Глава 1. Прощай, Кэтрин (Глава 1)

Пламя. Оно было всюду.
Огонь пожирал телеги, кричащих людей, захватывал деревянные и соломенные крыши домов и таверн вокруг, не щадя никого. Небо было спрятано от взора целой деревни огромными языками пламени и густым дымом, каменная площадь нагрелась так, что невозможно было стоять на ней никому… кроме НЕЁ.
Хрупкая девушка смотрела на творящееся безумство, не в силах ничего сделать, никому помочь, находясь в самом центре пожара и не сгорая, не ощущая боли от огненных прикосновений…
Кэтрин проснулась в холодном поту и резко села. Снова этот сон.
Глубоко вздохнув, девушка вскочила с кровати, подбежала к окну и открыла тяжелые створки, чтобы впустить утренний воздух и солнечные лучи в свой маленький уютный домик. Этот день должен подарить ей много радости.
Широко улыбнувшись, Кэтрин развернулась и побежала к небольшому шкафу, стоявшему рядом с кроватью. Надев первое платье, которое попалось под руку (сегодня это было небесно-голубое, из простой ткани), и заправив кровать, Кэтрин наскоро заплела косы из своих огненно-рыжих волос и выбежала на улицу. Она никогда не завтракала, и никогда не считала необходимым начинать свой день с набивания желудка, как подобает всем людям суетным, чему всегда учил её дедушка.
Дедушка Лукьян воспитывал её до десяти лет, после чего покинул этот мир и оставил хозяйство найдёнышу – Кэтрин. По правде говоря, изначально он видел в ней только помощницу, которая отрабатывает свой хлеб, ведь собственных детей у него никогда не было, но искренне полюбил своего маленького человечка. Старик всячески обучал малютку и по-своему любил её — девочка чувствовала это, его смерть стала очень тяжелым ударом для Кэтрин.
Едва касаясь ткаными туфельками тропинки, рыжеволосая красавица бежала к городу, поскольку домик её стоял несколько на отшибе. Впрочем, разделяла их лишь небольшая речка и каменный мостик, который Кэтрин по наивности своей украшала цветами, чтобы привлечь гостей в свою обитель. Желающих было совсем немного, да и приходили больше от скуки, не считая лесных обитателей (малютки-феи и дриады давно нашли с ней общий язык). Остальные считали слишком низким для себя общение с простой человеческой девушкой.
Не замечая ничего и никого вокруг, девушка слишком поздно заметила чью-то спину, и вместе с ней повалилась на траву, тихо пискнув. Спина принадлежала высокому черноволосому красавцу с синими глазами, в которых Кэтрин снова утонула.
— Дмитрий!
Мужской смех смутил девушку и заставил резко вскочить.
— Прости, я не хотела…
— Все в порядке, Кэти, — примирительно произнес парень и ловко вскочил на ноги, — Ты сама-то как?
В ответ последовал кивок и скромная улыбка. Этот эльф сводил с ума всех эльфиек города, так неужели его чары не коснулись бы человеческой девушки?
— Доброе утро, кстати.
— Доброе утро! Как твоя мама себя чувствует? Ей уже лучше?
Дмитрий внимательно посмотрел на девушку, затем просто кивнул. Непривычно. Совсем непривычно, что кому-то из его друзей вообще есть дело до его проблем.
— Спасибо, Кэти, — он серьезно посмотрел ей в глаза, — спасибо, что тебе не плевать. Только тебе я могу дове…
— Ааа! Вот ты где! – игривый голосок прервал беседу, — Привет, Кэтрин.
Последние слова были сказаны не столько ради приветствия, сколько ради выказывания неприязни, ненависти, так как были особенно выделены.
— Здравствуй, Стелла, — последовал кивок в ответ.
Длинные каштановые волосы внезапно появившейся девушки были убраны на затылок, ее зеленые глаза оглядывали Кэтринс присущей хищностью, нежные белые ручки (ни дня в своей жизни не работавшие) словно невзначай оперлись о плечо Дмитрия.
— Что за барахло на тебе? – бесстыдно бросила Стелла прямо в лицо сопернице, — В моем доме такое даже на тряпки не годится.
Она просто не смогла найти, к чему придраться. Оглядев сначала сиротку, чванливая богачка заметила её небесно-голубые глаза, заметила сиявший в них блеск, заметила очарование и красоту, особый блеск и привлекательность огненно-рыжих волос, стройную фигуру, и, как всегда, оставался один-единственный козырь – её бедственное положение. Так было всегда. Кэтрин с этим давно уже смирилась и не нашлась, что ответить и в этот раз.
Потупив взор, она не смела поднять взгляд, чтобы не разрыдаться, или чтобы Дмитрий и Стелла не видели уже наворачивающиеся на глаза слезы.
