Бал (Глава 4)

Весь вечер Эль сидела у себя в комнате и даже отказалась от ужина. На душе скреблись самые настоящие крысы, большие, как в подземелье. Сердце никак не покидала противная мысль о том, что это всё – ложь. С одной стороны, эльфийка выросла под одной крышей с Инаем, и где-то в глубине души была уверена, что он надёжный товарищ, а теперь получается… её парень? От этих мыслей по спине пробежали мурашки, заставляя волосы на голове встать дыбом. Больше всего было неприятно вспоминать поцелуй, когда в животе вспорхнул рой бабочек, сердце пустилось вскачь, а сама Эль очень жаждала продолжения и максимальной близости. Теперь девушка сама не знала, хочет ли этого. Между ней и Инаем появился обрыв, преодолеть который можно, если кто-то из них выстроит мостик, состоящий из доверия. А кто сделает это первым? Можно ли подпускать его близко к себе? В дверь постучали, и эльфийка разрешила войти.

Зашла служанка с подносом компота и парочкой яблок.

— Эль Гриссмоль, мне велели на кухне отнести к вам часть ужина. А вы слышали, что произошло? Оришель выпала из окна на задний двор! Как с ней могло произойти такое несчастье? – Эль поднялась с кровати, и взяв компот с подноса, молча опустилась на диван, позволив Хэлрай договорить,- Я до сих пор не могу поверить в случившееся. Сначала яд, теперь это! Мы с ней были так близки… мы хорошо общались. И я представить не могу, что она забыла в наглухо забытой комнате пятого этажа восточного крыла…

Голос служанки задрожал, и женщина спросила разрешения присесть на кресло рядом. Достав салфетку, Хэлрай принялась промакивать глаза.

— Извините, Гриссмоль, я не хотела вас огорчать. Перекусите, пожалуйста, а то Десмерт волнуется за вас. Ах, да… он просил вас зайти к нему перед тем, как пойдете на бал!

— Благодарю тебя, Хэлрай, я правда не слышала об этой новости. Довольно занимательно… Прошу меня простить, я сочувствую конечно же. Забудь, передай отцу, что я скоро буду, и позови мою Жози, – Эль отпила из стакана, и когда служанка удалилась, прошептала сама себе, — Не нравится мне это.

Жози появилась через пару минут, и усадив Эль перед зеркалом, занялась ее волосами, заплетая их в косы и закручивая так, что совсем скоро получилась красивая прическа, в виде свисающих у ушей тонких кос, часть которых заплетена назад, образуя хвост. Примерив платье, сшитое по индивидуальному заказу прямо к балу, Эль поблагодарила служанку, и та ушла. Платье, состоящее из нескольких слоев, нежно-желтого цвета с золотыми вставками, слишком просто назвать восхитительным! Швеи феечки постарались на славу, и девушка отметила, что нужно будет их отблагодарить за работу приятным. Конечно, им платят, например жильем и едой, а еще подкидывая золотые монетки. Но намного приятней получить подарок лично от заказчицы. Так, маленькие феечки будут уверены, что их работы прекрасны!

В коридорах замка практически никого не было, за исключением слуг и стражи. Времени видимо уже много, и весь народ собрался в главном зале, и уже встречает гостей. Надо бы поторопиться, чтобы вместе с отцом успеть спуститься вниз.

— Папочка, дорогой, привет! – заглянув в покои императора, прошептала Эль, стараясь не помешать наведению марафета. Десмерт Третий тоже должен выглядеть отменно, поэтому его персоной занимались сразу несколько феечек, поочередно укладывая волосы, и натягивая одежду. Отец выглядел вовсе не добрым «папочкой». Его что-то разозлило, и Эль даже знала что. Грозного вида эльф поднялся со своего кресла и направился к дочери, которая уже стояла у камина.

— Ты не подчиняешься моим приказам? – Эль уже хотела возразить, но император не дал слова, — Я очень зол на твою выходку, но поговорим об этом позже, опаздываем.

Фейри вышел из покоев, а за ним последовала Эль, в глубине души радуясь, что сегодня ей не будут читать лекцию. Уже на лестничном пролете слышится оркестр Вирявы, который захватывает дух настолько, что по рукам бегут мурашки, и хочется быстрее прибежать в зал, чтобы увидеть музыкантов вживую, и стоять ближе всех к волшебным инструментам! Эль никогда не училась играть, хотя, по словам матери, в детстве она проявляла интерес к скрипке. В итоге девушка в уже более сознательном возрасте выбрала самооборону и стрельбу из лука – самые важные навыки для наследницы престола. Согласитесь, что игра на музыкальном инструменте не поможет спасти собственную жизнь? Если только не оказаться по счастливой случайности в далёком море, где атакуют сирены. Тогда можно попробовать околдовать их идеальной игрой на той же скрипке. Однако, надо иметь ввиду, что малому количеству путешественников удавалось уйти живыми после такой встречи. Зачастую эти существа просто рвут своих жертв на части.

В зал заходили самые разные фейри, начиная от маленьких существ с пернатыми крылышками вместо рук, многоруких гномиков, рогатых созданий и тех, у кого вместо стоп самые настоящие копыта. Многие гости находили себе пары и выходили на середину зала танцевать. Старый знакомый императора Зоблук стоял, облокотившись на стену. Козлиная морда в пиджаке и классических брюках, с необычайно огромными рогами на макушке, потягивала напиток, причмокивая и качая головой в такт музыке. Узкие козлиные зрачки расширились, увидев Десмерта, и отставив бокал, Зоблук направился к императору, пританцовывая.

