит Симеон: стоит конь, травку щиплет, да конь не обычный — в богатой сбруе он, а в стремени сапог болтается.

Спрашивает Симеон у гонца:
-А много ли витязей болотница загубила?

Отвечает гонец:
-Всех, что были. Но и было их всего ничего.

Въехали молодцы в город и сразу к светлому князю пошли.
В тереме расписном сидит князь волотковский, обедает. Показал скоротечец Симеона. Просветлел князь лицом, заговорил с мельниковым сыном ласково.
-Скажи, витязь удалой, как имя твое?

Отвечает молодец:
-Батюшка с матушкой Симеоном нарекли.

-Когда же ты, Симеон, на битву с болотницей отправишься?

-Отправлюсь, как прикажешь, князь. — Отвечает Симеон. — Да только нет у меня меча, и никогда я булата не знал. И одежда у меня простая, еще мука с нее не осыпалась.

-Будет тебе и меч, и доспех. — Молвит князь. — Сегодня же будет! А как получишь их, сбирайся скорей: люди посадские от гадости болотной маются. От нечисти Годогостовой нас избавишь, и тут же правой рукой моей станешь и другом дражайшим!

Поклонился низенько Симеон князю да пошел прочь, а там слуги княжеские его накормили, напоили и спать уложили.
На следующий же день, как проснулся, видит: уже лежат подле него и доспехи, и меч булатный. Оделся он, Манурочку оседлал и поехал подвиг свершать.

Выходят люди к Симеону, провожают. Девушки цветочки под копыта лошадиные бросают, женщины за него молятся, мужики шапки сняли.

Едет Симеон, оглядывается да думу думает.
Сказал старик несчастный, что проглотила болотница целого вола, знать, велика она.
Сказали муж и жена скитающиеся, что вырвала она дерево и дом их разбила, знать, сильна она.
А уж коли всех до единого витязей в городе извела, знать, крепка она.

Засомневался Симеон. Уж домой повернуть хотел, да совесть к болоту поворачивает. Коли взялся за гуж, не говори, что не дюж!

Вот поле закончилось, дальше леса да улески начались, а еще дальше между ними — бочаги да кочки. И взблескивает что-то в траве. Присмотрелся Симеон, а то оружие всякое: мечи да топоры, кольчуги порванные, шлемы помятые да стрелы сломанные.

Остановились они с Манурочкой, дыхание затаили и прислушиваются. Тихо на болоте так, что ни лягушки не квакают, ни рыбы не плещутся, и мошка не жужжит. Один только рогоз перешептывается тревожно.

Вдруг будто бурчание в глубине топи раздалось, и пузыри по воде пошли. И стало из бочага чудище подниматься…

Голова у болотницы Унёны как дом, а на голове корона из мечей да сабель, венком заплетенных. Пасть как ворота,́ а зубищами впору вместо бороны поле боронить! Руки у ней загребущие, когти острющие, а тулово в трясине прячется.
Уставилась болотница Унёна на Симеона глазами темными и во весь зубастый рот улыбается.

-Здравствуй, витязь… — Гудит болотница. — Отрадно, что к обеду ты явился, уж голодно мне стало…

А Симеон от страха и смрада продохнуть не может. Манурочка под ним стоит, трясется, и оба от болотного чудища взгляда отвести не могут.

А болотнице только того и надо. Приподнялась она, тулово тяжелое на землю твердую подтянула и лапищу выпростала, а лапища такая, что к Симеону и Манурочке тянется, тянется… и дотягивается!

Тут встала кобыла на дыбы, копытами ударила и прочь понеслась! На кочку прыгнула, по намывку промчалась, вот-вот участи печальной избежит и всадника своего сохранит!..

Но не тут то было. Швырнула болотница вслед беглецам тину болотную — целый ком! Сбила лошадь с ног, лапой — хвать! И к себе потащила.

А Симеон с лошадиной спины свалился, кубарем покатился и в овраг упал. Под тальниками лежит и только слышит, как косточки кобыльи трещат на зубищах болотницы.

Сожрала Унёна Манурочку и гудит над болотом:
-Сегодня поела я, витязь, сыта буду. Буду сыта и завтра. А на третий день, коли не будет мне угощения, поползу я в посад и пожру многих!

И слышит Симеон, как туша в болото обратно погружается, и вода над ней смыкается.

От потери нежданной горючие слезы по щекам Симеоновым покатились, а мысли в голове закрутились. Вспомнились молодцу и старик встречный, и муж с женой, без дома оставшиеся, и конь без хозяина. А теперь вот остался и Симеон без кобылки своей верной!

И тут взяла молодца злость: и на гонца, что рот встречным затыкал, и на князя, что на верную смерть крестьянского дурачка посылал, и на болотницу проклятую, но больше всего — на себя! Удумал геройствовать!

Змеей извился Симеон, из оврага вылез и в Волоток побежал. Прямиком на княжеский двор.

Встречает его князь со свитою и тут же спрашивает:
-Одолел ты болотное чудище, витязь?

Отвечает Симеон:
-Нет, князь, не одолел! Сожрала болотница лошадь мою, а сам я чудом жив остался. Обещалась напоследок Унёна прожорливая, что явится черед два дня в Волоток и многих пожрет. Скажи, князь, если выйду я с ней биться, выйдешь ли ты со мной? Или за новым крестьянским сыном пошлешь?

-Что говоришь ты, дурак? — Кричит князь, но лицом бледнеет.

