Перед битвой (Глава 2)

Часть 2
Ночь перед битвой
…Тяжелая ночь опустилась на Дублин, перед днем, выбранным для битвы. Тревожен был сон дублинцев, и людей Мэлмора, которых собрал он, и слуг Ситрика, и викингов на кораблях. С первыми лучами солнца намеревались отплыть корабли викингов из Лиффи, чтобы стать якорем в устье Толки, и высадить там бойцов, и дать сражение, бой, битву, раз уж ирландское войско подошло. А лейнстерцам предстояло на утро выступить сушей к полю Клонтарф, чтобы ударить с боку и сзади людей короля Бриана, и разогнать, и разнести его воинский строй. Тревожная ночь, темная, беспокойная. Дублин спал тяжелым сном. Спали мужчины-воины, которым на утро отправляться в битву, спали многочисленные рабы, привезенные из набегов, спали бедняки в своих хижинах. Лишь караульщики перекликались, да тускло горели их костры.

…Не спалось в эту ночь Хелен, сестре Сигурда Оркнейского. Вместе с Сигурдом, на его корабле, приплыла она в Дублин. Хоть и молода была сестра Сигурда, но снискала славу прорицательницы-вельвы. А сила эта передалась ей от ее матери. От стены до стены металась Хелен в своих покоях, пока не решилась идти к брату. Сказала Сигурду Хелен:
— Было мне видение. Вороны Одина кружили в небесах, и нападали на людей, и терзали их тела. Стальными были их клювы и когти, и кровь под их ударами текла ручьями в землю. Возлюбленный брат мой, ясень копий, позволь мне отправиться ранним утром к полю битвы, и на холме вознесу молитвы Тору, и Одину, и Фрее, чтобы боги не оставили тебя и твоих воинов в битве, чтобы поддержали тебя своей силой и даровали победу на тинге мечей.
Дал Сигурд свое согласие, и поэтому еще затемно выехала Хелен из ворот Дублинского замка в сопровождении нескольких воинов. И устремились они к крутобоким холмам, что вздымались на западе от побережья.

…Но раньше них укромная тень покинула Дублинский замок. Женщина в темном плаще скользнула через калитку, которой пользуются рабы и слуги. Открыла ей дверь старуха, и заперла за ней. И караульщики на стенах ничего не заметили, потому что знала старуха слова тайные, ночные.

