Творческая проститутка (Глава 3)

Примечание автора: в данной сказке изначально планировались описания отвратительных, богомерзких, однополых отношений, но, благодаря закону о нравственности и добродетели в книгах и картинах, я решил отказаться от столь мерзкого понятия как педорастия. Всё это происки ужасной и свободолюбивой демоницы Заэны. Да будет проклята она! В сказке жёсткий секс с пытками, некрофилия и изнасилование будут исключительно между взрослыми людьми разного пола! Да благословит Бог нашего любимого короля Посена.

Каждый взмах кистью определял будущий рисунок. Это был шедевр, триумф Бедного Художника. Творец ощущал кураж и эйфорию, когда небрежно наносил краску на холст.

— Это великолепно! — восхищался мужчина.

Картина и вправду эпохальная: огромное полотно, на котором была нарисована большая каменная башня; её окружали люди в странных разноцветных нарядах; кто-то плясал, кто-то смеялся; а вокруг только лес из берёз; весь сюжет озаряло утреннее солнце. В чём был смысл картины? В чём тайна этого необычного пейзажа? Сам художник этого не знал. Он лишь понимал одно: смысл когда-нибудь появится сам по себе.

Долгая работа на ногах подкосила творца. Он уселся на стул и начал просто смотреть на свою картину. Так продолжалось минут десять — мужчина пытался понять, что же он сам написал, но так и не пришёл к чему-либо. Да, рисунок вышел превосходным, но вот его смысл? Творец каждый раз придумывал его только после написания самой картины. Обычно другие художники сразу придумывали идею, а после её реализовывали, но Бедный Художник работал иначе. Он считал, что его прожитая жизнь сама создаёт идею на ходу; что идея, как пластилин — она могла постоянно и легко менять формы. Мужчина считал ошибкой вообще такое понятие как задумка. Его абстрактные картины всегда являлись лишь потоком мыслей, которые окружали мастера. Таков был подход Бедного Художника.

Картина постепенно погружала в раздумья нашего творца. Этот лес, эти люди, эта башня — всё смешалось воедино. Смысл этого странного образа блуждал по берёзовому лесу, иногда по хитрому наблюдая за художником. Вот он спрятался за большой берёзой; вот высунулся из кустов и нагло подмигнул мастеру.

— Каков подлец! — с ехидством произнёс Бедный Художник.

Смысл вышел из леса в толпу разноцветных странных людей. Он начал танцевать с ними и пить вино, которое кто-то предложил ему из этой оравы. Смыслу явно было очень хорошо — он смеялся и рассказывал похабные анекдоты, веселя народ. Толпа вдруг начала яростно кричать: «Его нет! Его нет!»

— Меня нет! Меня нет! — скандировал в ответ Смысл.

Очень громкое бурчание живота разбудило творца от этого странного сновидения. Мастер не ел уже два дня из-за того, что потратил все деньги на дорогие краски. Трагедия всей жизни Художника была такова, что его картины никому не были нужны. Была огромная радость, если произведение можно было продать за четыре сотен серебряных монет, а ведь хлеб в Городе стоил монет тридцать пять. Надо было как-то жить, как-то кормится да ещё и краски покупать. Бедный Художник окунулся в печаль.

***

— Слушай! Слушай! Вэльнит! Давай начистоту: всем хочется чего-то конкретного — красивые пейзажи, может… там… красивые девушки, но вот не эта абстрактная х***я, понимаешь? А это что? Какая-то башня с людьми! В чём смысл-то картины?

— Как же меня всё достало, — с отчаянием произнёс Художник, — сколько?

— Двести монет, — ответил толстый торговец.

— Чего?! Я на краски с холстом потратил больше! — возмутился творец.

— Вэльнит, я знаю, что ты хороший умот, а главное, талантливый! Ты умеешь рисовать так живо, так сочно…

— Нет, Джонум, я не соглашусь… на это… на это… — Бедный Художник не любил сквернословить, — бл***тво!

— А ты попробуй, может, понравится, — попытался убедить мастера наглый и жадный торговец.

О грязных, очень грязных вещах думал торговец; и от этих вещей у Бедного Художника были мурашки по коже.

