О королях и дорогах (Глава 1)

Предисловие
Было время, когда в Ирландии правила тысяча королей. По правде говоря, их могло быть больше, а могло быть меньше. Это неважно. Были короли, которые правили одним только маленьким племенем, всего в несколько десятков человек. А были и такие, кто правили огромными областями – пятинами. Первейших пятин было пять: Улад на севере, Коннахт на западе, Мунстер на юге, Лейнстер на востоке, а в центре — Мит. По правде сказать, и пятин не всегда было пять, и называли их по-разному. Но и это неважно. А важно то, что в Мите располагалась королевская столица – Тара. Правда, Тара не была городом, и временами там никто не жил, но и это не важно. А важно, что король, который правил в Таре, считался верховным королем всей Ирландии.
Часть 1
О короле Майлшехне
Некогда правил Тарой, и Мите, и всей Ирландией король Майлшехна. Неспокойное это было время. Часто тревожили ирландскую землю набегами морские люди с далекого севера. Приплывали они на кораблях с полосатыми парусами, и убивали ирландцев, и грабили, и разоряли землю.
Был еще молод Майлшехна, когда довелось ему сражаться у стен Тары, защищая ирландскую землю от яростных и неутомимых захватчиков. Горяча была та битва. Но хоть и погиб в ней старый король Тары, дядя Майлшехны, все же победили ирландцы. И гнали, и преследовали они врагов до самого побережья, где в устье Лиффи, на отмелях черной заводи, на броде Ат Клиат, стоял город Дублин, разбойничье гнездо, приют воинственных северных мореплавателей.
Хоть и молод был Майлшехна, но прокричали его королем по праву крови О, Нейлов и по праву доблести. И как верховный король, во главе ирландского войска, пришел он под стены Дублина, и изгнал короля викингов, а жену его взял себе.
Прекрасна была эта женщина, Гормлайт. Красный волнистый плащ с серебряной бахромой был на той женщине и чудесное платье, а в плаще – золотая заколка. Две косы цвета белого золота лежали на ее голове, в каждой вплетены драгоценные бусины. Белее снега, мягкими и гладкими были ее руки, а щеки женщины краснели ярче наперстянки. Чернее спинки жука были ее брови, белыми, словно жемчуг, были ее зубы, голубыми, словно колокольчики, были ее глаза. Блеском ясной луны светилось лицо женщины. Гордым изгиб был у тонких ее бровей, свет излучали ее королевские очи. Величавой и твердой была ее королевская поступь. Воистину была она желанней, милей и прекрасней всех прочих женщин, сколько ни искать по всему свету. Такова была Гормлайт, и сравнить ее можно лишь с Этайн древних времен. Из рода королей Лейнстера была она.
Любовью и желанием воспылал молодой Майлшехна, и не искал иных женщин с тех пор, как принял ее в жены. Увез он ее в королевскую столицу, в Тару, и в положенный срок родила она ему сына.
— Дай мне дар, равный моему дару тебе, — сказала Гормлайт. И подарил ей Майлшехна священное сокровище, волшебную брошь Тары прикрепил к ее плащу.
Хоть и красива была Гормлайт, но обладала она скверным характером. Горда и властолюбива была она, и все казалось ей, что мало у нее власти. Потому через недолгое время покинула она Майлшехну и вернулась в Дублин. Королем Дублина стал Ситрик — сын Гормлайт от короля викингов, а королем Лейнстера стал Мэлмор, брат красавицы. Уговорила их Гормлайт поднять бунт против Майлшехны и не платить более дани в Тару. С собой забрала королева волшебную брошь Тары, что давала удачу, и не мог Майлшехна победить бунтовщиков.
О короле Бриане
В то время стал в Мунстере королем Бриан из Дал Кайс. Сражался он с викингами Лимерика и изгнал их из своих владений, и упрочил свою власть над другими королями Мунстера.
Заключил Майлшехна союз с Брианом, чтобы усмирить непокорный Лейнстер, и чтобы наложить дань на Дублин, приют северных торговцев-разбойников. Некоторые говорят, что согласился Майлшехна признать Бриана верховным королем, если удастся тому победить бунтовщиков, а другие говорят иначе.