— Стелла, — гневно сказал Дмитрий, — убирайся отсюда со своими дорогими шмотками.
После этого Кэтрин долго приходила в себя, гуляя по лесу в одиночестве. Она прекрасно знала, что Стелла – эльфийка по крови, от макушки и до кончиков ногтей, дочь самого богатого и влиятельного эльфа в городе, всегда будет лучше простой девушки. Да вся деревня, черт их возьми, будет выше и лучше никому не известной сиротки, девчонки, человека… Нет. Нельзя так думать. Нужно быть к ним добрее. Не стоит судить всю деревню по поведению одной эльфийки. Не стоит. К тому же, есть Дмитрий. Дмитрий понимает её, защищает, любит! Он не чужой.

— Эта человеческая девушка совсем стыд потеряла. Какое нахальство!
В небольшой зале, по примеру королевских комнат обставленной мебелью из красного дерева, золота и шелка, сидела группа молодых эльфиек.
— Как она может хотя бы ДУМАТЬ о Дмитрие!
— Я видела, как они общаются – как влюбленные голубки!
— Нет, Дмитрий не будет вместе с этим отребьем!
— Но ты видела их? Кажется, он всерьез заинтересован этой рыжей бестией.
— Ее стоит вышвырнуть отсюда, пока не натворила дел и не заворожила Дмитрия.
— Вы вообще когда в последний раз видели человека? Она – жалкий остаток давно вымершей расы.
— Расы, которая ничем не выделяется! Ей никогда не стать равной нам.
— «Равной»?! – Стелла презрительно посмотрела на свою подругу, — Она никогда не будет достойна даже прислуживать нам, я не пущу такое чудовище даже драить порог моего дома! А уж чтобы стать «равной» нам, ей нужно будет продать душу самому дьяволу!
— Не думаю, что он примет столь низкую плату.
Дружный хохот раздался по всей зале. Девушки от души веселились, чувствовали себя как никогда на высоте, когда унижали человека, последнего в их маленькой и такой волшебной стране. Шелковые платья, драгоценные украшения, замысловатые прически и надменный взгляд – именно так можно было охарактеризовать каждую молодую эльфийку города. Хрустальные бокалы наполнялись игристыми винами, столик ломился от изобилия фруктов и сладостей, музыкальные инструменты не смолкали под умелыми пальчиками красавиц, а уста продолжали восхвалять лишь своих хозяек.
— Вы слышали про Ignis? — словно вспомнив, настороженно сказала белокурая эльфийка с голубыми глазами.
— Давно сгинувшая ведьма? Наши предки лет сто назад уничтожили её, — с пренебрежением ответила другая, с каштановыми волосами.
— В том-то и дело, — тяжко вздохнула блондинка, — Она оказалась жива.
— Элени, не томи, — раздраженно влезла Стелла, — говори, что знаешь.
Вдохнув поглубже, Элени начала:
— Говорят, что Ignis снова объявилась. Нет информации о том, как эта человеческая женщина смогла пробраться в наш мир, но теперь все в опасности. Говорят, что она хочет отомстить. Поскольку давным давно стало известно о том, что передается проклятие только человеку, и что ведьмой может стать только человеческая женщина, начали борьбу против людей. Наш король создал общество, названное инквизицией. Это обученные воины, они сильнее и быстрее простых солдат, и умеют противостоять ведьме…
— А почему её так хотят уничтожить? – голос подала самая молодая гостья, наивно хлопая глазами.
— Потому что ведьмы сильнее нас! – гневно ответила другая, — Они могут все, им нет равных. Не смогут им противостоять ни эльфы, ни гномы, ни тролли, ни великаны, ни тем более – мелкие и беззащитные расы. Если ведьма захочет – она сможет захватить целую страну за считанные часы, и никто – слышишь? – никто её не остановит!
— Да я просто спросила, — опустила глазки младшая.
— Когда-то давно Ignis была чем-то хорошим, существом с совестью и душой, но потом что-то произошло… что-то, что от нас скрывают. И это сделало её мстительной и жестокой. Она перестала контролировать свои силы и убивала всех, кого видела.
— А я слышала, — со вспыхнувшим интересом произнесла каштановая красавица, — что король Меркурий пытался приручить её, чтобы она служила только ему. И когда ведьма отказалась, он убил всю её семью и жениха. Это очень покоробило Ignis и лишило её самоконтроля, силы стали вырываться наружу и весь свой гнев девушка стала выливать на подданных Меркурия…
— Это все сказки, — перебила и улыбнулась другая эльфийка в воздушном сиреневом платье, — ведьмы по своей природе гневные и мстительные. К тому же я не уверена, что эта Ignis вообще существует. Очередная байка для того, чтобы народ восхвалил нашего короля и поверил в его любовь к своим подданным.
