Неудачные знакомства (Глава 1)

Привет всем читателям. Вышло в жизни так, что я, как любитель фэнтези, преимущественного высокого и темного, решил сам кое-что написать. Это первое произведение, что я пишу впринципе. У меня уже распланирован сюжет, и здесь я опубликую первую главу первой книги, являющейся, по сути, прологом. Публикую же я в целях научиться у опытных и знающих людей слогу, а в особенности — как красочно и захватывающе писать боевые сцены. Извиняюсь заранее за ошибки в речи.

1. НЕУДАЧНЫЕ ЗНАКОМСТВА

— Я вижу еще нескольких — они нас так просто не отпустят!
— крикнул молодой мужчина, выглядывая из-за борта фургона, послужившего ему укрытием, очертания стремительно приближавшихся всадников, выпархивавших из клубов пыли.
— Гахнафейн милостивый, спаси нас…
— Велен, дай мне поводья — ты едва ли находишься в сознании!
— Во имя всех ваших лживых божеств — заткнитесь и ускорьте своих коней!
— заорал снова мужчина на трясущихся в противоположном конце фургона кучера и его помощника. Последовавший после ответа свист хлыста заглушил до ужаса неприятный стук наконечников о корпус фургона. Мужчина пригнулся сильнее, спаясь от доселе не участвовавших в погоне арбалетных болтов. Тяжелый сапог уперся в кисть убитой пассажирки — на месте еще 5 минут назад красивого лица зияла ужасная рана, в которой глубоко засел дротик. «По-другому никак...» — рука резко дернула древко, вырывая снаряд из черепа убитой. Стук болтов прекратился на момент, глаза выцепляют наиболее близкого к фургону преследователя. Меткий, наработанный бросок пригвождает дротик к грудной клетке налетчика, пробив насквозь и гамбезон и кольчугу. Убого вскрикнув, замертво валится он назад, повисая правою лишь ногою на стремени гнедого коня, волочась по земле. Второй дротик летит в того, то справа. Он успел было зарядить арбалет, но низко полетевший дротик пробил его тазовую кость, вонзившись заодно в позвонки коня. Утробный, жалобный вопль животного огласил собой падение обеих тел, закрутившихся беспорядочно и страшно в туче пыли:
— О Создатель! Спаси нас! Не дай мне умереть вот так!
— взмолился напуганный шумом кучер.
— Заткнись уже наконец! Я тебе им послан, и уже работаю над этим!
— слова тонули в усиливавшемся скрипе колес и топоте десятков копыт. «Работы», если и не прибавилось после убийства двух стрелков, то ставки в ней куда повышались — больше полдюжины всадников подбирались к борту, и лишь двое поскакали дальше, огибая фургон, в сторону кучера:
— Двое обходят фургон, сейчас к вам подберуться!!!
— беглый поиск снарядов результатов не принес. Внимание привлекли легкие пошатывания фургона — слева из-за борта показался стальной округлый шлем и усатое бледное лицо. Не прошло и секунды как сапог отправил ублюдка болтаться под колесами. Кряхтенье и скрип справа. Сплюнув в бешенстве, Пассажир быстро тянется к длинному свертку позади себя, и нащупав привычную ладони рукоять, вынимает из спрятанных ножен длинный изящный скимитар. Тут же описав широкую дугу, клинок с яростью обрушивается на голову второго, прорубая шлем, а вместе с ними череп.

— Сдохни тварь!!! — слышится ругань помощника, и край глаза замечает улетающего вниз от удара лопатой арбалетчика. Фургон подпрыгнул, передавливая его тело, послышалась ругань. Взвелся где-то позади еще один арбалет. Шатания утраиваются, раскачивая в стороны и без того нестабильный фургон. Тела налетчиков быстро взбираются наверх. В руках булавы, на головах шлемы, на теле кольчуги, лица перекошены от злобы и желания убивать.

