Вылазка

Лёгкие шаги часового тонули в выжженной летним солнцем траве, но послеполуденная тишина, казалось, усиливала даже едва заметные шорохи, заставляя нас, спрятавшихся в овраге мальчишек, вздрагивать, обливаясь горячим потом. Только бешеный стук собственных взволнованных сердец перекрывал эти до дрожи пугающие звуки. Честно говоря, было очень, очень страшно, но ничто на свете не заставило бы упрямцев признаться в этом друг другу.
Высокий полуобнажённый человек, вся одежда которого состояла из нескольких лоскутов мягкой кожи, едва прикрывавших смуглые бёдра, и страшного вида уродливых шрамов насторожился, повернув голову в сторону оврага. Длинные чёрные волосы, собранные в высокий хвост на затылке, тяжёлой волной скользнули по широкой спине. Хищно очерченные ноздри тонкого с горбинкой носа затрепетали, улавливая малейшие запахи, приносимые едва заметным движением раскалённого воздуха. Узкие глаза не отрывались от молодых чахлых деревьев, за которыми, прижавшись к земле, затаился маленький безрассудный отряд…
Старший из нас, семнадцатилетний кудрявый подросток ― Шон по прозвищу Верзила, окинув всех выразительным взглядом, приложил палец к полным губам. Его правая рука медленно скользнула к поясу, плавным движением доставая из потёртых ножен небольшой кинжал, приготовив его к броску. Он хмурил густые брови, щуря тёмные словно вишня глаза и стараясь казаться решительным, опытным воином. Лишь нервно подрагивавшие уголки губ выдавали его волнение и неуверенность в себе.
Младший из безумной троицы ― Лекс, красивый и светловолосый, с огромными серо-зелёными глазами, испуганно проводил взглядом движения загорелых рук и даже успел приоткрыть рот, видимо, собираясь его остановить, но моя ладонь не позволила этого сделать. Я смотрел на понурившего голову блондина с молчаливым упрёком, крепко прижимая его худенькое тело к себе и не давая пошевелиться.
К счастью, в это время из-за деревьев бесшумно вынырнул ещё один воин, сделав часовому знак следовать за ним. Оба «дикаря» ― так население Приморской провинции Великой Империи высокомерно называло всех без исключения коренных обитателей этих мест независимо от того, к какому из многочисленных племён они относились ― словно растаяли в редком перелеске, ещё раз подтвердив расхожее мнение обитателей пограничного гарнизона, что этим бесшумным тварям покровительствует сам дьявол…
Только теперь отряд смог расслабиться и перевести дух, но первое, что сделал Шон, убрав кинжал, замахнулся на скорчившегося от неминуемого наказания светловолосого мальчишку. Пришлось перехватить кисть друга, отведя её в сторону, хоть это и далось мне напряжением всех сил; я не собирался ему уступать, в очередной раз глядя в разъярённые глаза гораздо более сильного противника:
― Перестань, Верзила… Светлячок не хотел тебе мешать, он простоне подумал о последствиях. Да, Лекси?
Покрасневший блондин всхлипнул, кивая, и уткнулся носом в моё плечо.
―Успокойся, дурачок, всё же обошлось… ― рука привычно потрепала его льняные кудри.
Шон вырвал покрасневшее запястье из моего захвата, растирая его и сердито шипя прямо в лицо:
― Да ты совсем сбрендил, Робин! Зазнайка снова нас чуть не угробил, стоило бы его поучить как следует… До сих пор не понимаю, какого демона ты потащил недоумка с собой? Паршивый дикарь своим тесаком мог в два счёта располосовать нас на ленты. Вы оба просто не представляете, как ловко эти… твари делают такое. Их же хлебом не корми, дай только снять кожу с имперского солдата, поверь, уж я-то насмотрелся. А ты ещё его защищаешь, рыба моя… ― теперь в голосе Верзилы не было злости, только обида.
Я попытался примирительно похлопать друга по плечу, но тот увернулся, кусая губу и делая вид, что рассматривает лезвие кинжала:
― Между прочим, я звал только тебя, чтобы постоял на стрёме… О мелком прилипале уговора не было.