…В бруг на броде, в просторный дом, в дом с семью входами вошла женщина темной ночью. Откинула она грубый капюшон плаща со своей головы, и засверкали дорогие украшения.
– Зачем пришла ты сюда, Гормлайт? – спросил ее хозяин.
– Дважды приходила я сюда, и по правде третий раз тоже мой.
– Трижды была ты замужем за королем. Но нет в Ирландии более короля, от которого могла бы ты родить сына, чтобы спасти свою семью.
– Все же останусь я здесь, — отвечала она. – Трижды была я женой великих королей – Олафа, короля Дублина, и Майлшехны, короля Тары, и Бриана, короля Мунстера, которого многие называют ныне верховным королем. Хоть и перестало быть юным мое тело, но все же есть у меня сокровище, которое и ты бы возжелал. Тебе могу его предложить, или другому, если за это выкуплю я свою жизнь и жизнь сыновей.
– Поистрепалось твое сокровище, о женщина. Ни меня, ни моих слуг не соблазнишь ты им. Верно, что не найдется в мире живых того, что мог бы возжелать хозяин мертвых. Но если хочешь, то останься на пир. Может быть, среди гостей и сумеешь обмануть и одурачить простаков.
Кивнула она, и села у стены, скрыв свое лицо под плащом.
О дороге человека королевы Гормлайт
Жил человек по имени Арт из славного клана О, Дунланг. Не был он ни великим королем, ни прославленным воином, ни известным поэтом, хотя мог бы быть любым из них. Но он выбрал другое…
…Арт О, Дунланг шел по дороге, вдыхая ночной воздух, и сдерживал внутри себя рычание. Не надо было говорить сегодня с Мэлмором! Этот выскочка из Кенселайг повел себя как последняя свинья! Если бы Арт не сообщил о своем намерении завтра выйти вместе с войском, то не нарвался бы на высокомерный ответ, гласивший, что он, Мэлмор, ведет в битву воинов, а не постельничьих королевы. Поскольку не было никакой возможности убить наглеца на месте, Арт развернулся и ушел, до боли сжимая кулаки. У Арта не возникло даже мысли о том, чтобы отправиться спать. Он, Арт, должен быть завтра на поле, выбранном для битвы, хочет того Мэлмор или нет. Таково желание королевы.
Когда ирландец хочет поговорить с равным – он беседует с Богом. Так и Арт шел себе и шел, неторопливо размышляя, благо никто кроме Бога не смотрел на него с высоких небес. Иногда он поднимал голову, чтобы взглянуть на звезды, которые сегодня светили особенно ярко. Пары часов хватило, чтобы остудить пылающую голову. Возвращаться Арт не собирался, но и переть на рожон тоже не стоило. Лучше бы заночевать в одной из рыбацких хижин, а поутру присоединиться к войску. А там уж Мэлмор может сколь угодно браниться, если у него будет время.
Арт продолжал размеренно топать по дороге, беззвучно обращаясь к той, кто занимала его мысли всякий раз, когда он не спал, не дрался и не был пьян.
«О, светлейшая из звезд, о, роза моего сада, прекраснейшая, о королева! С тех пор как я увидел тебя, ни одна из женщин не тронула моего сердца. Наградой за прожитый день был мне твой взгляд, ночь – обещанием встречи, а рассветом – твоя улыбка. Кто сравнится со мною в терпении? Еще не рожден я был из утробы матери, когда первый раз ты взошла на брачное ложе. Раз за разом отдавала ты себя другим мужам, а я был лишь преданнейшим из твоих слуг. Я ждал, а ты была моей надеждой. Я увез тебя из Тары, я выкрал тебя из заточения в Кинкоре. Я защищал и охранял тебя, не прося награды. Тысячу раз мой пылающий взгляд касался тебя и остывал перед твоим королевским величием. И вот ты советуешься со мною, кого выбрать из двух женихов. Лучше бы ты сразу вонзила кинжал в мое сердце! Но все в руках Господа… Может быть, в этой битве закончатся мои страдания…»
Но тут он представил себе королеву, и ее печаль о том, что не выполнил он ее поручение, и устыдился. И уверенно направил свои шаг вперед, благо увидел впереди огни. А где огонь – там и люди, и место для ночлега.
Перед рассветом
Пал утром густой туман в долине Лиффи, и Толки, и на дороге, что вела от Дублина в западные земли. В этом тумане заблудились путники. Вышли они к броду через Толку, к гостевому дому, что стоял у брода. Семь входов было в том бруге и семь покоев между ними, но всего лишь одна дверь, и приставляли ее к тому входу, откуда дует ветер.
Собрались путники у гостевого дома, и каждый из них думал, что случайно оказался здесь. А было их двенадцать, не считая слуг и рабов. Конные сошли с лошадей, а пешие подошли ближе. Все собрались у того входа, где была прислонена дверь, потому что невежливо было бы войти не постучавшись.
— Кому же первому войти в дом? – спросили путники.
— Нетрудно сказать. Нет здесь никого, кто может по знатности сравниться со мною, сыном короля Тары, — сказал Конгалах. Потому первым вошел он, и с ним аббат из Келлс.
Встретил их хозяин. Дивным и устрашающим был его облик. Черные волосы были у него и красные брови. Белее снега была одна из его щек, а вторая краснела, словно ягода. Голубее колокольчика был один его глаз, а другой же чернее спинки жука. Был на нем красный плащ и синяя рубаха с красным шитьем. Были с ним его слуги с волосами как растрепанные перья воронов.
— Приветствую тебя, — сказал хозяин, — как приветствовал, если бы все ирландцы решили разом быть здесь. Назови свое имя.
Растерянность и удивление овладели Конгалахом, и не мог он ответить. Тогда вышел вперед аббат Келлс:
— Юноша, что стоит перед тобой, — то достойный сын славного Майлшехны, короля Тары и верховного правителя всех ирландцев. По его воле пустились мы в путь, и достигли твоего бруйдена, как и собирались. Ожидаем мы женщину, что назначила нам встречу здесь.
— Будут сегодня у меня в гостях и мужчины и женщины, — отвечал хозяин, — Многие из них не собирались сюда, а все же прибудут. Найдете вы здесь и то, что искали, и то, что не искали. Первыми из гостей вошли вы в дом, и потому садитесь на почетное место по правую руку от меня.
Тем временем снаружи, у входа, вышел вперед Кормак из Дал Кайс:
— Не менее славен мой вождь, король Бриан, чем сам король Тары. И если уступил я дорогу королевскому сыну, то более не уступлю никому, — сказал отважный воин, и вошел в бруг. И Нехтан вошел с ним.
Встретил хозяин их приветливым словом:
— Вижу доблестных воинов, входящих в мой дом. Не останетесь вы сегодня без пищи и крова, без хмельных напитков и искусных речей.

