В одну бетонную грозу

За окном просветлело, но только на миллисекунду – снова молния. Гроза не прекращалась уже два часа. Ну, ничего не поделаешь, студенты соседней школы снова накосячили. Не зря туда ссылают тех, кто не вытянул учебы в «Эвере».
Ученики «Эвера», второй по значимости академии в стране, попрятались по комнатам из-за грозы, но Аттикуса она ничуть не волновала. Ему, как старосте растительного факультета, поручили отыскать Якова.
Нахмуренный староста раздраженно чеканил шаг – он уже не первый раз так вытаскивал Якова: то тот упал в яму пожертвований, то отравился ядом из химфакультета, то умудрился сжечь свой мобильник в соде на лекции по физическому здоровью. И что прикажете делать?
Турнуть из академии его не могут – родители больно важные шишки. Ладно, если бы учился хорошо, так нет, он вопил от радости, когда увидел себя не последним в списке успеваемости, а предпоследним.
Вспомнив, как тогда, бурно размахивал руками, Яков с силой зарядил Аттикусу в нос, парень процедил:
— Нашел, блин, чему радоваться. Вот найду тебя! За ухо к директору потащу.
— Кого ты там потащишь? Не Якова ли? Ах-ах-ха! Не трать зря время, зануда. Он уже давно у него, — громко засмеялась ему в спину настенная лампа.
Аттикус споткнулся о первую ступеньку, ведущую в башню Якова. Зарычав, он заткнул уши от противного смеха лампы, после чего вообще выключил свет во всем коридоре.
— Вот придурок! Надо же было сразу посмотреть в кабинете…
Он раздосадовано пнул ближайшую статую бетонного орла. А что такого? Они всегда его напрягали. Стоят тут по всей академии, только клювы свои «воротят» в разные стороны.
В каждом крыле здания – в свою сторону? Непохоже. Тогда что?
Аттикус сконфуженно моргнул. Орел остался на месте, как и ожидалось. Но что-то его напрягло. Припомнив, как он выбегает каждое утро из комнаты старост с горой книг в руках, клюв у того орла смотрит на дверь. Пытаясь вспомнить что-то, он зацепился за орла возле фонтана – тот указывал на проход в зеленый уголок.
Дальше был еще орел у класса астрономии, но у того клюва вообще нет, видимо, откололся. Есть еще в кабинете директора. Да, его-то Аттикус запомнил, спасибо Якову и самому директору, который повесил этого гада на старосту. Там клюв тоже был повернут и смотрел на пол перед порогом. Нет, бред полнейший.
Но ни у какого орла голова не стояла ровно и клюв не смотрел перед собой. Только у этого.
Аттикус машинально обернулся. Орел указывал на картину какого-то древнего революционера, имя было оторвано. Хм, ну конечно, самое банальное – картина.
—… М-м!.. сейчас там откроется потайной ход, я попаду в заброшенную библиотеку со сверхсекретными книгами, затем я окажусь каким-то наследным принцем из богатого рода графов… Скукота, — зевнул Аттикус, похлопав по клюву птицы.
— Одно почти-попадание из трёх, мой дорогой Атти, — пропел голос за спиной. В старосте закипела злость, и он резко развернулся на пятках:
— Ты же у директора?! Где ты шляешься! Меня послали…
— Да-да, послали тебя куда-подальше, а именно в башню к Молвуду! Дурачок, меня бы там все равно не было бы, и ты это знал! Но ты же меня искал, да-с?
Парень в широкой полосатой пижаме с босыми ногами стал демонстративно прихорашивать светлые волосы – мол, вот он я, ты меня поймал, забирай.
Зря он так… Гордость Аттикуса была задета, да еще как:
— Первое: я – староста! Имей уважение!..
— …ну я постараюсь… — вставил Яков.
—…второе – я, вообще-то, старше тебя!
— …ага, на год.
— …Третье! Я… ты..! Ты меня раздражаешь!
Боже! Он не планировал говорить такое! Что за ребячество?
—…спасибо, я догадывался, — Яков засунул руки в карманы и улыбнулся.
Грудь у Аттикуса ходила ходуном, а ноздри раздувались. Он понимал, что Яков снова его провоцирует, подливает масло в огонь.
Что-то не так.
— Чего это ты тут пляшешь передо мной? То гоняешь по всей башне, а теперь что?
— О-ой, знаешь… я такой непостоянный! Ах, смотри! Орел!
Аттикус ну никак не хотел повиноваться глупой шутке Якова, но все же невольно скосил глаза на бетонную статую. Но когда поднял взгляд, Яков уже скользнул за угол.
— Ах ты! Блефовать удумал? Стоять! – грозный староста ухватился за ухо нарушителя.
— Ай, ау-ау-ау! Можно поаккуратнее? У меня свежий прокол!
Яков жалобно надул нижнюю губу и потер ухо, но Аттикус его встряхнул:
— Допрыгался. Сам понимаешь, да? Добьюсь я твоего заточения в башне на каникулы, запомни.
Потащив его за собой, Аттикус слегка ослабил хватку – все-таки насилие не его метод, да и как бы там ухо не опухло.
Якову приходилось пригибаться и идти так, но выкручиваться из рук он не пытался. Что-то опять не так.
— Чего ты добиваешься? – недоверчиво спросил староста, замедляя шаг. Яков просиял:
— О-о!.. неужели нашего зубрилу-старосту заинтересовали проделки Якова? Это так трогательно! Затерянный потомок Луизиана обратил внимание на хулигана Молвуда!
Театрально смахнув слезу, он шмыгнул носом. Аттикус вздрогнул, снова его встряхнув.
— Ты не шути так! Хочешь двойной срок на озере? Устроим.
Яков не издал ни одного «ай» и «ау». Значит, ему и в прошлый раз не было больно?
— Кто сказал, что я шучу? – он выгнул светлую бровь, — Вон тот орел тоже считает, что я сказал правду.
Аттикус резко обернулся на орла. Его бетонная голова была повёрнута и провожала парня застывшим взглядом, будто всегда стояла лицом к лестнице, перед которой сейчас находились студенты.
По спине и до кончиков пальцев пробежал холодок. Аттикус считал, что распахивать глаза от удивления можно только в фильмах – оказывается, не только в них.
— О боже… Святой Луизиан? Мой предок! – он отпустил Якова, уставившись на орла, бетонная фигура которого теперь казался ему убийственно жуткой, — Это ли не бред?
Яков в этот момент пробежался по коридору к картине «без имени изображенного». Присев на корточки и нахально отодвинув ее от стены, он пошерудил где-то там рукой и вынул старый-престарый скрученный свиток.
— Эй, ну где ты! – позвал он, но потом упал на пол, смеясь, — Мамочки, ах-ха-ха! Чувак, у тебя так всегда волосы дыбом встают?
Аттикус обалдело вспоминал о проклятой легенде про потерянного потомка Святого Луизиана, который, став учиться в «Эвере», «будет вечно укрываться от орлов кровожадных и их взоров плотоядных». Так и случалось, ведь, даже в кабинете директора орел может и смотрел клювом на пол перед входом, а глазами всегда пронизывал Аттикуса.
Он представлял бородатое лицо величайшего основателя этой академии, Святого Орла-Луизиана и себя рядом, наверное, его прапрапрапраправнука:
— И… давно ты знаешь?