— Кто знает…
Повисла тишина.
— Прошло столько лет… Люди не живут так долго. Давайте вернемся к вину! Стелла, так как складываются твои отношения с Дмитрием?
Разговор сменил свое русло и потихоньку напряжение развеялось, что позволило беззаботным эльфийкам вернуться к веселью.

— Кэти! Смотри! Эта бабочка совсем не похожа на остальных, — черноволосый эльф не отрывал взгляда от маленькой крылатой живности, опасаясь, что она улетит.
— Действительно!
Кэтрин удивленно разглядывала черную бабочку, словно выпачканную в саже и тихонько пробормотала, словно говоря сама с собой:
— Странно. Очень странно! Они ведь здесь не водятся…
— Кэтрин.
Глаза Дмитрия вдруг оказались совсем близко, так, что девушка не успела отпрянуть, но после было уже поздно. Однако их уединение было нарушено снова. Поднявшаяся на небольшой цветастый холмик Элени, увидев драгоценного Дмитрия (которого все давно «отдали» Стелле) с человеческой девчонкой, причем так близко, сначала лишь шокировано посмотрела на обоих, однако взяв себя в руки, громко воскликнула:
— Дмитрий, мама зовет тебя. Ей нужна помощь.
Нехотя отодвинувшись от Кэтрин и поднявшись с земли, эльф хмуро прошел мимо блондинки, одарив её неприязненным взглядом. Однако Элени проигнорировала его и направилась к сиротке.
— Привет, Элени, — улыбнулась девушка, как всегда, с сияющей улыбкой.
С минуту эльфийка разглядывала наивное личико человека, её добрые глаза, заметила непринужденную позу и слегка сутулую спину. В какой-то момент она перехотела говорить те самые слова, но потом вспомнила жесткое лицо Стеллы.
— Ты играешь с огнем, Кэтрин.
Улыбка пропала и Элени пожалела, что ей пришлось это говорить. Но нужно было закончить начатое.
— Стелла тебя уничтожит. Дмитрий не принадлежит тебе.
— Но ведь он не принадлежит и Сте…
— Ты ошибаешься!
Рыжая макушка опустилась еще ниже, сиротка закусила губу. Она никогда не могла позволить себе спорить с кем-то, и спокойно дала перебить.
— Ты стала слишком близка с ним, — беспощадно продолжала блондинка, — а это непозволительно. У тебя нет ничего, кроме маленького сарая, где ты живешь, и в твоих жилах течет человеческая кровь. Лучше бы ты была троллем или несчастной феей с болот. Но ты всего лишь ЧЕЛОВЕК. Что ты можешь ему дать?
Да, Кэтрин могла сказать, что бы она дала Дмитрию, то, что он не получил бы ни от одной девушки этого ужасного города – ЛЮБОВЬ! Настоящую любовь, чувства, заботу, внимательность, доброту, верность… но здесь, в Энрике, все это ничего не стоит.
Удовлетворившись молчанием сиротки, эльфийка гордо развернулась и ушла, посчитав тишину своей победой.
Скромная капелька скользнула с бархатных черных ресниц на огненно-золотую косу, вынудив девушку отвернуться от удаляющейся спины гордой эльфийки. Они не должны это видеть. Только не они.
Утро выдалось весьма странным – едва проснувшись, Кэтрин даже не захотела вставать. Пока она собиралась, её не покидало ощущение тревоги, и девушка твердо знала – сегодня что-то случится, что-то очень плохое.
В весьма мрачном настроении она направилась в город, где на площади уже толпился народ. Никто так и не ответил ей, что же происходит, лишь презрительно отворачиваясь от человека, поэтому пришлось просто ждать и надеяться. Доносились какие-то отдельные слова и фразы: «король приказал», «в опасности», «ведьма жива», «набрали обученных солдат», «они будут биться», «её найдут», «инквизиция».
— Да что же происходит?! – в сердцах воскликнула девушка.
— Объявилась ведьма, — прохрипел голос совсем рядом.
Кэтрин обернулась и увидела старушку в лохмотьях. Её лица не было видно, но от неё прямо исходили волны ненависти, которые девушка едва ли не кожей ощущала. Не рискнув обратиться к ней снова, девушка умолкла, а незнакомка повернулась и с интересом разглядывала сиротку. Кэтрин съежилась, от страха она не посмела посмотреть в глаза страннице, не хотела видеть её лицо. Чтобы отвлечься, девушка стала оглядывать дома, где и увидела Стеллу – эльфийка зловеще смотрела на свою человеческую соперницу, и этот победный взгляд хищницы совсем добил её, а потому она тихонько скрылась в толпе.