— Ты внемли мне! Послушай…

— Нет! — резко ответил художник.

— Послушай! Не перебивай меня. Всем нам надо расслабиться. Я прекрасно понимаю, ты думаешь о чём-то великом, о чём-то изысканном… Чтобы не было всей этой грязи, мерзости, но ты послушай: мы все живые существа. Мы неидеальны; мы не Боги. Нам хоть иногда надо подрочить…

— О, Господи, Джонум… Кошмар! — возмущался Бедный Художник.

— Да заткнись ты, — сквозь зубы произнёс торговец, — твоё искусство на***й никому не нужно, а вот голые бабы нужны всем. Клянусь Богом, если я засну на сто лет и проснусь, то первое, что я увижу, как мужчины штабелями падают перед любой девкой, которая слегка строит им глазки.

— Ну так пусть падают! Пусть добиваются их! И… Тогда не будет необходимости… — Бедный Художник опять замялся.

— В общем, Вэльнит. Ты понял меня. Хочешь жрать — рисуй, чё надо, а не то, что хочешь ты.

— Считаешь лучшим решением, чтобы я продал свой талант ради… пфф… этого непотребства? — скривил лицо мастер.

— Ты жрать хочешь?

— Хочу, — твёрдо и чётко произнёс творец. Сказав это, он развернулся и пошёл быстрой походкой обратно в свой дом.

***

Для Бедного Художника все эти грязные мысли жадного мерзкого торговца вызывали лишь тошноту. Ведь как это так?! Он ведь творец! Он ведь создатель идей! Создатель чего-то ценного! «Да как это так?! Как эта жирная скотина могла подумать такое?! Я что, похож на проститутку?! Я не хочу продавать свой талант ради денег; ради каких-то низменных вещей! Рисовать соитие за золото?! Секс — это очень интимный процесс! Две души соединяются вместе, чтобы создать что-то новое и прекрасное! А это?! Это просто пошлость и мерзость!» — возмущался, гневался и кричал мастер.

А причина этого скандала лишь из-за одной картины. Гадкой, пошлой, но такой манящей.

***

Заказчик пришёл от того самого торговца: худой, бледный, неприятный тип, но был опрятно и богато одет. Его тонкое лицо «украшали» усики, как у таракана. Он пристальным взглядом посмотрел на Бедного Художника.

— Вэ-э-э-льнит, верно? — спросил гнусавым голосом неприятный тип.

Когда он проговаривал букву «р», то оскалился, показав свои жёлтые кривые зубы. Художника пробила дрожь. «Что за мразь?» — подумал творец.

— А-а-а! Вы тот самый господин, о котором говорил Джонум! Проходите! Проходите в мой уютный дом! — суетливо болтал мастер, пытаясь быть гостеприимным.

— Как вы это так догадались, что я от господина Джонума?

— Ну, знаете… Не каждый день ко мне приходят люди так изысканно одетые! Господин Джонум старается дружить только с людьми с хорошим вкусом, — Бедный Художник хотел блевать от столь неожиданного для него самого лизоблюдства.

— А-ха-ха! Я польщён! Польщён! — неприятному типу нравилось, когда простой люд вылизывал ему зад. Но одет он был и вправду с иголочки: глаженая жилетка вкупе с белоснежной рубашкой, начищенные до блеска калоши и элегантный большой колпак.

— Итак, вот мои творения, — мастер развёл руки в стороны, стараясь, как будто охватить всю комнату с его картинами.

Тип начал осматривать произведения творца. Казалось, он абсолютно ничего не понимал, что изображено на холстах, но в то же время он видел, что художник не зря ест свой хлеб. Больше всего типа интересовали портреты женщин, которые были так изысканно написаны.

— У вас очень хорошие портреты женщин, Вэльнит, — задумчиво произнёс мужчина.

— Да… Хотя портреты не мой конёк, я стараюсь увидеть в каждом натурщике характер; особую форму.

— Понимаю, понимаю… А голых женщин вы рисуете?

— Эм… Натурщиц голых… Ну да. А что?

— Дело в том, Вэльнит, что я своего рода эстет — мне нравятся в женщинах… Эм… — неприятный тип замялся, — моменты.

— Моменты?