Пришлось кивнуть:
― Ты же знаешь, что его нельзя оставлять одного ― Лекс всё равно увязался бы за нами и наверняка снова влип в неприятности. Я обещал тётушке Мие присматривать за ним… Хватит беситься, дружище, поскорее выкладывай свой гениальный план, как ты собираешься ограбить дикаря ― очевидно, он даже муху к себе не подпустит, не то что нас.
Шон обиженно молчал, не поднимая глаз, и тут неожиданно раздался ехидный голос провинившегося негодника:
― Да нет у него никакого плана ― думал, наверное, что часовой сам отдаст ему эти камни ― на, мол, Верзила, поиграйся…
Я едва успел перехватить кулак старшего приятеля, нацеленный в ухо Лекса, тут же спрятавшегося за моей спиной:
― Немедленно прекратите, оба, или прямо сейчас вернусь в Город, а вы тут разбирайтесь между собой, сколько хотите… ― от моего сердитого шёпота спорщики притихли, и над отрядом повисла неловкая тишина.
Шон сосредоточенно ерошил тёмные кудрявые волосы и морщил лоб, пытаясь подобрать нужные слова и при этом снова не сорваться на вредного Лекса, постоянно пытавшегося нас поссорить. С тех пор как бабушка Нэни пять лет назад исчезла при загадочных обстоятельствах, её подруга и соседка Мия приютила меня, дав не только крышу над головой, но и свою искреннюю любовь.
По-настоящему привязавшись к ней и её приёмному сыну ― большому выдумщику и фантазёру Лексу, я считал себя обязанным присматривать за неугомонным сорванцом. Тот, в свою очередь, словно тень, ни на шаг не отходил от названного брата, что ужасно бесило Шона, а меня веселило от души…
Но сегодня всем троим было не до шуток ― маленький отряд оказался в лесу из-за Верзилы. Он был старше меня на два года и уже успел несколько месяцев послужить в Губернаторском Полку, где, впервые «понюхав пороха», решил во что бы то ни стало попасть в Отряд разведчиков. Что было очень непросто, ведь кандидату предстояло проявить себя отчаянным храбрецом, и у юного новичка, не имевшего достаточного боевого опыта, практически не было шансов…
И всё же он придумал, как ему казалось, безотказный план ― надо было только найти надёжного помощника для его осуществления. Понятно, что выбор пал на друга детства, тем более что, наслушавшись его увлекательных рассказов о «взрослой» жизни, я загорелся желанием тоже вступить в Полк. Так, вернувшись домой после небольшого ранения, хитроумный Верзила без особого труда уговорил меня пойти с ним за городскую стену, чтобы добыть у одного из дикарей какой-нибудь предмет, тем самым доказав разведчикам свою храбрость.
Лекс, повсюду таскавшийся за мной как нитка за иголкой, несмотря на уговоры, увязался следом, уверенный, что в случае чего я встану за него горой. И не ошибся ― хотя названый братишка и меня частенько доводил до белого каления, заставляя присоединяться к насмешкам Шона, я любил и оберегал зеленоглазого сорванца. Мне нравилась его безудержная фантазия, удивительные выдумки о разных мирах и полётах между звёздами, безумно раздражавшие Шона, открыто ревновавшего к озорному выдумщику. Любые попытки примирить их, увы, всегда заканчивались провалом.
Сегодня на рассвете нам просто повезло быстро найти часового дикарей и, недолго последив за ним, без проблем вернуться к костру, устроенном в лесу по всем правилам разведки. Конечно, это была опасная затея ― всё могло сложиться иначе и куда печальнее. Но мы горели желанием попробовать свои силы, пережив потрясающее приключение, а о том, что оно могло стать последним в жизни ― никто, разумеется, не думал…
Возбуждённые пережитым, раскрасневшиеся, с горящими глазами мы сидели возле потушенного костра и тихонько спорили о том, что же делать дальше. Шон предлагал попросту убить дикаря, как только тот снова вернётся на пост, отобрав у него боевой топор или лук, но ни я, ни Лекс его не поддержали. Светлячок вообще был принципиально против любого насилия ― из-за подобного «миролюбия» ему всё время доставалось в школе, и, если бы не моя поддержка, мальчишке пришлось очень несладко. Одноклассники над ним смеялись, дразня «трусишкой» и другими унизительными прозвищами, и только влюбчивые девчонки обожали красивого, воспитанного блондина.