— Да ты – человек, — тихо прошептала старушка, затем поспешно скрыла свое лицо и добавила, — и не просто человек…
Выбравшись из толпы, девушка вернулась в свой маленький уютный домик. Пусть они бегают и суетятся, а у людей есть свои заботы.
Откинув назад роскошные косы, Кэтрин занялась своим огородом. Только её овощи и фрукты разбирались на рынке в мгновение ока, и тогда никто даже не смотрел на расу торговки. Ловко перехватив инструменты, она прошла по тропинкам между длиннющими рядами, наклонилась к чесноку и принялась обрабатывать землю от сорняков.
Лишь изредка возвращаясь домой – глотнуть свежей водички – девчушка снова и снова возвращалась к земле. Обработка корней, сбор морковки, яблок и винограда, обрезание сгнивших листьев, очищение огорода от опавших листочков и гнилых фруктов, и, наконец, завершающий шаг – перенос плодов в холодный погреб в домике. Когда работа была полностью закончена, Кэтрин взялась за приготовление морковного супа, свежего хлеба и пирога.
И вот, едва солнце начало прятать свои лучи, Кэтрин уже отдыхала на лужайке возле дома, абсолютно уставшая, сытая и очень счастливая. В тот момент, когда она планировала следующий день, когда пойдет продавать собранный урожай, на мостике появилась группа людей.
Поднявшись, девушка не без удивления разглядывала приближающихся вооруженных воинов: длинные сабли на поясе, кожаная одежда, множество мелких ножей для метания, у некоторых – колчаны со стрелами, мощные луки, каждый был короткостриженным и имел на плече вышитую корону с буквой «i» в центре. В голове тут же пронеслись слова, услышанные в толпе утром – «набрали обученных солдат», «они будут биться», «её найдут», «инквизиция». Однако что они могли заподозрить в бедной девушке, которая… Стелла?!
Стало тяжело дышать… Что делает эта эльфийка в окружении королевских солдат? Почему она так победно смотрит на неё? Что все это значит?
— Вас обвиняют в колдовстве и магии, — громовой голос одного из воинов прозвучал слишком устрашающе, — Вы виновны перед короной и утром понесете наказание.
— Что? – пролепетала Кэтрин, — но я же ничего не…
— Она виновна! – воскликнула Стелла, — она очаровала Дмитрия, жителя Энрике и чистокровного эльфа, к тому же она – человек.
Презрительно глядя на рыжеволосую девушку, солдаты грубо схватили её и потащили в город. Она даже не сопротивлялась.
В городе начала собираться толпа, провожавшая сиротку под конвоем. Сначала это было тихое шествие, однако совсем скоро началось ворчание, выкрикивание, толпа все увеличивалась, и вскоре едва ли не весь город выскочил, чтобы опозорить и унизить пленницу и «ведьму».
— Ведьма…
— Ignis!
— Исчадие ада!
— Вот почему она жила так близко к лесу! Чтобы могла общаться со своими ручными чудищами!
— И колдовать так, чтобы мы не заметили…
— Так вот как у неё получаются такие овощи! Колдунья!
— Небось и минуты в своей жизни не работала, все наколдовывала!
— Чудовище…
Кэтрин опустила голову и молча шла, слушая эти крики, тихо плача. «Только не так… Если в чем виновата – пусть накажут, но только не… так. Дмитрий! Лишь бы он не увидел. Лишь бы его здесь не было».
Словно в ответ на её мысли взгляд поднялся высоко, к крыше домов, где и встретился с синевой ясных глаз черноволосого красавца-эльфа. Среди белокаменных стен, украшенных зелеными вьющимися растениями, на балконе, стоял Дмитрий, сжавший перила и с гневом смотревший на бушующую толпу. Рядом была Стелла.
«Конечно, — с яростью подумала Кэтрин, — иначе твой «возлюбленный» не увидел бы моего унижения», — с этой мыслью она отвернулась, не в силах смотреть на эту пару. На одного – потому что слишком сильно его любила, и на другую – которую ненавидела всем сердцем.
Дмитрий с рыком прыгнул с балкона одним лишь движением. Стелла попыталась его удержать, но не смогла, и теперь со страхом смотрела на то, как он прорывался через толпу к её сопернице. И ни её шелковое сиреневое платье, ни серебряные украшения с драгоценными камнями, ни роскошь прически не смогли удержать любимого от простого деревенского голубого платья, скромного взгляда и огненно-рыжих волос.
— Кэ-этри-и-ин! – этот крик зажег искорку в сердце обреченной на смерть, и ничто на свете теперь ей не было страшно.