-А говорю я, что сам ты труслив и биться с чудищем боишься! — Отвечает Симеон. — Говорю, что посылаешь ты молодцев деревенских к страшилищу с надеждою: или убьют они ее, или съест она их и на день-другой утихомирится. Думайте, люди добрые, что будет, когда у крестьян сыновья кончатся! Отдаст и вас на съедение этот трус!

Зашептался народ, зароптал, а князь обозлился и приказывает:
-Хватайте наглеца! Вяжите его и на болото отнесите! Пусть насытится жруха и от нас отстанет!

Тут покумекали и заговорили люди посадские:
-Ты, князь, долго в палатах расписных отсиживался. Отчего сам ты не вышел супротив болотницы Унёны? Боишься?

Заскрежетал зубами князь, прочь от всех пошел, а после и вовсе из Волотка уехал с дружиной своей.

Время неумолимое идет, и солнце к закату клонится. Говорил народ посадский до глубокой ночи, как от болотницы защищаться, да без толку. Нет спасения! Разошлись люди с горькими думами по домам и заперлись накрепко.

Симеон под звездами уселся. Не может молодец спать, так на сердце тяжело. Сгинула верная Манурочка по глупости Симеоновой, и жажда с чудищем расквитаться огнем жжет. Думал он, думал, и к рассвету придумал.

Утром собрались снова, и тогда заговорил Симеон:
-Люди добрые! Знаю я, как болотницу Унёну одолеть! Слушайте! Когда явилось чудище из топи, увидел я, что на голове у ней венок из мечей и сабель перекрученных. Тако ж и на земле железо валялось. Думаю я, что поперек горла нечисти булат встает!

-Так что ж делать? — Спрашивают люди. — С головы до ног булатом одеваться?

-Нет. — Качает Симеон головой. — Испечем мы три больших пирога. Первый — с рыбой. Второй — с птицей. А третий гвоздями наполним и ножами наточенными. Проглотит первый пирог болотница, второй следом, за ним и третий! Тут ей и конец придет!

-Кто же пироги на болото повезет? — Спрашивает народ.

Вздохнул Симеон, отвечает:
-Я повезу. Взялся за гуж — не говори, что не дюж.

На том и порешили.

Целый день пекли пироги, каждый — как мельничный жернов. В один положили рыбу, во второй птицу, в третьем же запекли гвозди, ножи точеные, пилы вострёные. Как были пироги готовы, сложили их в телегу, и повез Симеон дары к болоту.

На болоте тишь да гладь. Разложил Симеон пироги: рыбный — поближе, с птицей — подальше, а третий взял и прямо перед собой поставил. Стал ждать.

Вскоре запах сдобный над болотом разнесся, в тину впитался, под воду проник, а там учуяла его болотница Унёна. Забурлила она водой, заплескала и из бочага своего высунулась. Пироги увидала и Симеона, и оскалилась. Говорит она:
-Знатное угощение ты мне принес, витязь…

-Могучая Унёна! — Кричит Симеон. — Шлет добрый люд Волотка тебе дары и просит нижайше в город не идти, людей не губить! За то обещаются они тебе пироги печь, дабы голод твой унять!

Вынырнула болотница, сладкий запах потянула, и от первого пирога откусила.
-Хорошо угощение… — Гудит болотница. — Вку-усно…

Остальной рыбный пирог съела, по земле подтянулась ко второму, тушей по пояс вынырнула. Робеет Симеон, но стоит. Если по куску будет она отрывать от пирогов, прежде чем съесть, то откроется начинка булатная в третьем пироге!

-Отведай и остальные!

Взялась болотница за пирог птичий, но прежде когтем его ковырнула, а потом в рот положила. Жует с урчаньем:
-И этот вку-усный… С чем же третий пирог, витязь?

-Третий пирог с телятинкой нежной! — Отвечает Симеон. — Отведай!

Подползла болотница ближе, и видит молодец, что ног нет у нее. Вместо ног — толстый хвост, и тяжко чудищу по земле перебираться.

-Вкусны дары волотковские. — Шипит болотница. — Вкусна рыба, и птица, и телятинка, верно, вкусна будет… Да есть кое-что повкусней… Знаешь ли ты, витязь, что вкусней?

Говорит болотница, а сама подползает. Отвечает ей Симеон:
-Нет, могучая Унёна, то мне неведомо.

-Сейчас доем и расскажу!

Всем туловом вперед болотница дернулась, третий пирог в рот… не жуя закинула! И лапой длиннющей Симеона схватила!
Смотрит на него глазами темными и смеется:
-А вкусней всего, витязь, человечина! Обедом ты меня накормил, и сам доброй закуской станешь!

Пасть страшная распахнулась, но тут тулово чудища содрогнулось. Высыпались во чреве Унёны гвозди, пилы да ножи, и стали ее колоть, пилить и резать!

Завыла Унёна — болотница, Симеона от себя отшвырнула и за живот схватилась!
-Обманули! Отравили! — Ревет страшилище. — Не прощу!

Повернулась она к трясине и в нее упала. Вздыбилась вода, как гора, выплеснулась и по земле во все стороны разлилась.
Поднялся Симеон, обождал чуть, над бочагом обмельчавшим постоял. Нет ничего. Сгинула проклятая. Назад в Волоток Симеон поехал.

Вышел к нему народ и говорит:
-Победил ты страшную болотницу, витязь! Храбрость свою доказал и смекалистость. Оставайся в Волотке и будь нам добрым князем!

Так Симеон и сделал, и княжил долго и мудро.