Торговля дело опасное (Глава 5)

На следующее утро подъем был не менее ранним, чем и в прошлое. Встали с восходом солнца. Но, выспавшемуся за вчерашний день Сергею, он дался намного легче. Спать, конечно, хотелось, но, по крайней мере, он смог подняться самостоятельно. Без дополнительных стимулов в виде ложных тревог или, упаси бог, принудительных водных процедур.
Быстро перекусив сухпайком, все заняли свои места и телеги двинулись по направлению к дороге. Снова за бортом потянулась нескончаемая череда деревьев, изредка разбавленная безликими, похожими одна на другую полянками. Грохот колёс распугал местное зверье и будоражил птиц, которые с недовольным клёкотом кружили над телегами, не хуже GPS указывая посторонним наблюдателям, будь такие окажутся, точное местоположение каравана.
Привыкшие ложиться с солнцем и вставать с петухами охранники выглядели выспавшимися и бодрыми. Что нельзя было сказать о Сергее. Утреннее умывание и процесс сборов ненадолго взбодрили его. Но, как только он занял своё место на телеге, его опять стало неумолимо клонить в сон.
Избалованный благами цивилизации, в виде электрического освещения, организм отказывался принимать подобный образ жизни, настойчиво требуя вернуться к привычному распорядку сна и бодрствования. И, в конце концов, таки настоял на своём.
Разбудила его усилившаяся тряска. Телега и так не была снабжена рессорами, и движение по каменной брусчатке дороги ощущалось даже через толстый слой мягкого груза. Но сейчас, вместо мерного покачивания океанского лайнера, езда стала напоминать прогулку на водном мотоцикле.
Сергей приподнялся над высоким бортом и оглядел окрестности. Дорога виднелась далеко позади, а свернувший с неё обоз, двигался по ярко-зелёному сочному лугу, направляясь в сторону сверкавшей бриллиантовым серебром реки.
Путём ряда наводящих вопросов десятнику и решительного пресечения нескольких его попыток увести разговор в сторону, получилось выяснить смысл этого манёвра.
Как оказалось, они приблизились к наиболее опасному участку пути, где «баловали тёмные эльфы». Обычной практикой последних было, перегородив путь поваленными на дорогу деревьями, атаковать обездвиженный обоз с обеих сторон.
Чтобы не попасть в такую засаду, караванщики сходили с каменной дороги и двигались по узкой, раскинувшейся между лесом и рекой, долине. Пройти опасный участок требовалось быстро, что в переводе с местного означало — медленно, но без остановок.
Обстановка неуловимо изменилась. Десятник, перестав ковыряться в своём оружии, расположился у правого, ближнего к лесу, борта и стал напряжённо вглядываться в темноту густого леса. Петька также, покинув своё место возле возничего, присоединился к командиру. Даже эльф, хотя и не стал никуда перемещаться, бросил созерцание реки и повернулся лицом к чаще.
Ощущение тревоги стало мрачной тучей сгущаться вокруг каравана. В воздухе отчётливо повеяло опасностью. Поездка, ранее напоминавшая прогулочную, все более стала походить на боевую операцию. Всеобщая нервозность передалась и Сергею. Приняв вертикальное положение, он тоже стал следить за навевающим опасность лесом.
Но прошёл час, другой, ничего не происходило. Тревожное ощущение стало притупляться, напряжение спадать. Тем неожиданней прозвучал крик «Тревога!», раздавшийся откуда-то из центра каравана.
Сперва ничего не происходило, а затем Сергей увидел, выбегающие из леса, тёмные фигурки. Пять, десять, двадцать. Когда они перестали выбегать из-за деревьев, он расценил их количество как явно больше пятидесяти, но меньше ста. В любом случае это было в несколько раз больше, чем охранников каравана.
Сердце тревожно ёкнуло. Тело окаменело и стало непослушным, от ощущения опасности заныло под ложечкой. Но быстрые и чёткие команды десятника мгновенно привели его в чувство.
Добродушный, чуть глуповатый и косноязычный сельский дядька преобразился. Теперь это был воин, быстрый, резкий, решительный.
— Маг, лучник — за борта! Копейщик — за мной!
Одним быстрым движением он соскочил с телеги, Петька, чуть задержавшись, бросился за ним.
Двойные борта телеги по своей конструкции напоминали «раскладушку». Спереди они держались на массивных железных петлях и в собранном состоянии удерживались с помощью замков-уключин, в задней её части.
Синхронными движениями, вытащив засовы из замков, охранники схватились за края и рванули вперёд. С жалобным скрипом высокие борта разъехались и, описав полукруг вокруг телеги, сомкнулись спереди, полностью закрыв бока, набирающих скорость лошадей.
Погонщик, достав откуда-то длинную жердь с двумя металлическими штырями на концах, похожую на очень вытянутую букву П, швырнул её Стасию. Тот, вставив со своей стороны штырь в уключину борта, крутанул её в Петькину сторону, который, проделав аналогичную операцию, зафиксировал конструкцию.
То же самое происходило и на других телегах обоза. Повозки, наращивая броню и сокращая расстояние между собой, превращались из мирного каравана в готовящийся к бою бронепоезд.