Солдаты сначала отпихнули Дмитрия, а потом схватили и повели обоих в тюрьму, где бросили в соседние камеры, после чего ушли. Непроглядная темнота, сырость, холод, даже жарким летом здесь не обойтись без одеяла. Каждое движение сопровождалось эхом, любой разговор становился слышен другим заключенным и гномам-тюремщикам, в устрашающей тишине звучал шорох бегающих повсюду крыс. Железные решетки разделяли две камеры, что позволяло заключенным и тюремщикам видеть все, что происходит у других.
Когда смолкли последние шаги, Дмитрий бросился к Кэтрин, лежавшей на холодных камнях, но уперся в решетки и смог лишь умоляюще сказать:
— Кэти, с тобой все в порядке?
Такой заботливый голос вынудил девушку подняться и приблизиться к своему другу детства. Ей было на все плевать – что будет, в чем еще её обвинят, что ещё с ней смогут сделать, обвинив в человечности, какие грехи повесят, и за что придется расплачиваться…
— Дмитрий… Зря ты так, — горько усмехнулась «преступница».
— Нет, не зря! Не стоило мне показывать Стелле, будто она вообще для меня существует. Нужно было оттолкнуть её, дать понять, что только ты можешь…
— Теперь это не имеет значения.
Повисла гнетущая тишина. Внезапно Кэтрин негромко рассмеялась.
— Так смешно… раньше я только мечтать могла, чтобы вот так поговорить с тобой. По душам.
— Но ты всегда могла это сделать.
— Возможно. Но именно сейчас мне хватает смелости говорить то, о чем раньше боялась даже подумать. Дмитрий, я знаю, что будет завтра. И именно поэтому хочу сказать тебе…
— Нет, ты сможешь мне сказать это и завтра, и послезавтра, и мы сможем говорить эти слова друг другу целую вечность! Не торопи события. Тебе всего 17 лет, твоя жизнь не прервется таким образом, ты будешь жить.
Вдали послышались тяжелые шаги гнома-тюремщика, торопливые перебежки маленьких шелковых туфелек, и шелест платья, после чего заключенная пара смогла увидеть гостью.
— Мама! – удивленно воскликнул Дмитрий, подбегая к очаровательной эльфийке.
Как и у большинства эльфиек, её возраст сложно было угадать – ей могло быть и 19, и 78, и все же Кэтрин углядела слабые морщинки и темные круги под глазами. Выходит, Диана еще не выздоровела, и этот побег умирающей из-под опеки врачей, мужа и слуг еще больше удручил девушку. Сколько неприятностей из-за одной человеческой девчонки.
Иссиня-черные волосы белокожей женщины были убраны в замысловатой прическе, опустив только несколько локонов у висков. Губы явно были накрашены, как и глаза – подведены, поскольку болезнь совсем истощила Диану, и без косметики она не могла выглядеть так превосходно. Её аристократизм проявлялся в каждом движении – грация, легкость, само совершенство, однако при пристальном изучении можно было заметить, как тяжело ей дается такое притворство. Но нет! Такая дама, к тому же настоящая эльфийка, жена могущественного политика, она не могла позволить себе расслабиться хоть на мгновение.
— Душа моя! Как ты здесь? – её руки схватили холодные пальцы Дмитрия через решетку и крепко сжали.
— Все хорошо, мама, не беспокойся так, — видно было, как он смущен таким вниманием, — Не стоило тебе вставать с постели, болезнь и так губит тебя. Лишние переживания только ухудшат твое состояние.
— Как я могла не явиться к тебе, мой ангел! Идем домой, скорее! Ну чего ты стоишь, — обратилась она к тюремщику, — Открывай эту рухлядь, я забираю своего сына.
Пузатый охранник двинулся было с ключом к камере Дмитрия, как тот его остановил.
— Я выйду отсюда только с Кэтрин.
— Нет, ведьма пойдет на костер, — воспротивился резко тюремщик, затем вспомнил, с кем говорит, и умоляюще посмотрел на высокую благородную эльфийку, — Не вынуждайте меня, мадам, помилуйте. Такие вопросы решать не тюремщику. В противном случае жечь будут меня.
Повисло молчание. Диана задумчиво перевела взгляд с гнома на Кэтрин, впервые за все время беседы удостоившуюся внимания. Однако думать было не о чем, все решено было в тот момент, когда её арестовали.
— Дмитрий, — ласково начала эльфийка, нежно смотря на своего единственного ребёнка, — всё уже решено. Ни я, ни твой отец, ни тем более ты не в силах бороться с волей короля, а его инквизиторам дали всю власть, чтобы спасти нас от ведьмачьего рода…
— Можешь не продолжать, — холодный тон сына заставил женщину взвыть от отчаяния.