Пришел Бриан с войском, что собрал он во всех землях веселого Мунстера, и велико было это войско. В последний день последнего года, на исходе тысячелетия от рождества Христова, сразились воины Бриана с воинами Мэлмора в горах Уиклоу, и одержали победу, и пленили Мэлмора, и пошли дальше к побережью, к черному устью Лиффи, к броду Ат Клиат, и захватили Дублин. А король Ситрик бежал на север Ирландии на своих кораблях.
На Лейнстер и Дублин наложил король Бриан дань, борома, отчего и называли его с тех пор Бриан Бору.
Мудрым правителем был король Бриан, и захотел он оставить эти земли под своей рукою. Объявил он свое прощение Мэлмору и Ситрику, и заключил с ними договор. А чтобы крепче держали они слово, отдал он Ситрику в супруги свою дочь, а сам взял в жены красавицу Гормлайт. Поступил Бриан так потому, что, увидев Гормлайт, не мог уже ни есть и ни спать, пока красавица не будет с ним.
О начале войны
Увез Бриан свою молодую жену в королевский замок Кинкора в Мунстере, и в положенный срок родила она ему сына. Но не зря люди говорили: «Во всем прекрасна Гормлайт снаружи, и нехороша во всем, что зависело от нее». Вздорной, сварливой женой была Гормлайт. Часто спорила она с мужем и ссорилась с ним. Хотела она, чтобы Бриан слушал только ее и делал все по ее указке. Воистину завидовала она сильным и презирала слабых.
Как-то раз привел Мэлмор караван с лесом, которым платили дань Мунстеру. Пока разгружали бревна, порвал Мэлмор рубаху с драгоценным золотым шитьем. Пришел он в покои Гормлайт и попросил сестру зашить рубаху. «Не служанка я тебе, а твоя королева», — вспылила Гормлайт и бросила рубаху в огонь. Стали люди смеяться над Мэлмором, что остался он без одежды, а пуще всех Мурхад, старший сын Бриана. Разгневался Мэлмор и уехал из Кинкоры, и отказался платить дань Бриану.
Но недолго злорадствовала Гормлайт. Не прошло и года как поссорилась она с Брианом. Заточил король свою жену в монастырь, но бежала оттуда Гормлайт и вернулась в Дублин, к Ситрику. И вновь вспыхнула война.
Попросил Мэлмор военной помощи у Ситрика Дублинского, и Гормлайт просила о том же. Заключили мятежники союз против ирландских королей. И пожелала Гормлайт призвать чужеземцев на земли Ирландии, и сын ее, Ситрик, сам отправился в Оркни и на остров Мэн, чтобы призвать и уговорить вождей викингов. Сигурд Оркнейский со своей дружиной обещал явиться, и Бродир, вождь викингов с острова Мэн, — тоже. И каждому из них пообещал Ситрик в жены свою мать, королеву Гормлайт, потому что таким было ее слово. И согласились вожди мореплавателей, потому что слава о первой красавице Ирландии гремела во всех землях.
О прибытии викингов
Весной приплыли викинги в Дублин на своих кораблях. Вышли встречать их и Ситрик, король Дублина, и Мэлмор, король Лейнстера. Знамения им были. Видели они большое войско, и обнаженных мужей, и пламенело небо окрест над всей землей.
— Что это? – молвил Мэлмор.
— Ясно, что тут был нарушен закон короля, раз уж земля вся объята пламенем, — отвечали ему ирландцы.
И все вожди слышали это.
Собрали вожди военный совет и стали спорить и решать, как им победить войско королей Бриана и Майлшехны.
— Возносил я молитву моим богам – Тору и Одину, — сказал Бродир, — и вот что было открыто мне: Если дадим мы бой в темный день смерти христианского бога, то король Бриан погибнет. Если же в другой день будем биться, то проиграем.
— Верно, — подала свой голос Гормлайт, — Знаю я, что Бриан все больше и больше одержим христианской верой. Поклялся он не проливать крови в праздничные и священные для христиан дни. Будет вам удача, если нападете вы в Страстную пятницу, когда Бриан не сможет возглавить воинов, следуя своей вере и клятве. И сама тяжкая суть этого дня сломит боевой дух ирландской рати.