Тем временем, нападавшие, пробежав большую часть разделяющего их расстояния, остановились метрах в семидесяти от обоза. Быстро и чётко они выстроились полукругом в двойную цепь. Первый ряд поднял большие прямоугольные щиты, которые прикрывали прячущихся за ними лучников.
Как только построение было закончено, стена щитов раскрылась, наподобие солнечных жалюзи, и оттуда залпом вылетел рой стрел. Со стороны обоза ответили, но «жалюзи» уже закрылись, приняв на себя удар стрел и болтов.
Заметив, что Сергей, высунув голову из-за борта, наблюдает за завязавшейся перестрелкой, десятник рявкнул:
— Куды твою голову сунешь? Вниз, живо!
От этого рыка колени сами собой подогнулись. Он опустился на дно телеги и, скорчившись в узком проходе между бортом и тюками с товаром, стал наблюдать за действиями своей команды.
Высыпавший перед собой пучок стрел из колчана эльф, напоминал ваньку-встаньку. Присев на корточки, он быстро накладывал стрелу на тетиву и, приподымаясь, взводил её. Как только кончик стрелы поднимался выше уровня борта, делал выстрел и снова приседал. О результате стрельбы судить было трудно, но поскольку не доверять словам Люция Верона об исключительных качествах эльфийского лучника не было никаких оснований, то можно было быть уверенным, что палил он, отнюдь, не в белый свет.
Десятник действовал немного по-другому. Он заряжал свой арбалет, затем, слегка приподнимал голову над бортом, выжидая удобный момент. Дождавшись, вставал во весь рост и стрелял. Каждый выстрел сопровождался кхеканьем и невнятным бормотаньем, но определить по интонации попал он куда-то или нет не получалось. Скорее всего «Василий Иванович» и сам этого не знал, уж больно быстро он потом прятался за бортом.
Оставшийся без дела копейщик, как и Сергей, сидел на полу, в противоположном конце повозки.
Бездействие морально давило на нервы и напоминало полет в самолёте. Когда ты сидишь, пристёгнутый к креслу, вокруг приятный полумрак, тихо гудят двигатели и неизвестно, что происходит вокруг. Умом понимаешь, что самолёты один из самых безопасных видов транспорта, но вот ощущение того, что твоя жизнь полностью в чужих руках и от тебя ничего не зависит, вызывает чувство иррационального страха.
Летать на самолётах Сергей не любил. Поэтому, презрев опасность получить шальную стрелу, постарался проконтролировать ситуацию. Медленно и осторожно, подражая десятнику, он выглянул из-за борта.
На его неопытный взгляд, ситуация складывалась не в пользу атакующих. Затянувшаяся перестрелка видимых результатов не приносила. Нападавших надёжно прикрывали щиты, а защитники ловко прятались за бортами. В такой ситуации попасть в кого-либо можно было только случайно.
Тем временем, понукаемые ударами кнутов лошади, набрав максимально возможную скорость, медленно, но верно выводили караван из-под удара. И когда уже казалось, что вот-вот и опасность останется позади, нападавшие резко изменили тактику. Фаланга рассыпалась на две части. Первая, образовав что-то наподобие «полукаре», прикрываясь щитами только спереди и со стороны уходящего обоза, с рёвом бросилась в атаку. Оставшиеся прикрывали их, стараясь подавить или хотя бы снизить интенсивность резко усилившегося обстрела.
В атакующей группе появились первые жертвы. Держать идеальный строй на бегу не получалось. В стене щитов появились прорехи, в которые нет, да и залетали стрелы защитников, выбивая из толпы нападавших отдельные тёмные фигурки и оставляя их корчиться на траве.
Профессиональный спринтер пробегает стометровку примерно за десять секунд. Армейские нормативы требуют уложиться в пятнадцать, но это в спокойной обстановке, без оружия и необходимости соблюдать строй. На то, чтобы преодолеть половину отделявшего их от цели расстояния у нападавших ушло намного больше времени. Но все равно, этого оказалось недостаточно, чтобы стрелы защитников нанесли им серьёзный урон. Основная их масса смогла выскочить на дистанцию, достаточную для последнего броска. Прогноз Люция Верона полностью оправдался, главной целью оказалась последняя повозка.
На продолжавшего выглядывать из-за борта Сергея, накатил острый приступ паники. Казалось, что нападавших уже не остановить и тёмная волна атакующих вот-вот захлестнёт и сметёт немногочисленных защитников их повозки, как морская волна сметает песчаный замок.
В себя его привёл медвежий рык десятника:
— Маг, етить тебя, не спать! Жги их!
Приходя в себя, он сделал глубокий вдох, сконцентрировался, почувствовал наливающуюся жаром руку, а затем, поднявшись во весь рост, широким замахом отправил огненный шар в накатывающую толпу.
В некоторых случаях люди и эльфы ведут себя абсолютно одинаково. Например, если их поджечь. Их подвело то, что пытаясь укрыться за щитами, они бежали компактной группой. А как показала практика, щиты оказались не лучшей защитой против магии огня. Ударившись о них, шар растёкся огненной волной, сверху и снизу огибая препятствие и опаляя головы и ноги атакующих. Яростный боевой крик сменился полным боли и отчаяния воем обожжённых людей, или точнее эльфов.