— Да как же ты не понимаешь! – взорвалась эльфийка, — Она в любом случае пойдет на костёр! И твое упорство никак не поможет ей, зато навредит ТЕБЕ! Во-первых, тебя могут счесть соучастником, во-вторых, даже если жизни твоей ничто не будет угрожать, от твоей репутации не останется и рваной тряпки! А что будет со мной и твоим отцом?! Ни один дом не примет нас! Карьера такого великого человека пойдет прахом из-за глупости его сына. А все из-за человеческой девушки! Вокруг столько очаровательных эльфиек! Но нет! Мой сын выбирает девчонку, в чьих жилах – кто знает? – может течь настоящая ведьмачья кровь. А не она ли часом тебя заворожила? Так и знай – я приложу все силы, чтобы казнь её состоялась наверняка и как можно скорее…
Тут она умолкла, увидев, как побледнело лицо её сына, как он отошел в дальний угол камеры, ближе к Кэтрин, взял её за руку и больше на мать не обращал ни малейшего внимания. Взгляд несчастной женщины метнулся к рыжеволосой девушке, которая едва не плакала от таких унижающих слов.
— Прости, солнышко, — залепетала эльфийка, — Я не… я не хотела такое говорить. Конечно, я не сделаю этого…Кэтрин, пойми меня. Я беспокоюсь за него… Я ведь должна, как мать…
— Дмитрий, — внезапно сказала Кэтрин и, получив его внимание, продолжила, — ступай с матерью.
— Что?! Но…
— Не спорь. Твоя мать больна и рискнула своей жизнью, чтобы вытащить тебя отсюда. Она права – меня уже не спасти.
— Ей, — взорвался Дмитрий, — как и всем аристократам, важна репутация. Таким существам далеко до тебя! Важнее то, как другие посмотрят на неё!
— Пусть так. Если это делает её счастливой. Мне ты действительно не поможешь. Если ты любишь меня – выполни мою предсмертную просьбу. Иди. Прямо сейчас оставь меня одну – мне есть о чем подумать.
Дмитрий высоко поднял голову, словно его оскорбили, с болью посмотрел на девушку и тихо сказал:
— Просто знай – ты не заслужила этого.
— Я люблю тебя, — едва слышно прошептала Кэтрин с легкой улыбкой.
В этот момент последние лучи солнца осветили камеры. Дмитрий, словно по-настоящему завороженный, смотрел в эти ярко-голубые глаза, наполненные нежностью и любовью, переводя взгляд на бархатную белую кожу, огненно-рыжие локоны, распустившиеся в ходе борьбы с толпой, красные губы, растянувшиеся в нежной улыбке. Затем медленно поцеловал её в лоб через решетку, отпустил руки и ушел.
Всю ночь девушка просидела на холодном каменном полу, размышляя обо всем произошедшем. Если бы Лукьян видел, что с ней сделали, если бы только мог сейчас быть рядом и утешить свою маленькую девочку. Ах, дедушка Лука! Ну почему ты оставил её совсем одну! И почему смерть забирает самых драгоценных?
Кэтрин опустила голову на колени с тяжелым вздохом. Лунный свет освещал половину её камеры, холод пронизывал насквозь, и легкое летнее платьице было абсолютно бесполезным в борьбе с ночной прохладой. В такие моменты хотелось думать о чем угодно, кроме надвигающейся смерти, и заключенная честно пыталась.
Первые солнечные лучи едва коснулись спящего города, а Кэтрин уже наблюдала за ним. Пробуждающийся Энрике всегда был невероятно красив – все эти сверкающие крыши богатых домов в пастельных цветах создавали некую гармонию, идеально-чистые каменные дорожки в сочетании с цветочными горшками привлекали взгляд, деревья, цветы и кустарники были повсюду – вились вдоль стен, стояли на подоконниках, ими усажены балконы, тротуары, видны через окна в каждом доме… Это самый лучший город на свете! Ни о чем другом думать не хотелось. Потихоньку просыпались горожане, в первую очередь, конечно, слуги, гномы, животные, и лишь к полудню вставали эльфы.
Внезапно где-то со стороны тюремщика раздался шум – открылись двери, раздался топот нескольких солдат, все приближались к ЕЁ камере. Кэтрин похолодела: «Как! Уже?!»
И действительно – к камере подошел гном-тюремщик в компании четырех инквизиторов со связкой ключей, и пока искал нужный, громко крикнул:
— Вставайте! Обе!
«Обе?» – удивленно подумала Кэтрин, но встала и подошла к открывшейся решетке.
— Ты, старая карга! – воскликнул разъяренный инквизитор, — Тебя волоком тащить что ли?!