Я тоже считал, что убийство дикаря станет ошибкой, ведь между племенами и Городом после долгих лет противостояния наконец был заключён хрупкий мир, и гибель часового могли расценить как нарушение договорённости. А это не шутки… Поэтому предложил похитить у врага ритуальный мешочек с «заговорёнными», приносящими удачу камнями, воины всегда носили такие талисманы на кожаном шнурке рядом с сердцем. Для разведчиков Губернаторского Полка это стало бы отличным доказательством храбрости кандидата, и, немного поколебавшись, Шон согласился. Оставалось лишь придумать, как провернуть задуманное…
После заключённого перемирия представители местных племён особенно и не скрывались, словно в насмешку постоянно мелькая у стен Города и показывая «пришлым», кто тут настоящий хозяин земли. Трогать их пограничникам было строго запрещено, и те, недовольные приказом не ввязываться в стычки, ожесточённо переругивались между собой, презрительно плюя со стен крепости в недавнего противника.
Обсудив сложившуюся ситуацию, то есть, немного поорав друг на друга, мы приступили к делу. Перед походом Шон вымазал всех мазью, сделанной из желёз местного пронырливого грызуна. Этих забавных толстопузых коротышек было очень много в степи, но кочевники считали их нечистыми животными, избегая из-за сильного неприятного запаха. Кажется, с ними были ещё связаны какие-то суеверия, но подробностей Шон не знал. Главное, что «дикий аромат» зверька напрочь отбивал наш собственный запах, что и помогло отважным авантюристам незаметно приблизиться к воину.
Мы тихонечко сидели в овраге и, затаив дыхание, наблюдали за противником. Первоначально плана, как получить шаманский мешочек, не было, но умник-Лекс предложил заманить часового в необычную ловушку. Всего в нескольких шагах от нас росло старое дерево с ароматными плодами, чья чуть забродившая мякоть пьянила не хуже выдержанного имперского вина. Жестокие дикари, как ни странно, не знали алкоголя, но обожали дурманящий сок этих удивительных жёлто-красных фруктов.
Как же заставить молодого темнокожего парня сделать эти заветные шаги и «найти» приманку? Лекс засмеялся и, приложив ладони ко рту, начал искусно имитировать призывные птичьи трели. Услышав эти звуки, часовой заметно напрягся, прищурив и без того узкие глаза: так пела маленькая лира ― серая птичка, вившая гнёзда в ветвях замечательного «пьяного дерева».
Испугавшись за названного брата, я попытался его остановить, но Шон не позволил, дав условный знак:
― Не мешай!
Пригнувшийся к земле юркий Светлячок, не переставая свистеть, на удивление быстро стал удаляться в «нужную сторону», заманивая доверчивую «жертву». Наш план удался ― соблазн был так велик, что молодой воин не удержался: недолго поколебавшись, оглянулся по сторонам и осторожно последовал за ним. Очень скоро, довольно ухмыляясь, мы стояли у распростёртого в сладком забытьи тела воина…
Бурчавший, что стоило бы прикончить голого мерзавца, Шон быстро срезал с его шеи мешочек с камнями и, не скрывая радости, спрятал у себя за пазухой. Он пнул поверженного врага, довольно сплюнув в траву:
― Вот же слабак. Надо бы взять на память клок волос с этой тупой головы… Моему папаше и целого дерева не хватило бы, чтобы так окосеть.
Нахмурившись, я задумчиво тёр подбородок:
― И в самом деле, странно, что он отключился, съел-то всего пару плодов…
― Да какая разница, ― хитро ухмыляясь, прошептал Лекс, ― главное, мы получили то, что хотели… Давайте поскорее убираться отсюда: даже если этот дурачок вскоре и не проснётся, его обязательно пойдут искать, а дикари ― прекрасные следопыты, не то что некоторые якобы-разведчики, ― он насмешливо посмотрел в сторону побагровевшего Шона, попытавшегося в отместку дать ему подзатыльник.