Эль кивнула гостю в знак приветствия, и оставив отца в компании фейри, взяла бокал с вином со стола и направилась знакомиться с остальными гостями. Зал настолько огромен, что познакомиться абсолютно со всеми, конечно, нет возможности. Но завести пару новых друзей никогда не помешает. Мир фейри настолько разнообразен, что никогда не знаешь, кого встретишь на этот раз. Кажется, Эль даже не знала всех существующих рас, обитающих в долине, и теперь, пожимая руку загадочному созданию в красном капюшоне, задавалась вопросом, кто он такой, порываясь спросить. Но гость опередил, сняв с себя плащ, показав мышиную мордочку с маленькими рожками за ушами.

— Дорогая Эль Гриссмоль, я Эобу, хранитель земельного царства. Я оберегаю каждого червячка и мышонка, и кого-то поинтересней… Но да неважно! Для меня большая честь с вами познакомиться! Заглядывайте в гости, всегда рад видеть… — существо поклонилось наследнице, накинуло плащ, и скрылось в толпе.

К столу подошла мать, и Эль направилась к ней. Императрица аристократично держала в руках длинный бокал с неизвестным девушке напитком. Игнорируя приветственные речи гостей, смотрела в пол, словно никого не замечая. В последнее время Дорти редко выходила из своих покоев, а слуги болтали о том, что императрица немного захворала.

— Матушка Дорти, как самочувствие? – аккуратно поинтересовалась Эль, все также держа в руках бокал, — Мам?

Дорти подняла свой тяжелый взгляд на дочь, и равнодушно отвернувшись, высокомерно ответила.

— Как видишь, живая. Где твой брат?

Эль насупилась, и отведя взгляд в сторону, пригубила бокал, а затем оставив его на столе, ушла в толпу, не желая больше слышать Дорти.

Даже несмотря на то, что Токки родился на свет с крайне редкой мутацией, Дорти безумно влюбилась в него с первого взгляда и была уверена, что ее сын станет сильным императором. Однако брат подрос, и Десмерт со своими подданными определился, что его сын не взойдет на престол. Слишком худой, ничем невыдающийся, да еще и страшный мальчишка, второй своей половиной тела напоминающий человеческого ребенка. Тогда у императрицы родилась дочь, и что Эль всегда было непонятно, так это то, чем она не угодила собственной матери. В детства она проливала много слёз из-за истерик Дорти по поводу того, какая ее дочь неумёха. Императрица всем, что бы не делала маленькая Эль, была недовольна, зато всю свою материнскую любовь отдала единственному сыну.

Когда-то, побеседовав с одним очень мудрым эльфом, Эль решила, что какой бы мама не была, она ее родная кровь и ее нужно любить такой, какая она есть. Поэтому, хоть, и не общаясь каждый день, эльфийка периодически заглядывала к Дорти в палаты, интересуясь ее делами и болтая ни о чем, стараясь не вспоминать неприятные моменты из детства.

Кто-то сзади схватил Эль за плечи, и девушка вздрогнула, схватившись за кинжал, которому было отведено невидимое место в платье на поясе. Бояться оказалось некого, ведь это был Инай, и теперь он стоял перед девушкой с маленьким цветочком в руках. Закрепив его на волосах эльфийки, фейри взял ее руку и поцеловал, предлагая танцевать. Танцевать и вправду хотелось! Под ритмичную музыку под руку с партнером…

— Ты правда думаешь, что все забыто?

— Нет конечно. Но я не при делах и хочу провести с тобой вечер.

Эль на секунду даже пожалела, что выпустила его из подземелья. Сидел бы он там, никто бы и не вспомнил кроме нее, зато бал бы прошел спокойней.

— Отвали, я наслаждаюсь праздником, — пробурчала девушка, кидая холодный взгляд на эльфа, и мысленно сомневаясь в своих действиях, задерживаясь глазами на его розовых нежных губах.

Гости затихли, все посмотрев в сторону главного стола, за которым уже стоял император, поднимая бокал. Рядом с ним стояла Дорти с все таким же отстраненным взглядом, и сразу после речи, взяв Десмерта за руку, императрица отставила его бокал в сторону, целуя его в губы. Весь зал завизжал от увиденного, а затем фейри утихли, готовые слушать императора дальше, очень довольные тем, что Дорти во всем поддерживает его, что она показала в поцелуе.

— … Я желаю жителям Бигвиннеи таких же красочных и отменно вкусных балов… Чтобы фейри радовались каждому дню в долине..., — рядом шепотом заговорила Криффа, на что эльфийка шикнула и продолжила внимательно слушать отца. Неподалёку стоял Токки, держа руки за спиной, тихо беседуя с феей. На лице брата читалась ухмылка, а испепеляющий взгляд остановился на Эль, а затем скользнул снова на собеседницу.

— … За меня! За двадцатилетие на престоле! Да буду я, да будет мир…

Эльфийка усмехнулась со слов отца, и вместе со всеми подняла бокал над своей головой, а затем пригубила, проглатывая шипучий, покалывающий язык, напиток. Вокруг все всполошились, а рядом стоящие гномы выкрикнули ругательства. Сердце так сильно сдавило, что Эль схватилась за грудь, медленно, со стоном опускаясь на пол. Глаза моментально наполнились слезами, а рядом присел Инай, что-то объясняя и тряся эльфийку за плечи. На руках у императора лежала Дорти с широко распахнутыми глазами и скрюченными в судорогах руками.