Через все жизни

Неудачником он себя не считал, но мысль о том, что в своей жизни проживает чью-то чужую судьбу, всё чаще всплывала в его голове. Было стойкое ощущение, что где-то, на уровне Высшего разума, возникла какая-то погрешность. Результат её не позволял ему достичь успеха ни в одном серьёзном деле. А те из них, которые удалось довести до завершения, не просто не достигали искомой цели, но и вовлекали его в казусное и двусмысленное положение. Исправление последствий всегда требовало от него быстрых и адекватных действий. Быстро отреагировать у него получалось всегда, а остальное пока не удавалось. Реальность как-то агрессивно реагировало на него самого. И именно поэтому, он всё чаще склонялся к мысли, что это чья-то чужая жизнь. Уверял себя в том, что его собственная не стала бы на него так набрасываться.

Сегодняшний день складывался из отрезков бесполезно прожитого времени и сам по себе, без всякой попытки с его стороны что-либо изменить. А ворох неудач неожиданно образовал во времени брешь, которая целиком приходилась на интересовавшую его телепередачу. И он успел. В тёмном коридоре своей квартиры его встретили дразнящие аппетит запахи и жена, выходящая из кухни.

— Ты сегодня немножко пораньше! Как кстати! А с хлебом-то сегодня у нас…

Он не дослушал её. Вспыхнувшее в нём чувство досады и стыда перебила ярко мелькнувшая в его голове мысль: а ведь ещё можно успеть! Он уже бежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, окрылённый спасительной мыслью, что время ещё есть и он обязательно успеет! Стыдно было от того, что просьбу жены, повторенную несколько раз, не забыть купить хлеб, по возвращению домой, все-таки забыл. На его пути с работы была булочная, в которой он всегда покупал свежий хлеб. Это, как-то само по себе, стало его повседневной обязанностью. Он даже вспылил ей в ответ на неоднократные напоминания и забыл! Первый раз он не сделал то, что годами делал в автоматическом режиме.

На улице его пыл несколько остудил набухший от сырости туман, погрузивший окрестности в плотную вечернюю мглу. Первое, что мелькнуло в голове: как можно было не обратить на это внимание на всём его пути домой? Почувствовав пробравшуюся сквозь одежду сырость, иронично заметил, что именно этого только и не доставало для «завершающего мазка». Высокий накал иронии неожиданно прорезала дерзкая мысль: а почему бы не использовать туман с пользой для ситуации? Именно он и позволял проложить маршрут из пункта А в пункт Б практически по прямой линии, экономя половину необходимого для этого времени. Уверенно свернув за угол дома, почувствовал, как слегка качнулась земля под ногами. Успел подумать: «Только бы не упасть!»

Приятное ощущение невесомости стало вытесняться чувством тревоги. Что-то было неправильным во всём, что происходило с ним. В какой-то момент ему показалось, что во всей этой бесконечности он не один. Потом пространство стало наполняться звуками и голосами. Вернее – в гуще нарастающих звуков отчётливо определялись два голоса. Именно они и излучали тревогу.

— Ты можешь всё это объяснить?

— Нет.

— Как он здесь оказался?!

— Не знаю.

— Что значит – «не знаю»? А кто тогда, кроме тебя, может ответить на этот вопрос?

— Я всё проверил и не один раз – никто сюда не заходил. И не только сюда, но и в сам корпус тоже никто не заходил. Выходящие были, входящих не было.

В образовавшейся паузе стали различимы звуки шагов, вращающихся вокруг него.

— Когда сработала сигнализация и в этой зоне включились мониторы, я подумал что что-то с проводами.

— В этом месте на мониторах был виден дым?

— Да. Вернее не дым, а что-то вроде задымления. Не было места, из которого этот дым выходил. Это больше напоминало туман. Это всё сохранилось на компьютере, и я снял копии, на всякий случай.

— А этот?

— Когда всё рассеялось, стало видно, что там кто-то есть…

— Он живой?.. Ты осмотрел его?.. Ну!!!

— Да, там, в компьютере…

— Ну!!!

— Рефлексы молчат.