…Задумчиво и высокомерно смотрел Льот с высокого седла, как толкутся у входа в бруйден ирландцы. Заметил он, что подъехали к дому люди, среди которых узнал он Хелен Оркнейскую и Торгильса-скальда. И те заметили его. Сошлись они, чтобы поздороваться.
— Едем мы из Дублина, — сказала Хелен, — да видно придется подождать здесь, пока рассеется туман. Не одни мы не можем найти дороги.
— Что ж, подожду и я с вами, — кивнул Льот. Соскочил он с коня и направился ко входу, и расступились все перед ним. Приняли слуги его оружие и проводили в пиршественную залу.
Увидел Льот хозяина, что сидел во главе стола, и гостей, что заняли почетные места по его правую руку. Усмехнулся Льот, и широким шагом направился к месту за высоким столом, что было напротив хозяина.
Сказал он так:
— Не было среди моих предков королей, но и я, все мои родичи верно служили своим ярлам. Известен мой род и в войне, и в мореплавании, и в торговле. По традициям корабельщиков почетно место рулевого на корме, не менее, чем вперед смотрящего, и потому по чести сесть мне напротив хозяина.
— Достойное слово достойного человека, — отозвался хозяин, — порадовало меня. И одарил Льота золотой цепью.
По правую руку от себя посадил Льот вельву Хелен и Торгильса-скальда, и приняли они это.

…Майре помогла мальчикам слезть с пони. Дети зевали и терли ручонками глаза. Лишь краткое время в середине ночи позволил им проводник сомкнуть глаза, и поднял их еще затемно. Но если он и спешил, то все же придётся им задержаться здесь, у бруйдена, пока не рассеется туман.
— Позволь помочь тебе, сестра.
У локтя Майре неожиданно обнаружился худой монашек в сером одеянии. Он придержал пони, пока дети слезали.
— Мое имя Финген из Божьих слуг. Я странствую в поисках знаний.
— Я из обители Килдара, святой отец, — смущенно отвечала Майре. – Здесь столько знатных людей. Не знаю, пустят ли нас…
— Не беспокойся, сестра, это же гостевой дом. Даже самым скромным найдется здесь место под крышей, еда и питье. Смирение пристало христианину. Подождем, пока войдут гордые, а мы следом.
Горец-проводник, безучастно стоявший рядом, услышав эти слова задумчиво сплюнул.

…Подошел Арт к дверям бруйдена и увидел у входа монаха и монашку, двух мальчиков, и рослого горца в красной рубахе.
— Доброго утра, — приветствовал он их.
— И с тобой пусть будет благословение Господа, — отозвался монашек.
— Что стоите вы здесь?
— Ждем, пока войдут в дом высокие и знатные гости, а мы следом.
— Войду и я вместе с вами.
Вошли они в бруйден вместе. Проводили их слуги в пиршественную залу. Были здесь широкие столы для пира, и на столах стояли и хлеб, и мясо, и яблоки, и высокие кубки для вина, и глиняные кружки для эля. Почетные скамьи мохнатились шкурами, и даже для сидений у нижних столов нашлись ткани, чтобы укрыть и украсить их.
Сели Майре и Финген у нижнего стола, а Лавдерг взялся помогать слугам разливать напитки.
Огляделся Арт и сел по левую руку от хозяина, хоть и не среди вождей, но все же не за нижним столом.