— Да. Знаете, хочется бы запечатлеть момент страсти; чтобы всегда можно было посмотреть те эмоции, которые проистекают из этой бури.

Этот разговор нравился Художнику всё меньше и меньше.

— Что вы хотите?

— Я хочу, чтобы вы нарисовали девушку, которая… Эм… Э-хе-хе-хе… Играет со своими прелестями. Голая, одинокая, но такая прекрасная.

— Вы серьёзно? — мастер посмотрел стеклянным взглядом на извращенца.

— Да. И учитывая такую специфику заказа, я готов заплатить вам не серебром, он нет! Золото! Пятьдесят золотых! — сказав это, мужчина поднял большой палец вверх.

Это была серьёзная сумма, но заказ был настолько грязным, что художник задумался, а стоит ли вообще мараться об эту сделку. Но в то же время надо как-то жить, как-то питаться. «Всего лишь один неприятный заказ не отразится так на моём творчестве» — думал Бедный Художник. Почесав голову, творец сказал своё слово:

— Это мерзкий заказ, я не буду вам врать, но я выполню его, так как мне нужно что-то есть, — строго произнёс мужчина.

Неприятный тип резко опустил уголки губ и кивнул.

— Понимаю. Всем нам хочется кушать. Давайте так: я хочу картину максимально реалистичную; я слышал, что художники часто используют референсы, поэтому я приглашу в ваш дом даму, чтобы вы в точности изобразили всю страсть.

— Вы хотите привести в мой дом проститутку, — строго сказал художник.

— Давайте не будем так резко? — предложил неприятный тип и неловко улыбнулся.

— Ответьте мне честно: зачем вам это? Вы же можете просто использовать услуги куртизанок. Наверняка в вашем обществе и такие найдутся. Зачем вам обязательно рисунок?

— Понимаете, — неприятный тип нервно потирал руки, — не всегда можно воспользоваться услугами шальных дам. Такая личность, как я, должна хранить свою репутацию в идеальной чистоте. Поэтому использование проституток всегда имеет определённый риск. А сколько болезней переносят эти б***ди, вы не представляете. Помню, я два года лечился от сыпи, переданную мне какой-то сукой. К сожалению, общество не принимает меня и других свободных от моральных нравов людей. Портрет шлюхи мне действительно необходим…

Внезапно Бедный Художник почувствовал к этому типу какое-то сострадание, жалость. Творец видел в этом рукоблуде лишь очень жуткое одиночество. Неприятный тип не упомянул ни жену, ни даму сердце, а это значит, что у этого человека лишь душевная пустота, которую он пытается всеми силами заполнить хоть чем-то. Но можно ли её заполнить какой-то грязной картинкой? Видимо, неприятный тип просто хочет убежать от реальности, мастурбируя на картину Бедного Художника.

— Хорошо, я сделаю, что вы хотите… С вас… — творец тяжело вздохнул, — короче, приведите ко мне проститутку.

***

Тело было неидеальным, но в то же время таким притягательным. Слегка обвисший живот, который появился, возможно, после беременности; лицо, которое было таким простым, таким деревенским; и ноги, покрытые волосами. Особенность профессии художника в том, что он пропускает через себя эту реальность. Несмотря на талант художника, то что он пишет на холсте лишь его мир, а не отражение действительности. Творец понимал, что нужно было исправить первоначальный вариант. Реальность омерзительна, но картины — истинное искусство — вот что должно дарить настоящее эстетическое удовольствие.

С трепетом мастер создавал идеализированную женщину у себя на холсте. Ему было крайне неудобно говорить натурщице, чтобы она начала мастурбировать, но с комом в горле он попросил это сделать. Он ловил те моменты, те эмоции, что она проявляла при своём рукоблудстве. Бедному Художнику было мерзко и противно, но он продолжал, продолжал и продолжал рисовать. Словно заведённый, каждым взмахом он пытался передать тот характер и формы, что были в реальности, но со своим особым взглядом.

— Совсем на меня похожа, — одеваясь, сказала проститутка.

— Клиент попросил исправить некоторые недочёты, — хрипло и без эмоций ответил творец.