Пришлось в очередной раз перехватить карающую руку друга, хотя, честно говоря, мне и самому хотелось хорошенько всыпать не в меру болтливому названному братишке. Однако, нельзя было не признать, что мы достигли цели благодаря его сообразительности, и потому я сдержался…
― Уходим, ― сквозь зубы процедил помрачневший Верзила. Ядовитый ответ так и вертелся у него на языке, однако он промолчал ― видно, не хотелось быть обязанным мелкому Зазнайке… Шон развернулся в сторону крепости, но тут я внезапно застыл, глядя в небо и чувствуя, как он дёргает меня за рукав заношенной до дыр рубахи:
― Что случилось, Роби?
― Гроза идёт, ― едва выдохнул в ответ, и это был плохой знак. Не то чтобы я боялся грозы, нет, но бабушка Нэни исчезла из дома во время сильного ненастья. Тогда, пять лет назад, над Городом разразилась настоящая буря: одна за одной сверкали всполохи молний, и так грохотало, что женщины в страхе осеняли себя защитными знаками, а мужчины плевались, поминая нечистую силу. Все были уверены, что это именно её отродья верхом на демонах устроили в небесах сражение друг с другом…
Слушая эти истории, Лекс всегда смеялся:
― Что за бред! Вот невежи…
А Шон злился, потому что и сам в тайне побаивался небесного светопреставления, ведь в прошлом году гадалка на ярмарке предсказала ему, что он погибнет не на поле сражения, а от удара молнии…
Тем летом мне только-только исполнилось десять лет, и Нэни с трудом загнала непослушного внука со двора в дом. Я стоял у окна, расплющив нос о стекло, с восторгом рассматривая, как раскачиваются в саду деревья. Как подхваченные сильными порывами ветра ломаются их ветви, летя по небу вместе с обрывками сорванной бельевой верёвки и забытыми на ней пёстрыми бабушкиными юбками. Она сердито ворчала, а мне было смешно…
Вот тогда это и случилось: казалось, молния полыхнула прямо у самого лица белой как мел бабушки, и рядом из темноты возникли две странные тени. Они протянули к Нэни длинные серебристые руки и исчезли вмести с ней. Я закричал, от страха потеряв сознание. Зашедшая после бури в дом соседка и подруга бабушки Мия нашла меня в таком ужасном состоянии и, причитая, привела в чувство.
Очнувшись, я сначала не мог говорить, а потом, захлёбываясь слезами, поведал ей о том, что случилось. Она обняла мои худенькие плечи, и, целуя непокорные каштановые вихры, прошептала запомнившиеся на всю жизнь слова:
― Бедный мальчик, жаль, что ты увидел это. Значит, они всё-таки нашли её. О, Нэни, Нэни ― надеюсь, ты сумеешь с ними справиться… ― соседка вытерла рукавом мокрые щёки и, взяв меня за подбородок, серьёзно посмотрела в глаза:
― Вот что, детка, не вздумай болтать об увиденном ― тебя посчитают сумасшедшим и надолго запрут в городском Приюте Безумцев. Просто рассказывай всем, что бабушка перед бурей побежала снимать бельё, замешкалась, и ее унесло ветром. Все поверят ― такое в наших краях уже бывало…
Я тогда так испугался, что послушно кивнул, и лишь позже спросил у Мии, забравшей сироту в свой дом, что это были за тени. Она ответила, отводя грустный взгляд:
― Небесные Ангелы прилетали за Нэни, чтобы унести её далеко-далеко в свой чудесный мир…
Но я ей не поверил, считая, что это были демоны, устроившие в тот день страшную битву за облаками. И каждый раз во время сильной грозы словно впадал в ступор, вывести из которого было очень непросто. Поэтому-то друзья так испугались, когда, услышав далёкий раскат грома, я замер, опустив голову. Но, к счастью, на этот раз, быстро придя в себя, помчался вслед за Шоном в сторону городской стены, до которой ещё надо было добраться…
Вот тут-то на наши головы одна за другой и посыпались неприятности, словно судьба решила наказать дерзких мальчишек за излишнюю самоуверенность…