…Сказал хозяин:
— Время наполнить кубки.
Начали слуги разносить напитки гостям, и тут дрогнула земля, да так, что оружие, развешанное на стенах, упало на землю.
— Что это? – спросили гости.
— Уж и не знаю, — отвечает хозяин, — или разломилась земля, или Левиафан вышел из моря, или ударились об ирландский берег корабли чужеземцев, и викинги сходят с них.
И когда закончил он говорить, то вошла в залу женщина. Рыжие волосы были у нее и голубые глаза, холодные как северное море. Кольчуга была на ней, а щит и меч отдала она слугам. Дерзким взором окинула она собравшихся.
— Вот и последний гость мой прибыл, — сказал хозяин, — и никто теперь не войдет в дом, и не выйдет из дома, пока не рассеется туман. Приветствую тебя, гостья. Назови свое имя и займи место, которое тебе по чести.
— Имя мое — Брунгильда из людей Бродира Мэнского. Многие знают меня и по праву называют Яростной за мое воинское искусство и доблесть, и за удачу в сражениях. По чести мое место среди достойных воинов.
— Знаю я тебя, Брунгильда, — сказал Льот, — велика твоя слава между бойцами. Потому садись по левую руку от меня, и по правую руку от хозяина, между мною и ирландскими воинами и вождями.
И согласилась она с этим.
А Нехтан усмехнулся и сказал своему спутнику тихо:
— Есть у нас такая поговорка, что более всего в пути следует остерегаться воров, и дурных знамений, и женщины в доспехе.
Речи о сватовстве
Поднял хозяин чашу, чтобы приветствовать гостей.
— Не напрасно свершили вы этот путь, — начал он свою речь, — Вижу я. что много женихов собралось здесь. Есть у меня невеста. Прекрасна обликом и знатного рода она. По чести будет выбрать ей лучшего из супругов. Подниму я чашу за сватовство, чтобы почтить вас, собравшихся здесь.
Принялся человек в красной рубахе разливать напитки по чашам. Ожидал ответа хозяин от гостей. И первым поднялся Конгалах, сын Майлшехны, сидевший по правую руку от хозяина, и сказал:
— Ехал я сюда не зная, что еду на сватовство. Не последнего я рода – королевский сын правителя Тары, и готов поспорить я за невесту.
И аббат Келлс кивнул.
Переглянулись между собой люди короля Бриана, и сказал Нехтан:
— Пусть будет сватовство. Не за тем мы сюда ехали, но будет доволен владыка, если привезем мы ему дар драгоценный, которого он не чаял.
Тряхнула гривой волос Брунгильда:
— Не знаю, о чем говоришь ты, хозяин. Пусть мужи сватаются.
Ухмыльнулся Льот:
— Я не думал о сватовстве, когда ехал сюда – другие дела вели меня. По делам своим занял я место за столом. Не место красит человека, а человек – место. И не в моем обычае говорить о делах прежде, чем не сказано славословие.
И восхвалил он всех: и гостеприимный бруйден, и его хозяина, и гостей, и себя, и своих друзей, и врагов, и Ирландию, и весь мир.
А вслед за ним Хелен восхвалила своего брата – Сигурда Оркнейского, доблесть его и славу, и земли, которыми он правит, и битву грядущую, славную сечу мечей, кровавую жатву.
И в завершении сказала:
— Пусть будет сватовство. Пусть жизнь встанет выше смерти.
И Торгильс тронул струны гуслей, и сказал:
— Пусть будет.
Промолчали сидящие за нижним столом. Но Арт, сидевший по левую руку хозяина, сказал:
— Пусть эта невеста достанется королю Бриану, поскольку нет у него больше жены.
И улыбка была на его лице.
Женщина в грубом плаще, скрывавшая до сих пор свое лицо, откинула капюшон.
— Как, опять? – спросила она, — Неужто не насытился старик женщинами?
И Арт узнал в ней свою королеву, которую не чаял здесь встретить.
Время воронов
Сквозь восемь дверных проемов лился свет, но ни холода, ни ветерка не чувствовалось в доме.
— Время воронов! – провозгласил хозяин, — Я слышу, как летят вороны – мои глаза, мои свидетели, оттуда, где уже выстроились отряды, чтобы начать битву.
— Вороны Морриган, — пробормотал Нехтан, и перекрестился.
— Вороны Одина! – ахнула Хелен, коснувшись талисмана.
— Вороны битв и пророчеств, — подтвердил хозяин.
Свет померк, заслоненный черными крыльями, когда стая ворвалась в дом, и черные тени заметались под потолком.
— Карр! Карр! Время битвы! Много красной крови прольется!
— Говорите вы двое, — приказал хозяин. И двое воронов сели над его плечами, и заговорили:
— Вижу, как армии строятся. Встали напротив друг друга бойцы неистовые, яростные, горячие. Реют на ветру знамена, и воины торопятся в битву. Много героев собралось на поле сражения. Глаза их сияют как звезды, крепкие руки сжимают оружие. Сталь мечей как пена шумящего моря, блеск кольчуг и крепость дубовых щитов. Будет сегодня потеха, молодецкой ярости утоление. Много пищи нам будет, когда сойдутся бойцы.
— Вижу, как воины стоят с копьями на плечах. Викинги в крепких шлемах и кольчужных рубахах, с мечами и топорами на поясе, держат перед собой большие щиты. Знамя Сигурда с черным вороном развевается в центре.
— Рассвет наступает. Доблестно Брианово войско. Сам король стоит на холме, и ветер развевает его седую бороду. Говорит король Бриан: «Воины! Не могу я сам вести вас в битву, как это было в старые времена. Но я буду молиться за вас. Господь на нашей стороне! Он пошлет нам победу над язычниками!»
— Не вышли на поле люди Ситрика, но послал Ситрик пищи и вина для бойцов на поле битвы. Опаздывает Бродир. Робко стоят лейнстерцы.
— Не успели меты прийти на битву. Где же Майлшехна, и где его войско?
— На сватовство собрались женихи, на брачный пир, на пир мечей, на свадьбу копий. Вижу, воины стоят как деревья в лесу, строятся за рядом ряд как волны прибоя.