Проститутка хмыкнула и пошла ко входу. А мастеру, казалось, было на всё плевать. Он даже не заметил ухода натурщицы. Он лишь с пустым взглядом смотрел на свою картину, пытаясь понять, до чего он докатился.

***

Бедный Художник был голоден. Ему так хотелось хотя бы кусочек хлеба. Только один кусочек. Ситуацию усугубляло и то, что рядом с его домом был ресторан, из которого доносились вкуснейшие ароматы умотской кухни.

— Я хочу есть. Я так голоден.

Бедный Художник не знал, что ему делать. Неужели продать свой талант ради разврата? Чем он тогда лучше той проститутки, которую рисовал пару месяцев назад. Мастер смотрел на свои картины — и внезапно, он почувствовал ненависть ко всем своим шедеврам.

— Бесполезная х***я! — в ярости крикнул творец.

Ненависть в нём стало постепенно накаляться: он стал ронять мольберты; стал рвать свои картины. Он топал ногам; кричал от безысходности. А потом он просто лёг в центре своей комнаты и замолчал.

— Ну и к чему это представление? — внезапно, раздался неизвестный голос в комнате.

— К-кто здесь? — Бедный Художник изрядно испугался.

— Знаешь… Подожди… Сначала встань. Да, вот так. Посмотри на меня и полюбуйся.

Перед Бедным Художником стоят умот лет двадцати. Был он одет просто, но со вкусом: идеально выглаженные черные штаны, сверкающие до блеска туфли и солидный коричневый пиджак с белой рубашкой.

— Кто ты такой? — хрипло и с опаской спросил мастер.

— Кто я? Я душа твоих картин; я тот, кого ты так долго искал; тот, кого ты желал больше всех. Я есть Смысл, Вэльнит.

В глазах художника виделся тихий ужас. Мастер хотел закричать, но что-то притягивало его к парню. Он начал всматриваться в него. Умот казался для него таким родным и понимающим.

— Смысл…

— Да! Я — Смысл, Вэльнит. Успокойся и присядь. Давай обсудим всё по порядку.

— Хорошо… Я сяду, я сяду, — замешкавшись, сказал Бедный Художник.

Найдя стул, он присел и стал обдумывать происходящее: «Это какое-то чудо! Сам Смысл явился ко мне… Нет-нет-нет, это не просто какой-то парень, который забрался ко мне в дом, и даже не галлюцинация. Это чудо! Именно оно».

— Я рад, что ты понимаешь, что я не галлюцинация.

— Ты и читать мысли умеешь?

— В каком-то… хех… прости за каламбур… в каком-то смысле, я есть ты! Но не совсем. Я лишь отголосок тебя самого, и я пришёл к тебе на помощь.

— Помощь? Да я в ней и не нуждаюсь… — неуверенно сказал творец.

— Ошибаешься. Ты потерял ориентир в этой жизни, друг мой.

С этими словами Смысл подошёл к Бедному Художник и похлопал его по плечу.

— Давай кое-что обсудим, — сказал Смысл, — ты в дерьме. Причём в глубоком. Ты живёшь бедно: денег не хватает даже на еду, а что уж говорить про краски и холсты.

— Такова судьба любого художника…

— Не-е-е-ет, — прервал мастера Смысл, — не каждого. Есть такие творцы, которые, как звёзды, сияют на небе, хвалясь своими достижениями.

— Увы, я не такой.

— Но можешь им стать.

— Каким образом, Смысл? — печально и хрипло спросил Бедный Художник.

— Рисуй то, что хотят они, — чётко и твёрдо сказал Смысл.

— Да, Господи, вы издеваетесь?! — крикнул мастер.

— Мы говорим правду.

— Пошёл прочь!

— Ты меня прогоняешь? — гневно спросил Смысл, — а ты уверен, что не говоришь в пустоту? Ты уверен, что я вообще существую? Каждый раз ты рисуешь бессмысленную х***ю, в надежде найти меня, но ты не понимаешь, что как бы ты не старался, я не появлюсь просто так.

— А зачем тогда сейчас ты здесь, говнюк?!

— Чтобы убедить тебя перестать творить и начать зарабатывать. В этом весь смысл, мой дорогой друг: если тебе нечего сказать этому миру, то, скорее всего, ты не творец, а просто ремесленник.