Бежать пришлось через перелесок, обливаясь жарким потом, когда собственное прерывистое дыхание казалось оглушительнее горного камнепада, а шум крови в ушах затмевал дальние раскаты приближающейся грозы. В сухом горячем воздухе нечем было дышать, и к сердцу невольно подкрадывался страх, которого утром ещё не было и в помине ― мы не успеем добраться до спасительной стены, что-нибудь обязательно случится, беды ― не избежать…
Я спешил, пытаясь сглотнуть, хотя во рту было сухо и горько, стараясь не упустить из виду вспотевшие спины опережавших меня друзей. Мысль в мозгу извивалась, словно вылезший из земли дождевой червь:
― Нам нельзя разделяться… Пока все вместе, ничего не произойдёт, ничего… Мы справимся…
Когда до заветной цели оставалось совсем немного, Лекс запнулся о корягу и, вскрикнув, кубарем покатился по жухлой траве. Я подхватил его на руки, помчавшись следом за Шоном так, словно ничего и не случилось ― сам не знаю, откуда только силы взялись, но когда друг остановился, чтобы мне помочь, крикнул:
― Беги, я справлюсь!
Он кивнул, и это спасло ему жизнь ― над опущенной головой мелькнула стрела, срезав прядь кудрявых волос. От неожиданности у меня подкосились ноги ― вторая стрела просвистела над ухом, и вслед ей прозвучал незнакомая лающая речь…
Сердце рухнуло в пятки:
― Дикари… Они никогда не промахиваются, значит, хотят взять живьём. Умереть под пытками или стать жертвой кровавого ритуала ― что тебе больше нравится, Роби?
Чувствуя, как по спине стекают ледяные струйки пота, прижал к себе перепуганного Лекса и оглянулся ― бабушка всегда говорила ― надо смотреть страху в глаза, только так его можно победить. Это был тот самый часовой, которого мы всё утро упорно выслеживали, и, судя по тому, как крепко воин держался на ногах, не он, а мы, как последние идиоты, попались в его ловушку. Чувствовал же, что здесь что-то не так, чтоб меня…
Обветренные губы «победителя» растянулись в довольной ухмылке, а наконечник стрелы красноречиво целился мне в лоб. Но что-то вдруг случилось с некрасивым хищным лицом воина ― на мгновение его исказила гримаса удивления, и струйка чёрной крови проворно скользнула по смуглой щеке…
Жилистое тело рухнуло к моим ногам, и, взвизгнув, Лекс ещё сильнее вцепился и в без того трещащую по швам рубаху. Я машинально погладил его кудри, не в силах произнести ни слова, и только хриплый бас Шона привёл меня в чувство:
― Ну что расселся, Робин ― защитник глупых Зазнаек? Думаешь, этот дикарь охотится в одиночку? Вставай, до крепости осталось совсем немного, ― его голос внезапно сорвался, перейдя в усталый шёпот, ― поторопись, Роби…
Я покорно кивнул, вставая на ноги, не в состоянии оторвать взгляд от дрожащей руки Верзилы, выдернувшего кинжал из глазницы поверженного врага. Потрясение было настолько сильным, что даже и не заметил, как, забыв о хромоте, Лекс отпустил меня, и, плавно скользнув вслед за нашим метким спасителем, без труда его опередил…
Но, видимо, судьбе показалось этого мало, и она решила продолжить наказание глупцов ― в шаге от нас в землю вонзился обжигающий огненный столб. Молния… Верзилу, словно птичье пёрышко, отбросило в сторону, а меня швырнуло на колени, оставив на земле задыхаться, как загнанную нерадивым хозяином лошадь…
Я беспомощно разевал рот, пытаясь вдохнуть хотя бы крошечный глоток воздуха, не отрывая безумного взгляда от почерневшей ямы, там, где несколько мгновений назад стоял Шон… Ливень горячей плетью ударил по плечам и голове, словно решил раздавить, стерев безрассудного юнца в пыль. На карачках кое-как подполз к лежащему без сознания другу, грудь которого была опалена, глаза закрыты, а прерывистое дыхание с каждым мгновением становилось всё слабее.