Потому решили вожди сражаться в Страстную пятницу, 23 апреля.
Начали воины готовиться к битве. Но каждый из вождей искал и других сил и союзников, кроме силы оружия.
О поручении короля Ситрика Льоту
Сказал Ситрик Дублинский своему распорядителю, Льоту:
— Ирландцы всегда сражаются между собой. Возьми богатые дары и езжай к королю Майлшехне. Пусть не торопится он к битве. Ведь если победит Бриан, то не видать Майлшехне ни лейнстерской дани, ни дублинской.
Собрал Льот свиту и дары. Важным и знатным, достойным и роскошным вышло сопровождение Льота. Взял он с собой десять коней с изогнутыми шеями, крепкогрудых, со стройными ногами, и на каждом из них была украшенная сбруя. Взял он с собой слуг, чтобы следили за конями. Взял он лучшую девушку-рабыню, услаждающую взор, захваченную в набеге. Взял он большой кожаный кошель, под завязку набитый золотом. Отбыл Льот вместе со свитой из Дублина, но никто кроме Ситрика не знал, куда он направляется…

…Когда же, выполнив порученное, пустился Льот в обратный путь к Дублину, то не было с ним уже ни девушки-рабыни, ни кошеля с золотом, ни коней. Лишь трое верных слуг сопровождали его. Но вез он своему королю, Ситрику, хорошие вести. Думал Льот уже этой ночью ночевать в своей постели, но изогнулась знакомая дорога дугой, и прикинулась незнакомой. Тьма сгустилась. То ветер засвистит, то птица ночная захохочет человеческим голосом, то ветка хрустнет в лесу – то ли звери, то ли разбойники. Вздохнет что-то тяжело, и опять тишина.
Уже светало, когда дорога вывела Льота к броду. Что за брод, далеко ли до Дублина? Не понять в рассветном тумане. У дороги – большая усадьба, гостевой дом. Не знал Льот, хоть и прожил три десятка лет в этих землях, такого бруга на броде. Спросили слуги у людей, что стояли у дома, где дорога на Дублин. «Да вот она», — говорят те, — «Не больше часа езды, и будете там». Перешли кони реку и углубились в туман. Глядь, а опять выезжают к тому же броду.
— Господин, — говорят слуги, — место-то заклятое. Надо остановиться, подождать, пока туман рассеется.
— Пустое, — отвечает им Льот, — что время зря терять, когда до Дублина подать рукой. Развернул он коня и поскакал по дороге. Но через короткое время вывела его дорога опять к тому же броду.
О поручении короля Мэлмора Лавдергу
Был в свите Мэлмора Лейнстерского человек, ирландец с южных холмов, который никогда не называл своего имени. Видно, совершил он преступление в родных краях, потому и назвался Лавдерг, и все его так называли. Сказал ему Мэлмор:
— Верю я твоей преданности, потому что когда был ты человеком вне закона, без рода и племени, то я взял тебя под свою руку. И только я для тебя теперь и защита, и семья, и король. Потому поручу я тебе тайное дело. Опасаюсь я, что сестра захочет меня предать, и сын ее с ней заодно. Никого не любит Гормлайт кроме себя, и если бы не стояли перед нами мунстерские рати, то верно, натравила бы она на меня своих северных псов. Чем будет она, королева без земли, расплачиваться с чужеземцами, как не моей головой? Но сделаем вот что — поезжай в Килдару. Там скрыла Гормлайт своего сына от короля Бриана. От кого угодно можно спрятать человека в монастыре, но не в Килдаре от лейнстерского короля. Привези мне мальчика, и тогда, как бы ни повернулась удача, найдется мне, о чем поговорить и с сестрой, и с Брианом.
Отправился Лавдерг в Килдару и в положенное время прибыл в монастырь. Выслушала его аббатиса и призвала сестру Майре, и сказала ей так:
— Приехал человек от нашего короля, и огласил его волю, которой не смею я перечить. Потому возьми своих воспитанников и поезжай с ними в Дублин. Один из них – сын короля, другой – сын простолюдина. Человек же будет вам проводником и защитой. Знаю, нелегкое ныне время, но Господь охранит вас.