Эти слова сильно ранили Бедного Художника. Он был шокирован тем, что тот, кого он так долго ждал и искал, мог так глубоко оскорбить его.

— Ремесленник? РЕМЕСЛЕННИК?! — в ярости Бедный Художник набросился на Смысла и схватил его за горло. Бедный Художник смотрел на наглое лицо этого незваного гостя: нахальная ухмылка давала понять, что Смысла веселит ярость мастера. Это ещё больше разозлило художника. Он прислонил к стенке парня и начал бить его головой об эту стенку. Он бил так долго и так усердно, что затылочная часть превратилась в кровавую кашу. Когда приступ ярости закончился, художник опустил руки. Смысл медленно скатывался на пол, оставляя кровавый след на стене. Смысл был мёртв.

***

В Городе пошли слухи об очень грязном, очень мерзком художнике, который пишет богопротивные картины. Все произведения связаны с похотью — столь присущим низшим созданием, которые думают только о том, как утолить свой похотливый голод. Но это был триумф Бедного Художника. Он так погряз в извращённости чужих идей, что к нему стали приходить не только голодные и одинокие, но и сумасшедшие. Всем их хотелось получить свой личный шедевр. Украдкой, стыдливо они говорили о своих фантазиях; о тех вещах, перед которыми даже сама демоница Заэна бы покраснела. Грязь постепенно поглощала творца. Моральная грязь, от которой непросто отмыться. И с каждым взмахом кисти художник медленно сходил с ума.

***

Это была улица с плохой репутацией; хорошие умоты здесь никогда не ходили. Наполненная бандитами, ворами и проститутками, улица источала смрад. И вот одна из проституток ждала особого гостя в столь злополучном месте. Путана точила свой карандаш и готовилась к наброскам будущего шедевра. А гость тем временем не заставил себя долго ждать. И он — как и обещал — притащил с собой человеческую женщину.

— Кто вы такие?! Чего вы хотите?! — женщина испуганно смотрела то на здорового, как бык, умота, то на уже толстого от постоянного употребления жирной пищи Бедного Художника.

— Дорогая, мои нервы хотели бы, чтобы ты успокоилась, но тогда я потеряю столь изящный референс. А вот мои глаза и руки хотят, чтобы ты кричала; хотят, чтобы ты испытывала боль не только физическую, но и моральную, — спокойно объяснял Бедный Художник.

Творец ещё немного заточил карандаш, достал бумагу и был готов запечатлеть референс.

— Джонувау, покажи себя во всей красе. Мадам, не разочаруйте меня, — очень учтиво попросил присутствующих мастер.

Здоровый, белоснежный умот крепко схватил за волосы женщину и поволок её на землю. Беззащитная, она лежала на земле и кричала о помощи. Художник тем временем с интересом за всем этим наблюдал и делал наброски.

— Унизь её! Сделай ей больно! — потребовал мастер.

Джоноваую поставил ногу на лицо женщины и медленно, смачно втаптывал ботинок в худощавые щёки жертвы. Женщина стонала от боли и молила о пощаде, но насильник не останавливался. Он резко взялся за воротник дешёвого и грязного платья жертвы, слегка приподняв с земли её саму, и дал пощёчину бедняжке. Художник одобрительно кивал.

— Пора приступать к основному, — сказал творец.

Джоноваую начал срывать платье с жертвы.

***

Женщина сидела неподвижно на каменном тротуаре. Никто ей не хотел помочь, никто не хотел сказать добрых слов. Она уставилась в одну точку, неспособная даже зарыдать. Её душа сегодня умерла и вряд ли она когда-нибудь воскреснет. Жертва подняла голову и посмотрела на Бедного Художника, который внимательно за ней наблюдал и делал наброски. В её взгляде читался лишь один вопрос: «За что?» Тонкие струи слёз покатились по её худым щекам. Она встала, отряхнулась и, пошатываясь, ушла с этой проклятой улицы, где все смотрели за этим непотребством и наслаждались болью обычного человека.

— Это действительно мощный референс, — сказал Бедный Художник.

— А тебе, что ли, прошлых баб не хватило? — спросил Джоновау.

— Клиент попросил не просто изнасилование. О, нет. У него встаёт только на то, когда весь процесс закончился и жертва пытается осознать, что вообще произошло.