Спустя неопределенное время, в определенно другом месте

— ОЙ, Атти! Привет, как я рад тебя видеть, постой! – прозвучал нервный голос Якова из комнаты девочек, — Не зайдешь?
Да как он заметил старосту через дверную щель? Что-то Аттикусу это не нравиться.
Он вежливо постучался, а девочки с другой стороны восторженно запищали. Открыв дверь, староста замер – ему предстало устрашающе забавное зрелище: Яков сидел на стуле в центре комнаты, окруженный девочками, но главное было не это! Он был весь накрашен косметикой, ногти блестели черным лаком, пряди волос теперь стали красными, а на запястье красовалось водное тату в виде розового черепа.
— Спасай… — прошептал он одними губами, но продолжил вслух, видимо, придумав что-то получше, — Ох, дамы, прошу меня простить, Аттикус пришел сказать, что у меня еще осталось поручение. Я быстро! Чао!
Он умчался, обдав старосту ветром. Аттикус измучано закатил глаза, развернулся и хотел уже выйти, как перед ним захлопнулась дверь, а рыжеволосая Ноти постукала ему по плечу:
— Слу-ушай, тут такое дело… В общем, Мари пришла новая коллекция, но все мы уже накрашены с утра! Ты не мог бы побыть нашим арт-объектом?
Аттикус слышал наглый, задыхающийся смех Якова — студент стоял за дверью. Господи, за что ему все это?! Вот на кой черт ему сдалось записываться к Якову в друзья?!
— О, боже мой! Ну, дамы, я подумаю. Секунду…
Он яростно распахнул дверь, ударив Якова по затылку, но тот продолжил еще больше обхохатываться: сумел ведь вывести старосту из себя, очко в его пользу!
Эти оба, став друзьями, и думать забыли о том, что они должны были в скором времени сыграть дуэтом и уничтожить академию «Эвер», как им повелевали в старом-престаром свитке.