Собрала Майре своих воспитанников – двух мальчиков 10 лет от роду. Посадила их на пони. Провожатым оказался угрюмый горец, который и двух слов не произнес. Встретил их, сидя у монастырской стены, встал и молча пошел вперед. И Майре с мальчиками поспевала за ним как могла.
Опасался Лавдерг войска короля Бриана, которое, по слухам, шло к побережью, и бывших своих родичей – горцев Уиклоу, что стали союзниками Бриана, потому повел он Майре с детьми не широкой дорогой, а лесными тропами по берегу Лиффи. Долгим получился их путь, и заплутали они в сумерках.
О дороге людей короля Майлшехны
Накануне ехали по дороге к Дублину Конгалах, сын Майлшехны и аббат из Келлс. И увидели они впереди трех всадников. Три красных плаща на них были, три красные рубахи, три красных копья да три красных щита в руках, три красные копны волос да три красных коня. С ног до головы были красными их тела, волосы и платье, кони и они сами.
– Кто это там впереди? – спросил Конгалах, – Гейс запрещает мне ехать за ними, тремя Красными. Кто пойдет к ним и велит ехать вослед мне?
– Я пойду,– ответил один из воинов. Пустился он за всадниками, но не под силу ему было угнаться за ними. Не мог он приблизиться к ним ближе, чем на бросок копья, но и они не удалялись от него. Крикнул он им, чтобы их остановить, но пропели они через плечо:
– О, мальчик, великие вести! Устали наши кони – то кони Донна Десскорах из сидов. Хоть мы и живы, все же мертвы. Великие знамения. Гибель живого. Пища воронам. Битва и схватки. Кровь на мечах. Щиты с разбитыми шишками. О, мальчик!
С тем и уехали они.
О дороге воинов короля Бриана
Сказали разведчики королю Бриану, что столько чужеземцев прибыло, что их корабли не вмещаются в дублинскую гавань, и некоторые из них встают в устье реки Толки. Видно, хотят северяне разбить войска ирландских королей по отдельности. Ведь если поведет Майлшехна своих воинов к Дублину, то не миновать ему брода через Толку.
— Не бывать этому, — сказал король Бриан, — раньше, чем нападут они, встанет мое войско на берегу Толки, у поля Клонтарф. Дождусь я там короля Тары, и вместе сокрушим мы северных язычников. Но не все мои люди еще собрались, и нехорошо будет, если нападут на нас, когда мы не готовы.
Потому отправил он гонцов, чтобы вернуть отряды ирландцев, которые грабили и разоряли лейнстерские земли в окрестностях Дублина.
Среди прочих отправились с вестью Кормак из Дал Кайс и Нехтан О, Тул из Уиклоу. Старая дружба связывала их. Стали они побратимами еще тогда, когда победили воинов Мэлмора в битве в горах Уиклоу, у Глен Мама. И правду сказать, что если бы не люди клана О, Тул, которые провели мунстерцев, то была бы эта битва не «песнь о победе», а «битье головой о скалы».
С поручением короля отправились они, Кормак и Нехтан, вдвоем, но не было им удачи. Не нашли они отряд, который искали, и к ночи решили вернуться обратно, опасаясь опоздать к битве.
Ехали они вдоль реки, и увидели женщину в белых одеждах, что стирала окровавленные тряпки.
— Чьи одежды стираешь ты, женщина? – спросил Кормак, а Нехтан перекрестился.
— Твои, воин, — ответила женщина, продолжая плакать, — если только это не одежды сватовства.
— Как зовут тебя?
— Нетрудно сказать. Много у меня имен – Тень, и Ветер, и Свист, и Тростник, и Зимняя ночь. Но что тебе за дело до них? И не об этом хотел ты меня спросить.
— Потеряли мы дорогу, женщина, в этой ночи. И даже мой спутник, который из этих мест, заблудился.
— Езжайте вперед, и там найдете вы место для ночлега, и очаг, и еду, и крышу над головой, в славном бруйдене Донна Дескорах.
Поехали вперед воины, и в скором времени увидели огонь, что светил из дверей бруйдена, потому что было в этом доме семь входов, и шесть из них оставались открыты.