В отчаянии схватился за голову и застонал:
― Держись, Шон… Даже не думай сдаваться, ты же настоящий разведчик, пожалуйста, очнись, ― меня трясло в ознобе, пока то ли струи летнего дождя, то ли слёзы обжигали худые щёки. Именно в этот момент я перестал бояться грозы, потому что понял ― в жизни существует гораздо более сильный страх ― страх навсегда потерять дорогого человека…
Глаза сами закрылись, и губы зашептали молитву, но не ту, что Нэни заставляла меня повторять в детстве. Это был отчаянный вопль, обращённый к небесам, просьба… нет, яростное требование повернуть время вспять, чтобы за несколько мгновений до рокового удара я смог оказаться рядом с другом и спасти его.
Ледяная волна обожгла лицо, пронзая кожу миллионами игл, и, вскрикнув от этой нечеловеческой боли, я распахнул, казалось, сгоравшие изнутри глаза ― живой, ещё невредимый Шон стоял в шаге от меня, пытаясь что-то сказать. Вцепившись в его руку, с такой силой рванул её на себя, что мы оба свалились на землю и, обнявшись, откатились в сторону…
Карие глаза Верзилы смотрели с нескрываемым ужасом, пока я, глупо улыбаясь, снимал с его мокрых щёк налипшие во время жёсткого приземления травинки и крупинки песка.
― Ты жив, Шон, понимаешь, что это значит? Нет? ― я смеялся тихим и, как самому показалось, безумным смехом, ― всё получилось…
Друг выплюнул прицепившийся к губе кусок коры и, поморщившись, пробормотал с непонятным смущением:
― Что получилось-то? Залезть на меня? А ну отвали, бесстыжая морда, вот уж не думал… ― и он закашлялся, краснея, как девица.
Но я был настолько взволнован, что не обратил внимания на его слова, потрогав пылавшие как весенние маки щёки Верзилы:
― Да ты горишь… Неужели простудился? ― чем только ещё больше его разозлил. Он оттолкнул меня и, заохал, схватившись за плечо:
― Ну ты и зараза, рыба моя ― наверняка вывих… Извращенец…
Я обиделся:
― А ты здоровенный дурак ― друг тебе жизнь спас, и ни капли благодарности!
Шон как обычно завёлся:
― Сам дурак! Спас, неужели? Интересно, от чего?
Я обернулся, указывая рукой туда, где через несколько мгновений должно было случиться это. Верзила презрительно закатил глаза, но, ослеплённый белой вспышкой, охнул, снова опрокинувшись на спину и потянув меня за собой. Нас осыпало комьями земли вперемешку с листвой и обломками ветвей.
Настроение шутить пропало, бледный Шон смотрел на опалённую огнём траву, туда, где совсем недавно стоял он сам… Никогда ещё я не видел друга таким растерянным, его голос непривычно вздрагивал:
― Как узнал, что она ударит… сюда? Выходит, не соврала гадалка ― если б не ты…
Я попытался протереть грязное лицо ладонью, но порезался о рваный край покрывавшей кожу тонкой ледяной корки, однако в своём взвинченном состоянии не придал этому значения:
― Надо же, оказывается, прошёл град, а ты, бестолочь, даже не заметил этого, ― и, запрокинув голову, позволил освежающим струям дождя умыть себя:
― Моя интуиция никогда не подводит, ты же знаешь, Шон…
― Интуиция… ― как ветер в сухой листве прошелестел в ответ его негромкий бас, ― а что она тебе говорит сейчас? Ты где, дубина, потерял своего прилипалу?