Сжав зубы, Пассажир кидается в атаку, убить зарвавшихся тварей, выбить их них дух, лишить возможности окружить. Выбоина на дороге приходится как раз вовремя, когда нога таранит живот ближайшего урода, а тот, теряя равновесие, валится вон из фургона вместе с тем, что шел позади. Враги теперь близко. Булава второго пролетает в паре сантиметров от виска. Молниеносным движением Пассажир нырнул ему под мышку, изящно хватив ее краем скимитара — отсеченная у плеча рука валится под ноги, из культи брызжет кровь. Тотчас взмахивает клинком на развороте, высекает десятки искр от разрезаемой кольчуги, и вслед за рукой на деревянный пол рухнул разрубленный по диагонали торс. Затылком чувствуя замах четвертого, Пассажир со скоростью ветра развернулся на месте, легко парировав удар. Отводя булаву в сторону, Пассажир мгновенно награждает его кулаком в челюсть, и пользуясь секундой оглушения, бьет скимитаром — голова врага прыгает по шатающемуся по полу, а фонтанирующее кровью тело окончательно превращает фургон в место безобразной резни. Штурм и не думает завершаться. За край борта хватается рука. Взмах, и она так и остается на борту, пока ее хозяин летит вниз. Еще один с другого борта валится замертво с разрубленным лицом.

Страшными, молниеносными ударами Пассажир лишает наседающих налетчиков голов, рук, колит в плечи и спины, беспощадно убивает на месте, сдирает, срывает их с обшива повозки, оставляя за ней след из окровавленных тел.

Один, особо юркий и легкий, успевает взобраться и кинуться с кинжалом на убийцу своих товарищей с диким ревом, способным обратить в бегство медведя. Отточенным движением Пассажир делает меткий выпад, и скимитар, прорубая кольчугу, легко входит в нанизывающееся на оружие под собственным весом тело ловкача, прекращает его участие в происходящем. Ноге негде ступить, трупы успели застелить собой все пространство, нагружая фургон и замедляя его. Пассажир становится легкой мишенью.

Схватив мертвого ловкача за грудки, легким движением Пассажир тянет клинок поперек живота, разрезая его туловище надвое. Как нельзя кстати, ведь чудом успевает закрыться трупом от нескольких болтов:
— Мы спасены!!! Мы почти у Заставы!
— слышатся крики кучера. Будто желая омрачить благую весть, залп из арбалетов в последний раз врезается в фургон, превращая «щит» Пассажира в ужасного виде ежа. Он пригнулся, прикрывая ноги, крепче сжимая скимитар. Чуть выглянул, готовый отразить новую волну, но к удивлению не заметил в стене песка и пыли нападавших.

Откуда-то сзади послышался гулкий рог. Пассажир обернулся. Высокая, длинная крепостная стена, расположенная между двух плоских, далеко расположенных друг от друга, полных зарослей скал возвышалась над землей. Волна облегчения прошла по всем троим, когда на стенах показалась пара десятков солдат, целящихся из луков и арбалетов в преследователей:
— Оо… Слава богам… мы спасены… мы спасены!
— слова кучера и его помощника прервал вязг медленно поднимавшихся ворот. Оба они натянули поводья, замедляя ход фургона. Пассажир посмотрел на дорогу — слегка косой линией та простиралась несколько километров по зеленой степи, пропадая из виду в зоне редких лесов и чащобы, упиравшейся в высокую гору справа. Маленькие точки, являвшиеся нападавшими, врассыпную удалялись вдоль дороги, освещенные ярким солнцем, и скрылись в гуще леса, где и была совершена засада.