— Чёрт, ну и с редкостными извращенцами ты работаешь, а-ха-ха! А из головы ты якобы это нарисовать не можешь?

— Чтобы что-то рисовать из головы, надо это что-то вначале увидеть.

— Но прошлых баб ты видел. Также с пустыми глазёнками смотрели то на тебя, то на меня. Признайся, ублюдок больной, тебе это нравится.

Художник ничего не ответил.

***

— Вы когда-нибудь стояли перед пропастью так близко, что ещё чуть-чуть и вы упадёте на дно?

— Хе, нет… Хотя сегодня как раз такой момент, который можно назвать рискованным, чтобы упасть. Вы действительно этого хотите?

— Клиент хочет.

— Ну… Хех… А вы сами, чего хотите?

— Денег, — сухо сказал Бедный Художник.

— Знаете, я хоть и за деньги сюда вас притащил, но смысл в этой жизни все-таки не в деньгах.

— Смысла в этой жизни вообще нет, господин Онюар.

— С этим не соглашусь. Смысл в этой жизни можно найти.

— Я уже пытался — и ничем хорошим это не закончилось. Ведите меня к трупу.

Работник морга пожал плечами и повёл Бедного Художника в подвал. Там он открыл большим ключом дверь и пригласил в сам морг мастера. Творец зашёл в комнату и начал оглядываться по сторонам: везде лежали трупы на столах, покрытые белой тканью. В комнате воняло каким-то особенным запахом, от которого художнику хотелось блевать. «Вот он — обитель смерти» — подумал мастер.

— А вот и наша красавица! — сказал Онюар, подойдя к столу с трупом.

Он снял белую ткань с девушки, и у художника случился резкий приступ тошноты. Несмотря на то, что умотка выглядела очень красиво, волки, которые на неё напали в лесу, изрядно растерзали ей живот, из-за чего кишки вылезали наружу. И левая грудь девушки также была разорвана.

— Только вчера принесли. Бедняжка решила прогуляться в лесу одна. Охотники не успели её спасти, — сказал работник морга, — вы в порядке?

— Да, да… — пытаясь не сблевать свой обед, сказал художник.

— Значит, на это дрочат ваши клиенты? На уродливые трупы молодых девушек?

— Мои клиенты имеют разные фетиши… Кхе-кхе… Не только… гм… некрофилия…

— Ужас… Спаси нас Господь. Давайте быстрее делаете свои зарисовки и уходите. Скоро придут другие работники.

С этими словами Онюар вышел из помещения. Бедный Художник остался один на один с трупами. Сдерживая рвотные позывы, он внимательно изучал некогда прекрасное тело девушки. Каждая неизуродованная часть тела была отдельным видом искусства. Такие утончённые руки, прекрасные ножки и лицо… Лицо, которое излучало доброту. И кишки, высунувшееся наружу.

— Бе-е-е-е… — художника вырвало.

***

Мастер пришёл домой в лихорадке. Он плохо себя чувствовал и, казалось, вот-вот упадёт в обморок. Ситуацию усугубляло и то, что труп Смысла так и не был убран. Он гнил и вонял, отчего творцу всегда было дурно. Но сейчас этот запах мог действительно пошатнуть плохое здоровье Бедного Художника. В суматохе и бардаке он начал искать свой последний шедевр; именно ту картину, которую он нарисовал до принятия фатального решения.

— Вот она! — крикнул творец, — вот она родимая.

Та самая картина: огромная серая башня, вокруг которой бегали люди в разноцветной одежде.

— Ты наконец-то нашёл смысл этой картины? — спросил труп у художника.

— Да… Я нашёл смысл… Я великая серая бездарность, которую окружают сумасшедшие.

— Ты перешёл черту, Вэльнит. Ты продал себя с потрохами и должен быть наказан, — строго сказал труп Смысла.

Бедный Художник достал заточенный карандаш и направил на свои глаза. Резким ударом он проколол себе правый глаз.

— Искусство без смысла не имеет права называться искусством, — тихо произнёс труп.

Художник проколол себе левый глаз. Мастер упал на колени и поднял голову вверх. Темнота окружала творца.