Кэтрин открыла было рот, чтобы объяснить им, что она одна, но в углу камеры что-то зашевелилось. То, что изначально девушка приняла за кучу сена, оказалось старушкой в рваной одежде. Поднявшись, незнакомка посмотрела на удивленную сокамерницу, усмехнулась и гордо отправилась к ожидавшим её солдатам.
«Её глаза! – подумала Кэтрин, — Как же они горят!»
И в самом деле, даже в темноте взгляд этой странной женщины был похож на пламя – такой слепящий, согревающий и гордый.
Их вывели на площадь, полную народа – здесь были все: простые гномы, крылатые феи, лесные альвы, парочка орков, человеческого роста циклопы, но, разумеется, надменных эльфов было куда больше! От волнения у Кэтрин перехватило горло. Она знала многих, старалась дружить, но ненависть и презрение к человеческому роду у этих существ всегда побеждали доброту и заботу, и только сейчас девушка поняла это. Каждый шаг давался ей с трудом. Все смотрели на неё – возможно, с нетерпением, надеждой, что, наконец, их город, их драгоценный Энрике освободится от человеческой расы. На площади висела зловещая тишина: на памяти Кэтрин еще никого не казнили в этом городе, потому что нарушителей закона не было, и как же горько было узнать, что она была первой (эта старушка, что гордо шествовала рядом, явно не была местной).
— Отпустите её! Она ни в чем не виновата! – этот крик раздавался над головами пораженных горожан, и каждый знал, кому он принадлежит.
— Дмитрий, — прошипела Стелла, гневно прищуриваясь.
Она разоделась словно на королевский бал, и расположилась на своем балконе будто царица. Прохладительные напитки, мягкое кресло, надменная улыбка – все это перестало иметь значение, когда планы могли рухнуть. «Впрочем, — успокоила себя эльфийка, — никто не в силах бороться с королем, даже столь могущественные родители Дмитрия»
— Она не ведьма! Это все знают! Что же вы молчите?! – эльф надрывался, борясь с двумя охранниками, которые лишь исполняли приказ Дианы и пытались закрыть его дома, — Нельзя убивать невиновную! Вы – изверги!
— Она — ведьма, — злым басом прохрипел широкий гном, тряся густой бородой.
— Да! Сжечь ведьму!
— Она заворожила Дмитрия, — не выдержала Стелла, твердя в который раз одно и то же.
— Да, бедный мальчик бредит! Его нужно освободить от ведьмачьей тирании!
Кэтрин втянула голову в плечи, пытаясь не слушать все это, но охранники сильно дернули её за руки и приходилось терпеть. Слезы сами потекли по щекам, но уже не было сил бороться с ними. Хотелось поскорее умереть, потому что жить ей больше незачем. Только Дмитрий… «Надеюсь, о нем позаботятся. Я даже знаю, кто это сделает лучше остальных», — подумала разбитая девушка, пряча отчаяние от Стеллы.
Она не видела, как внимательно наблюдала за всей этой картиной старушка, что стояла рядом. Внимательные глаза незнакомки изучали толпу, изучали Дмитрия и в особенности – Кэтрин. Внезапно взгляд её озарился какой-то идеей, на губах заиграла улыбка и еще более гордо, чем когда-либо до этого, старушка шагнула вперед и негромко сказала заплаканной девушке:
— Послушай, Кэтрин. Смерть нужно встречать достойно, словно самую почетную гостью, а не воротить от неё нос. Что бы ни произошло сейчас – ничего не бойся! Ты со всем справишься, я помогу тебе. Ты будешь жить!
Эти слова ненадолго отвлекли рыжеволосую красавицу от боли унижения, а потом это сделали солдаты, привязав двух «ведьм» к столбам и обложив их сеном и деревянными сучьями. Тогда началась паника.
Кэтрин тяжело дышала от страха – не перед смертью, а болью.
— Ты еще молодая, Кэти, — мягко сказала спокойная и уверенная старушка, — а я свое отжила.
— А вы не беспокойтесь, — застучала зубами девушка, — сегодня смерть будет весьма гостеприимна к нам обеим.
— Шутишь? – улыбнулась в ответ незнакомка, — это хорошо. Слушай меня внимательно. Когда я умру – ты станешь огнем, несгораемым пламенем, что светит и днем, и ночью! Я дарю тебе свой последний вздох, поэтому прошу – прими его достойно!
— Я не понимаю, — заплакала Кэтрин, глядя на то, как поджигают ветки у её ног, — Мне страшно…
— С этим ты справишься, — отмахнулась старушка, — Главное – помни, что после смерти и навсегда твое имя – Лайза. Это ключ. Ключ к твоей жизни. Никогда никому не говори это имя – произнесенное устами того, кого ты любишь, оно убьет тебя. Ясно?
— Да, — взвыла Кэтрин, чьих ног уже касался огонь.