Я чуть не захлебнулся дождевой водой, которую жадно ловил губами и так закашлялся, что от напряжения повело голову. Но мне было не до подобных мелочей ― на чём свет проклиная себя, попытался встать, однако ноги заскользили по мокрой траве, и тело ринулось навстречу кучке острых камней… Руки Шона вовремя остановили этот полёт, не позволив случиться очередной неприятности и, встряхнув меня за шкирку, прислонили к ближайшему дереву:
― Не суетись, Роби, сам видел, как «твой братишка» шустро промелькнул мимо, скрывшись вон за тем оврагом. Видно, очень спешил вернуться в Крепость, или его укусили за тощую задницу муравьи, которых он обожает… Да успокойся, ненормальный, не дёргайся. Дождь так усилился, что невозможно рассмотреть не то что нашего «хромого беглеца», но и ближайшие кусты. Кому сказал, дай руку, не хочу и тебя потерять в этой мгле. Пошли, поищем хоть какое-то укрытие…
Я покорился, Верзила был прав ― не было смысла даже пытаться искать Лекса, когда и в двух шагах ничего не видно. Мы медленно брели вперёд, держась за руки как дети, несчастные, промокшие до нитки, под вопли ни на миг не смолкавшей совести:
― Мерзавцы, ни на что не годные идиоты! Как вы могли прозевать младшего? Что теперь с ним будет в этом лесу среди жестоких дикарей? Нет вам прощения…
Когда нечто горячее ухватило меня за лодыжку, я охнул, прижавшись к другу словно испуганная девчонка:
― Шон! Что-то вцепилось в ногу…
Пока он непонимающе таращился на меня, это «что-то» снова чувствительно ущипнуло кожу, и раздался жизнерадостный голос Светлячка:
― Робин, смотри вниз, я здесь, у поваленной коряги.
Не веря себе, приблизился к толстому стволу упавшего дерева и даже наклонился к нему, понимая, насколько глупо выгляжу, но Лекса там не было.
― Всё, снова бред, как недавно перед ударом молнии. Кажется, схожу с ума… Во всяком случае, Шон уже смотрит на меня с подозрением.
Но голос названного братишки снова прорезался совсем рядом:
― Робин, обойди с другой стороны, там прямо под этой махиной есть лаз. Нам всем хватит места, давай скорее…
Я облегчённо выдохнул и потащил за собой упирающегося Верзилу, а ещё через пару минут мы втроём уже сидели в небольшой, но, на радость всем, сухой норе, прижавшись друг к другу в попытке хоть немного согреться. В яме сильно пахло сырой землёй и прелой листвой, от холодного зябкого воздух зуб на зуб не попадал. Темнота давила со всех сторон, но меня почему-то не отпускало ощущение, что убежище было вырыто совсем недавно, и даже ― понимаю, как дико это звучит ― специально для нас…
Несколько раз ударил себя по лбу, чтобы отогнать глупые мысли ― не помогло, и тогда, прислонившись к плечу Шона, попытался заснуть. Лекс уже довольно посапывал, устроив голову у меня на коленях, да и Верзилу, судя по его ровному дыханию, сморил сон. Но, видно, я не такой везучий, как друзья, и настырные мысли о странностях этого удивительного дня так и не позволили мне хотя бы ненадолго забыться.
Светлячок проснулся первым и как зверёк, понюхав воздух, ловко выскочил наружу, крикнув, что дождь, наконец, закончился и надо спешить в Крепость, пока за нами не устроили погоню. Это было разумное предложение, поэтому, растолкав не желавшего просыпаться Шона и, как обычно, немного поорав друг на друга, мы выбрались из временного убежища, направившись в сторону Крепости.
Жаркое летнее солнце быстро испаряло принесённую ливнем влагу, окутывая мир белёсой пеленой полупрозрачного тумана, но ни это, ни что другое не помешали везучим оболтусам благополучно добраться в Город за крепостную стену. Здесь нас с нетерпением ждали хорошая порка для сбежавшего без разрешения Лекса, которой он, правда, успешно избежал, ловко спрятавшись на чердаке, и строгий нагоняй от наших с Шоном опекунов.
Мы это пережили, покаявшись и в очередной раз пообещав больше не делать подобных глупостей, а потом ещё долго наслаждались вниманием школьных приятелей, завидовавших «героям», и просто знакомых в ближайшей таверне…
Моя шальная юность продолжалась, и я не подозревал, что эта безрассудная вылазка станет лишь одним из многих приключений, приготовленных мне забавницей-судьбой…