…

Стучание в висках пропало, а легкие стали дышать ровнее. Беспокойство взмыленных в упряжке от бешенной гонки коней вырвало Пассажира из оцепенения, он взглянул на искареженное лицо трупа, что все еще держал в руке. Светлые, уже потухшие глаза, длинный узкий нос и высоко поднятые брови сильно напоминали одно знакомое лицо. С нескрываемым отвращением, Пассажир кинул обколотый болтами обрубок на землю, и тот безобразно прокатил несколько метров по высокой траве. Не теряя времени, он стал небрежно выталкивать ногой трупы, заставив вышедшую из ворот стражу насторожиться:
— Велен, ты ли это? Что стряслось с тобой, старый идиот?
— послышался срывающийся на крик сиплый голос. То был, согласно плащу и мечу, висевшему на боку, и удлиненной кольчуге под сюрко, командир солдат. Ширококостный лысый мужчина 45 лет, на лице которого красовался уродливый шрам, простиравшийся от оторванной левой ноздри вниз, к подбородку, прямо через губы. Мелкие, карие, живые глаза с явным неудовольствием рассматривали как сам фургон, так и тех, кто на нем был. Кучер, тучный пожилой старик, раненный болтами в правое плечо и бок, если и хотел сначала подняться, то после того, как двинулся, с кряхтеньем осел на месте:
— И тебе привет, Берт. Ооох… Нет ли у тебя зелья? Или, на худой конец, толкового лекаря? Я найду еще время рассказать все в подробностях, если не истеку к тому времени кровью.
— Снимите его, и позовите Линарта. Есть у вас еще раненные?
— помощник кучера, молодой тощий парень в коричневом дублете, все это время успокаивавший тяжело дышавших и нервных коней, ответил:
— Я в порядке, разве что живот крутит после этой гонки, и руки трясутся. А?..
— протянул он, вспомнив о пассажирах, и повернулся к фургону.
— Я цел. Ализия и Фенайн, увы, отдали души Всемогущему.
— сказал наперед Пассажир, ловко спрыгнув на землю. Человек этот представлял из себя высокого, статного мужчину. Широкие плечи, могучая грудная клетка, стройный стан, сильные и мускулистые руки вкупе с такой же широкой крепкой шеей — все это свидетельствовало об огромной физической силе. Двигался он при этом с поразительной кошачьей ловкостью, быстротой и проворством, заставляя любого, на него взглянувшего, усомнится в материальной природе человека, посчитать скорее, что это обличившийся в плоть дух, джинн или демон. На крупной, мужественной голове располагалось хоть и грубое и угловатое, но вместе с тем не лишенное благородных и правильных черт лицо. Если бы не гладкость и белизна кожи, не лишенные седины короткие черные волосы и борода, а также не чересчур резкий и наглый взгляд серо-зеленых глаз, несвойственный людям рассудительным, зрелым и чутким, то ему можно было бы дать 27-30 лет. Однако ж, благодаря вышеописанным приметам, становилось очевидным, что он гораздо моложе, чем кажется. Красивая, темно-синяя шелковая рубаха, стянутая дорогого вида поясом, взмокла и отяжелела, измазанная в крови, на плечах был темный плащ из грубой материи, явно местного происхождения, в отличие от другой одежды, несравненно более изящной и разительно отличавшейся от той, что носили другие присутствующие. Низы плотных свободных штанин были заправлены в покрытые кровью сапоги, которые их владелец старательно вытирал о траву. Именно в таком виде на него обратил внимание командир стражи, кивком велев двоим из подчиненных сопроводить его поближе к человеку.

— Здраствуй! Я — Берт Золамн, офицер армии Эберхолда и командир Равстейской Заставы, куда вы все и попали. Представься — кто ты?
— Мир тебе.
— прозвучал низкий хриплый голос, впервые за этот час не нуждавшийся в том, чтобы быть услышанным через грохот и крики:
— Я — свободный человек. Меня зовут Зейн.
— Ты зентийец?
— Верно. Твой разум тебя не подводит.