— Остальное знание придет уже после твоей смерти, — успокоилась старушка и приготовилась достойно принять смерть.
— Я не могу так, не могу, — билась в истерике девушка.
Толпа бушевала – нет, никто не кричал о невиновности несчастных, никто не спешил помочь и освободить, наоборот – все жаждали их мучений, крови и боли. А боль была! Каждый сантиметр кожи Кэтрин кричал о боли, начала кричать и она сама. Вопль разносился по всему городу, пламя становилось все больше и больше. Муки, на которые обрекли ни в чем не повинную девушку, еще ребенка, и пожилую женщину, совсем не разжалобили толпу. Кэтрин, девочка-ангел, невинная и такая молодая, умирает позорной смертью ведьмы.
Однако старушка не двигалась, не кричала, и даже когда огонь пылал до пояса, она лишь смотрела на небо и беззвучно шевелила губами. В какой-то момент она резко закрыла глаза и замолчала. Больше незнакомка не шевелилась, и скоро огонь спрятал её тело ото всех.
Девушка вопила от боли, но почему-то платье на ней перестало сгорать, волосы оставались невредимы, вся она оказалась зажжена огнем, но пламя больше не уничтожало её… И все же боль пронизывала до самых костей!
Кэтрин посмотрела на толпу, увидела их ликование, увидела лицемерие аристократов, которые якобы пытались не смотреть на страшное зрелище, но делали это исподтишка. Не укрылись от неё и те, кто уверяли в своей дружбе и помощи, как это делала и сама Кэтрин – они отвернулись. Все. И в этот момент девушка их возненавидела. Всем сердцем она пожелала зла тому миру, в который верила до самой смерти. И в этот момент огонь добрался до самого сердца. Когда это случилось – оковы, держащие её руки и ноги, спали, пламя исчезло, а сама Кэтрин безжизненно распласталась между двумя столбами.

Боль. Дикая, пронзающая все тело. Она появилась раньше, чем девушка смогла хотя бы подумать о чем-либо. А первой мыслью оказалась лишь одна, самая яркая: «Дмитрий», после чего резко дернулось запястье. Опять боль.
Сквозь пелену шума постепенно обострялся слух, дрогнувшие веки будто ножом полоснули, но постепенно она смогла открыть их. Туман? Почему все такое мутное? Со временем и зрение возвращалось к привычному состоянию. Что-то можно было видеть, что-то – слышать, но осознавать происходящее оказалось слишком тяжелым. Что за звук? Вроде топот лошадиных копыт… скрип повозки… чьи-то крики. Перед глазами какая-то холщовка.
И все же, ничего не понимая, она резко распахнула глаза, в которых на мгновение показались языки пламени, но стоило Кэтрин моргнуть – они исчезли. «Дмитрий» — снова подумала девушка, и рука сжалась в кулак. С тихим рычанием она поднялась и нетвердо встала на деревянном дне повозки, обтянутой грубой тканью. Высота этого сооружения позволяла вытянуться во весь рост, что, впрочем, давалось Кэтрин с дикой болью и трудом. Каждое движение побуждало просто упасть обратно и не вставать, пока кровь сама не разбежится по телу, но что-то заставляло её, что-то бурлило внутри и горело, оставляя ярость и гнев. Движимая местью, она, наконец, встала на ноги так твердо, будто и не умирала. Почувствовав слабость, она поняла, что дико голодна. Мысли о мясе, овощах, хлебе и вине вызывали отвращение. В этот момент стали слышны голоса снаружи.
— Что теперь будем делать? – голос паренька, неуверенный и тихий.
— С ведьмой? Не знаю. Пусть сначала её осмотрят королевские священники, придворные мудрецы, нам-то что за дело. Мы свою работу выполнили, — низким басом ответил другой, — Ты давай сворачивай – заночуем в этом лесу.
Как же дико хотелось есть! Кэтрин с аппетитом посмотрела на лежавшее рядом сено, и в этот момент столь желанный объект загорелся, отчего девушка вздрогнула, но продолжила смотреть. Едва от сена остался лишь пепел, как Кэти почувствовала небольшое насыщение, желудок перестал так усиленно требовать, теперь это стало похоже на тихое постанывание.
Не желая быть замеченной инквизиторами, она взяла в руки кусок деревяшки (видимо, остался после костра) и только захотев это съесть, почувствовала, как нагреваются руки, увидела, как накаляются ладони, и дерево в небольшом пламени тут же исчезает. Снова столь приятное ощущение в желудке…
Поняв, что не наешься деревяшкой и сеном, она взглянула на оставшиеся веревки, которые вспыхнули под её взглядом и та девочка, которую звали Кэтрин, умерла, но родилась Лайза – азартная, живая, мстительная, огненная.