Стало холодно и сыро. Захотелось сменить позу – не получилось. В глаза ударил яркий пучок света, сопровождаемый громким криком.

Они говорили одновременно, не обращая внимания друг на друга. Он смотрел на них, не вникая в суть происходящего. Потом, поёжившись, тихо спросил:

— А почему у вас так холодно?

Оба мгновенно замолчали, застыв в оцепенении. Первый медленно повернул голову и, кивком головы, передал вопрос второму. Тот медленно пожал плечами. Первый, глядя ему в глаза, повторил этот жест.

— А чаю хотите? – Неожиданно спросил второй.

Жестом он одобрил это предложение.

— Да! И как вы сюда попали? – Неожиданно нелепо первый вернулся к прерванной теме разговора.

— Кто вы? Как вас зовут? У вас есть при себе какие-нибудь документы, удостоверяющие вашу личность? – Неожиданно из угла вернулся в разговор второй.

Он вздохнул облегчённо. Потом напряг память. По истечении нескольких минут, растерянно посмотрел на них и пожал плечами.

— Документы. У вас в карманах, случайно, нет каких либо документов. Ну, там: паспорт, права, какое-то удостоверение? – В нотках голоса второго зазвучали уверенные тона. Он уже контролировал себя и брал под контроль ситуацию.

В карманах оказался бумажник с незначительной суммой, ключи от квартиры, единый проездной и мобильный телефон, без признаков жизни. Первый стакан чая он выпил в одиночестве, остальные – в компании с ними. В разговорах за чаем, ситуация как-то спокойно разложилась по полочкам. Выяснилось, что о себе он ничего не помнит. Абсолютно. Как он очнулся на цементном полу вот этого помещения — помнит, а что с ним было до этого – не помнит. Он не смог вспомнить не только свой адрес, квартиру, комнату – он не мог вспомнить своё имя. Осознание только этого факта плотно удерживало его на черте, за которой уже наступало сумасшествие. Слушая этих двоих и даже отвечая на их вопросы, он постоянно пытался заглянуть за плотную стену, где находилось всё, что было «до того». Из разговора с ними выяснил, что реальность, в которой он сейчас оказался, тоже отнеслась к нему очень недружелюбно. Было абсолютно непонятно, что каждый из них должен был предпринять, чтобы ситуация двинулась в сторону логического завершения. Всё дело в том, что оказавшись, каким-то образом, в помещении лаборатории строгого пропускного режима, он вовлёк себя и этих двоих в ситуацию пикового абсурда. Выйти отсюда без отметки в пропуске, дающем право входа, он не мог, по той причине, что у него не было этого пропуска. И именно по этой причине он не мог здесь находиться. Множество предложенных вариантов не гарантировали получения необходимого результата, потому активность поиска решения стремительно нарастала. Неожиданно он тихо спросил:

— А, куда? Куда мне идти, после того, как я выйду отсюда? – И здесь всё окончательно застопорилось.

Его очень тщательно проверяли всеми современными способами, но в его памяти ничего проливающего свет на ситуацию не нашлось. Ни каких сведений ни о нём, ни о лаборатории, ни о том как он в ней оказался в памяти просто не было. Его прошлое было пустым, а всё что память хранила полностью совпадало с показаниями двух сотрудников. За время, котороё ушло на все эти обследования, он успел как-то обжиться в этом новом мире. Он не сошёл с ума. Просто продолжил жить, как обычный человек и даже научился шутить и смеяться, чем сильно удивил окружение. Они были абсолютно уверены, что станут свидетелями его очень быстрой деградации. Все исследования утверждали факт использования возможностей мозга интеллектом не более чем на 4 процента. Но этого не происходило. Больше того – он оказался владельцем необычного чувства юмора и манеры общения, что очень высоко ценилось в кругу его новых друзей. Сам он, в надежде разобраться в случившемся, жадно впитывал окружающую его информацию и, время от времени, открывал в себе что-то новое. Это новое, в свою очередь, становилось способностью присущей только ему и не наблюдавшейся у других. Судьба, щедро осыпая талантами, поднимала его по ступеням жизни всё выше и выше. Его умение быстро анализировать ситуацию и определять рычаги удерживания её в нужном направлении, были замечены и оценены в самых высоких кругах. Его советы, оценки и консультации всегда приводили к твёрдо выверенному результату и стоили очень дорого. Достигший пика своих возможностей, он уже ничем не напоминал того растерянного и полностью лишённого памяти человека. Он с завидной лёгкостью демонстрировал твёрдость своих убеждений, изящную лаконичность в выражениях и подчёркнутую элегантность. Таким он был весь день. А вечером, когда он оставался один, где-то в глубине подсознания, всплывала какая-то неясная тревога. Ему казалось, что он не сделал чего-то простого и нужного в этой жизни. Все попытки извлечь из памяти то, что могло являться источником тревоги, оканчивались безрезультатно. Он хандрил, впадал в депрессию, часто плохо спал. Иногда, убегая от этого состояния, он выходил из дома и долго бродил по улицам. Погода не была препятствием для таких прогулок. Однажды, во время плотного тумана, на обратном пути домой, он услышал сзади какой-то резкий сухой щелчок. Тело пронзила острая боль, и вспышка ослепительно яркого света ожгла глаза.