— представившийся страже Зейн отвечал с явным неудовольствием — оба собеседника не понравились друг другу с самого начала. Берт, до того державшийся вальяжно и вразвалку, уверенный как в своем положении и людях, так и в невольном амплуа спасителя почти десятка человек, которое он конечно же любезно принял на себя, потерял всякого рода горделивость на своем лице, едва заметив скимитар Зейна, что тот все еще держал в правой руке. Длинный, светившийся на солнце, лишенный каких-бы то ни было засечек, царапин и повреждений, клинок его был безупречен в своей слегка изогнутой форме и геометрии. Красивейшая серебристая рукоять с немногочисленной, но крайне богато и качественно выполненной отделкой идеально сидела в его руке. Крайне смертоносный и опасный, скимитар готов был валить многовековые деревья, прорезать и разрубать любые стальные доспехи, крошить в пыль камни. Настоящее произведение искусства. Явно недовольный распорстранившимся уже и на стражников вниманием к клинку, Зейн парой легких взмахов стряхнул с оружия всю накопившуюся кровь, и для уверенности промыв слегка водой, вложил его в ножны:
— Это один из знаменитых зентийских клинков?
— в голосе Берта не осталось и следа от прежнего бахвальства. Появились скорее любопытство и живой интерес к теме, да такой, что он сам невольно положил руку на висевший у него меч:
— Все так. Славное оружие славных воинов.
— ворошить многочисленные победы своей родины над множеством королевств этого континента, Вэртерии, было хоть и опрометчиво со стороны Зейна, однако ж, не воспользоваться шансом возвыситься на фоне этих неприветливых людей он не мог:
— Откуда у тебя клинковое оружие? Да еще и такое?
— Я родом из Каркаданна. У меня была своя лавка и знаменитый на весь город своим прекрасным видом сад с драконьими плодами. Все-Создатель наградил меня силой, и я не упускал шанса пустить ее в ход, иногда соревнуясь как атлет. В прошлом году на Великих Играх я победил в метании копья и борьбе, за что эмир Каркаданна, Рашид Аль-Джандар ибн Харрис, долгих лет жизни ему, и подарил мне этот скимитар в качестве приза за победу.
— Хах, интересные же у тебя истории, зентиец. Кто знает, что из этого правда, а что нет?
— Заклинаю тебя всеми богами, оставь его в покое, Берт. Мне он рассказал то же самое, и лжи в его словах нет. Пропусти нашего спасителя — если бы не он, тебе пришлось бы искать другого извозчика, чтобы тот таскал тебе из Антиола эту мочу козла, что вы, эберхолдцы, почему-то называете бээргским светлым.
— вмешался в разговор изрядно взбодрившийся кучер, сидящий у крепостной стены под присмотром тощего, иссушенного магией, длинного лекаря. Зелье в скорейшем времени затянуло раны, и кучер, сперва успевший было распрощаться с жизнью и попросить прощения у всех окружающих за нанесенные когда-то обиды, уже стал вести себя в привычной манере, начал причитать о своей окровавленной одежде, расшатавшихся колесах фургона, чуть не загнанных до смерти лошадях, двух убитых пассажирах, и подытожить все обвинением в сторону солдат, что те не патрулируют дороги.

— Хм. Пусть так. Можешь въезжать на земли Эберхолда, зентиец. Но помни — ты тут на птичьих правах, и гость маложеланный.
— Будь со мной тюки с зентийским товаром, о котором вы, вэртерийцы, можете только мечтать, ты бы запел по-другому. А о правах своих я знаю сам, и в твоих советах не нуждаюсь.
— Такие наглецы обычно оказываются в Волчьей Яме. Там они быстро исправляют свое поведение!
— Да-да, попробуй меня остановить, если сможешь!
— накалившуюся за секунды атмосферу, грозившую перелиться в драку, прервал удар двери фургона. Из него, словно из горящего здания, выпорхнули, вывалились на свет Божий остальные пассажиры, что всю погоню находились на первом этаже. 5-6 человек обоих полов и всех возрастов, все испачканные в крови, натекшей из находившихся сверху трупов, с воплями радости глотали воздух, плакали и обнимали друг друга. Берт, не горевший желанием сталкиваться с неизвестным и хорошо вооруженным зентийцем, воспользовался шумихой, тотчас развернулся, и грубо толкая стражников, пошел к воротам. Зейн же презрительно сплюнул ему в след, довольный тем, как избавился от стражи, и резво обогнув толпу спасенных, стащил сверху свой рюкзак и сверток, не опустевший после вызволенного из него скимитара:
— Что по телам? — спросил отойдя к воротам Берт у усатого солдата, успевшего осмотреть выложенные в шеренгу у дороги полтора десятка трупов.
— Никаких зацепок. Хорошо вооружены, в кольчугах и шлемах — слишком жирно бандитов нашего пошиба.
— Дезертиры? Каторжники?
— Никаких отметок и клейма на из ладонях не обнаружил.
— Мда. Скорее всего отставные солдаты из Контебри, подавшиеся в наемники. Уверен, что им нужен был этот мордоворот.
— Так а зачем нам тогда его впускать? Велим убраться. Не захочет — убьем.
— Верну долг Велену. Да и не твое это дело, Эрдон. Вели Гардеру собрать его ленивых придурков, пусть выедут и осмотрят лес — мне еле живого Велена хватает. Этих впускай, а за зентийцем пусть последят Джом и Пьер, пока он гуляет по Равстейну. Поселок мелкий, авось не устроит драк.
— Но как же?..
— Выполняй, что велено. И найди мне Малгофа. Он к больному отцу поскачет в город, но прежде пусть явиться ко мне — надо через него письмо одно отправить…