Но только огненный вал коснулся далеко не всех. Основной удар приняли на себя первые ряды, закрыв задние своими жизнями и телами. И последние, в одно мгновение, преодолев разделявшую их дистанцию, с разбегу налетели на телегу. Они цеплялись за края бортов и тянулись вверх, используя спины оставшихся внизу как точки опоры.
Сергей, тяжело дыша и пытаясь унять рвущееся из груди сердце, опустился на дно телеги. Уже оттуда он увидел как десятник, отбросив в сторону бесполезный более арбалет, рубанул мечом по чьим-то уцепившимся за борт пальцам, вторым ударом сметая за борт уже успевшего подтянуться и закинуть ногу эльфа.
Как Петька, перегнувшись через передний борт, яростно тыкал своим копьём в пытавшегося прорваться к лошадям налётчика. Как он на мгновение замешкался, нанося лишний удар по уже падающему мёртвому телу, и эта потерянная секунда позволила одному из нападавших прорваться наверх.
Выпрямившись в полный рост и балансируя на краю телеги, тот уже согнул ноги и присел, чтобы оттолкнувшись, прыгнуть в её дальний конец и ударить в спину обороняющимся. Петька отчаянно бросился ему на перехват. Прыжок и удар копья совпали, удвоив силу удара, и прыгун, как бабочка, нанизался на древко.
Умер тот почти сразу, но его жертва не была напрасной. Заблокировав своим телом оружие копейщика, он дал возможность повторить свой трюк следующему за ним.
На этот раз ничто не смогло прервать прыжок, и тёмный эльф приземлился в противоположном конце, чтобы мгновенно развернуться, поднять саблю и … словить стрелу прямо в грудь. Успевший получить лёгкое ранение в плечо Андуриель не стал бросаться в бой. Присев на одно колено, он с луком в руках страховал партнёров, хладнокровно следя за тылом.
Наконец, Сергей почувствовал, что ледяной холод после предыдущего заклинания начал отступать от груди. Он сделал глубокий вдох и поднялся над бортом, оценивая текущую ситуацию.
Ситуация, была не ахти. Несмотря на понесённые потери в живых оставалось ещё около полутора десятков вражеских бойцов. И они, отбросив в сторону бесполезные, поскольку оказались в мёртвой зоне, щиты, бежали рядом с телегой, прыгая на её борта и отчаянно карабкаясь наверх.
Казалось, что до захвата оставались считанные секунды. Петька с десятником катастрофически не успевали сбивать повисших, как гроздья чёрного винограда, эльфов. Тогда Сергей, выдыхая воздух и одновременно ныряя вниз, запустил файербол прямо перед собой.
Жар обжёг не успевшую скрыться за бортом макушку. Огонь, ударившись о землю, взметнулся вверх миниатюрным ядерным грибом. Вновь раздались полные боли крики сгорающих заживо эльфов, к которым добавилось испуганное ржанье лошадей, неприкрытые ноги которых тоже пострадали от жара.
Но животный страх за свою жизнь, а также потеря дополнительного груза, в виде висевших на борту тел, придали им сил, и они в отчаянном рывке понесли отставшую из-за нападения телегу вдогонку уходящему каравану.
Десятник мгновенно переместился назад, чтобы продолжать сбивать преследователей, но таковых не оказалось. Неповреждённой осталась только фаланга прикрытия. Те стояли, побросав щиты, и яростно потрясали кулаками вслед уходящей добыче.
Стасий медленно стянул шлем, утёр пот со лба и, присев рядом с Сергеем, выдохнул:
— Слава Витале. Вроде как отбились.
Лицо десятника расслабилось, сразу утратив всю свою суровость, а намокшие от пота усы опустились, сделав его похожим на отправившегося за солью чумака. Видно было, что и ему бой дался нелегко. Выразилось это в напавшем на него, как это часто бывает после нервного напряжения, словесном недержании.
— Да, тоже так было. Маги они великое дело. Значится, шли мы караваном, у меня тогда в помощниках Хьюго Одноглазый был, который потом на Гертруде женился. Когда же это было? В сентябре? Точно, аккурат в сентябре. В том году лето и осень жаркие были, пшеница погорела вся…
Тут он, сбившись с мысли, запнулся и, поняв, что закончить рассказ не получится, махнул рукой и потянулся к сумке. Достав оттуда стеклянный пузырёк, по форме напоминавший химическую реторту, с какой-то красной жидкостью внутри протянул его эльфу. Но тот, покачав головой, отказался.
— Нет смысла. Повреждение незначительное. Цена-результат приёма не оправданы. — Выдав эту короткую, как табличка с предупреждением Виндовс, фразу, он отвернулся.
— Ну как знаешь, — буркнул десятник, пряча склянку обратно в сумку, — была бы честь предложена. — Затем, повернувшись лицом к возничему, рявкнул, — да не гони ты так, лошадей загубишь, — и уже спокойнее добавил, — оторвались ужо.