Его обнаружили случайно, когда туман рассеялся. Он ничего не помнил. В карманах у него была связка ключей, бумажник с незначительной суммой и мобильный телефон, не подававший признаков жизни. Врачам не удалось вернуть ему память, но время, которое они на это потратили, позволило ему самому оценить ситуацию и попытаться начать жизнь с чистого листа. У него получилось. А то, что вся полученная им информация ложилась на совершенно чистый лист сознания, приводило его к таким выводам, которые никогда в головах других не возникали. Его заметили. Он стал стремительно подниматься по жизненной лестнице. Без его участия было немыслимо ни одно дело высокой степени важности. Возрастающие нагрузки наращивали усталость. Он стал плохо спать, хандрить, впадать в депрессию. Врачи посоветовали ему спокойные прогулки на природе. Однажды, во время такой прогулки, пошел сильный дождь. Он спрятался под деревом, прислонившись спиной к стволу. Когда глаза ожгла яркая вспышка, он не почувствовал никакой боли, только сквозь всё его тело пробежала волной крупная дрожь.

Всё повторилось. И потом повторялось ещё несколько раз. Он всегда ничего не помнил о себе и был вынужден начинать новую жизнь с чистого листа. Всякий раз в его новой жизни ему удавалось достичь вершины успеха. А накопленная за это время усталость, вселяло в него неясную тревогу, и разрушала его покой. Он обращался к врачам и, выполняя рекомендованные ему действия, непременно заканчивал одним и тем же. А когда его случайно находили, он ничего не мог вспомнить. В каждой следующей подобной ситуации в привычное беспокойство стала примешиваться мысль, что нечто подобное где-то с кем-то уже было. Не получалось только вспомнить «где» и «с кем». Он сказал врачам, что считает ненужным пытаться уйти от проблемы. Нужно определить её и постараться решить. Его спросили, что он может определить как проблему. Он долго думал, но назвать ничего не смог. Тогда они стали пытаться выстроить это определение коллективно, задавая ему вопросы.

— Мне кажется, что я не сделал чего-то простого и в то же время очень нужного. Не могу вспомнить что это. Кажется, что я должен принести это домой.

— Что ещё присутствует в этой тревоге?

— Ну, я очень не люблю туманы. Мне кажется, что они меняют во мне что-то. Или вне. В них существует какая-то энергия, меняющая реальность. Как будто чьи-то руки проникают внутрь меня и всё там перемешивают. Возникает очень слабое предчувствие, будто что-то или кто-то предупреждает меня о предстоящих переменах.

Окружение грустно улыбнулось, понимающе кивнув. Кто-то из них тихо сказал:

-А что если вы сами попробуете выйти на след причины? Так сказать, методом «тыка». Я имел в виду, что ситуации, которые вам кажутся неправильными, должны приводиться в определение правильных именно вашим прямым участием. Может оказаться так, что то, что мы сейчас пытаемся определить как причину, не существует в едином виде, а сложено из каких-то мелких частей, которые вы ошибочно принимаете за нечто целое.

Всё это сильно напоминало признание с их стороны своего бессилия. Но дома эта мысль уже не казалась ему бесперспективной и долго не давала заснуть. В самый неподходящий момент зазвонил будильник и он, прорывая остатки усталости, выполнил привычный набор действий: включил свет, включил чайник, приготовил завтрак и отправился в ванную комнату. Энергия прохладной воды разбудила сознание. Он вспомнил вчерашний разговор и попытался представить, как это можно привести в действие. Бегло окинув взглядом всё помещение, не обнаружил в нём ничего неправильного. Всё стояло на своих местах. Здесь правильным было всё. Потому что всё здесь появилось и определилось с местом сначала в его воображении, а затем им же было претворено в жизнь. Была, правда, проблема с местом для этого зеркала, перед которым он сейчас стоял. Определилось оно не сразу. Все другие варианты для него оказались хуже первого, на котором и решено было остановиться. В памяти всплыли детали того дня, когда попытки найти компромиссное решение не привели к успеху. Самым тщательным образом тогда были учтены все нюансы самого помещения, не удостоилась внимания только дверь в него. Но ведь это же абсолютно нормально, когда в памяти возникает само помещение, то вторичным оказывается факт того, как ты в нём оказался. Он посмотрел на дверь. Вот ведь, оказывается, в чём загвоздка! Окажись эта дверь вон там, а зеркало на его месте – интерьер был бы выполнен идеально! Посмотрев на предполагаемое место для двери, кисло улыбнулся. Этот вариант был в принципе невозможен, так как за стеной была улица. Подойдя к этому месту, потрогал рукой кафель. Мастерски выполненная работа рождала ощущение приятного и довольно крепкого монолита. Какая уж тут дверь и куда?! Перед выходом он ещё раз заглянул в ванную комнату. Окинув взглядом помещение и, убедившись в том, что этот вариант был бы самым идеальным, с лёгкой досадой ткнул кулаком в кафель.

Дверь неожиданно отворилась и, стараясь удержать равновесие, он сделал шаг вперёд. Коридор был наполнен запахами, дразнящими аппетит. Из кухни, вытирая руки о передник, вышла улыбаясь его жена.

— Вить, ну вот всегда ты так, даже не дослушал! – Она посмотрела на его руки.

— Что? Не успел? Ну, слава богу!

Неожиданно ярко во всех комнатах вспыхнул свет. Тесное пространство коридора заполнилось людьми, которые обнимали их обоих, целовали и что-то говорили, перебивая друг друга. А сам он как-то сразу вспомнил, что это мягкое «Вить» — его имя. А стоящая рядом с ним – это его жена Алёнка. Вернее, уже Елена, со всеми необходимыми прибавлениями к имени. А вот это маленькое очаровательное существо, крепко ухватившее его за палец – это его внучка с непривычным для постороннего уха домашним именем Няшка. Горло сковал комок и не на языке, не в голове, слова не получались.

— Дайте же ему возможность раздеться! – Прозвучал над всем этим Алёнкин голос и, повернувшись к нему, пояснила:

— Дети вот нам сюрприз устроили! Праздник у нас с тобой сегодня – сорок лет супружеской жизни! Мы-то и не вспомнили! Так они, видишь, сами всё приготовили и устроили. Тебя вот только ждали. Так что хлеба у нас сегодня – не знаю, куда и девать. Ты проходи к столу, а то внуки уже совсем извелись в ожидании.

Всё свободное пространство комнаты занимал стол с плотно расположенными на нём тарелками, приборами, бутылками и блюдами с закусками. Его с Алёнкой место было в самом торце, куда они с большим трудом протиснулись. Мягкое спокойствие и радость, всплывали откуда-то изнутри и слегка пьянили. Он помнил всех сидящих за столом и каждый прожитый ими день жизни. Так приятно было видеть их всех вместе. Ощущение райского блаженства обволакивало его сознание. Он физически ощутил, как растворяется в атмосфере праздника. Усилием воли, слегка поёжившись, вернул себя в реальность. На этот жест мгновенно отреагировала Алёна:

— Няша! Прикрой, Солнышко, дверь на балкон, а то я вместо свежести в квартиру сырого тумана напустила.